скачать книгу бесплатно
Маракуда
Владимир Шеменев
История Маракуды – мальчика, который понимает язык зверей и водит дружбу с ягуаром и анакондой. Маленького индейца все считают недотепой, а он становится настоящим героем. Книга про священное озеро, индейцев, бандитов и великую реку Амазонку; про охотников за сокровищами, подводного короля, проснувшийся вулкан и полчища мертвецов; про то, как Маракуда и девочка по имени Пват спасли мир, в котором они живут.
Владимир Шеменев
Маракуда
Что мы ищем и где это находится?
По длинному коридору университетского музея археологии и этнологии, вдоль резных колонн, статуй и старинных портретов шла молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти. Девушку звали Мария. Она была младшим научным сотрудником кафедры истории и этнографии Бразильского университета города Сан-Паулу. Мария любила свою профессию, но больше всего любила тот мир, который она изучала.
А изучала она жизнь и быт индейцев северо-восточной части Бразилии.
***
Амазония[1 - Амазония – португальское название Амазонской низменности: бассейн реки Амазонки со всеми впадающими в нее реками. Площадь более 5 млн кв. км.] – неведомый дикий край, таинственный и необжитый, с тысячами рек и озер, нескончаемыми лесами, под покровом которых днем также темно, как и ночью. Где-то там, среди проток и болот, под кронами деревьев высотой с 30-этажный небоскреб, живут сотни племен, численность которых порой не превышает и ста человек. Живут без машин, телевизоров и телефонов, по своим правилам, со своими страхами, опасностями, с первобытными легендами, обычаями и ритуалами.
Это их жизнь.
Они по-человечески счастливы. Им ничего не нужно от цивилизации. Главное, чтобы «цивилизация» не приходила к ним, не вырубала деревья и не строила дороги. А так всё нормально – лес прокормит, лес укроет, лес защитит.
Это их земля и их мир…
***
Красный огненный диск уже коснулся крыш домов.
Пылали стекла в оконных рамах, превращаясь из бледно-голубых в темно-пурпурные. По углам за колоннами стали собираться сумерки, поджидая своего часа.
Стук каблучков эхом разносился по пустому зданию.
Мария – невысокая, худенькая, можно сказать, изящная – парила в лучах заходящегося солнца, от которого росли тени гипсовых лучников и метателей копий, игроков в уламу[2 - Улама, или тлачтли, – мезоамериканская игра в мяч, что-то похожее на современный волейбол.] и резчиков по камню, жрецов и вождей, мужчин и женщин. Их руки сползали со стен и бежали по мраморному полу, норовя растопыренными негнущимися пальцами схватить девушку за туфельки. Орлиные носы дергались, пухлые губы шевелились, и в такт шагам нёсся ровный тихий шелест голосов: «Остановись, постой с нами, расскажи, как там у вас – у живых?»
На Марии был строгий деловой костюм европейского покроя: пиджак, юбка чуть выше колен и белая блузка с бантом, на котором была приколота брошь в виде красного попугая с желто-синими крыльями и огненно-красным хвостом. Говорят, что амулет с попугаем наделяет его владельца силой огня и великой энергией солнца. Но для Марии это был всего лишь значок – эмблема Национального географического общества.
Девушка остановилась перед резной дверью.
Темные волосы в косой челке качнулись и замерли. На худеньком личике, словно два огромных блюдца, светились счастливые глаза. По-детски розовые губки всё время шевелились, мысленно проговаривая предстоящий диалог. «“Добрый день, профессор!” Он ответит мне: “А, Мария, проходи!” А я ему скажу в ответ: “Вы всё-таки решили отправить меня к ним?”. – Мария покосилась на окна и поправила сама себя: – Всё-таки “Добрый вечер”».
Её рука сжимала саквояж из темно-коричневой кожи.
Мария стояла перед дверью, не решаясь войти в святая святых – в кабинет, где вот уже почти полвека мыслит и творит «Великий Родригес»: так звали за глаза студенты и сотрудники Председателя Национального Географического общества, директора музея археологии и этнологии, профессора этнографии, доктора исторических наук Родригеса Марионни.
Профессор Марионни был научным светилом, монстром этнографии и всего, что казалось южноамериканских индейцев.
Девушка выдохнула и постучала.
– Да, да… Входите, – пробурчал голос за дверью.
Мария переложила портфель в левую руку, правой надавила на витиеватую бронзовую ручку и толкнула тяжелую массивную дверь. Петли протяжно скрипнули, доводчик подхватил дверное полотно и отвел в сторону, впуская девушку в помещение.
На стенах в полумраке уходящего дня висели портреты первооткрывателей страны Красного дерева[3 - Pau-Brasil с португальского переводится как «красная древесина». Название прижилось и со временем превратилось в Бразилию (Brasil).] – все усатые, все с бородками, в блестящих латах поверх черных бархатных камзолов и обязательно со шпагой в одной и свитком пергамента в другой руке. Между великими и знаменитыми путешественниками громоздились стеллажи с книгами в потертых переплетах. Отдельную стену занимала огромная карта северо-восточной Амазонии – территории на стыке границ пяти государств: Венесуэлы, Гайаны, Суринама, Гвианы и Бразилии.
В глубине комнаты в окружении рукописей и артефактов[4 - Артефакт – предмет, обнаруженный во время археологических раскопок и представляющий собой историческую и культурную ценность.] стоял профессор – невысокий старичок в роговых очках с толстыми линзами и с лихо закрученными усами. Навалившись на стол, он через лупу читал витиеватые надписи на старинной, почерневшей от времени короне. Корона была из оружейной стали, с погнутыми зубцами, местами помятая и оплавленная. В ней чувствовалась некая сила, внушающая трепет и уважение. Это был символ не власти, а скорее могущества.
Подойдя к столу, Мария поздоровалась с Родригесом Марионни:
– Добрый день, профессор, – покраснела она и тихо исправилась, – то есть вечер.
Старичок не придал значения её оговорке. Он оторвался от чтения текста, идущего по ободу короны, и посмотрел на стоящую перед ним девушку.
– А, Мария, я как раз рассматривал ваш экспонат, – он отложил лупу, поправил очки и протянул девушке руку. – Волнуетесь?
– Немного, – Мария почувствовала, как пересохли губы. – Вы всё-таки решили отправить меня к ним?
– Ну что с вами делать, – старичок развел руками. – Тем более за вас хлопотал господин президент.
– Я вам очень благодарна.
– Чтобы не забыть, отдам сразу, – старичок порылся в документах и протянул ей два листа формата А4. На обеих был компьютерный текст, печати и подписи. – Это разрешение из Министерства иностранных дел Республики Гайана на проведение этнографической экспедиции на их территории. А это рекомендательное письмо из Университета в Джорджтауне. Порядок есть порядок. Всё-таки другая страна.
– Спасибо, профессор. – Мария взяла бумаги, сунула в боковой карман портфеля и показала на корону. – Можно?
– Конечно.
Мария взяла корону. Руки задрожали, отчего пришлось спешно поставить экспонат на стол. Девушка вытерла выступивший на лбу пот. «А корона-то не простая», – подумала она, чувствуя немоту в пальцах.
– Да, она не простая, – будто читая её мысли, проговорил профессор, – дух Макунаймы всё еще в ней. По легенде и всем имеющимся в архиве записям, сия корона была сделана из чистого золота. Текст, орнамент, форма – всё об этом говорит. Непонятно только одно: как золото могло изменить свою природу? Вот ваша задача, и вам её предстоит решить.
– Может, муиски сделали два экземпляра?
– Вряд ли. Углеродный анализ показал, что корона изготовлена из редкого метеоритного металла. А вкрапления золота поставили ученых в тупик. Температура плавления благородного металла меньше, чем у стали, а следовательно, золота там не должно было быть.
Во время разговора корона стала подрагивать, будто хотела что-то сказать. Одновременно профессор и Мария посмотрели на вибрирующий и от этого ползущий по столу экспонат. В нём была сила, и эта сила пугала.
Мария перекрестилась, что не осталось незамеченным профессором.
– Лучше её убрать, – сказал он, засовывая корону в сейф. – У меня такое ощущение, что она подслушивает нас.
– Дух Макунаймы рвется наружу.
– Честно сказать, я мало верю в сказки, связанные с этой злополучной короной. Тем не менее считаю, что легенды имеют под собой некую почву, так сказать – исторический базис, основанный на реальных событиях, которые по прошествии веков превратились в мифологию.
Профессор порылся в коробке, вытащил пожелтевшую фотокарточку и протянул девушке.
– Вот еще один интересный тип. Профессор химии Франсуа Рошель, единственный, кто уцелел из экспедиции Гонсалеса. Его в полубезумном состоянии нашли индейцы племени яномама[5 - Яномама – группа индейских племен, проживающих на севере Бразилии, в бассейне рек Риу-Негру и Мапуэро.] в тридцати милях[6 - Миля – единица расстояния, равная 1,6 км.] к северу от Боа-Висты[7 - Боа-Виста – город на севере Бразилии, в верховьях реки Рио-Бранко.].
Взяв из рук профессора фотографию, Мария перешла поближе к свету, который ярким пятном лежал вокруг настольной лампы. Опустила взгляд, всматриваясь в худое, изможденное лицо в тонком позолоченном пенсне, с редкими седыми волосиками на плешивой голове. Левого глаза не было, левую щеку и часть лба покрывали тонкие, загрубевшие от времени рубцы. «Следы ожога, – подумала Мария, —полученные при неких обстоятельствах, известных только этому типу». Она перевернула карточку и прочитала надпись: «Франсуа Рошель. Парижская психиатрическая клиника. 1912 год».
– Он здесь… – договорить Мария не успела. Профессор перебил её на полуслове.
– На закате своих лет. Пережив нечто неописуемое, он лишился рассудка и остаток дней провел в психбольнице.
– Какая страшная судьба!
– Я вот думаю… Может, это всё звенья одной цепи? Корона, Макунайма, Гонсалес, Рошель и белые индейцы, к которым вы летите?
– Вы хотите сказать, что экспедиция Гонсалеса была на самом деле.
– Судя по этой фотокарточке – скорее всего, да. Кстати. Мы готовим многотомное издание «Сказки, мифы и легенды народов Амазонии», и было бы прекрасно, если бы вы привезли хорошую, правдоподобную историю из жизни индейцев.
– Я не подведу вас, профессор.
– Верю, доверяю, поэтому и посылаю.
***
Маленький одномоторный самолет летел над бескрайними лесами.
На борту был нарисован красный крест и надпись ICRC[8 - ICRC – английская аббревиатура Международного комитета Красного Креста.]. Внизу расстилался настоящий лесной океан. От горизонта до горизонта – сплошное зеленое море, по которому бежала крошечная тень от летящего над джунглями воздушного кораблика.
Мария приоткрыла форточку, и в кабину ворвался равномерный гул мотора, настоянный на свежем воздухе.
– Река Рупунуни[9 - Рупунуни – река на юге Британской Гвианы (совр. Гайана).], – прокричал пилот, показывая вниз. – Еще полчаса – и будем на месте.
Пилота звали Андрес. На вид ему было лет двадцать восемь. Он был метис – наполовину белый, наполовину индеец. Симпатичный, меднокожий, коренастый крепыш в ковбойской рубахе, потертых джинсах и с шапкой черных вьющихся волос. Сильные руки крепко держали штурвал, так что Мария была спокойна.
Под крылом проплыла красно-коричневая лента реки, пошли протоки, рукава и опять лес. На горизонте показался утопающий в вечернем тумане горный хребет.
Андрес был симпатичным парнем, но разговаривать Марии не хотелось. Все мысли были заняты короной и той тайной, которую она хранила в себе.
Девушка открыла портфель и достала фотографию короны большого разрешения. Изображение было четким. Все детали, узоры, орнаменты и надписи были хорошо видны.
Когда-то она была золотой, и если это правда, то что произошло с благородным металлом, раз он поменял свои свойства? Вот задача, которую ей надо было решить. «Миссия невыполнимая, – так сказал профессор в день ее отлёта и добавил: – но если вы сможете приоткрыть тайну короны, у нас на одну загадку станет меньше».
Мария задумалась: как такое могло произойти, что золото стало железом?
– Колдовство.
– Что колдовство? – вздрогнула Мария, ошарашенная неожиданным ответом пилота. Девушка невольно напряглась и подумала: «Он что, читает мысли? Очень подозрительный тип». – Мария покосилась на летчика и захлопнула саквояж.
– Такое бывает, особенно на высоте. Шум мотора, тряска, гул – всё это накладывает отпечаток на психику. Порой тебе кажется, что ты говоришь сам с собой, а выясняется, что всё, о чем ты думал, ты сказал вслух… И все всё слышали.
– Я что, разговаривала? – Мария наклонилась к пилоту, крича ему в ухо.
– Да. Вы говорили что-то про миссию, которая невыполнима, а потом сказали, что золото превратилось в железо. Я подумал, это вы бредите от недостатка кислорода. Но если это произошло и золото на самом деле стало железом, то без волшебства тут не обошлось.
– Вы верите в духов?
– Я – да, то есть нет… Я верю в Бога, Он Творец всему, – пилот замолчал, но, видно, ему стало стыдно, и он добавил: – В духов – ну совсем немножко.
Мария улыбнулась.
– Все верят немножко, а как приспичит, так сразу бегут в церковь.
Андрес решил сменить тему и кивнул головой в сторону саквояжа.
– Я заметил надпись, что там написано на короне?
– Оро, мучо оро[10 - Oro, mucho oro – (исп.) «Золото, много золота».].
– Девиз конкистадоров, – молодой человек хмыкнул и качнул штурвал, выравнивая машину, попавшую в одну из воздушных ям.
– Я бы сказала – навязчивая идея.
– Эту фразу я знаю с детства. Все мальчишки нашего поселка бредили золотом Эльдорадо[11 - Эльдорадо – мифическая страна, богатая золотом и драгоценными камнями.], и мы частенько отправлялись на поиски сокровищ. Хвала Господу, что никто не погиб и никого не сожрала анаконда. – Пилот перекрестился и добавил: – Я вырос в этих местах. Портейрас знаете? Не тот, что на востоке – большой и пыльный. А маленький, – Андрес большим пальцем показал себе за спину, – он там, возле большой реки.
Мария кивнула.
Она знала этот маленький городок на реке Тауйни, одном из северных притоков Амазонки. Как знала почти все деревни, поселки и фактории на север от великой реки. В одних была проездом, в других – как этнограф-исследователь, в-третьих – в роли миссионера. Где-то делала пересадку, где-то записывала мифы, легенды, обычаи, а куда-то летала от Красного Креста с продуктами и медикаментами. Если бы её разбудили ночью и сказали: «Нарисуй карту северной части Бразилии», – она нарисовала бы её с закрытыми глазами.
Чем дольше они летели, тем ближе становилась горная цепь, укутанная густыми облаками. Через некоторое время вдали блеснула гладь озера, и Мария увидела две стоящие рядом скалы, по форме напоминающие человеческие фигуры. Та, что покрупней, была похожа на воина, всматривающегося вдаль, а та, что поменьше, – на хрупкую девушку, прильнувшую к своему возлюбленному.
Деревья вдруг разошлись, открыв расчищенный кусок леса.
Внизу проплыло кукурузное поле, на краю которого приютилась индейская деревня с единственным одноэтажным каменным зданием, служившим одновременно и школой, и продуктовым складом, и больницей. Часть леса была вырублена под полевой аэродром. Самолет сделал круг и, пройдя над деревней, пошел на посадку.
Мария прикрыла глаза, ногти впились в кожу портфеля, а губы зашептали молитву: «Господи, сыне Божий, спаси и сохрани!».
Так и произошло.
Шасси коснулись земли, машина дрогнула и побежала по свежескошенной стерне, подпрыгивая на мелких неровностях. Промчавшись почти сто пятьдесят метров в облаке непроницаемой красной пыли, небесный путешественник замер возле кромки леса.
Гул двигателя постепенно перешел в неровное дребезжание, потом в тарахтение и постепенно затих. Только винт, крутящийся по инерции, продолжал со свистом рассекать воздух. После трех часов полета наконец-то наступила звенящая тишина.
Девушка выбралась из кабины, радуясь твердой земле под ногами. Шум в голове исчез, и его место заняли звуки джунглей: стрекотание цикад, крики обезьян и щебет птиц, которых в большом городе можно услышать разве что глубокой ночью или в зоопарке.
На крыльцо бывшей миссии[12 - Миссия – в Южной и Центральной Америке так называют строение в джунглях, в котором трудятся волонтеры или миссионеры.] вышел пожилой индеец, одетый в яркую пеструю рубашку, темные шорты и выгоревшую на солнце соломенную шляпу. Старик был близорук. Не спеша нацепил на нос очки, приставил ладонь ко лбу и стал рассматривать прибывших…
Пыль стала оседать, и старый вождь разглядел пилота, который всё время нырял в чрево железной птицы, вытаскивая оттуда большие и маленькие коробки. Рядом с самолетом стояла девушка, вскрывала прибывший груз, и раздавала индейцам медикаменты и провизию. В силу плохого зрения её лица старик не мог разглядеть, но по фигуре догадался, кто пожаловал к ним в гости.
За спиной вождя в дверном проеме возникла суета, шум, гам и появились любопытные индейские мордашки. Не дожидаясь разрешения, пять мальчиков и столько же девочек с радостным криком «Мария!» кинулись к девушке…
***
Огненно-красное солнце медленно опускалось за деревья, в тени которых уже бродили сумерки. На поляне весело трещал костер, вокруг которого полукругом сидели несколько взрослых индейцев, детей и прилетевшая к ним этнограф Мария.
Запах дыма, печёного маниока[13 - Маниок – съедобное растение. В сыром виде корнеплоды очень ядовиты, их употребляют в пищу только вареными или печеными. Из крупы варят кашу, а из муки делают лепешки.] и жареных ясан (водяных курочек) плыл над деревней, настраивая на романтический лад. Марии казалось, что она окунулась в девятнадцатый век. Треск костра, полуобнаженные индейцы, не выпускающие из рук сарбаканы[14 - Сарбакан – духовое ружье бразильских индейцев.], и старый вождь, который представлялся ей в роли шамана, вещающего о былых днях. На коленях у девушки лежала раскрытая тетрадь, в которую она записывала всевозможные истории.
