Позднорожденные

Джон отшатнулся как от пощечины.

Он сощурился, ноздри его затрепетали от ярости. Софи осторожно взяла его за руку. Джон взглянул на нее. В его глазах плескалась такая ярость, что Софи на миг стало страшно. Но Джон взял себя в руки, выдохнул и спокойно сказал:

– Я уже надел венец на ее чело. – он с нежностью глядел на Софи.

Владычица приоткрыла рот от изумления.

– Как ты посмел?..

– Мое сердце отдано и венец принят. – сказал Джон.

Владычица уронила мундштук на землю и залилась слезами. Софи пораженно смотрела, не в силах отвести взгляда. Только что владычица была так зла, так грозна, а теперь плакала, прикрыв губы ладонью и утирая слезы текущие из-под очков. Они съехали на кончик носа и она неловко смахнула их на землю. Софи увидела затянутые белесой пеленой глаза. Она была слепа.

– Неужели у богов нет милосердия? – всхлипнула она. – Сколько позора еще мне придется испытать, о сколько… Эльтан, мое бедное дитя, как ты это допустил. Как бы я хотела прогнать и тебя и твою смертную, выгнать прочь! И даже в этом мне отказано судьбой.

Джон стоял бледнее своей рубашки. Он так крепко сжал губы, что в них не осталось ни кровинки.

– О почему я не простая эльфийка! Какие проклятья я бы обрушила на твою голову, как бы я ненавидела, как унижала…

Джон на мгновение прикрыл глаза но тут же выпрямился и встал еще прямее.

– Я сожалею. Вы вольны ненавидеть меня…

– Нет, не вольна. Ты часть народа… хоть и не самая лучшая и славная его часть. А матерь народа не может ненавидеть, не в праве отказать…

Владычица понемногу взяла себя в руки, утерла слезы и встала. Ростом она была высокой как Эльтан, Джон едва доставал ей до уха.

– Подойди. – сказала она голосом, хриплым от слез. Джон, сглотнув, подошел. Она протянула руку и положила ему на грудь. Несколько секунд она, казалось, слушала как стучит его сердце.

– Горестное дитя. – прошептала она. – Не страшишься лишь потому, что не знаешь что тебя ждет. Твое счастье будет мимолетным, годы счастья начнут казаться не длиннее дней, а в разлуке ты будешь блуждать во мраке боли, как многие другие из нас. Ты хочешь знать ответ или ты, как твой отец, будешь жить в плену своих иллюзий?

– Мне все равно, что вы скажете. Вы захотите ранить меня. Вам это не удастся. – сказал Джон твердо, но Софи увидела как дрожат его руки.

– Так ты думаешь о матери своего народа? – грустно усмехнулась она. – Подойди, дитя. – она протянула руку к Софи. Та испуганно сделала несколько шагов вперед. Узкая изящная ладонь легла ей на грудь. На безымянном и указательном пальце сверкали кольца с крупными камнями – красным и синим.

Владычица подняла голову, словно прислушиваясь. Софи смогла увидеть ее глаза вблизи. Когда-то они были голубыми. Софи стояла ни жива ни мертва. Ее сердце глухо колотилось от страха. Софи посмотрела на Джона. Тот глядел на нее со странным решительным выражением, словно что бы не случилось он дал себе зарок не испугаться и все же страшился.

Владычица убрала руку и наощупь села в кресло. Джон поднял с земли очки и подал ей со всей возможной почтительностью. Она кивнула и надела.

– Ты думаешь, что знаешь зачем пришел, Линар. Думаешь, что стремления разума движут тобой и ничего больше, но я вижу, что твоя надежда истинна. Ты надеешься, что это возможно – соединить судьбу со смертной.

Джон прикусил губу и отвернулся от Софи. Синай искоса поглядел на него и угрюмо опустил глаза долу.

Софи растеряно пыталась поймать взгляд Джона. Что она такое говорит? Но ведь Джон давно ей сказал что это никак не может быть! Что между ними не может быть брачного союза. Он что же получается все таки надеялся?

– И все же, в глубине души ты знаешь, что этому не бывать. Твой отец никогда не поставит смертную вровень с эльфийкой, а она – Владычица кивнула на Софи. – Не проживет достаточно долго, чтобы вы смогли взрастить древо. Ваш союз не может быть заключен. Lin’ya едины для всех.

– Я буду просить позволения владыки.

– Сделать супругой смертную? – Она горько усмехнулась. – Не делай этого. Опомнись, дитя. Ты пожалеешь, но будет поздно. Боль, однажды войдя в сердце, будет лишь крепнуть. С каждым часом, с каждым днем. Отпусти деву сейчас. Еще есть надежда для тебя. Ни дня больше не держи ее при себе. И тогда, быть может, со временем ты исцелишься. Оставишь рядом – будешь вечно страдать. Я видела твое сердце. Связь еще не так прочна. Отпусти ее и однажды ты быть может обретешь счастье с другой. Еще может в твоей жизни родиться любовь, не омраченная болью. Не губи себя.

Джон смотрел на владычицу упрямо сжав губы.

– Я буду просить позволения владыки. – повторил он.

Владычица улыбнулась.

– Речи, что я уже слышала. Так же говорил и Эльтан. Иногда при всем моем желании забыть о твоем происхождении, я вижу в тебе его черты, что так дороги моему сердцу. И ее… ее тоже. – Владычица судорожно вздохнула. Джон глядел строго на свои сапоги. – Я открыла Эльтану все что знала, но он не послушал. Я видела, что жизнь Шеланны будет краткой. И я… сказала ему об этом. Кто может винить мать в желании защитить свое дитя? Я отравила его счастье ожиданием горя, в надежде, что он одумается. Что женится на обещанной деве и проживет в согласии и покое. Сбережет свое сердце. .. Он не внял мне. И теперь о нем говорят, будто он бессердечен. Что за проклятье, видеть все и остаться не услышанной. Я не защитила своих детей, но тебя я пытаюсь спасти. Я не даю тебе позволения. И я приказываю тебе отдалить деву. Отошли ее прочь. Сегодня же.

– Она делит со мной ложе. Я не отошлю ее.

– Ты пытаешься лгать мне? – она подняла брови и рассмеялась. Джон смущенно прикусил губу.

– Я не отошлю ее.

– Он отошлет. – сказала Софи. – С-сегодня же.

Джон пораженно поглядел на нее, Синай казалось может испепелить взглядом.

– Только… только дайте ему позволение поговорить с владыкой. Ему очень нужно. А я уйду. Сегодня же.

Повисла тишина. Владычица казалось смотрела на нее незрячими глазами. Она слабо улыбнулась.

– Ее сердце не из стекла. И она любит. – Джон вскинул голову. Он горящим взглядом посмотрел на владычицу а потом на Софи. Софи отвернулась. Ощущение было ужасное, словно ее как прозрачную колбу подняли и просмотрели на свет. Любит?… Она и сама не знала любит ли Джона, а эта мать народов такое заявляет. Да как она смеет?!

– Твой выбор я одобряю. – сказала владычица скорбно. – Говори с владыкой, если хочешь. Но если в тебе есть хоть капля уважения к матери твоего народа, ты должен верить, что я желаю тебе добра. И я говорю – отошли ее. Твоя жизнь мне не видна, в тебе кровь другого народа. Но если ты проживешь достаточно, ты будешь страдать, как страдает твой брат, как страдает твой ментор. Сердце твое будет разорвано на куски, и ты никогда не соберешь их снова.

Она сжала руки на коленях.

– Синай, я прошу прошения за свои слова. Твой выбор я чту и уважаю. Служи верно, как и подобает.

Синай поклонился.

Джон тоже поклонился.

– Прости мне мой умысел и… мое существование.

– Я буду ненавидеть твое рождение до моего последнего вздоха. Но быть может не буду ненавидеть тебя. Я вижу в тебе любовь к нашему народу. Только за это я щажу тебя, осеннее дитя.

Они снова поклонились и ушли. Софи в страшном ступоре позволила Джону усадить себя на лошадь. Еще час они ехали обратно, потом снова на подземной вагонетке. Все это время слова эльфийки крутились у Софи в голове.

«Твое сердце будет разорвано на куски и ты никогда не соберешь его снова».

Софи сидела в дребезжащем вагончике рядом с Джоном, молчаливая и хмурая. Он тревожно поглядывал на нее но молчал, словно чувствовал что-то. Сердце Софи медленно наполнялось отчаянием и решимостью.

Когда Софи поднялась по лестнице в дом Джона, в Сиршаллене уже начало смеркаться. Осенние дни становились все короче.

В прихожей ее встретил Нилан. Он был умыт, одет в свежую рубашку и жакет, а его ухо выглядело вполне зажившим, хоть и оставалось изувеченным.

– Как прошло? – спросил он у Софи.

У нее задрожали губы. Она прошла мимо и пошла в свою комнату.

Джон поднялся на knam и вошел через стеклянные двери в гостиной, когда Софи как раз шла мимо. Не взглянув, она пошла к себе.

– Шахране, как про…– спросил Нилан.

– Оставь нас! – отрезал Джон. Нилан тут же вышел на балкон.

Софи прибежала к себе и стала быстро кидать вещи в коробку. Там лежали мелочи, что она попросила привезти из людского города. Бритва, зубная паста любимой марки, косметика, круглая расческа и даже чертовы презервативы, которые она вписала с мыслью о том, что быть может они с Джоном таки доберутся однажды до постели.

Софи распахнула шкаф и вытащила джинсы и трикотажное платье. В этот момент вошел Джон.

– Софи! – он остановил ее, но она вырвалась и пошла к постели.

– Джон, не надо. Прошу, я должна уйти.

– Софи, что ты делаешь? – Джон глядел как она быстро заталкивает одежду в коробку. -Остановись! Тебе не нужно… Да, послушай же меня!

– Нет, Джон. Нет. Так надо. Ты… и я… это все… Это все ошибка, огромна ошибка.

– Софи!

Она подхватила коробку и попыталась выйти из комнаты. Джон встал у нее на пути.

– Не усложняй, Джон, пропусти меня. Ты все слышал, так надо.

Джон выхватил коробку из рук Софи и кинул на кровать.

– Я не позволяю! – отрезал он. Софи вытаращилась на него в изумлении.

– Прости?..

Джон тут же виновато смягчился.

– Только не теперь… Прошу, давай обсудим все не горячась.

– Я должна уйти! – взорвалась Софи.

– Почему ты должна уйти?– Джон сжал ее плечи. – Почему?!

– Я должна уйти сегодня же! Тебе нельзя оставлять меня рядом, ты что не слышал ее?! Я не хочу, чтобы твое сердце было разорвано на куски, ясно тебе! Я этого не стою!

Софи в панике подобрала коробку и стала собирать в нее вещи.

– Я пойду к Нилану. Или в гостиницу… куда-нибудь. Пожалуйста, Джон…

Он снова взял ее руки и попытался помешать.

– Прошу успокойся, это решение не твое, принимать или нет слова владычицы каждый решает сам…

Софи плюхнулась на постель.

– Пожалуйста… пожалуйста, Джон, не надо… пожалуйста… – зашептала Софи потеряно. – Я не хочу этого. Пожалуйста…

– Софи, – прошептал он и нежно поцеловал ее в макушку. – Я понимаю, что ты хочешь свершить, но уже поздно. Все уже решено для меня.

– Нет! Она сказала, что еще можно…

– Она ошиблась.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это мое сердце, – Джон отстранился и посмотрел ей в глаза. – Она может лишь заглянуть в него, но не может положить в свою грудь.

– Нет! – застонала Софи. – Не надо, Джон! Одумайся! Я не стою того. Не надо!

– Ты снова оплакиваешь мое счастье. Мое сердце отдано. – Джон снисходительно улыбнулся. – Разве я властен над ним? Разве я могу отсечь его, словно палец, и выбросить прочь?

– Ты глупый. Ты не думаешь о будущем…

Джон помрачнел, лицо его вытянулось.

– О будущем я думаю больше, чем о чем бы то ни было. И лишь рядом с тобой я познал радость жить сейчас, в этот самый миг. – Джон нежно погладил ее лицо и поцеловал в губы. – Умоляю не покидай меня.– Прошептал он. – Ты обещала мне три рассвета, помнишь?

– Ты болван. – изумленно просипела Софи. – Ты готов рискнуть вечностью страданий, ради трех чертовых рассветов?!

Джон беззаботно улыбнулся.

– Это уже начертано. К чему тревожится о том, что мы не в силах изменить. Сейчас ты со мной и я не хочу думать о будущем, в котором тебя не будет. Разве ты не понимаешь, что сегодня произошло? – глаза Джона сверкнули. – Владычица дала нам позволение. Я увижу владыку и если даст и он, мы сможем вступить в союз, в настоящий брачный союз, не дожидаясь положенных сроков.

Софи хлюпнула носом. Сейчас перспектива официальных церемоний и приобретения какого-то статуса волновала ее меньше всего.

– Джон, да плевать мне на это! – всхлипнула Софи. Джон пораженно приоткрыл рот. – Ну то есть… конечно не плевать, но меня гораздо больше заботит твое сердце, чем мой статус в этом вашем обществе.

– Мое сердце там, где его никто не сможет ранить. – Джон мягко прикоснулся к ее ключицам. Софи сжала его пальцы.

– Ты такой романтичный, что порой хочется встряхнуть тебя покрепче. Она сказала о вечных страданиях, это что совсем не пугает тебя?

– Разве смерть не пугает тебя? – спросил вдруг Джон.

Софи хлопнула глазами.

– Эм… наверное. Немного. Но… я просто не думаю о ней. Чему быть, того не миновать.

– Вот именно. Да, возможно мне суждено пережить потерю, а возможно ее суждено пережить тебе. Эльфы не старятся, но мы не бессмертны, а врагов у меня в достатке. И зная все это, я не стану горевать заранее, сейчас, когда ты со мной. Отравлять свое счастье муками будущего горя, которого быть может никогда и не доведется испытать.

– Ты вообще ничего не понял! – В отчаянии схватилась за голову Софи. – Упрямый баран!

Джон усмехнулся.

– Упреки в упрямстве мне слышать не в первой. Это правда, я упрям. Прошу, успокойся. Ничего уже нельзя изменить, судьба свела нас и я полюбил тебя. Чтобы ни ждало нас в будущем этого уже нельзя миновать. Уйдешь ты или нет – мое сердце уйдет вместе с тобой.

– Это ужасно! – Софи горестно закрыла глаза руками. – Я всегда думала только о себе, что вот я буду стариться и как я буду терпеть твою молодость… а теперь я только и думаю о том как ты будешь терпеть мою старость и смерть.

– Так перестань думать об этом! – Улыбнулся Джон. – Очисти свои мысли, сейчас мы вместе и ты обещала мне три рассвета. Не отравляй их будущими горестями.

Софи тяжело вздохнула. Она посмотрела на Джона, погладила его по щеке и улыбнулась.

– Хорошо… Конечно, ты прав. Нет смысла об этом горевать. Просто… это тяжело.

–Тяжело, если дать себе отчаяться. Если все что есть это сегодня, пусть оно станет нашей вечностью. – Джон улыбнулся и стер слезинку с ее щеки. – И в этой вечности моя госпожа не должна мучатся от голода.

Софи усмехнулась. Действительно большую часть дня она провела в пути и после завтрака маковой росинки не было у нее во рту.

– Пойдем. Это останется здесь. – Джон пододвинул коробку с ее вещами, которые рассыпались по постели. Он нахмурился и вытащил торчащую из-под джинсов блестящую серебристую упаковку. Длинная лента упакованных презервативов развернулась в его руке. Джон непонимающе поглядел на них.

Софи вспыхнула, забрала у него презервативы и сунула в коробку.

– Извини, я не должен был… – Смутился Джон. – Это что-то… женское?

Софи прикусила губу.

– Да нет, скорее наоборот. – пробормотала она. – Это… – Софи вздохнула, собираясь с силами. – …презервативы.

Джон сглотнул. Он замер, но не покраснел. Софи подумала, что скоро он и вовсе разучится это делать.

– Ясно. – выдавил из себя Джон.

– Ты знаешь что это?

Джон кивнул и спрятал глаза.

– Слово мне знакомо, просто я никогда не видел…

Софи смущенно затолкала в коробку оставшиеся вещи.

– Я подумала, что быть может они могут нам пригодится. – Софи смущенно заправила прядку за ухо.

Джон мгновение молчал.

– Нет. Я никогда не подвергну тебя такому риску. – Он встал.

Софи пораженно глядела на него.

– Что, прости?

– Смертная не может выносить дитя эльфа. А в нашем случае есть риск… его появления.

– То есть… – Софи медленно повертела пальцами. – Эм… Ты собираешься… сдерживаться, я правильно поняла?

– Ночные песни ничто рядом с угрозой твоей жизни. – Джон нахмурился. – Мое удовольствие и твоя жизнь – разве это можно положить на одну чашу весов?

– Так ведь именно для этого… – Софи смущенно кивнула на коробку.

– Нет. – Джон принял деловой вид. – Я читал о средствах, что люди используют, чтобы предотвратить рождение дитя. И там говорилось, что это не дает полной гарантии. Ничто из них. Для нас риск неприемлем. Я никогда не поставлю твою жизнь под угрозу.

Софи вздохнула.

– Ладно, разберемся по ходу дела. – сказала она и встала. Прежде чем идти в столовую она крепко обняла Джона, пригревшись на мгновение на его груди.

– Почему у нас все так сложно, Джон? – прошептала она.

Джон промолчал.

После обеда Софи таки нашла в себе силы расположится на привычной тахте. На полу красовался новый ковер, однако новой шкуры не появилось. Думать как вчера именно на этом месте Эльтан отсек мужчине голову было крайне неприятно.

– Мне теперь тут жутковато. – призналась Софи Джону.

– Именно поэтому у нас дома неприкосновенны. Лить кровь в стенах где живут это отвратительно. Этот дом впервые был осквернен кровью. Нилан в бешенстве.

– Да уж…

Несколько секунд они молчали. Софи нежно гладила руку Джона, рассматривая его обычные коротко подстриженные ногти и шрамы на суставах. Ей нравились его руки. Обычные, совсем не эльфийские на вид.

– Джон, – решилась Софи. – Я спрошу, а ты если не захочешь не отвечай, ладно?

Джон кивнул так, словно знал о чем пойдет речь.

– Владычица… она ведь не твоя мать, верно?

Джон отрицательно покачал головой.

– Она назвала тебя… сыном рабыни.

– Моя мать не рабыня и никогда ей не была. Но она была ханти, что в глазах эльфов почти равноценно. Владычица сказала это, чтобы ранить меня.

– Ты мне расскажешь? – Софи нежно сжала его руку и устроилась на тахте, подвернув под себя ноги. Джон тяжело вздохнул, кивнул и заговорил.

– Владыка выходил в мир людей лишь дважды. Первый раз после окончания второй войны. Второй раз много позже заключения согласия о Землях. Мир очень сильно изменился за последние сто лет, и чтобы понять каким он стал, владыка должен был увидеть его своими глазами. Конечно ему рассказывали и показывали, но это не то. Как бы тебе не описывали огромные города, автомагистрали, небоскребы, самолеты и гигантские дамбы, остановившие могучие реки… Это нельзя просто так представить, живя в глуши старого Сиршаллена. Чтобы понять каким стал мир, ему нужно было покинуть наши леса. Естественно все эльфы волновались. Людям мы не доверяем и прознай они о том, что владыка в их мире… Словом, это могло очень плохо кончиться. Поэтому он выходил в мир людей тайно. Так тайно, как это было возможно. – Джон сглотнул. – Там он и встретил мою мать. Она была молода, красива и не глупа. Я не знаю почему он выбрал ее. Никто не знает. Это было… Его осуждали, владыка никогда не позволял себе такого. Даже во время войн он чурался этой традиции – иметь смертную жену. И вдруг…

– Может быть он влюбился. – пожала плечами Софи.

– Влюбился? – едко хмыкнул Джон. – Если и так, то его чувства были годны только для одного. Он предложил ей стать ханти.

Джон холодно глядел в окно. Губы его сжались в тонкую линию.

– Разве он мог ей предложить что-то еще? – осторожно спросила Софи.

– Он владыка. Он мог делать все что угодно. Но он выбрал это. Это был его выбор, а раз так, значит его чувства были лишь похотью.

– Но ведь ты как-то родился, значит… у него все таки были чувства.

– О, я расскажу тебе как я родился. – едко усмехнулся Джон. – Владыка после окончания войн не знал любви. Сердце владычицы разбилось в день смерти Сильвин. Ее глаза померкли и она уединилась в своем горе. Она винила владыку, ведь именно он… – Джон умолк. – Не важно. Словом, он был одинок и полон горечи. Моя мать была всего лишь смертной, которой он соблазнился. Когда веками живешь в слепом горе отказаться от любого утешения должно быть непосильно. – Джон усмехнулся. –Раньше я презирал его за эту слабость, а сейчас, когда я не могу отказаться от трех рассветов с тобой, я уже не могу быть таким… непримиримым. Мой собственный изъян становится ему оправданием. – Джон покачал головой и мягко пожал руку Софи. – Моя мать была бедна, она согласилась уехать с ним в Сиршаллен. Он привез всего лишь ханти, но он не знал, что ее планы были куда амбициознее. – Джон усмехнулся. – Количество моих пороков считается таким великим именно из-за того, что моя мать вела себя не слишком почтенно. Она поселилась в доме владыки и попыталась вести себя как его супруга. В ее мечтах любовь знатного эльфа была счастливым билетом. Очень скоро она поняла, что сильно ошиблась. Ее не привезли сюда властвовать. Да, она была окружена роскошью, но не более. Жизнь ханти… впрочем, ты уже представляешь какая она. Моей матушке не было достаточно ночных песен и красивых нарядов. Она хотела большего.

– Чего именно? – Софи нахмурилась.

– Власти. Она хотела стать знатной эльфийской королевой и не меньше. Разумеется, это было невозможно вообразить. Смертная дева и владыка Сиршаллена. Даже наличие у него ханти уже было из ряда вон выходящим. Но моя матушка твердо знала, что ханти – это не то, чего она заслуживает. И вот однажды она решила, что рождение ребенка поможет ей укрепить свое положение. Она сделала все, чтобы растопить сердце владыки. И у нее получилось. Синай говорил мне, что его сердце обливалось кровью в те дни. Все видели, что она не честна с ним в своих чувствах. Все, кроме владыки. Возможно, он хотел обмануться. Этого мне не узнать никогда.

Джон кисло усмехнулся и пожал плечами.

– Так или иначе, появилась возможность зачать дитя. Владыка, разумеется, и не думал иметь детей от ханти. Это было бы смертельным оскорблением владычице. Да и выносить ребенка почти невозможно. Но моя мать не желала этого знать. Она пренебрегла необходимыми предосторожностями. В своем невежестве, она думала, что ее ограждают от беременности лишь потому, что это даст ей некие привилегии. Она скрыла беременность, что было роковой ошибкой. Ее тело начало… истощаться. Так всегда бывает… – Джон осекся. Софи пододвинулась, обняла его и устроилась у него на плече.

– И что дальше?

– Ее состояние заметили довольно скоро. Моя матушка была очень упрямой и идея выносить ребенка превратилась в навязчивую. Ее разум помутился, тело было истощено, но она дышала и мое сердце в ее чреве билось. Владыка принял все меры, чтобы я смог появится на свет. Моя мать была при смерти и все о чем она твердила в бреду, что родит сына и он станет королем… – Джон кисло усмехнулся. – Подобные слова, как ты понимаешь, оскорбляли и Владычицу и Эльтана. А слова, подхваченные ветром слухов, разлетаются быстро. Еще до рождения мой брат и владычица уже питали ко мне неприязнь. И все же владыка от перспективы снова взять на руки ребенка, расцвел надеждой. Говорили, что в его сердце снова расцвела весна. Чтобы я смог родиться, он пошел на… на крайние меры. Об этом не говорят и я не стану говорить. Но он сделал все, чтобы моя мать смогла произвести меня на свет. Он очень ждал прихода в этот мир своего третьего ребенка.

Джон грустно усмехнулся, и Софи поежилась в его объятиях.

– Но когда после всех волнений и трудов, он взял меня на руки… Говорят, что его лицо наполнилось неизбывной скорбью. Я родился раньше срока, слабым и маленьким. После рождения Эльтана и Сильвин, про которых говорили, что ночные птицы садились на их колыбели и пели, что феи леса одаривали близнецов дарами и посыпали волшебной пыльцой… После такого взять на руки меня, полукровку, недоноска… Я не могу его винить, что он почувствовал отвращение. Любой бы…

– Джон! Ты был младенцем! Как он мог так… Это… Уму непостижимо! – Софи полыхая праведным гневом, сжала Джона в объятиях. Он с кислой улыбкой глядел на нее.

– Все думали, что я не переживу первую ночь. Но я пережил. Говорят, что пороки моей матери дремлют во мне. А я знаю, что если я что-то и взял от нее, то это упрямство. Я выжил, хотя многие хотели бы, чтобы я сгинул еще в колыбели. Мое рождение было таким неудобным событием.

– Почему?

– О, по многим причинам. К примеру дитя владыки должен обучаться у лучшего ментора. Но я полукровка. Достоин ли я обучатся у лучших из народа? Синай отказался сначала. Не захотел…

Софи пораженно отстранилась чтобы увидеть лицо Джона.

– Отказался?!

– Да. Обучать дитя ханти… Он сказал нет и довольно резко. Только Мелана смогла убедить его. Уже тогда она была мне заступницей. Она была рядом со мной когда я был совсем мал.

– А что стало с твоей матерью?

Между бровей Джона залегла глубокая складка.

– Она выжила. Здоровье ее тела даже смогли со временем поправить, но… ее разум помутился. Она не могла заботиться обо мне. Временами она попросту забывала о том, что я родился, временами впадала в бешенство и требовала отдать меня ей… Не стоит тебе знать об этом слишком много. Это лишь опечалит тебя.

– Это ужасно, Джон. Мне очень жаль.

– Она расплатилась за свое честолюбие. Ей не обязательно было… Винить некого. Никто не желал моего рождения. Когда Синай все же взял меня на воспитание… О, сколько было шепотков о том, что время великого ментора тратится впустую. Ведь никто не знал буду ли я эльфом или человеком. Кровь какого из народов возобладает во мне.

– И как это определилось?

– Стало ясно со временем. Эльфы взрослеют медленнее людей. Я рос как эльф, хоть и был слабее и мелче любого своего ровесника.