скачать книгу бесплатно
Внутреннее пламя. Часть первая
Максим Шендря
Шесть раз переживал нашествие страшных чудовищ теникудов большой континент Двуземье, пестреющий знаменами разных стран, свободных городов и территорий. С тех пор прошло уже четыреста лет. Это хрупкое спокойствие заставило и народы и их правителей забыть о чудовищах и поставило под угрозу существование ордена мирных воинов – исконного борца с теникудами. Но Фримэн, главный наставник ордена, не спешит сдавать свой пост. В центре внимания – судьбы четырех молодых людей: Феанор – сын бедного кузнеца, Ирэн – дочь зажиточного купца, Джер – сын вождя одного из северных племен, Мако – бывший курсант-неудачник Военной академии. Они мучительно пытаются найти ответ на главный вопрос: «Кто Я?» Поиски себя приводят их в Светлую долину, в храм мирных воинов. Что будет с ними дальше?
Максим Шендря
ВНУТРЕННЕЕ ПЛАМЯ
Часть первая
КТО Я?
Так кто же такие мирные воины? Я – Циарий Пабс, придворный летописец короля Радовласта Второго, верховного правителя Ковисса, отвечаю тебе, дорогой читатель: я не знаю и прошу меня простить… Ты читаешь последние строки «Трактата о мирных воинах» – отважных борцах с самым грозным противником, какого знали и знают люди, – теникудами. Уже множество раз я это повторял, повторю и еще раз: не случись ордену мирян возникнуть, чудовища бы давно стерли наш маленький мирок в пыль. Однако, насколько бы велика ни была заслуга мирных воинов, не о борьбе и не о подвигах я пытался написать свою книгу. Пусть они и заслуживают безграничного восхваления. Все же совсем не то я надеялся передать тебе, дорогой читатель, а нечто другое – нечто большее.
Намерение мое заключалось в том, чтобы описать, как живут эти люди, коих в простонародье окрестили мирянами, и что их отличает от нас. А отличия, безусловно, есть, и немалые. Правда, только сейчас, выводя ноющими пальцами последние страницы моего обширного очерка, я вдруг осознал, что ровным счетом ничего дельного поведать мне так и не удалось… Поскольку это не опишешь, это можно лишь видеть и ощущать.
Самое интересное, я прекрасно понимаю, насколько смешным выглядит трактат, если в его заключительной части автор сам признается в несостоятельности произведения. Поэтому еще раз прошу у тебя прощение за столь большое количество потерянного времени. Быть может, все получилось бы совсем иначе, произнеси я в свое время другие слова. Точнее – умолчи я о своем побуждении написать о мирных воинах книгу, и ворота к Знанию приоткрылись бы моему пониманию, но нет… Стоило всего один раз упомянуть об этом, как они тут же отобрали у меня возможность посещать их обитель, затерянную в глубине гор. Мне оставалось лишь рыться в догадках и использовать немногочисленные ключики, которыми эти люди успели поделиться со мной до моей ошибки. Весьма безрезультатно, как я вижу уже сейчас…
Мне довелось находиться среди этих необычных, выдающихся личностей, но мне не довелось постичь то, что постигли они. Наверное это самая большая трагедия моей жизни. Потому как я ясно чувствую – насколько близок мой конец, но как далека от меня истина. Смерть уже протянула ко мне свои иссохшие руки, а я так и не перестал метаться в сомнениях. Мой путь был длинным, однако мне не удалось прийти к чему-то по-настоящему вечному. Правильно ли я прожил эту жизнь? Как много я смогу после себя оставить? Грызущих меня вопросов великое множество, а самое страшное, что и ответов на них не меньше, когда хотелось бы получить один, но верный…
Как же быстро все пролетело… Вот, пожалуй, единственное, что я могу сказать с уверенностью. Да, и еще кое-что стоит добавить – подобного рода сомнений, что так свойственны людям, в горящих глазах мирных воинов я не заметил ни разу…
Из книги «Трактат о мирных воинах» придворного летописца короля Радовласта Второго из Ковисса, а также ученого Циария Пабса, 1034–1098 гг.
Глава 1
Окрестности города Брудвина – столицы государства Кернов
Середина XVI века
ФРИМЭН
Бдрящий утренний ветерок игриво зашелестел листьями, приветствуя пробуждение старого наставника мирных воинов по имени Фримэн. Открыв глаза, он еще какое-то время лежал на куче сухих сосновых веток, глядя на верхушку раскидистого дерева, прорезающего своими лапами чистоту светлого неба. Лето только-только начиналось, и в этом регионе ранние часы по-прежнему выдавались холодными, но Фримэну спалось довольно тепло под накидкой из оленьей шкуры, обращенной мехом к его телу.
Медленно поднявшись на ноги, чтобы не подвергать остывшие за ночь кости и суставы большой нагрузке, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Постояв немного и послушав тишину утреннего леса, старый мирянин умылся в бегущем неподалеку ручье. После он вволю напился, до ломоты зубов, и, как следует продрав ото сна глаза, затушил остатки костра, который приходилось постоянно поддерживать ночью. Угли зашипели под струей воды, брызнувшей из его фляжки и поднявшей в воздух серое облачко пепельного праха. Фримэна слегка передернуло от ветра, пахнувшего со стороны лесной опушки и приморозившего влажные лицо и руки.
– Бодро как сегодня… – пробубнил себе под нос старик.
Решив пока не убирать накидку в седельную сумку, притороченную к лошадиному боку, наставник мирных воинов накинул ее себе на плечи и зацепил рукой поводья.
– Не переживай, родная, и тебе дам проснуться, – тихо приговаривал Фримэн, ведя за собой лошадь под уздцы и поглаживая нежные ноздри животного. – Пока еще есть время, можно не торопиться… Давно встала? Выспалась хоть?
Хватило всего минут пять ходьбы, чтобы старик почувствовал, как его тело постепенно разогрелось, суставы обрели подвижность, а связки начали податливо тянуться. Спустя еще пять минут голова Фримэна окончательно прояснилась, он вышел из леса на тракт и забрался в седло. Усевшись поудобнее, наставник не спешил торопить лошадь и пустил ее мягкой, неспешной рысью, чтобы дать животному разогреться тоже. Сам он тем временем, отрешившись от всех забот, принялся смотреть по сторонам, наслаждаясь тишиной пока еще сонной природы. Проехав таким образом примерно километр, мирный воин погладил лошадь по голове и теплым голосом сказал:
– Ну, давай, родная, надо малость поскакать. Через пару часов мы должны быть на приеме у короля. Знаешь, короли ведь – они совсем другие… Они редко любят ждать. Особенно этот… Этот скорее мечтает меня не дождаться.
За три месяца совместного путешествия человек и животное превосходно изучили повадки друг друга, поэтому удара каблуком не потребовалось. Кобыла с готовностью перешла в галоп сама.
Через полчаса из-за очередного поворота показалась небольшая таверна, рядом с которой примостилась станция для смены лошадей. Несмотря на столь раннее время, из трубы таверны постоялого двора уже обильно валил дым. По округе распространялся приятный запах домашней еды. Манящий аромат, а также две привязанные к стойлу ездовые лошади сообщили Фримэну, что заведение открыто и готово предложить ему свои услуги. Подъехав к деревянной изгороди и ловко соскочив на землю, старик привязал свою кобылу третьей и, отряхнув руки, направился внутрь постоялого двора.
Оказавшись в таверне, первое, с чем Фримэн столкнулся, были крайне недовольные взгляды хозяина и двух гостей, сидящих лицом ко входу. Спокойно улыбнувшись и мирно потупив взор, старик проследовал к деревянной стойке, ощущая, как три пары глаз буравят его насквозь. Наставник уже давно привык к такой реакции на свою профессию, а особенно она не удивляла его в пределах страны, где он сейчас находился. Издавна люди весьма неоднозначно относились к выбитому поверх черных доспехов белому гербу, который показывал принадлежность к древнему ордену. Однако на этот раз Фримэна встретили уж слишком недружелюбно. Поэтому, приблизившись к стойке и улучив подходящий момент, старик бегло прошелся глазами по двум постояльцам.
На лице одного из посетителей красовался свежий фингал, воротник на рубахе другого был порван. При этом оба не сводили с него одинаково неприязненных взоров, будто виноват во всем был именно он – только что вошедший в таверну. Мирный воин перевел глаза на хозяина заведения, который тут же отчаянно принялся смахивать невидимые крошки с гладкой поверхности деревянной стойки, за которой находился.
– День добрый, – прозвучал спокойный и хрипловатый голос Фримэна, ломая напряженную тишину. – Что есть покушать?
– Закрыто у нас, – не глядя буркнул ему в ответ непривычно худой для хозяина таверны мужчина.
– Да ладно, – непринужденно бросил мирянин, облокачиваясь на стойку. – А те «приветливые» господа, должно быть, твои конюхи?
– Может, и конюхи, тебе-то что?
Фримэн пристально посмотрел на хозяина. Тот мгновенно скуксился под твердым взглядом стального цвета и суетливо продолжил вытирать несуществующую грязь.
– Вы обязаны предоставлять еду и ночлег всякому мирному воину, что заходит к вам – таково условие пакта, – прервал снова воцарившееся молчание старый наставник, не желая уходить с пустым желудком.
Хозяин нервно достал откуда-то из-под стойки на редкость хорошего качества бумажный лист и ткнул им перед собой. Фримэн терпеливо принял его из рук мужчины и быстро пробежал глазами по содержимому, которое нашел понятным настолько же, насколько и скверным по смыслу. Ознакомившись с сухой писаниной, относившейся ни много ни мало к самому королю, наставник мирных воинов невозмутимо достал из-за пояса позвякивающий кожаный мешочек и покрутил им перед собой. Вид кошеля не только дал понять хозяину, что заплатить есть чем, но и магическим образом нарисовал на лице пройдохи даже некое подобие доброжелательной улыбки.
– Сейчас только перловка готова – по два медных. Будете? – гораздо более оживленно спросил худой мужчина, прекратив наконец свои попытки довести деревянную стойку до зеркального блеска. – Если часок подождете, то будет гусь – с утра печется. По пять ржавых выйдет.
– Перловку, пожалуйста, – ответил Фримэн, кинув на стойку две мелкие монетки, и направился к столу, за которым сидели двое недовольных постояльцев.
Причем недовольство было явно в его адрес. Об этом говорили косые хмурые взгляды, которыми они продолжали атаковать старика.
– Здравствуйте, уважаемые, могу я узнать, что с вами случилось? – учтиво обратился к ним Фримэн и приветливо улыбнулся, указав глазами на внушительный фингал одного и разорванную рубашку другого.
Поначалу мужчины приняли его более чем недобро, однако злость постепенно оставляла их взоры перед очевидно добрыми намерениями мирного воина. Один из них – тот, кто отделался испорченной одеждой, – в конце концов откашлялся и раскатистым басом заговорил:
– И тебе добрый день, мирянин. Оно не просто случилось, а судя по тому, что я вижу, продолжается.
– Могу я к вам на минутку присесть? – сохраняя все ту же степень вежливости, спросил Фримэн и, дождавшись утвердительного кивка, уселся напротив помятых гостей заведения. – Кажется мне, история тут непростая приключилась.
Стоит заметить, что поведение мужчин к этому моменту уже окончательно поменялось под воздействием непоколебимого спокойствия старика и теперь характеризовалось уже скорее как недоверчивое.
– Твоя правда, мирянин, история действительно причудливая выходит, – начал рассказывать мужчина с порванным воротом. – Потому что ровно полчаса назад я считал, что ваш брат давно перевелся. Точно так же, как и чудовища, за которыми вы охотитесь. Однако вижу уже второго – до тебя заходил еще один…
– Причем далеко не такой вежливый, – перебив своего товарища, недовольно проворчал постоялец с заплывшим глазом.
От удивления Фримэн подвинул скамью чуть ближе и плотнее приник к столу. Ведь, как было справедливо замечено одним из его собеседников, мирных воинов немного осталось бродить по свету, так что совпадение и правда получалось из ряда вон выходящим. По крайней мере, если эти двое ничего не напутали.
– Продолжайте, – кивнул Фримэн мужчинам и приготовился внимательно слушать дальше.
– Мы тут на ночь остановились – до Брудвина путь держим. Сами послы, – возобновила рассказ порванная рубаха. – Но это не так важно, хотя привыкли мы к неприкосновенности. Короче… Зашел мирянин – точно мирянин, вас не спутаешь. Те же черные доспехи, те же клинки за спиной, только помоложе…
Мужчина покосился на абсолютно седые волосы Фримэна.
– Шибко помоложе – вполовину где-то, черноволосый такой. Один в один как и ты он попросил хозяина накормить его…
– Да где же один в один?! – не сдержавшись, вновь вклинился в беседу подбитый глаз. – В стельку он был, на ногах еле стоял, языком едва ворочал!
– Да, выпивший изрядно, хотя и утро только… – согласилась с раненым глазом драная рубаха. – Ну да ладно. Хозяин ему так же, как и тебе, показал государственную грамоту, на которой, между прочим, королевская печать стоит. Знаю, потому какэто мы их развозим по тавернам. Только вот реакция того – другого мирянина – оказалась не такой, как у тебя… Совсем другой… Кардинально.
– Если дословно – он попросил подтереться проклятой бумажкой! – с жаром дополнил более пострадавший мужчина, выпучив при этом здоровый глаз. – А затем принялся угрожать и кричать, что спалит тут все к чертям собачьим!
Мужчина в порванной рубахе посмотрел на своего товарища, тяжело выдохнул и поковырял ногтем стол.
– Тут мы и вступились за хозяина… Правда, толку в этом мало оказалось. Хоть мирянин и пьяный был, а сильно дрался. Так, что подойти страшно было…
– Интересно рассказываете… – задумчиво протянул Фримэн. – История действительно выходит причудливой.
Из общей массы неразборчивых речей обоих послов старик с трудом, но выловил суть произошедшего. Поверить изложенному, между тем, труда как раз не составило. Поскольку придумать столь поразительное стечение обстоятельств представлялось не только глупым, но и невозможным. Он отлично видел, что мужчины говорят правду, и думал уже наперед, что ему, как наставнику ордена мирных воинов, с этой правдой делать. Фримэн прекрасно знал, кто конкретно из мирных воинов дежурит в этом регионе, так как сам назначал своих подопечных на занимаемые посты. Вариантов имелось три, но из всех троих, кто мог это совершить, перед глазами Фримэна явно всплыла только одна кандидатура.
Он счел нужным как можно искреннее извиниться перед хозяи ном и потерпевшими от лица всего ордена. Затем, быстро управившись с кашей, Фримэн двинулся дальше, предварительно узнав от послов, что зачинщик драки тоже направился в Брудвин. Ему потребовалось всего десять минут езды, чтобы натолкнуться на лошадь, оставленную на собственное попечение, и торчащие прямо из кустов черные сапоги, не узнать принадлежность которых было невозможно.
Фримэн слез с коня и быстро направился к придорожной растительности, по мере своего приближения ощущая, как усиливается жуткий запах перегара. Стоило отодвинуть ветки, как глазам наставника открылось опухшее лицо похрапывающего человека среднего возраста, срубленного мертвецким алкогольным сном. Присмотревшись к нему, Фримэн тут же нашел, что его догадка насчет кандидатуры полностью подтвердилась.
– Доброе утро славному стражу этого мира! – прочистив горло, громко прокричал наставник ордена, подкрепляя свой возглас размашистым пинком по подошве сапога.
Раздался стон, человек пошевелился, жутко наморщив при этом небритое лицо, а затем осипшим голосом выдавил:
– Иди-ка ты дальше, бедолага… Подобру-поздорову…
Пинок повторился.
– Не иначе как самоубийца… – по-прежнему не раскрывая глаз, промычал лежащий и откашлялся, поднимая в воздух облако едкого перегара.
Третий удар носком сапога пришелся уже по голени, заставив человека приподняться на одном локте, с трудом разлепить веки и, щурясь от слепящего солнца, уставиться на обидчика.
– Ну все… – прохрипел пьяный мирянин.
Очевидно, из-за обильно бьющих в его глаза лучей он до сих пор так и не разобрал, кто именно перед ним стоит. Об этом ясно говорила его следующая фраза, произнесенная весьма угрожающим, ледяным тоном:
– Считай, что последние секунды доживаешь…
Не до конца осилив крайне тяжелый подъем с земли, человек наконец присмотрелся к Фримэну и так и застыл, полностью не выпрямившись. Лицо его при этом приняло более чем глупое выражение.
– Наставник, а вы здесь откуда? – еле сдержав подошедшую отрыжку, растерянно произнес мирный воин.
– А я здесь прямо из таверны, что в двух километрах южнее, – испепеляя своего подопечного жестким взглядом, ответил Фримэн. – Вижу – блестяще расходуешь потенциал, который я в тебя вложил, Дункан.
– Да просто прилег отдохнуть после тяжелой охоты, – отряхивая кожаные доспехи от налипшей пыли и грязи, бесстыже улыбнулся тот, по всей видимости, пытаясь выкрутиться из ситуации. – Вы не поверите – кого удалось отыскать в этих лесах! Кворх мне попался – злющий, здоровый, едва справился. Сами же знаете – опасная тварь, ну я и отметил чуток по случаю победы…
В глаза наставнику Дункан не смотрел, прытко бегая своими по округе, словно жадно выискивая ими новых теникудов и расстраиваясь, что таковых отчего-то не видно.
– Вот же изворотливый гаденыш, – спустя несколько секунд не выдержал Фримэн, взорвавшись суровым негодованием. – На кворха он охотился… Дай угадаю – их оказалось целых три, причем даже искать не понадобилось. Они сами тебя нашли на постоялом дворе!
Заехали перловки поесть!
– Что? Не понял вас? – карикатурно нахмурил брови Дункан, состроив донельзя невинную мину, которая куда больше подходила мордочке загнанного в угол щенка, чем его небритой роже.
Пролетело мгновение, и молодой мирянин уже лежал в придорожной пыли, подвывая и сжимая пальцами разбитый нос. Фримэн тряхнул кулаком и наклонился над Дунканом, немилосердно прожигая его своими серыми глазами насквозь.
– Сам не понимаю, как ты до сих пор еще не превратился в ренегата. Господи, вот скажи: что мне с ним делать?…
За этим Фримэн смиренно подставил свое лицо небу и, закрыв глаза, немного постоял в молчании, наскоро обретая спокойствие. Получив искомое, старик выдохнул и перевел взгляд на Дункана. Тот, судя по виду, на всякий случай не торопился вернуться на ноги, чтобы не получить добавки.
– Вставай и приведи себя в порядок. Поедешь со мной.
– А как же дежурство? – нагловато улыбнулся Дункан, сев посреди дороги и прищурив один глаз. – Кто будет защищать людей этой славной страны?
– Защитничек, – фыркнул наставник. – Людям этой славной страны мы, как выясняется, не больно нужны. Давай поднимайся, не хочу из-за тебя опоздать на прием к королю. Две недели я ехал по его владениям, немало накопилось что сказать…
Дункан встал на ноги, качнулся на манер обдуваемого ветром ивового куста и выдал первую честную реплику за прошедшие две минуты:
– Ручей бы найти, пить хочется страшно. Во рту как наср… хм…
– Нечего было так нажираться, – сквозь зубы процедил Фримэн, забираясь на лошадь. – Потерпишь…
* * *
Спустя больше часа езды они увидели впереди темные стены Брудвина, встретившие их неприглядностью неровных серых камней. Дункан, все это время молчавший и мрачно смотревший по сторонам, решил все-таки разразиться раздраженным вопросом, который нес с собой уже километров пять.
– Зачем меня с собой взяли? – спросил мирянин, повернув украшенное распухшим носом лицо к наставнику.
– Решил, что хватит с тебя дежурить, – спокойно ответил Фримэн, поглаживая лошадиную гриву. – Подыщу тебе иное занятие в целях воспитательного процесса. Может, вспомнишь – кто ты есть.
– Опять двадцать пять… – небрежно бросил молодой мирный воин, отрицательно покачав головой. – Как будто за пять лет обучения мне этого не хватило… Я уже давно знаю ответ.
– А мне кажется не совсем, – ударил его Фримэн жестким взглядом. – Нечего об этом говорить – эта тема не обсуждается. Волнующие тебя детали объясню после аудиенции.
– Как скажете, учитель, – отрешенно бросил Дункан, уже успевший целиком уйти в созерцание молоденьких девушек, стиравших белье в водах мелкой речушки, которая текла с правой стороны от тракта.
Фримэн беззвучно усмехнулся, глядя в затылок этого весьма неоднозначного человека и понимая, что видеть его все-таки рад. Дункан мог вчистую проиграть в первом впечатлении, но старик знал его уже шестнадцатый год и не переставал удивляться многогранности своего ученика. В свои тридцать пять лет он был, пожалуй, если не самым, то одним из самых выдающихся мирных воинов в ордене. Причем выдающимся в обе стороны сразу.
Первая сторона – превосходный фехтовальщик, способный с легкостью перещеголять лучших бойцов королевской гвардии во владении клинками. Дункану доводилось в одиночку убивать опаснейших теникудов, на которых другие ходили по двое, а то и по трое. Хоть в храме мирных воинов он не любил часто появляться по неким личным причинам, однако там его подвиги всегда любили вспоминать. Стоит уточнить, что именно подвиги, а не самого Дункана, поскольку друзей среди членов братства он нажил себе немного. На этом первая сторона заканчивается, не успев толком разогнаться, зато начинается вторая – и тут придется задержаться несколько подольше.
Безответственный, вспыльчивый кутила и обормот, зачастую преследующий только собственные интересы. Даже свою миссию по устранению угрозы со стороны чудовищ Дункан умудрился превратить в черт знает что. Имелось несколько случаев, когда в храм поступали письменные жалобы от самых разных людей. В основном Дункана обвиняли в вымогательстве денег, которые он нагло требовал в обмен на избавление от опасности. Мирянин безошибочно играл на самых уязвимых струнах людских душ, осознавая, что у отправителей подобных писем просто нет другого выхода, кроме как нанять его. Под ударом стояли их близкие – и поэтому людям приходилось сначала платить, а уж потом жаловаться. Весьма печально, учитывая, что мирные воины с самого становления ордена призваны былипомогать в этом вопросе абсолютно бескорыстно.
Фримэн уже неоднократно всерьез задумывался списать Дункана со счетов. Кстати, это был бы первый случай за всю историю ордена. Однако, каждый раз оказываясь перед подобным выбором, он вспоминал обстоятельства, при которых они впервые встретились. Значимый для обоих обрывок прошлого неизменно останавливал наставника, равно как и осознание, что Дункан еще до конца не обрел себя и не раскрыл иных сторон своей души.
Вот краткое описание самых важных личных качеств человека, который ехал верхом на лошади рядом с Фримэном. Наставник оставил его взглядом и устремил глаза к возвышающейся впереди мрачной громаде королевского замка, появившейся вдали, стоило приблизиться к городским воротам. Несомненно, размышлять о Дункане можно было долго, но впереди Фримэна ожидала важная встреча с правителем Кернова – Весимиром. Ум должен был пребывать в чистоте, поскольку от этой аудиенции, вероятнее всего, зависел весь трехмесячный поход наставника мирных воинов…
Брудвин
Правитель государства Кернов ВЕСИМИР
Король Весимир смерил изучающим взглядом худощавого пожилого мужчину, непринужденно стоящего на расстоянии десяти шагов от трона. Его коротко подстриженные волосы, а также небольшая опрятная бородка, полностью выцветшие сединой, весьма ясно подчеркивали преклонный возраст человека. Сверху накидывало года и смуглое лицо, густо покрытое морщинами. С помощью столь нехитрого наблюдения можно было абсолютно уверенно составить образ мужчины, давно отжившего свое. Однако легкость, с которой он ворвался минутой ранее в тронный зал, кошачья мягкость шагов и раскованные движения этот образ столь же уверенно разрушали начисто.
Оказавшись в громадном помещении, мужчина принялся с интересом вертеть головой, цепким и быстрым взглядом осматривая интерьер. Казалось, его интересовало все: затейливая мозаика на окнах, расписанные рисунками высокие своды потолка, украшенные картинами стены, королевские гвардейцы, стоящие навытяжку на одинаковом расстоянии вдоль длинного ковра, и даже сам бордовый ковер, ведущий к государевутрону.
