скачать книгу бесплатно
Racconto di un deficiente
Владислав Шерман
Вы когда-нибудь слышали об итальянских войнах? Жестокая борьба за наследство, закулисные интриги, грандиозные сражения, благородные рыцари и могущественные правители – всё это основополагающие явления в любом средневековом конфликте. Но данная история не об этом – она о жизни простого деревенского парня, заслуженно снискавшего славу придурка. Падёт ли юноша от меча случайного наёмника или сможет адаптироваться к новым для себя условиям? Об этом вы и узнаете в книге «Racconto di un deficiente». Книга содержит нецензурную брань.
Racconto di un deficiente
Владислав Шерман
© Владислав Шерман, 2021
ISBN 978-5-0051-3905-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
«Как-то раз в Италии…»
Это было раннее утро позднего февраля. Жуткий холод дополнялся воющим зимним ветром, что пронизывал мирских жителей. Твёрдая кора, которую не сумеет пробить ни один стебель, скоро должна была смениться рыхлой землёй. Люди, укутавшись в тёплые одежды, сидели по домам в ожидании скорой весны. Где-то в королевстве Неаполь, в семи лигах[1 - Берётся в расчёт современная лига длиною в 4.8 километра.] северо-западнее самого города, расположилась ничем не примечательная с виду деревня под лаконичным названием Pratis. С латыни это трактуется как «Луга». И, действительно, летом и весной здесь зацветали обширные поля, покрытые невинной зелёной травушкой и красными, жёлтыми, синими цветами; тут паслись лошади, коровы, овцы. Тут часто гуляли дети, после чего получали нагоняя от родителей или господаря, и возвращались к работе. Здесь же стояло двадцать пять хозяйств, а в них жили гуси, куры и, собственно, владельцы. Говоря простыми словами, в Лугах шла размеренная селянская жизнь…
– Мелкий выродок! – чертыхаясь и бранясь, местный староста с колуном в правой руке, в стоптанных сапогах и шерстяном хуке[2 - Накидка, отороченная мехом.] гнался за неким юношей. Немолодой человек на ходу натягивал меховую шапку на свою лысеющую голову, продолжая выкрикивать ругательства и угрозы, – Остановись, п-падло! Ирод треклятый, эх-х! – он был энергичен и наполнен животворящей яростью, что позволяла гнать старику практически на равных с молодым парнем. Однако старость вскоре дала о себе знать. Бедолага замедлился, а затем и вовсе остановился. Пытаясь отдышаться, он, впрочем, не прекратил пустословие:
– Ещё раз к моей дочери сунешься, бесовая елда! Да ещё раз! Я тебе хер по самый пояс отрублю! Гад… ещё раз…
Старец угас. Он покашлял, заправил своё видное пузо в широченные брэ и, фыркнув, развернулся и побрёл прочь.
А что парень, за которым этот полоумный гнался? Юноша, в какой-то момент завернув за угол одной из хат, облокотившись на её стену, с неподдельным ужасом на лице упёрся взглядом в пустоту. Впрочем, совсем скоро его отпустил страх и наступила радость. Он в очередной раз провёл старого дурака: покуралесил с его младшей дочерью и спокойно сбежал. Ему можно – как-никак, четырнадцать лет отроку! Да, паренёк был уже взрослый. Часто помогал отцу, но ещё чаще пил палёный эль на ворованные деньги и трахал свою тринадцатилетнюю «невесту». «Вот когда спиногрыза сделаешь, – твердил папенька, – Тогда и будешь взрослый!». Что же, через девять месяцев парня можно будет называть мужчиной. Об этом, правда, никто пока не знает.
Юнец бегло осмотрелся. Не гонится ли за ним староста? Похоже, что нет. Только угрюмые рожи наблюдали за разразившимся зрелищем сквозь маленькие окошка в их скромненьких домишках. Судя по всему, ни один добрый человек из местных не решился променять домашнее тепло на уличный холод. Парень нелепо сплясал, затем скорчил рожу одному из мужиков, который глазел на него, и в страхе убежал. Недоумок, напортачив, стремился укрыться в родной хате.
В мире заканчивался пятнадцатый век – точная дата нашему герою попросту неведома – время великих империй, время сильных монархов, время христианства, время всемирного просветления, время Ренессанса. Но разве было дело до этого простому парню из деревни? Сегодня в Неаполе восседал Фердинанд II, пришедший на смену Альфонсу II. Стефано – так звали нашего героя – в этом не разбирался. Он считал всех королей напыщенными дураками. Презирал он также святош, за исключением Папы Римского, который в имени Александра VI разместил свою воинственную задницу на престоле Святого Петра. Ведь как можно не любить Викария Христа? Юнец в своей недолгой жизни не стеснялся открыто критиковать того, кого ненавидел. Ненавидел он господ за большие налоги, за неподъёмный труд, что был возложен на плечи обычных крестьян, за издевательства. Потому его и называли придурком. Да, я вам говорю! Ну не за то ведь, что он и есть придурок?
В один момент, дверь в сельскую хату со скрипом отворилась, и на пороге предстал то ли попрошайка, то ли прокажённый. Он трясся от холода. На вид он был молод, с небольшой юношеской щетиной. Его ступни прикрывали валенки, а на ногах он носил длинные портки. На голове же, пусть та и была брита максимально гладко, виднелись тёмные волосы. Одетый в сорочку и дешёвую копию блио[3 - Средневековая верхняя одежда.], парень вступил внутрь. Но не далеко ему удалось пройти: чей-то грубый голос окликнул его.
– Куда прёшь, мудло?! Ты разве не видишь: здесь подметено! – вскоре стало ясно кому принадлежал баритон. Стефано, увидев мужчину, низко ему поклонился, как мог, и мило поздоровался:
– Доброе утрецо, папенька, – юноша вернулся в исходное положение. Ответом на его вежливость стала сильная оплеуха, от которой пошатнулся бы даже взрослый мужик, не говоря уже о юнце. Он потрогал горящую щёку, аккуратно стал отходить ко двери.
– Доброе?! – как гром, разразился голос отца, нависшего над сыном, – Отчего я, проснувшийся, должен слышать на всю вулицу этого пидора плешивого, Ливио, как он тебя хуями кроет? Опять что-то учудил, трипиздон эдакий?!
– Я-я? – наигранно удивился Стефано, отряхивая об вонючий коврик снег от валенок, – Да старый, небося, снова что-то напридумал. Он ж тупой! – малец активно кивал головой. На его прыщавом лице красным заревом отпечаталась мужская рука. Прямо на левой щеке, подле широких треснувших губ и кривого крючковатого носа, под необычайно красивыми перламутровыми глазами.
– Ну и хуй с этим э-э… пидором! – отец, однако, фантазией, похоже, не блистал, – Ты где шапку умудрился проебать, придурок? Я на неё последние гроши спустил! А мог бы потратить на… – призадумался мужчина. Но, не успев договорить, оный был перебит сыном.
– На вино и блядки, – вставил слово Стефано, за что получил ещё один удар, на сей раз заставивший парня не просто отшатнуться, а стукнуться головой об деревянную дверь и осесть на пол.
– Сука малолетняя! Учить меня будешь, ублюдок?! – горе-папаша пнул ногой отпрыска, – Совсем охуело, чучело! – папаша повторил удар.
Брут – так звали это мерзкое чудовище. Или не чудовище? Быть может, это просто такие методы воспитания? Отец схватил подростка за шкирку и откинул в сторону. Он снял верхнюю одежду с вбитого в стену гвоздя и, приоткрыв дверь на улицу, лишь напоследок злобно бросил:
– Суп на столе. Потом подоишь корову.
Он ушёл. Ушёл, не сказав куда пойдёт. Но Стефано, проживший с ним под одной крышей четырнадцать лет, знал, что Брут отправился к своему куму за выпивкой. Зимой не нужно было много работать, поэтому все так любили этот сезон. Только сейчас, вытерев случайно скатившуюся по щеке слезу, парень заметил двух братиков и сестричку, что выглядывали из-за угла. Наш герой был пятым из восьми детей в семье. Правда, четверо предыдущих погибли: во время родов, от болезни, на войне или вовсе от нелепой случайности. Сейчас мать Рита носила под сердцем ещё одного. Крестьянская семья нуждалась в рабочих руках. Стефано поднялся на ноги, прошёл внутрь. Его родня протянула к нему руки в попытках чем-нибудь помочь, но тот отверг их, как они отвергли его. Не помогли, когда отец избивал бедолагу. Говоря простым языком, предали кровного брата и разочаровали его. Четырнадцатилетнему придурку было невдомёк, что его родня, на которую он обиделся, была даже младше его самого, куда уж им тягаться с грозным отцом?
Глава I
«Держись подальше от роты ландскнехтов…»
Стефано лениво перебирал деревянной ложкой кашьё на бульоне, которое отец выдал за суп. Посуды в доме не было, так что юноша пользовался эдакой хлебной тарелкой. Эта самодельная утварь постепенно пропитывалась супом в ней, размягчалась и становилась хоть сколько-то съедобной. Без этого жевать чёрный черствый хлеб представлялось невозможным. Впрочем, Стефано не жаловался. Он в принципе не прихотлив. К слову, о супе: пресный, густой, с одним маленьким кусочком мяса, что болтался в жидкости. Удачливый горожанин, старательный ремесленник, хитрый купец или, что и впрямь очевидно, какой-нибудь вельможа в жизни не съел бы подобного. А вот итальянские крестьяне обходились малым, как велят догмы церкви. Регулярные налоги, следуя тем же догмам, также уплачивались вовремя. Удивительно, но соблюдение второго правила не давало нарушить первое, поскольку просто не оставляло достаточно средств на роскошь. Члены этой семьи считались добрыми христианами. Даже Брут, несмотря на его пристрастие к алкоголю и любви приложить об косяк родного сына. Пока он платит деньги – он может жить припеваючи.
В коем-то веке парня никто не смел беспокоить. Его родня, не считая отца, ушла в соседнюю деревню, в которой у тамошней часовенки происходил приход. Наслаждаясь тишиной и покоем, домашним теплом и вкусным завтраком, юноша и не заметил, как опустошил «тарелку». На дне, что правда, ещё оставались кусочки еды. Он принялся жадно отгрызать и жевать «посуду», и чуть не упустил её, когда в маленькое окошечко, которое справа, неожиданно кто-то постучал. Парень выругался и показал непристойный жест двумя руками, призывавший незнакомца прогуляться на половой орган. Стефано выглянул в окно, но не заметил кого-либо. Тогда, желая разобраться с незваным гостем, он спохватился и быстрым шагом покинул кухню, а потом и вовсе – хату. Хлопнув дверьми, разгневанный юнец устремился за дом, готовя кулаки к серьёзной драке. Однако, не успев и за стену зайти, вместо ожидаемого проказника он встретил… проказницу.
– Марта?! – удивился парень, ослабив кулаки и опустив руки. Пред ним стояла низенькая девчушка в длинном блеклом шерстяном платье. У неё были жёлтые, словно сено, волосы, заплетённые в косу, что пряталась где-то сзади. Дама обладала утончённой фигурой, голубыми, что Тирренское море, глазами и естественной красотой. Девочка, чей отец явно не богатый, не носила украшения, не использовала макияж. Но её невинное личико и без того было воплощением прекрасного. По крайней мере, так казалось Стефано. Она молча обняла юношу. Её тонкие губы дрожали от холода, а под мужественным, чисто римским, скошенным носом была сопелька. И даже эта мерзость казалось парню исключительно милой. Он так же не стал ничего говорить – просто поцеловал её в щёчку. Быть может, они походили на героев многочисленных любовных романов: написанных, тех, что пишутся, и тех, что будут написаны. Возможно, эта была лишь подростковая интрижка. В любом случае, выглядела парочка чрезвычайно благовидно. Чересчур, если вспомнить, что полчаса назад Стефано беспощадно драл её на кровати в комнате сельского старосты. А ведь им нет и пятнадцати! И эта эпоха зовётся Возрождением. Однако она действительно возрождает античную похоть в сердцах мирян. Но помните Содом и Гоморру! Впрочем, не стоит судить этих двоих. В конце концов, монархи, бывало, и в двенадцать уже обзаводились брачным ложе.
– Ты забыл, вот, – Марта, отстранившись, легонько улыбнулась и протянула своему возлюбленному шапку из овечьей шерсти. Брут говорил, что он спустил на неё последние деньги. Что ж, не зря: надев её, Стефано вновь почувствовал блаженное тепло. Такому как он следовало беречь оставшиеся в голове знания от выветривания, иначе он рисковал остаться законченным кретином, одним из многих.
– С-спасибо, – неуверенно ответил парень. Он тоже попытался улыбнуться, но мороз перекосил его лицо. Ещё некоторое время они стояли, просто держась за руки и смотря друг на друга. Впрочем, юноша скоро прервал неловкую паузу, – Мне отец наказал корову подоить… – ненавязчиво намекнул парень на нежелание предаваться ласкам конкретно в данный момент. И тут же, противореча себе, он продолжил, – Не хочешь со мной подёргать? – Стефано глупо и пошло ухмыльнулся. Девчушка, впрочем, повторила за ним. Неужели её действительно забавил такой идиот?
– Да плевать на твою корову! – махнула она рукой, – Что я, коров не видела никогда? – Марта игриво прислонила палец к губе и, продолжая улыбаться, предложила альтернативу, – Пойдём, я тебе кое-что много интереснее покажу…
– М-м… – взбудораженный, вздрогнул парень. Он полнился энергией. Что же такого хотела показать его возлюбленная? Кажется, он догадывался…
– Ты такого никогда не видел! – всё твердила Марта, взяв за руку юношу и поведя куда-то в сторону. В сторону сеновала.
– Да тама холодно, – отдёрнул он свою руку, – Пошли лучше в дом. У меня как раз никого не… – но не успел договорить пошляк, как был перебит своей пассией:
– Придурок! Это завсегда успеется.
И девочка продолжила вести парня. Вопреки ожиданиям Стефано, пришли они вовсе не на сеновал. Они в принципе миновали всевозможные места для утех и вскоре, стоит сказать, вовсе покинули пределы деревни.
– К-куда мы идём? – никак не мог успокоиться юнец. Похоже, не желая испытывать терпение отца, вовремя не подоив корову, парень стремился отговорить свою подружку от сомнительной затеи. Ему, однако, не удалось оказать какое-либо сопротивление хрупкой девчушке. Совсем скоро парочка забралась по небольшому холму, чем смогла обеспечить себе просторную, обветриваемую со всех сторон смотровую площадку. Пред взором обоих раскинулись обширные плодородные земли южной Италии. Где-то там, вдали, были другие деревни; были города и замки, аббатства. И далеко-далеко стоял величественный Неаполь – столица Неаполитанского королевства, где Стефано, его отец и дед родились и выросли. Насчёт прадеда юнец не был уверен: его память ограничивалась лишь тремя поколениями. Однако, как сказано ранее, всё это было далеко. Была другая не менее значимая деталь, заметная не только не меньше, но и даже больше всех остальных. Не так далеко, как хотелось бы, на тракте растянулась колонна из людей. На солнце изредка отражались блики от пик и алебард. Одежда незнакомцев пестрила яркими красками. Кто это был? Трубадуры? Циркачи? Тут уж даже такой придурок, как наш герой, догадался, что это были солдаты.
– Кто это? – с интересом спросила Марта, сложив руки в замок перед собой. Похоже, она не смыслила во всяких мужских штуках.
– Не знаю… – с прищуром ответил Стефано.
– Но ты же мальчик! – не без толики непонимания ответила девочка.
– Ну… – поразмыслил парень, – Энто Папские войска! – с восторгом ответил он, неожиданно для своей спутницы начав спускаться с холма.
– Эй, ты куда? – кинула вдогонку девочка, но решила проследовать за своим кавалером, не дождавшись ответа.
– Подойдём поближе. Я никогда не видел Папу!
Возможно, юноша действительно думал, что Его Святейшество всегда сопровождает своё ополчение. Но являлось ли это сборище его ополчением? Грохот от их ног эхом доносился сюда, практически не искажаясь. Обрывками долетали фразы, но разобрать их смысл то ли из-за ветра, то ли из-за других причин, влюблённые не могли. А пыль от солдатских сапог, казалось, вздымалась ввысь на целый actus[4 - Древнеримская мера длины равная 35.5 метров.]! Любовники быстрым шагом направились по холмистой местности навстречу незнакомцам. Пусть Стефано и был уверен в непорочности мыслей папистов, идти прямо по дороге он всё же не решался.
Двигаясь по направлению к незнакомцам в ярких одеждах, парочка начинала всё больше и больше нервничать. В конце концов, не всегда удаётся увидеть такое внушительное сборище. Внушительное потому, что ребятки просто не знали таких чисел, и на вопрос своего суженого «Мать нехай, сколько их тут?» Марта ответила просто: «Цельных сто!». А была ли здесь сотня, или же две, или же целая тысяча – ответить, пожалуй, мог лишь Винченцо ди Базилии из Коллебринчоне, который в недалёком будущем займётся работой над аквиланскими хрониками. Так вот. По мере обоюдного сокращения дистанции между парочкой и солдатами, Стефано мог всё отчётливее слышать голоса незнакомцев, топот сапог и позвякивание амуниции. К удивлению, юноша, даже находясь в близи с ополченцами, не смог разобрать ни единого слова песни, которую бравые паписты напевали. Она была энергичная, патриотичная, лаконичная и красивая, но, чёрт бы её побрал, непонятная!
Landsknechts leben, lustig Leben
in der Schenke Tag und Nacht.
Sitzt ein fader Kerl daneben,
der nicht singt und der nicht lacht.
Schmeiss ihn raus, reines Haus
muss ein, ja muss; ein Landsknecht haben[5 - Машинный перевод:У ландскнехтов развесёлая жизнь,В кабаке и день, и ночь.Сидит скучный парень рядом,Который не поёт и не смеётся.Вышвырни его, ибо чистый домДолжен, да, должен быть у ландскнехта.]
Они укрылись в плотных зарослях кустарника, припорошенного снегом. Сотня солдат проходила на расстоянии вытянутой руки от засевших, что соглядатаи, детей. То ли они действительно не заметили двух голубчиков, то ли решили не обращать на них внимания, но воины продолжали маршировать, напрочь вытаптывая весь снег на дороге. И если до них всё было покрыто белоснежной простынёй, то теперь лишь грязью и запахом пота.
– Ну и запашок у них, конечно, – хихикнула Марта. Она позволила себе слишком много. Болтать подле войска незнакомцев! Ребяткам повезло, что солдаты были слишком увлечены маршем. Лишь один из многих на мгновенье приостановился и прислушался к окружению. К счастью, и он, пожав плечами, продолжил движение.
– Ты видишь Папу? – спросил Стефано, похоже, не осознавая в полной мере нынешний риск.
– Неа, – ответила девушка, сильнее отодвигая ветви их укрытия, – Может, пойдём уже?
– Подём, – согласился её любовник, разворачиваясь с намерениями покинуть заросли. Он даже не додумался подождать, пока пройдёт колонна. Зря.
– Nein, ich habe definitiv etwas geh?rt![6 - (нем.) Нет, я определённо что-то слышал!] – крикнул очередную неразборчивую фразу тот самый подозрительный воин, к удивлению всех, покидая строй и обнажая большой волнистый меч.
– Kompanie – stehen![7 - (нем.) Рота – стой!] – крикнул один из солдат, после чего фраза прокатилась по всем рядам, как вши, что прыгают от одной собаки к другой.
– Was machst du?[8 - (нем.) Что ты делаешь?] – спросил другой незнакомец в пёстрой одежде, останавливаясь вместе со всеми. Похоже, никто не понимал, что творит их товарищ. А он, тем временем, не обращая на коллег внимания, быстро подошёл к кустам, замахнулся своим мечом и с треском веток опустил его.
Марта вскрикнула и отпрыгнула. Девчонка явно испугалась. Да и Стефано возле неё, откровенно говоря, рисковал обмочить портки не меньше. В конце концов, глупость не всегда означает бесстрашие.
– Ich habe Spione gefunden![9 - (нем.) Я нашёл шпионов!] – крикнул незнакомец. Дети не успели убежать. Но сейчас, вопреки здравому смыслу, поднялись и, держась за руки, спотыкаясь, побежали.
– Schei?e! Fang diese kleinen Bastarde! – кричал вдогонку солдатский командир на басурманском языке, – Armbrust, Armbrust! Erschie?e sie mit einer Armbrust![10 - (нем.) Вот дерьмо! Поймайте этих маленьких ублюдков! Арбалет, арбалет! Стреляй в них из арбалета!]
Влюблённые бежали, не оглядываясь. Но они прекрасно слышали, как позади, хрустя снегом, наступали неприятели. Судя по крикам и шагам, их было около восьми. Остальные, похоже, остались на месте. Возможно, не считали нужным отрядить больше человек на поимку шпаны или боялись возможной засады. Арбалетный болт, противно свистя, пролетел возле спин горе-любовников. Лишь из-за нежелания задеть союзников, за ними больше не было пущено никаких снарядов.
– Э-э-это не П-папские войска! – нечто гениальное выдала девушка, прыгая по сугробам не хуже заядлого атлета.
– Ну охуеть! – согласился с положением юноша.
Они бежали. Бежали, подгоняемые ветром, инстинктом самосохранения и криками преследующих их солдат. Пестрые мужики не отстанут – это было очевидно. Чем-то их таким обидели дети, что те, наверное, сейчас исключительно страшной бранью разговаривают. Но ведь они хотели просто посмотреть! А теперь драпают обратно в деревню. Почему туда? Возможно, там они надеются найти спасение. Они и представить не могли, какую беду навлекли на родных…
– Мамочки! Папенька! Господи Иисусе! – кричала Марта, забегая в Луга вместе со Стефано. Её же возлюбленный не был столь щепетилен в выборе идолов. Он просто выкрикивал всякие нехорошие слова, срываясь на откровенный визг. К тому моменту, как ребятня коснулась дерьмовой, в буквальном смысле, деревенской тропы, они успели отпустить друг друга и очень сильно устать. Благо, и преследователи оказались не способны без конца гнаться в полной выкладке за молодыми гадами. По велению божьему, проказникам всё же удалось сбежать. Они спрятались в хлеву и сквозь приоткрытую дверь наблюдали за неприятелем.
– Зря мы на той холм пошли… – с упрёком сказал Марта, не возлагая вину ни на себя, ни на своего возлюбленного.
– Ага… – грустно согласился Стефано, – Краше б щас корову доил. Чёрт…
– Ч-что они делают? – спросил девочка, пихнув спутника локтём, – Кто это вообще такие?! – возмущалась шёпотом она.
Ландскнехты – вот кем были эти мужики в пёстрых одеяниях. Весьма благородные, в сравнении с другими, но всё же наёмники. И деревне Pratis очень не повезло, если их наниматель задержал им плату…
Солдаты послали одного товарища обратно, возможно, за подкреплением, а сами разделились по два, два и три человека, и стали бродить по деревне. Никто не решался выйти на разговор с незнакомцами, вооружёнными всеразличным стрелковым, древковым и клинковым оружием. Никто кроме местного старосты. Мужчина, наспех одевшись во всё тёплое, с распростёртыми объятиями приближался по тропе к незваным гостям. В руках у него ничего не было, а, значит, он не таил опасности. Ландскнехты, однако, насторожились. И Марта вместе с ними.
– Папенька, нет! – хотела, уж было, рвануть девчонка к отцу, но была вовремя отдёрнута Стефано.
Наёмники что-то заподозрили, послали одного из своих проверить шум, что шёл из хлева. В то же время, между Ливио и солдатами завязался разговор:
– Какими судьбами в Лугах, люб.. люб.. – мужик запнулся и надолго повисла тишина. Благо, гости оказались достаточно терпеливые, – Любезные!
На него смотрели c непониманием. Незнакомцы о чём-то шептались. Наконец-то, кто-то громко выдал:
– Was sagt dieser italienische M?ll?![11 - (нем.) Что говорит этот итальянский мусор?!] – они смеялись. Громко, мерзко. Казалось, сам Дьявол вселился в них и изрёк своё зловещее ржание.
– Versteht jemand, was dieser miese Aussenseiter sagt?[12 - (нем.) Кто-нибудь понимает, что говорит этот паршивый выродок?] – заговорил другой. И третий тут же подключился:
– Ich denke, er sagt etwas ?ber seine fette Mutter.[13 - (нем.) Я думаю, что он говорит о своей жирной мамаше.]
– Vielleicht bietet er ihr an, sie zu ficken?[14 - (нем.) Может он предлагает её трахнуть?]
И вновь ублюдки зашлись нечеловеческим хохотом. Бедному старосте только и оставалось, что молча, недоумевая, таращиться на неприятных иностранцев.
– Fragen Sie, ob er Franz?sisch spricht,[15 - (нем.) Спроси, говорит ли он по-французски.] – скомандовал один из наёмников. В хлеву, по правую руку от них, что-то трещало. Все повернулись в ту сторону, но вскоре вернулись в исходное положение. Один из «гостей», облокотившись на алебарду, впился уставшими глазами в мужчину перед ними, далее изрёк фразу на другом языке, более нежном, но всё так же непонятном.
– Parlez-vous fran?ais?[16 - (франц.) Говоришь на французском?]
– Er ist dumm. Er spricht kein Franz?sisch, – добавил второй ландскнехт, державший в руках арбалет. Его вид также не внушал доверия. Был ли в их шайке вообще хоть кто-нибудь, заслуживавший милого взгляда? – ?brigens habe ich auch nichts verstanden, hehe.[17 - (нем.) Он тупой. Он не говорит на французском. Кстати, я тоже ничего не понял, хехе.]
Из сарая вновь донёсся грохот, затем крики и ругательства на немецком. Некоторые ландскнехты вскинули свои пики, алебарды, гвизармы. Некоторые и бровью не повели. Тем временем, сзади уже отчётливо слышался хруст снега, затем хлюпанье грязи, и уж после – басистый выкрик.
– Was ist hier los?[18 - (нем.) Что здесь происходит?] – приближался отряд из ещё полдюжины человек, включая того самого гонца. Все они тоже были ярко и пышно одеты, носили усы и густые бороды. В руках держали всякое древковое оружие. И только один, самый статный из всех, нёс за спиной двуручную саблю – она называется гросс-мессер – а на голове чёрный мешковатый берет. Бороды у него не было, зато усы «карандаш» подчёркивали его природную мужскую красоту. Выглядел солдат серьёзно, но его карие глаза отражали радость и веселье. Похоже, он был офицером.
– Leutnant! Dumme Italiener. Sie verstehen kein Teutsch und Franz?sisch[19 - (нем.) Лейтенант! Тупые итальянцы. Они не понимают немецкий и французский.], – отрапортовал один из подчинённых мужика. Судя по всему, у них было строгая иерархия. Все аж по струнке встали, когда лейтенант прошёл между ними к старосте. Он долго смотрел ему в глаза. Ландскнехт возвышался над Ливио, а его клинок, казалось, в случае чего мог просто перерубить бедолагу напополам. Немудрено, что глава деревни вжался, как испуганный ёж. При этом, никто не решался выйти на помощь…
– Ты меня понимаешь? – спросил наёмник, отстранившись от старосты. Тот выдохнул, когда над ним перестал нависать мужчина.
– Д-да… – заметно нервничая, ответил Ливио, – Ч-что вы хотите он нашней деревни, милчеловек?
– Здесь, – собеседник образно провёл рукой по округе, – Спрятались два spione. Два мелких ублюдка наблюдали за нашей kompanie. Мы их найдём и продолжим путь. Но если это кто-то из ваших…
– Не может буть! – вскрикнул староста, отрицательно кивая, тужась, прыгая и всячески отвергая эту теорию, – Нашные ни в жизнь такого бы не сделали!
– Gut, – ответил наёмник.
В то же мгновенье, из хлева предательски не вовремя вышел ландскнехт, державший под шкирку девочку и мальчика. Он что-то крикнул коллегам.
– Марта! – вскрикнул староста, сорвавшись с места. Его пыл остудил солдатский лидер. Он схватил за шиворот Ливио и, подтянув к себе, рыча, спросил:
– Ты их знаешь?!
– Конечно! – крикнул мужчина, – Это Марта, дочь моя! А с ней энтот придурок – Стефано!
