скачать книгу бесплатно
Под классическую музыку по залу плывут гигантские картины. Еще мгновение назад передо мной была пустота, а теперь возвышается стол, за которым восседают Иисус и апостолы. На соседних экранах мерцают лица всех участников трапезы.
Решаю присоединиться к ним и сажусь на мягкий пуфик. Но вскоре встревоженные лица апостолов пропадают, а на их месте возникает Мадонна с младенцем. Затем ее заменяет другая картина, где она уже в другом образе. Мадонны кончаются, и в ход идут современницы Леонардо. Вокруг меня начинают кружить девушки пятнадцатого века.
Внезапно все экраны гаснут, а когда загораются, с них уже улыбается Мона Лиза. Музыка грохочет. Множество одинаковых лиц парят в темноте. Рядом проплывает гигантская улыбка. На меня отовсюду взирают десятки глаз. Но все они пусты. В них нет жизни. Одни лишь пиксели.
Среди грохота я слышу шепот. Кажется, что он доносится со всех сторон, однако слов разобрать не получается. Я вскакиваю и осматриваюсь. Везде Мона Лиза.
Голову обхватывает боль. Бросаюсь к выходу.
Вдруг музыка смолкает. На экране передо мной возникает архангел, благословляющий Марию. Проношусь мимо него и выбегаю на улицу. Тут же меня вырвало.
Сил хватает дойти до первой стены. Я облокачиваюсь на нее и закрываю глаза.
Что это было? Неужели показалось? Может, звук глючил? А рвота?
Боль уходит. Лишь виски продолжают ныть.
– Вы будто из психушки сбежали, – рядом раздается голос.
Я открываю глаза. Передо мной стоит парень. У него пухлые губы, крупный нос и ежик волос на голове. На вид ему лет двадцать. На нем поношенная черная куртка, такие же поношенные джинсы и здоровенные башмаки.
– А ты откуда знаешь? Сам оттуда, что ли? – пытаюсь парировать я.
– Бывает, хожу туда.
– А зачем?
– Наблюдаться.
А ведь я Таню тоже несколько раз возил на прием к психиатру.
– А что у тебя?
– Сейчас агрессивное поведение.
– В смысле сейчас? А до этого что было?
– До этого была шизофрения.
– А потом куда делась?
Парень разводит руками.
– Пойдем, я угощу тебя кофе, – зову я бывшего шизофреника.
Он кивает, и я отлипаю от стены.
Заходим в ближайшую кафешку, и я заказываю нам капучино.
И зачем я потащил его с собой? Неужели боюсь вновь услышать шепот?
– Тебя как зовут-то? – интересуюсь я.
– Лёха, – отвечает парень.
Я представляюсь в ответ, и мы пожимаем друг другу руки.
– Значит, тебе удалось вылечиться? – интересуюсь я.
– А черт его знает, – Лёха пожимает плечами.
– Как так? Ну симптомы прошли?
– Я их и до этого не замечал.
– В смысле не замечал? Должны же были тебя по каким-то признакам причислить к шизофреникам.
– Да я военкомат проходил и там попал к психиатру. Мы с ним поговорили, и он что-то написал в моей книжке. Сказал идти в психбольницу. Сам я так и не смог понять, что он там накарябал. Только в психушке мне помогли прочитать эту запись. Оказывается, там говорилось, что я шизофреник. Меня поставили на учет. Пришлось постоянно таскаться на приемы. Но мне это быстро надоело. Да и от работы отвлекало. Поэтому я стал пропускать. Когда пришел в очередной раз, врачиха начала докапываться, где я пропадаю. Я не выдержал и послал ее. Вот она мне и вписала агрессивное поведение. А шизофрению вычеркнула.
Лёха отпивает из чашки, причмокивая губами.
– С таким диагнозом в армию меня не взяли, – продолжает он. – Впрочем, теперь и на работу не берут. Я же на железнодорожника учился. А сейчас мне по специальности не устроиться. Облом.
Лёха разводит руками.
М-да, как просто человека сделать шизофреником или агрессивным психопатом. Достаточно лишь воображения врача. Они, как художники, красят человека в разные болезни.
Наконец, глотку больше не разъедает от кислой рвоты во рту. Чувствую лишь терпкий привкус кофе.
– Ну мне пора, – прощаюсь я.
– Погоди. А тебе пылесосы-роботы не нужны?
– Что?
– Пылесосы-роботы. Они сами ездят по квартире и прибираются.
– Даже не задумывался об этом. Ты их продаешь, что ли?
– Приходится. Надо же как-то зарабатывать.
– И много зарабатываешь на них?
– Не-а. Зато гулять можно.
Чтобы не обидеть парня, я обещаю подумать и записываю его номер телефона.
По улицам, над которыми заходит солнце, я добираюсь до кафешки. Девушки пока нет.
Мне успевают приготовить кофе, а я успеваю выпить его.
Кстати, какое у нее имя?
Хватаюсь за телефон и захожу на сайт знакомств.
Эвелина. Серьезно?
Отрываюсь от экрана и вижу, как заходит она. Привстаю и с улыбкой машу ей, а сам судорожно пытаюсь закрыть сайт.
Темно-зеленое платье на ней напоминает про скорое лето. Может быть, из-за двух пышных холмов, которые вмиг оказываются передо мной.
– Привет. Извини, опоздала. Давно ждешь? – Эвелина улыбается в ответ.
Если бы это не было дежурной фразой, можно было бы подумать, что девушки в действительности переживают за наше потраченное время.
– Привет. Ничего страшного. Нет, совсем недавно подошел, – учтиво отзываюсь я.
Если бы это не было дежурной фразой, можно было бы подумать, что нам наплевать на потраченное время.
Мы садимся за стол, и я распаковываю свой стандартный набор историй, которые рассказываю для охмурения девиц. Пока болтаю, замечаю, что она красится. А жаль. С рыжими я еще ни разу не спал.
Ручеек звонкого девичьего смеха подхватывает каждую мою шутку и несет ее по живому, бодрому разговору. Глаза девушки искрятся озорством. Я понимаю, что ее уже можно тащить в бар. А оттуда и до постели недалеко.
– Может, в бар? – предлагает Эвелина, опережая меня.
Я озадаченно киваю.
В сумерках мы находим неоновую вывеску и заходим в полутемный зал. Я снимаю пальто с Эвелины и иду к вешалкам. За грудой вещей их уже не видно. Закидываю пальто на кучу из курток и начинаю раздеваться сам. Вешалка, балансирующая на одной ножке, накреняется и валится, словно срубленное дерево. Я поспешно поднимаю ее и подбираю с пола пальто Эвелины. Заметила ли она? Оборачиваюсь. Вижу только копну рыжих волос. Лицо скрыто за меню. Повезло.
Мы заказываем дорогущее пиво. Я отхлебываю из стакана и спрашиваю:
– А какую книгу ты держала в руках на фотографии?
– Это был Ницше.
– А почему именно Ницше?
– Его труды наилучшим образом отражают современный стоицизм.
– Рад слышать, что есть девушки, для которых важен стоицизм, – я усмехаюсь.
Эвелина хмурится. Шутка явно была неудачна.
Как же теперь продолжить разговор? В дебри философии лезть не хочется. Иначе все обернется лекцией, а покладистым студентом я сегодня быть не хочу. Ах да, точно. Учеба.
– А ты еще учишься? – спрашиваю я.
Эвелина кивает. Учится она на социолога.
– Скоро заканчиваешь?
– Нет. Еще два года. Моя учеба несколько затянулась.
– Как же так получилось?
– Пришлось менять вуз.
– Поняла, что не твое?
– Ну, это больше связано с одногруппниками. Не могла с ними продолжать учиться.
– Не поспевали за тобой?
– Нет. Скажем так – не сошлись в моральных ценностях.
– Они не понимали всей прелести стоицизма?
Зря я так.
Но Эвелина прыскает со смеху.
– Нет. Они даже не знали этого слова. Дело в другом. Эти дебилы хвастались тем, о чем на зоне помалкивают. Так они хотели закосить под матерых уголовников. Хотя сами даже не понимали, о чем говорили. Ведь за такие слова их опустили бы. Мне стало тошно, и я объяснила им, что к чему. После этого мы уже не могли учиться вместе.
– В воровских понятиях ты разбираешься так же хорошо, как и в философии?
– Даже лучше.
– С уголовниками общалась?
– Приходилось. Ведь я была королевой района.
Что?
– Что?
Эвелина усмехается.
– Так называют девушек, которые возглавляют молодежные группировки на районе.
Видимо, ее ответ еще больше изумил меня, ведь теперь Эвелина смеется.
– Выходит, я привел в бар не студентку, а главаря преступных банд, – выдыхаю я.
– Громко сказано. Это же просто свора гопников. И я уже вышла в отставку.
– А как так получилось, что ты… – я запинаюсь, – …заняла этот пост?
Эвелина опускает голову, наклоняется вперед и растопыривает плечи. До этого она напоминала мне Гипатию, а теперь – пахана с зоны. Думаю, сейчас начнет сипеть на фене, но голос ее и речь остаются прежними.