скачать книгу бесплатно
–Это ты так думаешь, Катя! Но люди, сколько бы не проходило времени, всегда возвращаются к книгам.
В библиотеке, кстати, не было ни телевизора, ни компьютера с интернетом, даже радио. А сам Теофилус ни разу не пользовался на моей памяти мобильным, я не заметила тут даже простого телефона.
С каждым днём я привыкала к своему новому окружению больше и больше. Все проблемы оставались за стенами библиотеки: Варвара с её угрожающе сдвинутыми бровями, похожими на червяков, и маленькой головкой на жирных плечах, гадкая ухмылка Маргариты и брезгливая – Артёма, смех и издёвки одноклассников, шёпотом, чтобы не слышали взрослые, произнесённые оскорбления – всё это оставалось снаружи, и дверь не пускала их внутрь, наряду с дождём и ветром.
На уроках я по-прежнему, старалась не высовываться, но теперь приходилось работать лучше. Мне нужен был повод, чтобы взять тему для доклада и пойти в библиотеку, поэтому после уроков я заставляла себя подходить к учителям и просить их, чтобы дали мне задание. Слегка ошарашенные моим рвением, они всё же шли навстречу, и я показывала воспитателям домашнее задание, предполагавшее поход в библиотеку. На вопрос, почему бы мне не воспользоваться интернетом в школе, я говорила, что от компьютера очень устают глаза, да и читать мне интереснее по книжкам.
Доклады я делала сама в оставшееся от уборки и разговоров с Теофилусом время. Иногда он помогал мне, так как знал, как мне казалось, всё на свете! Он приносил несколько книг, и мы подолгу сидели, выбирая нужный материал, или я просто слушала его рассказ и записывала то, что могло пригодиться.
В конце второго месяца со дня нашего знакомства я почти закончила со всеми делами, кроме его стола. И тут старик наотрез отказался от моей помощи. Я пыталась на цыпочках пробраться мимо него с тряпкой для пыли, но и эти попытки он раз за разом пресекал.
– Теофилус, там грязь кругом! Посмотрите, паутина на ножках! Я аккуратно, никуда ничего не дену, обещаю!
– Нет, нет, нет. Здесь очень важные книги и документы, Катерина! Я сам!
Но это "сам" так и не наступило, поэтому чудовищно захламлённый огромный стол так и мозолил мне глаза своим неряшливым видом.
Помимо этого пунктика у Теофилуса была ещё раздражающая привычка менять всё местами. Наводя порядок в открытых шкафах, я расставляла книги так, как мне показалось наиболее удобно, потому что, когда спрашивала его, он утверждал, что это не имеет значения. Он говорил, что сможет найти любую книгу, которая ему нужна. Однако мой порядок, видимо, пришёлся ему не по вкусу, и несколько раз подряд он переставлял и перекладывал книги, как угодно. Я, естественно, начала возмущаться, но тут он притворился глухим, и мои возмущённые вопли его не тронули.
Потом я стала замечать шорохи и даже предложила старику купить средство от мышей – не то чтобы я их очень боялась, но книги было жалко. Он ответил, что всё в порядке, и никаких мышей здесь отродясь не было. От человека, который порой не мог найти собственные очки, такое утверждение звучало странно.
Подсвечники, книги, горшки с цветами, больше похожими на гербарий, банки с травами и порошками, чернильницы и прочая мелочь жили собственной жизнью и постоянно перемещались в пространстве. Я просто поражалась тому, как Теофилусу не надоедает всё это делать после моего ухода! В моём присутствии он сидел и не проявлял никакой активности, разве что любил поговорить, а когда я уходила, судя по всему, начинал скакать по всей библиотеке в своём любимом кресле!
Временами, мне казалось, что он что-то скрывает – настолько уединённым и оторванным от жизни было его убежище, что поначалу меня это немного пугало. Я не представляла, чем он занимается весь день, пока меня нет. Ходит ли куда-нибудь? Чем питается? Есть ли у него родственники? Почему он здесь совсем один? Я не осмеливалась спрашивать о детях или внуках, мне это казалось неудобным. В то же время, даже убирая библиотеку, я не заметила ни одного письма, конверта, да хоть клочка бумаги, указывающего на то, что он с кем-то переписывается. Всё это, вкупе с тем, что я не видела телефона, наводило на странные мысли.
Иногда я задавала осторожные вопросы, вроде того, как долго он здесь живёт. И получала простой ответ. Всю жизнь. Конечно, я объясняла это его увлечённостью, и понемногу сдавалась, предполагая, что у него могли быть свои причины скрывать что-нибудь. Я надеялась, что это не психическое расстройство, хотя кое-что настораживало. Я, например, иногда не замечала дверную ручку! В первый день мне это не показалось! Наверно, это была какая-то особенно остроумная шутка, но я предпочитала не спрашивать. Мало ли что услышу в ответ?
Я закончила с уборкой, когда окончательно похолодало. Лили дожди, многие ребята и взрослые заболели, и мы с Малышом приходили вымокшие до нитки и замёрзшие. Я сама хлюпала носом, и Теофилус беспрестанно поил меня травяными чаями, веря в их целебную силу.
Теперь я сидела в кресле, закутавшись в тёплый старый плед, и думая о том, а что дальше? Теофилус пока не заводил речь об отъезде, но я внезапно начала чувствовать себя незваной гостьей. Может, он просто стесняется сказать, что мне больше незачем приходить? Своё обещание я сдержала, разобрать библиотеку помогла, так нужна ли я здесь ещё? А что если это только мне хорошо и комфортно, а старик, заложник старого воспитания, чувствует себя не в своей тарелке? Что делать? Спросить прямо? Или молчать?
Так и не придя к какому-то решению, я решила сократить количество визитов. К тому же многих в школе итак удивляло то рвение, с которым я взялась за учёбу, так зачем ещё больше привлекать к себе внимание?
Хватило меня, правда, ненадолго. Я промаялась два дня, прежде чем снова отпроситься у воспитателя и отправиться в библиотеку. Теофилус встретил меня, как обычно, и моих терзаний не заметил. Мы весело провели время с чаем, Малышом и книгами, и на обратном пути я решила, что всё это глупости. Не буду думать, что ждёт дальше. В библиотеке мне хорошо, там я чувствую себя не прокажённой, а нормальным человеком, так что ещё мне надо? В конце концов, если Теофилус и уедет, может не навсегда? Куда он потащится со своим архивом? Ему же отдельный поезд понадобится для всех книг и бумажек!
Время шло, дни текли один за другим, дорожка к библиотеке то покрывалась тонким ледком, то оттаивала и тонула в грязи, а я по-прежнему проводила там всё свободное время, не замечая туч, сгущавшихся над моей головой.
Глава 3
Решение всех мучивших меня загадок, вопросов и сомнений нашлось неожиданно и зависело, как многое в моей жизни, не от меня.
Тот день пошёл кувырком с утра.
Началось всё с контрольной по литературе. Сделанный дома тест пропал. Я знала, что это не так страшно. Ну, приду на дополнительные занятия после уроков и всё. Время у меня сегодня было: ещё вчера я сказала Теофилусу, что не приду, чтобы не пробуждать подозрений – в общей сложности я выбиралась к нему три-четыре раза в неделю. В дни, когда я никуда не шла, я предпочитала поменьше появляться в группе, поэтому частенько сидела на дополнительных занятиях. Занятия по литературе были любимыми: мне нравился и сам предмет, и наш учитель. Он был ещё молод и рассказывал интереснее, чем остальные учителя, уставшие от детей. На его уроки ходили все и с удовольствием слушали длинные рассказы, которые не были ни скучными, ни нудными.
Так что, с одной стороны, пропавший тест проблемой не был, с другой – мне надоело терпеть выходки Ритки и её компании. Последнее время я, занятая своими делами, их почти не видела, но нисколько не соскучилась, а вот они, видимо, наоборот. После Осеннего бала, на который я не пошла, они никак не могли найти момент и отомстить за тот случай, когда я бросила Артёму в лицо его же бумажку. Мелкие подколки я не считала, но своими любимыми методами они действовать не могли, потому что в группе я бывала редко. В то, что взрослые смогут решить мои проблемы, я не верила, поэтому воспитателям не жаловалась. Тем более, в их присутствии Артём не проявлял агрессии, и Ритка на уроках тоже вела себя спокойно – они оба входили в актив школы, так же, как и большая часть их друзей, и пятна на биографии им были не нужны.
В наших стычках, по общему мнению, виновата была я. Я провоцировала, задевала, оскорбляла и так далее. Никто не задавался вопросом, а зачем бы мне нужно было провоцировать Артёма, который был выше меня сантиметров на двадцать и весил соответственно? Но я не торопилась откровенничать, жизнь приучила к тому, что свои проблемы нужно решать самостоятельно, поэтому для всех оставалась идеальной мишенью.
Я очень боялась, что вся эта ситуация в итоге закончится проблемами, которые я не смогу решить. Например, как неуправляемую и агрессивную, меня по рекомендации школьного психолога могли положить на лечение в психбольницу. А он уже пару раз подбирался ко мне, сочувственно глядя в глаза и предлагая поговорить. Зная, куда могут привести такие разговоры, я избегала встреч. Вечно так продолжаться не могло – здесь часто поступали таким образом с проблемными детьми, которые не хотели учиться, сбегали или проявляли агрессию. Это поведение считалось отклонением от нормы (Варвара так и говорила на каждом общешкольном собрании, глядя мне в глаза), и реагировали на него соответственно: месяц или два, проведённые в психбольнице, как правило, или перевод в спецшколу – другой интернат, но уже закрытый, обнесённый колючей проволокой и с режимом как на зоне. Ни то, ни другое не входило в мои планы, поэтому войны я старалась избежать, памятуя о том, что итак "на карандаше" у Варвары.
Однако в тот день во мне что-то щёлкнуло, так что после уроков вместо отработки я отправилась на поиски Артёма. С утра забрать у меня из рюкзака тест мог только он, а значит, ему и отвечать. Если же рядом окажется Ритка, тем хуже для неё! Я старалась не высовываться и не попадаться им на глаза, понимая, что против всей их компании у меня нет шансов, но иногда сил терпеть просто не хватало.
Всю компанию я нашла за одним из старых зданий. Раньше здесь была начальная школа или детский сад, но в последние годы детей стало меньше, и корпус закрыли. Здание стояло в отдалении, полускрытое старыми деревьями, поэтому представляло собой идеальное место для разного рода сборищ. Здесь кипела бурная жизнь: старшеклассники и даже ребята поменьше собирались компаниями, чтобы поговорить, покурить или даже выпить. Две последние вещи, естественно, были строжайше запрещены, но это мало кого останавливало. Справедливости ради надо сказать, что спиртным не злоупотребляли, но всё же случалось. Я, понятное дело, ни в какие компании не попадала, поэтому моё появление здесь было встречено радостными возгласами – все почувствовали близящееся развлечение. Мне не хотелось выступать в роли клоуна, поэтому обратилась я прямо к Артёму:
– Эй, тест верни!
Сидящие рядом ожидаемо отреагировали смехом и подзуживанием:
–Слышь, Тёмыч! Это она тебе!
–Ответь девушке, а то вдруг заплачет!
Как же! Я знала, что им бы очень этого хотелось, поэтому, честно говоря, никогда первая не начинала конфликт, но сегодня завелась – моё терпение давно уже было на пределе.
Артём же, приобняв Ритку, сидел и нахально улыбался. Он явно хотел, чтобы я завелась ещё больше.
–Я не расслышал, что ты там вякаешь, Воронцова! Повтори!
Ритка заулыбалась ещё сильнее, остальные заржали.
–Тест отдай!
–А ты заслужи! Я же не для того старался, чтобы просто так отдать! Давай на желание – исполняешь наши, я тебе тест!
За то, что я сказала дальше, перед Теофилусом мне было бы стыдно. Но не здесь.
–Слышь, ты, выдра, рот закрой!
–А то что?
–Что-то ты сегодня больно смелая! В морду получишь, поняла? Вали отсюда, убогая!
– Сам что ли дашь? Или ты смелый только чужую домашку воровать? На всё остальное силёнок не хватает?
Я понимала, что нарываюсь. К тому же, стоять вот так, внизу ступеней, было очень некомфортно и страшно. Все ребята смотрели на меня сверху, их ухмыляющиеся лица были наполнены нетерпением, и я понимала, что перешла запретную черту. Долгое время я просто защищалась, и моё поведение сегодня было для них неожиданностью.
Артём встал, остальные тут же затихли. Потом один из них, насколько я помню, звали его Вова, и из всей компании он был самым старшим, сказал:
–Не надо, Тёмыч! Она ж дура просто! Стой!
Тот сбросил с плеча руку приятеля и подошёл ко мне. Я смотрела прямо в глаза, изо всех сил стараясь не показать, что мне страшно. Не знаю, вряд ли он считал, что бить девочек нельзя.
–Сейчас ты развернёшься и пойдёшь отсюда. Поняла? И забудь про свою домашку. Всё, нет её! И ещё раз подойдёшь ко мне или Рите, и тебе конец! Ты поняла?
Он больно схватил меня за плечи и развернул, толкнув так, что я пролетела пару метров и упала на землю. Упала неудачно, приложившись головой, и поцарапав руки о камни и стекло, разбросанные вокруг корпуса детского сада. Мне было так больно и обидно, что кровь загрохотала в висках, и я встала, сжав в руке кусок стекла. Засмеявшаяся было Ритка заткнулась, все смотрели на меня. Артём присвистнул:
–Теперь поняла? Ещё будешь рот раскрывать, я добавлю!
Я бросилась на него, забыв о том, что вешу раза в два меньше, замахнулась осколком стекла, и тот прошёл так близко от его лица, что Артём, кажется, побледнел. Затем поднял руку, и я снова полетела на землю, чувствуя боль в спине. Тут же на меня посыпались тумаки, и я лишь закрыла руками голову, чтобы избежать ударов по ней.
Вот тут начался переполох. Сквозь шум в ушах я услышала, как Ритка пытается успокоить своего дружка. Заботилась она не обо мне, понятно. Просто не хотела, чтобы влетело ему. Снова вмешались остальные ребята, и я услышала, как Вовка увещевает Артёма уйти. Тот вначале попытался вырваться:
–Ты что, не видел? Она мне чуть в лицо стеклом не дала, тварь!
Но потом успокоился, видимо, понял, что на его крики скоро сбегутся взрослые, наклонился ко мне и прошипел:
–Я тебе это припомню! Ты у меня ещё получишь!
Я не могла подняться, и он, походя, пнул меня носком ноги.
Через пару минут их не стало. Я села, почувствовав, как болит лицо и спина, а намокшие джинсы неприятно холодят ноги. Откуда-то выскочил Малыш и завертелся рядом, поскуливая и толкая меня холодным носом. Он будто извинялся, что опоздал, не успел меня защитить, и я чуть не расплакалась. Но тут же опомнилась: я не знала, далеко ли ушли мои враги, и не хотела, чтобы, вернувшись, они застали меня мокрую, грязную и плачущую. Я не представляла, как зайду сейчас в группу, в которой, наверняка, будет сидеть Артём и гадко улыбаться. Конечно, можно было бы всё рассказать воспитателю, но зачем? Опять решат, что это я спровоцировала, а Варвара только ищет повод испортить мне жизнь!
–Не надо, Малыш, подожди… – я с трудом поднялась, чувствуя боль в спине.– Стой!
Бедный пёс запрыгал вокруг меня, радуясь тому, что мне удалось подняться, и я погладила его по голове. Нет, ты не виноват, Малыш, вряд ли ты смог бы что-то сделать, ещё бы и тебе досталось!
Я не могла вернуться в группу. Не сейчас. Мне было больно и плохо, а в груди образовался такой ком, что я боялась, как бы он не задушил меня. Мне надо было срочно выбраться отсюда, уйти, убежать, что угодно, только бы не видеть больше этих глумливых рож!!!
– Малыш, пойдём… пойдём, – я позвала пса и пошла, с каждым шагом всё быстрее и быстрее в единственное место, где могла спрятаться от всех,– в библиотеку.
***
Конечно, я не предупреждала Теофилуса, но у меня и в мыслях не было, что он может быть против. Малыш трусил рядом, иногда поглядывая на меня. Точно также, с лёгким недоумением, на меня поглядывали немногочисленные прохожие. Высокий худой парень со светлыми волосами даже присвистнул, как совсем недавно Артём, и я опустила лицо глубже в воротник. Если меня будут искать, то найдут быстро – сегодня я очень приметна!
Я осторожно повернула ручку – не стараясь войти тайком, просто рукам было очень больно, хотя кровь уже остановилась. В библиотеке было на удивление светло, наверно, Теофилус зажёг свечи. Я вошла внутрь, впустила Малыша и, сделав несколько шагов вглубь, замерла....
По воздуху плыли свечи. В начищенных мною подсвечниках и без, они висели в воздухе, будто в библиотеке внезапно появилась невесомость. Я посмотрела на стол старика и увидела его самого. Не поднимая головы, он взмахнул рукой – и несколько книг с разных полок порхнули и улеглись аккуратной стопочкой на поверхности. Потом взмахнул снова, и один из подсвечников пролетел так близко от моего лица, что чуть не задел его. И тут Малыш, который, естественно, не удивлялся происходящему, но хотел поприветствовать старика, тихонько тявкнул.
Теофилус вскинул голову и посмотрел на меня. Наверно, вид у меня был настолько ошеломлённый, что он тоже потерял дар речи. Потом вздохнул и улыбнулся слегка виноватой улыбкой:
– Здравствуй, Катерина! Ну что ж, рано или поздно ты бы всё узнала! Проходи!
Я автоматически шагнула вперёд и почти упала в одно из кресел. Тут же заболела спина, и я ахнула. Эхом отозвался вскрик Теофилуса, который только разглядел моё состояние.
–Катерина, что случилось? Ты цела?
Я даже не нашлась, что ответить! Все события этого дня выбили меня из привычного состояния, ошарашили, и мозг отказывался понимать, что происходит. Между тем старик приблизился ко мне (подсвечник плыл рядом с ним) и сказал:
– Я понимаю, что всё, что ты видишь сейчас, кажется тебе… необычным, но вопросы оставим напоследок, а пока займёмся тобой, хорошо?
Я кивнула, ощущая странное безразличие, и прикрыла глаза. Тело согрелось, и я сама не заметила, как заснула.
***
–Катерина… Катя!– голос доносился, словно сквозь вату. Мне было так тепло и хорошо, что открывать глаза совсем не хотелось. Мне снился странный сон про летающие книги и свечи, но почему-то это не казалось неправильным. К тому же, по мере того, как я просыпалась, ко мне возвращались воспоминания о драке, и я осознала, что, наверно, нахожусь в нашем медпункте, и как только открою глаза, неприятности не заставят себя ждать. Тут же я почувствовала, как кто-то тычет в меня чем-то мокрым и холодным, и удивилась, сообразив, что это Малыш. Кто пустил его в медпункт?
–Катя… – я наконец-то узнала голос и открыла глаза.– С возвращением!
Я поняла что, во-первых, всё ещё сижу в кресле, а, во-вторых, отдохнула так хорошо, словно проспала часов десять. Хотя, возможно, это недалеко от истины.
–Я… Сколько я спала?
–О, не волнуйся! Не более получаса! Как ты себя чувствуешь?
–Нормально… Хорошо. У меня… ничего не болит!
Я поднесла руки к глазам и уставилась на них – там не было ни одного пореза, ни одной ссадины! Вообще, ничего, будто бы ничего и не происходило! Я пошевелилась и поняла, что спина тоже не болит. Теофилус улыбнулся, но ничего не сказал.
Заговорила я:
–Что вы сделали? Такого не может быть!
–Может… Очень даже может! Кажется, я должен тебе кое-что объяснить. Но, прежде, чем начать, Катя… Ты что-то хочешь спросить?
У меня было странное ощущение, что он ждал этого вопроса. Возможно, ждал давно, думая, когда же я замечу все странности, что творятся кругом. Он ждал, но я не хотела этого видеть, пока не столкнулась с тайной нос к носу. И даже сейчас я медлила, опасаясь, что ответ мне не понравится, что я не буду готова к нему.
–Кто вы, Теофилус?
–О, это вопрос, на который я бы хотел ответить в последнюю очередь! Я подскажу тебе. Как ты думаешь, ты случайно нашла сюда вход?
–Что? …Не знаю! Хотите сказать, что со мной что-то не так?
–На мой взгляд, с тобой всё в порядке. Теперь… На протяжении всего этого времени, меня очень интересовал вопрос, кто ты?
–Я?
Может, он узнал правду? О том, что я из интерната? Мне стало неудобно.
–Теофилус, извините, я должна была вам рассказать… Я просто боялась…
–Ты о чём, Катя?
–Об интернате.
Я почувствовала, как краска заливает моё лицо. А если он меня выгонит?
–Об интернате? Я смотрю, не мне одному есть, что скрывать! Но я не об этом, Катя. Хотя, конечно, с удовольствием выслушаю твою историю!
Не об этом? Я, наконец, осмелилась поднять глаза. Теофилус улыбался, но вид у него по-прежнему был смущённый и неуверенный. Так, что здесь происходит?
–Мне кажется, ты не всё знаешь, Катя. Я ждал этого момента. С того самого дня, как ты нашла дверь, я следил за тобой. Нет, не подумай плохого! Просто наблюдал. Мне стало интересно, почему ты увидела нечто, невидимое другим. Я без конца читал книги, проверял записи Сказочника, но не находил ответа. А он был у меня под носом. Хранительница! Ты – Хранительница этой Библиотеки! Я назвал бы это именно так, потому что другого имени не существует…
– Какого Сказочника? Кто я? – мне стало смешно: уж очень неуместно звучало это слово по отношению ко мне! Бриллиантовая корона, надетая на замухрышку! – Теофилус, да вы с ума сошли? Какая Хранительница?
В своей жизни я испытала последствия многих неудачных шуток, поэтому сейчас начала злиться! Я тут ломалась несколько месяцев, помогала старику во всём, а теперь он показывает мне дешёвые фокусы и шутит! Он просто сумасшедший? В запале я даже не подумала о том, что заставить летать по воздуху свечи или убрать в одну минуту следы порезов не сможет ни один самый ловкий фокусник.
Сам Теофилус оставался спокойным и даже улыбнулся.
