Ночь Ватерлоо

Женя. (рывком высвободив руку) Да что вы ко мне пристали? Дурак я, что ли – тащить товар из киоска в ближайший дом!

Марина. А что здесь такого? Я как–то раз продала одному юристу его же собственную квартиру!

Женя. Вы – красивая женщина!

Марина. (встав) Да и ты очень сексапильная дама!

Срывает с головы Жени бейсболку. Причёска Жени вполне себе подтверждает только что прозвучавшую фразу. Марина громко смеётся. Женя испуганно пятится от неё.

Марина. Тоже мне, аферистка! Да не шугайся ты, здесь тебя никто не обидит. Сядь. Сидеть, я сказала!

Женя садится.

Марина. (бросив бейсболку на стол) Как тебя зовут?

Женя. Женя.

Марина. А ну рассказывай, что ты там натворила? Наверное, замочила кого – то?

Женя. С чего вы взяли?

Марина. С чего взяла? Хорошие девочки без причины парнями не наряжаются и при слове «полиция» не бледнеют! Быстро колись, пока я тебе башку не оторвала! За что тебя ищут?

Женя. (поднявшись) Это не твоё дело!

Марина. Любое дело, которое скверно пахнет – моё! Считаю до трёх! Не скажешь – морду набью! Раз, два…

Женя. Любопытной Варваре знаешь что оторвали?

Марина. Три!

Выхватывает у Жени коробку, замахивается ею. Очень легко отразив удар, Женя выбивает коробку из рук Марины и делает ей подсечку. Марина с визгом падает на пол. Тут же поднявшись, она опять бросается в драку, но Женя ловким движением уклоняется от её кулаков и снова укладывает её несильным ударом ладони по лбу. Грохнувшись навзничь, Марина на этот раз не спешит подниматься на ноги.

Женя. Хватит? Или добавить?

Марина. Хватит! Ты кто? Спортсменка международного класса?

Женя. Какой смысл спрашивать, если ты всё равно не веришь ни одному моему ответу?

Марина переворачивается, желая подняться на четвереньки. Женя, приблизившись к ней, грубо прижимает её ногой без кроссовка к полу.

Марина. Ой!

Женя. Ай!

Марина. Ты мне осточертела! Немедленно вон отсюда!

Женя. Мне нужны деньги.

Марина. Это не значит, что ты должна ставить ногу на мою шею! Я тебе не мужик, чтоб платить за это!

Женя. Ты просто не представляешь, как я нуждаюсь в деньгах! Дай мне хоть немножко, а то сломаю шейные позвонки.

Марина. Нет, этого нельзя делать! Ты что, маньячка? Шейные позвонки! Даже я ни разу не доходила до такой низости! Это ужас! Не смей ломать их мне! Я беременна!

Женя. Врёшь!

Марина. Честное слово!

Женя растерянно убирает ногу с шеи Марины. Садится, грустно вздыхает.

Марина. (сделав упор на локти) А ты хоть знаешь, как называется то, чем ты занимаешься? Ограбление!

Женя. Нет. Самооборона.

Марина. Ты, как я вижу, в юриспруденции не сильна!

Женя. Зато я сильна в военной стратегии. У страны, подвергшейся нападению, есть моральное право не только отбросить агрессора за свои границы, но и занять его территорию.

Марина. Ты считаешь себя страной? Про такую форму шизофрении я ещё не слыхала!

Женя. Ты плохо знаешь историю. Как–то раз Людовик Четырнадцатый, обгладывая куриною ножку, сказал Кольберу, который ныл, что, мол, государство чего-то там не потерпит: «Послушайте, господин финансист! Государство сидит перед вами и ест курятину!»

Марина. Да, но он был король! А ты – медсестра.

Женя. Ой! Как ты догадалась?

Марина. Ты в анатомии шаришь – знала, куда давить, чтоб у меня шея одеревенела. Но на врачиху не тянешь – лицо без признаков интеллекта. Кроме того, глаза тебя выдают мгновенно. Взгляд медсестры отличается от взгляда автомобиля только наличием ярко выраженной стервозности.

Женя. (вскочив) Хватит чушь нести! Про меня сказали по телевизору, да?

Марина. Не знаю. А почему ты считаешь, что про тебя должны были сообщить в новостях? Это любопытно! Что за история? Расскажи, во что ты влетела! Круче меня никто тебе не поможет, я – абсолютная чемпионка мира по вылезанию из дерьма.

Женя. А также и по его созданию, как я вижу! Нет, мне, наверное, только деньги могут помочь. Ах, если бы ты смогла одолжить мне ну хоть немножко…

Марина. Женька, откуда у меня деньги? Я не работаю, мне метлу никто не доверит! Меньше чем через два часа мой бывший будущий муж на улицу меня вышвырнет – почти голую, с телевизором!

Валяющийся на полу мобильник звонит.

Марина. (взяв его и выйдя на связь) Алло! Алло! Что за вздор? Да… Когда? Где? Кто? Почему? О, господи боже мой! Какой ужас! Какой кошмар! (Роняет телефон, вскакивает на ноги. Громко стонет, прижав ладони к вискам)

Женя. Что случилось?

Марина. Его убили! Убили!

Женя. Кого убили?

Марина. Моего мужа, дура! (даёт Жене оплеуху и начинает метаться, заломив руки)

Женя. Какое горе! Чем я могу помочь?

Марина. Заткнись, идиотка… Думай, Маринка, думай, не то тебе общипают пёрышки! Да чего тут думать–то? Твою мать! (Снимая халат, бежит во вторую комнату. Вскоре так же стремительно возвращается в одном нижнем белье, держа в руках юбку, чулки и кофту)

Женя. А кто тебе позвонил?

Марина. (натягивая чулки) Какая–то женщина! Она видела, как его застрелили прямо посреди улицы. Он успел назвать ей мой телефон и умер! Он шантажировал одного министра. Компромат доставала я, и все это знают – значит, сейчас придут и по мою душу! Куда бежать, я не знаю, другой квартиры у меня нет! Ты пойдёшь со мной.

Женя. Вот ещё! Зачем я тебе? И зачем ты мне?

Марина. (влезая в юбку) Как ты не понимаешь? Ты охранять меня будешь! Этот министр – миллиардер! А я знаю про него столько…

Женя. Что лучше быть от тебя подальше! (идёт к своему кроссовку)

Марина. (пытаясь застегнуть юбку) Ну и овца! Ну и дуй отсюда, если тебе не нужен миллион долларов! Одна справлюсь… Ой, Ой!

Щёлкает замок наружной двери. Женя останавливается.

Марина. Это убийца! Он нас убьёт сейчас!

Юбка падает на пол. Выпрыгнув из неё, Марина бежит во вторую комнату. Раздаётся скрип входной двери. Женя в одном кроссовке и без носка быстро направляется к ней.

Затемнение.

Конец первого действия

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Комната в загородном доме. Старый диванчик, два стула, стол. За окнами воет ветер. Женя в джинсах и кофте спит на диванчике, подложив под голову телогрейку. На столе – нож, два пустых стакана и упаковка таблеток. Скрипит наружная дверь.

Женя. (шевельнувшись) Кто там?

Марина. (из коридора) Я представитель оптово-розничной фирмы «Всё есть, во что можно влезть, если много пить и не есть»!

Дверь хлопает. Слышно, как Марина снимает пальто и ботинки. Женя с трудом принимает сидячее положение, свесив ноги с дивана. Марина входит. На ней – потёртые джинсы, носки и свитер. В каждой руке у неё – бутылка вина. Женя собирается сказать что-то, но вместо этого кашляет. По ней видно, что она сильно больна.

Марина. (поставив обе бутылки на столик) У нас, типа, рекламная супер-акция, приуроченная к Новому Году! В здешнем паршивеньком магазинчике на вокзале эта мадера стоит семьдесят шесть рублей. Но её никто не берёт – местная больница пользуется дурной репутацией, а в другую не повезут. Поэтому я со спокойной совестью эту мерзость взяла бесплатно, пока кассирша что-то там выясняла с грузчиком и шофёром.

Женя. Ты лучше бы водки спёрла!

Марина. К ней требуется закуска, а на неё у меня ни денег, ни смелости не хватило. Ну, как дела? (трогает лоб Жени)

Женя. (мотнув головой) Не трожь, обожжёшься!

Марина. (садясь на стул) Тридцать девять и три! Ты пила таблетки?

Женя. Пила.

Марина. Врача бы тебе…

Женя. Зачем? Он скажет мне то, что я сама знаю, и посоветует то, на что всё равно нет денег.

Марина. И что ты знаешь?

Женя. Мы вчера, кажется, говорили на эту тему. (кашляет)

Марина. Мне участковый сказал, чтоб мы на соседнюю дачу перебирались. Сегодня же.

Женя. Что за вздор?

Марина. Сюда второго числа припрутся хозяева. И до Рождества здесь пробудут.

Женя. Откуда он это знает?

Марина. Они так делают каждый год.

Женя. Вот суки! А он уверен, что на соседнюю дачу хозяева не припрутся?

Марина. Исключено. Ведь там нет ни печки, ни электричества.

Женя. Как – ни печки, ни электричества? Мы там сдохнем! На улице – минус двадцать!

Марина. Женька, чего ты от меня хочешь? Он заявил, что больше нам ничего предложить не может.

Женя. Как так – не может? Мариночка, ты с ума сошла! Мы с тобой могли бы квартиру снять на те деньги, которые он с нас взял вот за эту дачу! Не за соседнюю, а за эту!

Марина. Женечка, я устала тебя просить: если тебе больно – ори, но только не ной! Не ной!

Достаёт из–за пазухи небольшое яблоко и съедает его. Не вставая с места, выбрасывает огрызок за дверь. Женя вновь ложится и отворачивается к окну, в которое бьётся вьюга.

Марина. Согреемся как–нибудь! Чего ты разнылась–то? На вокзалах не ныла, на чердаках не ныла, в лесу не ныла – значит, не будешь ныть и на этой чёртовой даче, где нет ни печки, ни электричества! Если бы они были, пришли бы крысы! Ты что, без крыс жить не можешь?

Женя. Заткнись!

Марина. Нет, я не заткнусь, потому что это какой–то ужас! Я, дочь профессора, за которой от колыбели до зоны семь нянек бегали, утираю сопли детдомовской хулиганке! Да это просто смешно!

Женя. Заткнись, я сказала!

Марина. Ты просто хамка. Но, несмотря на это, через недели две-три я тебя возьму на южное побережье Франции! Марсель, Ницца и всё такое. Мы полетим бизнес-классом!

Женя. Если ты не заткнешься, я тебя вышвырну на мороз!

Марина. Женька, я серьёзно! Тут такой шахер–махер нарисовался…

Женя садится.

Марина. (вскочив и отбежав к двери) Не хочешь в Ниццу – не надо! Я не настаиваю. Ложись.

Женя подчиняется. Опять сев и вооружившись ножом, в котором есть штопор, Марина берёт бутылку и начинает её откупоривать.

Женя. А ну, не смей открывать при мне этот ужас! Меня от одного запаха вырвет!

Марина. (остановив процесс) Хорошо. Тогда отгадай загадку.

Женя. Да отвяжись ты! Дай мне поспать.

Марина. Не дам. Я эту загадку сорок минут сочиняла. Ну хоть послушай!

Женя молчит.

Марина. Белое, падает с неба зимой. Тает, когда попадает домой… Что это такое?

Женя. Мужик.

Марина. (смеясь) То есть как – мужик? Что за вздор? Почему мужик?

Женя. Потому что когда к тебе на улице подваливает мужик, он всегда белый и пушистый, как ангел с неба. Но это только зимой – летом он на ангела не похож, так как от него несёт либо пивом, либо противным дезодорантом, либо ещё чем-нибудь.

Марина. (смеясь) Но в загадке сказано ещё: тает, когда попадает домой! При чём здесь мужик? А, ясно! Просил как лев, а имел как заяц?

Женя. Конечно!

Марина. (вновь взяв бутылку и вынув из неё пробку) А вот послушай ещё загадку…

Женя. Я пить не буду!

Марина. (наполнив оба стакана) Никто и не предлагает. (ставит бутылку)

Женя. А во второй стакан зачем налила?

Марина. Для гостя.

Женя. Какого гостя?

Марина. Так про него и загадка! Послушай. Вот: «Гость приходит к нам домой, исключительно зимой. Краснонос и бородат, и дарить подарки рад!»

Женя кашляет.

Марина. Ну, что за гость?

Женя. Смерть.

Марина. Ты чего, дура? Какая смерть?

Женя. Восемь лет назад, тоже тридцать первого декабря, в Гудермесе этот твой гость вошёл в палатку для раненых. Это был самый располагающий дед Мороз из всех, что мне приходилось видеть. Снегурочка с ним была. Смеялась, как колокольчик. Мешок с подарком она несла. Потом уже я припомнила, что она как–то странно его держала. Из десяти человек, которые находились в палатке, выжила только я. Старший лейтенант, которого я в тот момент перевязывала, успел повалить меня и закрыть своим телом. С тех пор, как только я вижу деда Мороза с его Снегурочкой, у меня истерика начинается.

Марина. Извини.

Некоторое время молчат.

Женя. (усевшись и взяв стакан) Ну, ладно. За Новый Год!

Марина. (беря стакан) Сначала – за старый. Мне он понравился!

Женя. Каким же должен быть год, чтобы он тебе не понравился?

Марина. Скучным.

Пьют. Ставят стаканы.

Женя. (укладываясь) А как ты думаешь, в раю скучно?

Марина. В раю? Не знаю. Мне почему-то кажется, что и там жить можно… если очень хотеть и сильно стараться. Но не тебе. Тебя в рай не пустят. Ты – слишком буйная дура.

Женя. Пожалуйста, сделай так, чтоб меня пустили туда!

Марина. Ты что, больная? Что значит сделай? Я не могу взять Бога за горло! Он ведь хитрее меня.

Женя. Скажи, ты можешь хоть раз побыть минут пять не хитрой, а умной? (кашляет)

Марина. Чего ты от меня хочешь, Женечка?

Женя. Я хочу, чтобы ты меня примирила с Богом. Это тебе ничего не стоит! Я умоляю тебя – пожалуйста, сделай так, чтоб он согласился на примирение!

Марина. Что за вздор? Я вроде бы шлюха, а не священник!

Женя. Маринка, тебе здесь больше никак нельзя оставаться! У участкового на лице написано, что он – сволочь. Если оперативники нас накроют, тебе – конец. Убийство они тебе не пришьют – я его ударила точно так же, как конвоира, и отпечатков наоставляла. Но тот, о ком ты так много знаешь, тебя получит!

Марина. Ну, и что дальше?

Женя. Оставь меня на соседней даче и уходи. Сегодня. Тогда мне будет легко.

Марина. А мне?

Женя. (сев) Маринка, ну как ты не понимаешь – я всё равно здесь загнусь без хороших антибиотиков! Ты ничем не можешь помочь!

Марина. Я не уверена, что твой Бог с тобой примирится, если по твоей просьбе я стану мразью. Слушай внимательно! Этот мент у меня вот где! (сжимает кулак и бьёт им по столику) Я на всё отделение компроматов нарыла вагон и маленькую тележку! Это, как говорится, раз. А два – получи подарок. И чтоб я больше нытья от тебя не слышала! (достаёт из-за пазухи две упаковки лекарств, кладёт их на столик)

Женя. (взяв одну упаковку и осмотрев её) Где ты это взяла?

Марина. Что за идиотский вопрос? В аптеке, конечно. Не на помойке же!

Женя. Ты встречалась с моим отцом?

Марина. Что за вздор?

Женя. Я ещё раз спрашиваю тебя по–хорошему: Ты встречалась с моим отцом?

Марина. Евгения Александровна, у вас бред начинается! Вы легли бы.

Женя, вскочив, хватает Марину за волосы и сдёргивает её со стула.

Марина. (грохнувшись на колени) Ты идиотка, что ли? Пусти!

Женя. (грубо швырнув её на пол) Я ведь тебя просила! Я тебя умоляла не делать этого!

Марина. (поднявшись) Дура! Как я могла с ним встретится? Я не знаю ни телефона его, ни адреса!

Женя. Ты фамилию его знаешь! Знаешь, что он – полковник воздушно–десантных войск, ветеран Афгана! Для такой суки, как ты, этой информации более чем достаточно!

Марина. Ладно, ладно! Ты только сядь! Если упадёшь, я с тобой возиться не стану.

Женя садится на постель, Марина – на стул.

Женя. (закрыв руками лицо) Это просто подлость! Как ты могла! Ну как ты могла! Боже мой, за что мне всё это?

Марина. Я не встречалась с твоим отцом. Поклянусь чем хочешь, что не встречалась!

Женя. Эти антибиотики стоят бешеных денег! Бешеных! Где ты ночью была?

Марина. Подумай, где я могла быть ночью, после которой у меня вдруг появились деньги.

Женя, опустив руки, молча, не двигаясь, смотрит в пол. Потом у неё начинается приступ кашля. Она ложится.

Марина. Мне уже тридцать четыре. Пришлось пропахать всю ночь. Десять лет назад я за два часа зашибала больше.

Женя. А ты шприцы , надеюсь, купила?

Марина. Купила, да не взяла! Ты только представь – я их на прилавке оставила! Вот что значит ночь не поспать. Сейчас посижу немножко и побегу за ними.

Женя. Думаешь, отдадут?

Марина. Пусть только попробуют не отдать – я их моментально приведу в чувство! Позавчера меня вёз из города экспедитор, который им привозит лекарства. Дорогой лопнуло колесо. Пока он его менял, я на накладные взглянула. Согласно им, он перевозил пятьдесят коробок. А выгрузили в аптеку пятьдесят пять! Я специально стояла рядом, делала вид, что на мужиков смотрю, а сама считала. Ты понимаешь? Он пять коробок со склада спёр и за полцены загнал их аптеке! Наверняка он так делает каждый раз! Если я сообщу об этом его начальнику, у хозяйки аптеки попа зачешется! Как ты думаешь, сколько можно на этом сделать? (берёт бутылку)

Женя. Мне, пожалуйста, больше не наливай.

Марина. Могла бы не говорить! Я лучше повешусь, чем ещё раз налью тебе что–нибудь крепче ряженки. Чуть башку мне не открутила своей костлявой ручонкой! (Налив себе, выпивает. Ставит стакан)

Женя. Как я тебе завидую!

Марина. Что за вздор!?

Женя. Знаешь, почему? Потому что ты не обидчивая. А я – ужасно обидчивая! Злопамятная.

Марина. Что есть, то есть. А кстати, за что ты на папу взъелась?

Женя. Да я уже говорила! Ты меня слушаешь хоть когда–нибудь?

Марина. Только тогда, когда ты со мной говоришь. Рассказывая о папе, ты говорила с ним. Не со мной, а с ним! Я ваш разговор не слушала, потому что я, как тебе известно, не люблю совать нос в чужие дела. Ненавижу просто!

Женя. (усевшись и помолчав) У Солженицына в «В Круге первом» есть такой персонаж – майор, который прошёл войну и после неё почувствовал, что она была самым лучшим периодом его жизни. Такое часто встречается. Находясь на пике судьбы, человек считает, что он ничего ещё не достиг, что самое главное – впереди, что жизнь только начинается! А потом, через много лет, он смотрит назад и думает: «Чёрт возьми! От меня зависели жизни сотен людей, исходы боёв, результаты спецопераций, я выносил из–под артобстрела раненого ребёнка, я шёл один на десятерых, от меня шарахалась сама смерть! Когда меня награждали, я задыхался от гордости за свою страну, и я думал, что это – лишь репетиция жизни? Так как могла моя жизнь после вот такой репетиции сползти к пропасти между мной и страной, точнее – её обломками, и к попыткам воспоминаниями вернуть то неповторимое ощущение взлёта?»

Марина. Это ты папу цитируешь?

Женя. Нет. Ему отравили воспоминания! Тот майор воевал за свою страну, за жизнь и свободу своих сограждан, а мой отец воевал, как ему сказали потом, напрасно. Войну признали ошибкой! Ты понимаешь? Он прошёл ад напрасно! Его товарищи там остались напрасно! Он не имеет права гордится прошлым! Его отец, ветеран Отечественной войны, имеет на это право, он – не имеет, хотя сражался не хуже и своей крови пролил не меньше… (кашляет)

Марина. Так значит, ты ненавидишь отца за то, что ему, по твоим идиотским меркам, нечем гордится? Я правильно поняла тебя, дура?

Женя. Нет! Это его мерки! Но он меня в них загнал. Я знаю: если б не он – из Афганистана пришло бы гораздо больше гробов. Но он говорит, что его душа обуглилась в никому не нужной войне! Так значит, и моя – тоже! Война в Чечне не была священной войной, уж мне ли не знать? Но пик моей жизни остался именно там. Его не вернёшь. У меня нет будущего. И прошлого тоже нет, потому что оно увязло в бессмыслице… Я – никто. Он сделал меня никем! Он долго, целенаправленно делал меня никем! Поэтому я не хочу его больше видеть. И вспоминать о нём не хочу.

Марина. А вот теперь послушай меня внимательно. Я, Марина Ерошкина, женщина с тёмным прошлом, светлой душой и блестящим будущим, четырёх генералов отправившая в отставку, а двух – в сумасшедший дом, говорю тебе: не священных войн не бывает! Один афганец сказал мне: «Война, Маринка, срывает маску и с поросячьего рыла, и с лица Иисуса!» Конец цитаты. Да, война – это ад, но только в аду человек до мозга костей удостоверяется в том, что Бог существует, и в том, что он, человек, обладает чертами Бога. Если ты мне не веришь – вспомни старлея, который взял себе твой подарок из рук Снегурочки.

Женя кашляет.

Марина. (быстро поднявшись) Пойду я всё-таки, за шприцами схожу. (покидает комнату, одевается в коридоре)

Женя. Я даже не знаю, чем отличается джин от водки!

Марина. Джин? От водки чем отличается? Джинн – волшебник, а водка – ведьма!

Скрипит наружная дверь, затем раздаётся её хлопок. Становится очень тихо. Некоторое время Женя сидит не двигаясь. Её взгляд направлен на две коробки с антибиотиками. Придя к какому-то результату своих раздумий, Женя откупоривает вторую бутылку. Налив себе полстакана, пьёт. С усилием поднимается, и, шатаясь, делает круг по комнате. Вновь скрипит наружная дверь. Шаги в коридоре.

Женя. (остановившись) Ты уже прибежала? Вот это скорость! У тебя что, реактивный двигатель в попе?

В комнате появляются два бандита.

Женя. Вы кто?

Один из бандитов заходит за спину Жене.

Второй бандит. (приблизившись к ней вплотную) Подруга где?

Женя. Какая по…

Первый бандит наносит ей сзади удар по почкам. Она кричит, падает ничком. Её пронзительный вопль переходит в кашель. Когда он перестаёт, Женя с тихим стоном переворачивается на бок.

Второй бандит. Ну что, встали мозги на место? Без трепанации обойдёмся?

Женя. (поджав коленки) Не обойдёмся!

Делает слишком медленную подсечку. Второй бандит легко от неё уходит. Смеётся. Первый бандит начинает избивать Женю ногами. Женя кричит, стараясь защитить голову. В это время второй бандит прохаживается по комнате. Осмотрев все предметы, имеющиеся в ней, садится на стул. Первый бандит прекращает избивать Женю.