скачать книгу бесплатно
– От нищеты глухая жестокая рознь в семье. Папа так говорит.
– Твоя же мама не скандалит? От характера человека все зависит.
– Не все! Не хочу про это думать!
– Тогда станешь как твой папа. Ты должен жалеть и защищать свою маму! Я бы защищала.
– Не получается, – вздохнул Леша.
Толян не вмешивался в разговор. Он машинально крутил в руках деревянный автомат.
А мне вспомнился огромный городской аквариум. Я с Ириной ходила в зоопарк. Меня тогда поразила спокойная совместная жизнь рыб разных пород. Камбала улеглась на хвост красноперой рыбе, а та даже не вздрогнула. Краб неторопливо перелез через рыбу-змею. Она тоже не заволновалась. И две рыбешки – пестрая и красная – рядом откусывали улиток со стены аквариума и не ссорились. Почему же люди в семьях ругаются?
ЛЮБОВЬ
Уже полторы недели не вижу Толика. Сегодня опять вытащила из шкафчика любимый плащ, накинула коричневую шальку и вышла на крыльцо. Вертикальный дождь плясал на тротуаре, высекая пузырьки на мгновенно образовавшихся лужах, отчего их поверхности казались скачущими. Пузыри плавали, лопались, вздрагивая, ныряли и навсегда скрывались под водой. Кипящие потоки неслись по асфальту вдоль бордюра. Вскоре сетка дождя поредела, капли стали мельче. Дождь прошел. В одном углу под навесом ребята играли в «ножички», в другом в «пристенок». Скучная игра, однообразная. Но мальчишки обсуждают каждое падение монеты с таким азартом, что дело доходит до ссор. Что они находят в этой игре? В «ножички» и то интересней. Тут ловкость вырабатываешь. Девочки у крыльца в кучку сбились. Шушукаются. Тоска.
Толя все же вышел, но не один, с воспитательницей.
– Запомни, – донеслось до меня, – только на два часа и ни ногой в город, понял?
Мой друг в ответ кивнул. Я обрадовалась и побежала на хоздвор. Толя пришел туда же. Он был в чистой вельветке (курточке из вельвета) и фуражке. Лицо бледное, от этого черные круглые, как у плюшевого медвежонка, глаза казались еще темней.
– Все нормально? – спросила я.
– Порядок. Сейчас за нами следят из окна. Поняла? Давай залезем в кабину грузовика, а когда им смотреть надоест, потихоньку выберемся, пройдем вдоль забора, и я «слетаю» в город.
– Ты же обещал не убегать?
– Я быстро. Гляну, все ли у мамки в порядке, и вернусь.
– Может, не надо?
– Надо!
– Давай вместе.
– Нет! – решительно возразил Толян.
Но я все равно пошла за ним, только так, чтобы он не видел. Несколько минут Толя с видимой скукой слонялся по двору, а потом неожиданно быстро поднырнул под доску, висевшую на одном гвозде.
Дорога то и дело виляла и наконец привела на окраину города. Всюду потрепанные домишки, поломанные штакетники, пыльные обочины. Осенняя листва, гонимая ветром, перебегала мне дорогу.
Толян юркнул в распахнутую, висевшую на одной петле калитку, осторожно заглянул в окно, затем быстро прошел внутрь. Через минуту и я таким же манером – за ним. Спряталась в узеньком коридорчике и сквозь щель в дверном косяке стала наблюдать, что происходит в комнате.
На ржавой железной кровати покрытой цветастым лоскутным одеялом сидела молодая пьяная женщина. Толян склонился над ней, прижался головой к плечу. Она обнимала его, гладила неверными движениями рук, целовала лицо, голову и, рыдая, повторила:
– Толечка, любовь моя, радость единственная. Прости меня, глупую, несчастную.
А он тоже гладил ее по волосам, плакал и сбивчиво говорил:
– Мамочка, потерпи еще немного. Я вырасту, пойду работать и заберу тебя. Мы будем жить вместе, и никто нам не нужен. Потерпи, не пропадай совсем. Ты будешь со мной счастливая. Я тоже потерплю.
Я застонала сквозь зубы и сползла на пол. Ноги не держали. Слезы залили глаза. Вспомнились слова учительницы: «Почему убегает? Одет, обут, накормлен… Что ему ещё надо?»
Да разве только это ему нужно! Он знает, что мама его любит, и бежит к ней, потому что для него ее любовь – самое главное. Ради нее он согласен терпеть холод и голод. А еще он стремится сюда, потому что тоже любит, жалеет и искренне верит, что спасет маму.
Я выбралась из дома и, спотыкаясь, побрела по улице.
ИСТОРИЯ СЕМЬИ ТОЛЯНА
Толяну десять лет. Третьеклассник, учится плохо.
– Думаешь, только тебе не хочется учиться? – сказала я как-то другу. – Вот послушай, что старшеклассница мне рассказала. У ее учительницы дочка в девятом классе была, а учиться не любила. Говорила: буду работать, буду самостоятельной! И отец ее уговаривал. Бесполезно. Тогда мама отправила ее на лето со знакомыми геологами в поле – глину какую-то особую искать. И просила не жалеть девочку, а спрашивать с нее как с простого рабочего. Пусть на всю экспедицию обед готовит или глину целый день копает. Геологи так и сделали. К сентябрю вернулась дочка и говорит: «Спасибо, мама, я окрепла, научилась многому и поняла главное – работать головой я могу лучше, чем руками». Теперь на инженера учится.
– В четырнадцать лет меня все равно сдадут в ремесленное. Я в профессора не лезу, рабочие всюду нужны, – безразличным тоном сказал Толян.
Я умолкла. Не хотелось терять друга.
Сегодня созналась Толе, что видела его маму. Он сражен. Почему? Стесняется ее? Я чувствую себя виноватой: влезла без разрешения в чужую тайну.
– Прости, у меня совсем никого нет. Я хотела увидеть, какая у тебя семья. Ну, папа, мама… Как это бывает… – оправдывалась я.
– Зря ходила. Мне не повезло с родителями, – скрежетнул зубами Толян.
– Расскажи, пожалуйста, о семье. Она сразу была плохая? Тогда зачем ее заводили?
– Мои родители смешно познакомились. Папа был студентом. Направили его в село на практику. Вскочил он в автобус, а на его месте – пожилая и очень полная женщина. Ее муж стал упрашивать моего папу пересесть. Папа рассердился и стал доказывать, что не для того за неделю брал билет, чтобы теперь два часа трястись на заднем сидении. Мужчина поднялся и пошел в конец салона. Прямо с дороги папа появился в кабинете биологии и увидел там красивую черноглазую пухленькую девушку. Она работала лаборанткой. Он поговорил с ней полчаса и, уходя, представляешь, что сказал? «Через неделю будешь моей женой». Каждый день после уроков он приходил в кабинет и обхаживал понравившуюся девушку. А потом напросился в гости.
Дверь ему открыл грузный, огромного роста мужчина. У папы чуть букет не выпал из рук. Родители у мамы интеллигентные, виду не подали, что узнали его, но не советовали выходить за папу. Говорили, что с ее добрым характером такого мужа в руках не удержать. Но у мамы была первая любовью. Через год я появился. Папа меня сначала тоже очень любил. А потом познакомился с плохой тетей. Они стали вместе пить водку. Мама плакала, просила, чтобы он не ходил к женщине, но папа стал злиться и бить маму. Она меня прятала у соседей, а сама убегала. Мама жалела папу. Чтобы удержать его дома, начала пить с ним, а меня оставляла в детсаду неделями. Потом ее прогнали с работы. Папа все-таки ушел к чужой тете, и у меня появился отчим. Часто они пили вчетвером, а потом дрались. В первом классе меня сдали в детдом. Когда я жил дома, отчим и папа меньше издевались над мамой. А теперь, как ни приду, – она вся побитая.
– Как же можно бить своего, родного, любимого.
– Для пьяного нет родных, ему – все враги.
– Терпеть не могу, когда сильные обижают слабых! Они хуже зверей.
– Звери не пьют. Если отец трезвый, он добрый. Говорит, что не помнит себя, когда бьет. Плачет, прощения просит. А отчим не просит. Он кремень и трезвым может ударить.
– Что же делать?
– Вырастать скорей.
– Не боишься, что таким, как папа…
– Нет, я в маму: жалостливый, молчаливый. Я за всю жизнь столько не говорил, как с тобой.
– Значит доверяешь. К тому же мы похожи. Не лицом, – засмеялась я, – увидев его удивление. – Невезучие мы с тобой. Вот и все.
«АВАРИЯ» У НАТАШИ
После обеда задержалась в столовой: дежурила, посуду в моечную переносила. Вернулась в комнату и по привычке глянула в окно. Толян ждал меня. Показалось, что нервничает. Мигом слетела вниз.
– Что случилось?
– Бежим к Оле, что-то с ее подругой произошло. Через «пионерский» вход пойдем, где в ограде прутья раздвинуты.
– Откуда такое название? Разве пионером быть плохо?
– Это юмор. Вход на верхние этажи по пожарной лестнице старшеклассники называют «комсомольский».
– Глупо так называть.
– А маленьких обижать не глупо? – завелся Толя. – Понимаешь, когда со смехом, с шуткой, то и порядок как-то легче нарушать. Мне самому хотелось бы жить по правильному. Да не получается.
Я согласилась:
– Мы не хулиганим, по необходимости так поступаем.
Со всевозможными предосторожностями выбрались со двора. Прибежали к Оле. А от нее до подруги Наташи – миг. Постучали в калитку. Тишина. Подняли резиновую петлю и прошли во двор. Обогнули сарайчик. У дома – резное крыльцо, ставни окон с узорами. Их до войны делал Наташин папа. Оля постучала в окно. Наташа отодвинула шторку и кивнула нам. Через минуту мы сидели на черном дерматиновом диване.
Наташа худенькая, сероглазая, вздернутый носик усыпан веснушками. По лицу, по выражению глаз и по тому, как она сидела, сложив руки на коленях, было видно: девочка тихая, скромная. Что произошло с ней?
Оля начала первая:
– Пойдем гулять?
– Мне сегодня не хочется.
– Мама не пускает или заболела? – будто ничего не знает, допытывалась Оля.
– Настроение плохое. А мама не запрещала. Я виновата перед ней, даже на улицу не тянет.
– Может, чем помочь?
– При чем тут вы? Просто я глупая.
– У нас у всех ума не палата. Расскажи, что приключилось? – попросил Толя.
– Мама притащила из леса мешок груш-дичков. Зрелые плоды засыпала в бутыль и поставила в ведре с водой на электрическую плитку. И что меня в сарай потянуло? Зачем в ведро сунула палец? Всего на секундочку опустила! И тут.... Помню только, как стекло зазвенело, ведро с грохотом упало, и что-то ярко вспыхнуло. Очнулась на куче угля. Он у другой стены сарая сложен. Как туда попала, сколько лежала, не помню. Мама бросилась ко мне, ощупала, во двор вытащила. Тут я совсем пришла в себя и заревела. А мама тоже ревет и по попе меня лупит.
– Как это – ревет и лупит? – удивилась я.
– Ревет от радости, что жива осталась, а бьет от нервов. Усталая пришла из лесу… Перебирала груши, радовалась, что зимой чай с вареньем будем пить.... И чего я такая глупая?
– Не глупая, а любопытная, – объяснил Толян. – Давай, мы груш твоей маме натаскаем из лесу. Я знаю, где растут. Ух, они вкусные!
– А вам не нагорит от воспитателей?
– Мы вольные казаки!
– А не страшно в лесу без взрослых?
– Днем-то? Ерунда!
– Тогда и я пойду с вами.
– Зачем тебе лишний раз маму волновать? Сюрприз ей сделаем. Сами пойдем в лес. Да?
Толян глянул в мою сторону. Я кивнула.
УЧИТЕЛЬНИЦА ТАНЦЕВ
Зашла в актовый зал. Старшеклассники разучивали песни, придумывали пирамиды. Приятная обстановка. Сижу и как бы сама участвую во всем: болтаю ногами в такт музыке, в пирамидах мысленно стою на самом верху.
В дальнем углу увидела полноватую девочку со странными неуклюжими движениями. Она пыталась сделать изящный жест рукой, но растопыренные пальцы смешно торчали во все стороны. При низком поклоне, спина становилось выпуклой, круглой. Худенькая женщина терпеливо объясняла ученице, как правильно выполнять упражнения.
– Зачем ее мучить? – удивилась я. – Столько других девчонок кругом! Наверное, и меня в танце можно сравнить с козой на мокрой глине?
Девочка присела отдохнуть. Женщина обняла ее за плечи и поцеловала в затылок. А когда толстушка ушла, я подошла к учительнице и спросила:
– Не получается у нее?
– Мне хочется из Лидочки сделать принцессу.
– Она тоже хочет?
– Иначе не взялась бы, – улыбнулась учительница. – Лидочка – моя племянница по линии мужа. Содержать ее мне не под силу, а помочь сделать из нее человека я обязана.
– Ничего у вас не получится. Знаю ее. Учится плохо. Девочки рассказывали, что мозгов у нее маловато.
– И вы ей об этом напоминаете?
– Нет, что вы! Такое нельзя говорить. Она же не виновата. Ей помогают уроки делать.
– Вот и я стараюсь помочь. Возможно, многого она не сумеет достичь, но чему научу, очень понадобится ей в жизни. Каждый что-то должен уметь делать очень хорошо, лучше других. Тогда сам себя будет ценить и к нему станут относиться с уважением. Поверь! Через меня столько всяких детей прошло! Иногда из менее талантливых замечательные танцоры выходили. А некоторые, даже с божьей искрой, ничего не могли достигнуть – не умели и не хотели трудиться. Не ценили свой талант.
– Если бы каждому ребенку так повезло с учителем, то плохих детей не было бы?
– Возможно.
– У меня тоже очень хорошая учительница Анна Ивановна, – сообщила я радостно.
– А кем ты хочешь стать?
– Не знаю. Наверное, воспитателем в нашем детдоме. Но я больше взрослых люблю. Только злых, хитрых и глупых не понимаю и боюсь.
– А как ты отличаешь: умный человек или нет?
