Герои должны умирать. Книга 2

Рёв движка перекрыл вопли "Стреляйте!" и беспорядочные выстрелы; несколько пуль попали в корпус вездехода. Лин перевёл рукоять движения в положение "макс", вездеход выбросил облако смрадного дыма от сгоревшего низкокачественного топлива, лязгнул гусеницами и рванул прочь из сарая. По пути тяжёлая машина задела стену и, даже не заметив этого препятствия, выкатилась во двор, неся на себе изрядную часть неказистого сооружения.

Лин, скорчившийся в три погибели, управлял машиной из-под штурвала. Это было ужасно неудобно, но в таком положении он хотя бы не получит пулю через стекло. Джонсу предстояло вслепую совершить довольно сложный маневр: наехать на стоящий во дворе вертолёт, после чего попасть в раскрытые ворота. Лин мгновенно воспроизвёл в уме расположение всех участников будущего транспортного происшествия и повернул штурвал влево.

Вездеход, ревя двигателем, послушно свернул и спустя несколько секунд послышался удар и громкий скрежет. Лин рискнул выглянуть и увидел, как смятый вертолёт заваливается на бок. Наслаждаться этой картиной было некогда – вездеход на полной скорости нёсся прямиком на высокий забор, а точнее, на солидный столб. В последний момент Лин успел вывернуть, вездеход снёс одну пластиковую плиту и устремился прочь. Вслед ему раздавались выстрелы и ругательства фермера.

Кисс лежал на полу грузового отсека, пытаясь защититься от подскакивающих на каждой неровности ящиков. Когда в очередной раз угол ящика больно двинул его в бок, он не выдержал и крикнул:

– Джонс, притормози, иначе я в паштет превращусь.

Лин снизил скорость, выбрался из-под штурвала и уселся в водительское кресло. В соседнее плюхнулся Кисс.

– Куда едем?

– Понятия не имею. Подальше от гостеприимных хозяев фермы.

– А тот, змееподобный, тоже там жил? Впервые таких вижу, – удивился Кисс.

– Нет, он прилетел на вертолёте. Его фермер вызвал. Судя по всему именно тогда, когда я к тебе уходил. Значит…

– Значит, змей находился где-то неподалёку, если сумел так быстро прилететь, – закончил за него Кисс. – Интересно, какой он расы? Я таких не припомню. по виду похож на адеррийского ящера, но не он, конечно.

– Не знаю, кто это, – буркнул Джонс, машинально потирая спину, куда его приложил чешуйчатый. – Но силища у него ого-го. И быстрый – глаз следить не успевает. Хотя он выглядел каким-то потрёпанным. Страшно подумать, что он собой представляет, когда полностью в боевой форме.

– Хорошо, что ты умудрился направить выстрел в него – одной заботой меньше.

– Умудрился! – оскорбился Джонс. – Я, между прочим, так и задумывал. И ты можешь не волноваться – если уж я что-то решил…

– Ты лучше волнуйся по поводу вот этого, – сержант ткнул пальцем в индикатор топлива. – Может, мне кажется, но уровень уменьшается прямо на глазах.

Лин посмотрел на указатель – топлива в одном баке оставалось меньше пятой части. Второй – пуст. Он выругался, остановил машину и вылез из кабины. С другой стороны хлопнула дверь – это Кисс тоже вышел на ревизию. Беглый осмотр левого борта показал, что о топливе можно не беспокоиться – его попросту не было. Жалкие остатки вытекали из пробитого в нескольких местах бака, оставляя жирный след на примятой траве.

– У меня бак пуст. А у тебя что? – крикнул он.

– Иди сюда, сам взгляни, – голос у Кисса был какой-то удивлённый.

Лин обошёл вездеход и поражённо замер – за лесенку, ведущую на крышу, уцепился тот самый чешуйчатый, которого он убил из карабина фермера. Змеечеловек висел, мёртвой хваткой вцепившись в металлические ступени, ступни его ног, превратившиеся в окровавленные культи, болтались на земле. На спине, куда попала пуля, чешуя была разбита и в ране виднелись розоватые мышцы, покрытые какой-то слизью. Судя по всему, удар пули парализовал нижнюю часть тела.

– Он в сознании?

– Не знаю, – пожал плечами сержант. – По его морде ничего не понять. Когда я его обнаружил, он висел точно так же.

– Живучий, однако. Получил снаряд в спину, и после этого ещё умудрился уцепиться за вездеход. Предлагаю снять его и допросить.

– Если он жив, – хмыкнул Кисс и протянул руку, намереваясь разжать пальца чешуйчатого.

– Осторожнее.

Рука змеечеловека с молниеносной быстротой рванулась к сержанту и не достала до шеи каких-нибудь пару сантиметров. Кисс отпрянул, но в его запястье стальной хваткой вцепились пальцы чешуйчатого. Сержант попытался провести болевой приём, но с таким же успехом он мог бы выкручивать бетонную балку. Мало того, чешуйчатый отпустил лестницу и попытался вцепиться в сержанта второй рукой. Кисс прекратил испытывать на прочность кости врага и отступил на два шага, волоча его за собой.

Ноги змеечеловека не слушались хозяина, и только благодаря этому Кисс всё ещё оставался жив – чешуйчатый волочился за ним, держась одной рукой, а второй непрерывно пытаясь ухватиться за сержанта. Кисс понимал, что если он позволит сделать это, то конец ему придёт очень быстро – хватка у змеечеловека мёртвая. Поэтому сержант непрерывно отступал, пятясь и таща за собой противника.

Лин в отчаянии огляделся – на глаза не попалось ничего тяжёлого, чем можно было бы оглушить врага. Да и можно ли его оглушить, если даже чудовищный карабин фермера его не прикончил? И тут Лин заметил, как змеечеловек судорожно дёрнулся, попав раной на спине на кочку. Вот оно.

– Держись, Кисс!

Лин метнулся к ближайшему дереву, подобрал с земли полуметровую сухую ветку и, на бегу обламывая сучки, бросился на помощь товарищу. Улучив момент, когда враг перевернулся на живот, Лин изо всех сил вонзил ветку в то место, где виднелась рана на спине. Деревяшка глубоко вошла в тело змеечеловека и, сухо треснув, обломилась. Чешуйчатый не издал ни звука, но мёртвая хватка его пальцев разжалась, и сержант оказался на свободе.

– У-у, нежить! – выругался Кисс, растирая запястье, где уже начинали синеть отпечатки.

– И как мы будем его допрашивать? Он ведь снова вцепится.

Единственным безопасным способом оказался вариант, предложенный Киссом: наехать гусеницей вездехода на ноги змеечеловека, после чего начинать допрос. Лина, честно говоря, замутило от подобной жестокости, но он понимал, что чешуйчатый убьёт его, если дотянется, а потому только и сказал:

– Как бы он от болевого шока не умер раньше времени.

– Не думаю. Это существо выносливее всех, с кем мне приходилось встречаться. Раненый, полупарализованный, дерётся, как чёрт, а не издал ни звука. Может, он вообще не умеет разговаривать?

– Умеет. Не хуже нас с тобой. Ну, давай приступим.

– Вы будете с нами или умрёте, – неожиданно сказал чешуйчатый.

– С кем это "с вами"? – немедленно спросил Лин.

– С туэлли. Вы тоже станете туэлли.

– Говори толком, что это такое! – рассердился Лин.

– Туэлли – существа иной расы. И независимо от тела, в котором мы находимся, мы едины перед Матерью.

– Что за мать?

– Присоединяйтесь. Больше я вам ничего не скажу.

– Тогда, извини, придётся пустить в ход тяжёлые вещи.

Лин залез в кабину вездехода и завёл двигатель, попутно отметив, что уровень топлива снова снизился. Вторая дверь открылась и Кисс сказал:

– Погоди, по-моему он того… помер.

Лин вылез и убедился, что сержант прав: изо рта змеечеловека вытекала струйка крови, а каждая чешуина на его теле встопорщилась.

– Жаль, ничего толком не узнали. Ладно, давай проверим пробоины во втором баке – уровень топлива снова упал.

Они заткнули две пробоины, из которых лилось вонючее, жирное топливо, сели в машину и уехали. На пригорке, изуродованном металлическими гусеницами, осталось лежать тело мёртвого змеечеловека. Когда вдали затих рокот двигателя вездехода, чешуйки, только что топорщившиеся в разные стороны, вдруг опустились. Воин-туэлли поднял голову и, усмехнувшись, прошептал:

– Глупцы, меня не так-то просто убить.

Воин оценил внутренние повреждения – полноценно передвигаться он сможет только через несколько суток. Тут воин вздрогнул – глаза его, скрытые плотными линзами, уловили, как в соседних кустах промелькнуло что-то желто-бурое. И ещё одно… и ещё. Память прежнего владельца тела подсказала воину, что это степные волки. Клыки у них острые, а нрав кровожадный. Эти хищники всегда охотились стаями особей по двадцать.

Полчаса спустя стая степных волков, сократившаяся в численности наполовину, рвала на части то, что ещё недавно было венцом творения матери туэлли – неуязвимым воином, закованным в чешуйчатую броню.

Одда. Грег Шумский. Петр Зорин. Серж Ван-Вейс.

Грег открыл глаза – всё вокруг кружилось и плыло. Он никак не мог сфокусировать взгляд и задержать его ни на одном предмете. Только бесформенные светлые и тёмные пятна. Он закрыл глаза и обратился к другим органам чувств. Слух не подсказал решительно ничего. Громкий шорох и скрежет. Такое впечатление, что он находится в полосе прибоя среди шуршащей гальки. Тактильные ощущения тоже не внесли ясности в обстановку – потому что Грег никак не мог понять, где его руки и как надо шевелить пальцами.

Единственное, что не отказало – это память. И память услужливо подсказала, что некогда он уже испытывал похожие ощущения, только во много раз слабее. Это было тогда, когда Комадо-сэнсэй впервые ввёл его в транс. Грег тогда точно так же не мог прийти в себя: беспомощно барахтался на камнях, подобно перевёрнутому жуку, путал звуки, зрение не работало. Значит…

Значит, он снова попал под влияние гипновнушения Комадо-сэнсэя. Это успокоило его – старик, хотя и был изрядно язвительным, никогда не покушался на целостность "Я" учеников. И тут Грег вспомнил, что Комадо-сэнсэй никак не может быть на Одде. То есть, гипновнушение не его мозга дело.

Эта мысль подхлестнула какие-то скрытые резервы организма, и Грег заорал "Помогите".

– Мне показалось, Шумский что-то просипел, – сказал чей-то знакомый голос.

– Может, он просто воздух испортил? – послышался другой голос, не менее знакомый.

То, что Грег распознал слова и даже почти узнал голоса, послужило точкой опоры, от которой он начал строить свою личность. Он по крупицам принялся вспоминать различные мелочи и складывать их вокруг себя, выстраивая логичную и завершённую композицию. Одним из важных штрихов стали слова "испортил воздух" – они задели какие-то струны в душе Грега, и он, даже не успев осознать их смысла, сказал:

– Сам ты вонючка, Серж.

И открыл глаза. Зрение, наконец, вернулось к нему. Грег, судя по всему, лежал, а над ним стояли Коваль и Ван-Вейс.

– О, он в сознании. Ты как себя чувствуешь?

– Настолько хреново, насколько это возможно, – Грег попытался принять сидячее положение, но это ему не удалось сделать без поддержки друзей. – Где мы?

Над головой у него нависло что-то нагло-оранжевое, сбоку темнел неровный треугольник.

– В аварийной палатке, где же ещё, – ответил Коваль.

Только теперь Грег осознал, что окружающее его оранжевое "нечто" было аварийной палаткой. А тёмный треугольник – это выход.

– Ночь? – получив положительный ответ, Грег долго пытался посчитать, сколько времени он провалялся без сознания с того момента, когда их с Петром флаер накрыло гипноволной. И всполошился: – Где Зорин?

– Да, успокойся ты. Вот он, рядом с тобой лежит.

Пётр напоминал собой гору – такой же огромный и неподвижный. Ван-Вейс, согнувшийся в три погибели у выхода из палатки, попятился и приглашающе помахал рукой.

– Вылезай на свет божий. То есть, на божью тьму.

Грег, всё ещё заторможенный, медленно выбрался вслед за Сержем. Над головой ослепительно сверкали звёзды чужого неба, ветер доносил крики ночных обитателей Одды. Воздух был напитан смесью чего-то слащавого и гнилостного, и это сочетание вызывало не очень приятные ассоциации. И только сейчас Грег понял, что скафандра на нём нет. Как, впрочем, и на товарищах.

– Вы с ума сошли? Это же заражённая планета.

– Ты предпочитаешь задохнуться, когда система регенерации откажет? – хладнокровно возразил Ван-Вейс. – Нам тут придётся торчать долго. К тому же, пока никаких симптомов заболевания не наблюдается.

– Будто тебе известны симптомы всех заболеваний, – не преминул заметить Грег и поморщился. – Воняет какой-то тухлятиной. Ты не мог выбрать другого места для стоянки?

– Вот же критикан. Мог. Но здесь оказалось самое ровное место. Я вас еле-еле посадил.

Ван-Вейс рассказал, как сумел установить контакт с их флаером и увести машину прямо из-под носа захватчиков. И как два штурмовика чуть не разбились, потому что на них начали нападать какие-то немаленькие птицы, обитавшие на границе болот.

– То есть, ты, сидя в бронированном флаере, птичек испугался? – уточнил Грег.

– Нет, испугался Коваль. А я отвлёкся на него и чуть не уронил вас. Кстати, птички эти, когда разбивались о кокпит, много-много портили бронестекло. Совсем треснутый стал.

– Чего? – удивился Грег и подошёл к штурмовику.

В неверном свете приборов он увидел "паутинки" от ударов на бронированном лобовом стекле. Теперь стало понятно, почему Коваль и Ван-Вейс слегка напряглись.

– Эти птички что, заправлены уралитовым топливом?

– Кто знает. Но было бы их чуть больше, и нас бы стало чуть меньше. Поэтому, как только мы от них оторвались, я сразу и пошёл на посадку – топлива в вашем флаере осталось меньше минимума.

– А в вашем?

– В нашем побольше. Я, видишь ли, управлять леталками не мастер, а мне ещё пришлось делать это через коммуникатор.

Второй штурмовик темнел неподалёку, и, если Грег правильно разобрал, он стоял, сильно накренившись на нос. Можно даже сказать, зарылся носом в мягкую землю и завалился на левое крыло.

– Носовой пушке конец, – уныло сказал Грег.

– Скажи спасибо, что вообще сумел вас посадить, – возмутился Серж.

– Спасибо, но пушку мог бы и поберечь.

– Вместо того чтобы обличать меня, лучше поинтересовался бы здоровьем Зорина, – попытался перевести разговор Ван-Вейс.

– А чего им интересоваться? После дозы гипновнушения он до завтра проваляется без движения. А потом в сознание придёт. Скажи лучше, откуда здесь на фермерской планете взялся столь мощный генератор пси-излучения?

– Причём, портативный, – заметил Серж. – Его перевезли на обычном флаере. Даже не представляю, как такое возможно. Но в то, что "Меченосец" уселся прямо на этот генератор излучения, поверить ещё сложнее.

– Сидас вёл себя странно, – сказал Грег, вспомнив лицо Анвара. – И Клин тоже. Наверняка сначала по ним прошлись этим гипноизлучением.

– Само собой. Сомневаюсь, чтобы Жора в противном случае разрешил кому бы то ни было разгуливать около "Меченосца". Тем более, какой-то странной штуке.

– Какой ещё штуке? – удивился Грег.

– Вас, наверное, как раз накрыло, когда она появилась на трапе. Выползла из главного шлюза. Такая тёмная, почти чёрная. Бесформенная, – Ван-Вейс нахмурился. – В высоту около полутора метров. Никогда ни о чём подобном не слышал.

– Сухопутный осьминог что ли?

– Скорее, огромная и объёмная амёба. Получается, она залезла в корабль в то время, когда мы снимали местность.

– Это местная зверюга?

– Нет. Я посмотрел инфу по Одде – таких беспозвоночных здесь не фиксировали.

– А позвоночных?

– Для позвоночного эта штука была слишком гибкой, – не понял сарказма Ван-Вейс. – Вывод напрашивается один: "амёба" явно не с этой планеты.

– А нам-то что с того? – не понял Грег, всё ещё заторможенный после ментального удара.

– Не исключено, что эта "амёба" и является пресловутым ментальным суперпередатчиком.

Грег поражённо уставился на Ван-Вейса.

– Ну, ты загнул.

Развить свою мысль он не успел. Коваль, уже забравшийся в кабину штурмовика, прокричал:

– Вижу приближающиеся объекты. Три, четыре… нет, шесть транспортов.

– Далеко? – Грег прогнал вялость, ещё сковывавшую его члены. – Тип машин?

– Два воздушных средства. Расстояние – пять с половиной километров. Два наземных на расстоянии восьми километров. Воздушные, скорее всего, вертолёты, движутся прямиком к нам. Будут здесь через минуту.

Последнее слово было почти заглушено рёвом двигателя штурмовика. Коваль, недолго думая, рванул в небо, а Грег и Серж остались на земле, глядя ему вслед. Грег опомнился первым и бросился в кабину оставшегося флаера.

– Крис, приём! – заорал он в коммуникатор. – Ты куда?

– Встречаю гостей, – донёсся до него бодрый голос Коваля.

– Слушай, может, они не собираются нас атаковать? – подал голос Ван-Вейс. – Ему бы…

Что следовало бы сделать Ковалю осталось неизвестным. Тёмное небо прорезали несколько лазерных выстрелов с приближающихся вертолётов. Штурмовик, броня которого позволяла выдерживать и не такой калибр, вспыхнул сполохами света, слегка сбился с курса, но остался неповреждённым. В свою очередь Коваль ответил двумя лазерными лучами, и длительность их была гораздо больше, чем у выпущенных вертолётами. Второй луч достиг цели: летательный аппарат неизвестного противника был разрезан и, вспыхнув ещё в воздухе, рухнул на землю.

Оставшийся в бою вертолёт сделал ракетный залп и открыл огонь из пушек. Впрочем, он недолго продержался против мощной и маневренной машины – вспыхнул и, разваливаясь на куски, упал. Из флаера забили лазерные лучи, уничтожая вражеские ракеты ещё на подлёте. Но вдруг световая оборона прекратилась, и оставшиеся ракеты беспрепятственно устремились к летающей машине. Несколько штук пробили активную броню флаера, и в небе расцвёл багровым цветком взрыв, от слепящего света которого Грега спас защитный колпак.

Серж Ван-Вейс оказался без подобной защиты. Во время вспышки он увидел каждую кочку и каждую травинку, после чего наступила чернота. А за ней пришла ударная волна страшной силы. Ван-Вейса швырнуло в кусты. Оранжевую палатку тоже снесло. Легче всех отделался Шумский, сидевший в кабине штурмовика – его вообще не задело.

– Крис, ты как? Крис, ответь! – орал в коммуникатор Грег, тщетно пытаясь обнаружить в небе габаритные огни штурмовика.

Но ни в тёмном небе, ни на обзорном экране он его не видел. Зато на экране чётко виднелись четыре зелёные точки, в комментариях к которым говорилось "пассажиро-транспортные наземные средства". И в этот момент Грег отчётливо понял, что трудное, но беззаботное обучение закончилось. И что сейчас сюда приближаются настоящие враги, а не виртуальный противник. И что он больше никогда не увидит Криса Коваля, только что превратившегося в дым.

Грег вдавил кнопку запуска двигателя и… ничего не произошло. Он, не веря себе, посмотрел на приборную доску: указатель топлива на минимуме, но оно есть – минут на десять полёта хватить должно. Зарядка аккумуляторов в порядке, генератор запуска – в порядке, генератор боевой энергии – в порядке. Но флаер запускаться не желал. Грег решил, что во время посадки что-то повредилось, но в этот момент увидел крохотную надпись в углу экрана "внешнее управление активно".

– Серж, я тебя сейчас прикончу! – в ярости заорал он. – Немедленно отключи свою хреновину и верни мне управление флаером. Скоро наземники будут здесь.

Ван-Вейс не отозвался. Грег поискал его глазами, но не нашёл. Ругаясь, он откинул колпак кабины и осмотрелся – Ван-Вейса на поляне не было, как не было и палатки. Оранжевое полотнище Грег приметил метрах в пяти в ближайших кустах, там же неподалёку он обнаружил и Ван-Вейса. Серж лежал без движения, и в свете ручного фонаря было хорошо видно, что волосы на левой стороне его головы окровавлены.

Грег прикинул, сколько времени остаётся до подхода машин противника – выходило что-то около десяти минут. За это время он должен привести Сержа в чувство. Он бросился в кабину флаера, нашёл малый аварийный медкомплект, побежал обратно к Ван-Вейсу и осторожно приложил анализатор к голове Сержа. Прибор тоненько загудел, и отобразил список препаратов.

– Что ты мне тут выдаёшь рецепты? – свирепо прошептал Грег, глядя на дисплей. – Лечи скорее.

Малый медкомплект послушно пискнул, впрыснул лекарство и покрыл раненую часть головы Ван-Вейса антибактериальной пеной. Спустя минуту прибор пшикнул какой-то вонючей субстанцией под нос пострадавшему, и Серж буквально подпрыгнул, отплёвываясь и кашляя. Он поморщился, схватившись за голову, после чего сморщился ещё сильнее.

– Ой, моя головушка, – простонал он.

– Некогда, Серж. Быстрее доставай свою умную машинку и убирай к чёрту удалённое управление с моего флаера. Я даже двигатель запустить не могу, а через несколько минут сюда прибудут вражеские наземники.

Похоже, Ван-Вейса слегка контузило, потому что он некоторое время тупо смотрел на Грега, словно пытаясь понять, что от него требуется. Наконец он осторожно кивнул и полез в планшет.

– Погоди минутку, я сейчас, – глухим голосом пробормотал он и вдруг заорал: – Вонючий дрэк!

Грегу не требовалось пояснений причин такого экспрессивного вопля. В свете фонаря он видел, что навороченный коммуникатор Ван-Вейса, которым информационщик так гордился, больше не жилец на этом свете: ударопрочный экран не просто разбит, а даже пробит – "паутина" трещин зияла в середине солидной дырой.

– Я так понимаю, что управлять флаером мне больше не удастся? – на всякий случай спросил Грег, уже заранее зная ответ.

Получив в ответ молчаливое покачивание головой, он вздохнул, оценивая обстановку. Четыре транспорта неизвестной степени вооружённости, везущие неизвестное количество пеших солдат против одного штурмовика, застрявшего носом в земле. Шансов на победу – ноль. Но ведь не сдаваться же без боя. Пусть флаер не может взлететь, но запаса энергии для оставшегося лазерного орудия хватает, ракетный боекомплект не истрачен, кинетические пушки тоже целы. Значит, врагам можно дать бой. Вот только сначала нужно перетащить друзей под защиту флаера.

Первым делом Грег проверил, не пострадал ли Зорин, напоминающий собой оранжевую мумию. Разрезав ткань палатки, Грег убедился, что Петр не ранен и спокойно дышит, хотя по-прежнему не пришёл в сознание. Ему пришлось тащить здоровяка к штурмовику одному – Серж на роль носильщика вообще не годился, хорошо, если без посторонней помощи сможет залезть в кабину.

– Ну, в тесноте, да не в обиде, – прокряхтел Грег, с великим трудом заталкивая Зорина в штурмовик. – Серж, тебе придётся сидеть у Петра на коленях.

Ван-Вейс, имитируя походку зомби, с трудом доковылял до флаера, и когда оказался внутри, Грег закрыл крышку кабины. На экране вражеские транспорты двигались прямо к месту импровизированной стоянки, и, судя по всему, их ничуть не устрашила гибель двух вертолётов воздушного прикрытия. Грег понял происходящее так, что они стопроцентно уверены в победе.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – пробормотал он, разглядывая результаты сканирования рельефа. – Два холма и ложбина – кратчайший путь сюда, не правда ли?

Грег задал на карте район, и компьютер послушно рассчитал траектории стрельбы для ракетных комплексов. Ни уцелевшая лазерная пушка, ни пятидесятимиллиметровые кинетические орудия штурмовика никак не могли вести огонь по указанной ложбине: для стрельбы прямой наводкой мешала растительность и складки местности, а для расстояния в шесть сотен метров навесная бомбардировка – слишком близко.

Ракеты должны были накрыть группу в тот момент, когда транспорты будут максимально близко друг к другу в момент прохождения ложбины. Конечно, у них наверняка сработает воздушная защита, но пара-тройка ракет до цели достанет.

Вот, пожалуй, и всё, что он мог использовать. Хотя, нет. Ещё в боезапасе Грег обнаружил две кассеты с миниракетами. Обычно такие кассеты в полёте сбрасывались на землю и срабатывали при приближении предполагаемой цели. Проблема была в том, что Грег не мог взлететь для сброса кассет, зато мог просто положить их неподалёку от флаера. Что он и сделал, предварительно выставив параметры поражения цели.

Сделав всё, что сейчас было возможно, Грег вооружился "Ангелем", взятым из аварийного комплекта выживания, второй пистолет отдав Сержу. Тот, с головой наполовину заклеенной медицинской пеной, передёрнул затвор и поставил оружие на предохранитель.

– Живым им не дамся, – хмуро сказал он. – Последняя пуля – моя.

Грег хотел сострить по поводу геройских фраз, но вспомнил разговор о зомбировании и сказал совсем другое:

– Лучше я поставлю штурмовик на самоуничтожение. Это будет вернее.

Серж осторожно кивнул.

– Да. Им наверняка нужны наши "ястребки". Одного они уже лишились, поэтому постараются захватить второй.

– Мы не доставим им этого удовольствия. Я подарю им все УРСы , которые только имеются.

– Ты не забыл заблокировать боезапас левого крыла?

Грег глянул на левое крыло, тоже изрядно зарывшееся в мягкую землю, и кивнул.

– Само собой. А если бы кто-то посадил флаер аккуратнее, то прибывающих мы бы встретили в два раза гостеприимнее.

– Вижу, ты главный снаряд не выставлял, – оживился Серж. – Тогда и я приму участие в раздаче подарков.