Причиной этому была любовь

–Что ты, Анет! Я очень за тебя рада! Наконец-то у тебя появится семья. Я буду часто навещать вас и всё будет, даже лучше, чем раньше.

Насчет частоты встреч Авелина, конечно, соврала. Она знала, что первое время будет достаточно трудно сделать это, ведь ее жизненное положение не было устойчивым настолько, насколько это могло бы хотя бы обеспечить ей нормальное существование. Ей не хотелось расстраивать сестру, поэтому всё что она могла – это дать ложное обещание, что они будут видеться достаточно часто. Ложное, но благое обещание.

–Ты всегда можешь приходить к нам. Мы тебя очень рады будем видеть. И так думаю не только я, так говорила мне сама мадам Бенуа.

–Спасибо. Я очень ценю. – Авелина искренне улыбнулась и на душе ей стало немного легче. Теперь есть кому позаботится об Анет. Этой миловидной, кудрявой, порой несносной девчонки.

Сейчас Анет выглядела, хоть немного и заплаканной, но очень ухоженной и повзрослевшей. Правда, все еще та же девчонка. Её черные кудрявые волосы были собраны сзади в высокий хвост, на её лице было совсем немного макияжа, что подчеркивал её выразительно голубые глаза, пухлые губы и черные тонкие брови, которые уголками нависали над глазами. Одета она была просто: светло-голубые джинсы с разрезами и белый полувер.

–У меня для тебя есть еще новость. Боюсь, что не такая хорошая, как первая. Возможно, следовало начать именно с нее, но я не хотела так начинать нашу встречу, поэтому, надеюсь, ты меня поймешь. – Анет взяла аккуратно руку сестры и ощутила холод.

Авелина слегка кивнула в знак того, что готова услышать, приготовленную для нее новость, словно ожидала чего-то подобного, и Анет продолжила.

–Прежде чем мадам Бенуа решилась на тот поступок, о котором я тебе уже сказала, а именно – удочерить меня, она предпринимала некоторые решительные действия. Возможно, ей не следовало этого делать, однако, я считаю, что так как сложилось в конечном итоге, к лучшему. Наверное, ты уже догадываешься, о чем я. Мадам сделала это, я уверена, не из плохих побуждений, хотя может и преследовала личный интерес, о котором я чуть позже тебе скажу. То, что она всё честно рассказала мне, что ей удалось узнать, и то, что она не стала скрывать мотив своего поступка – заслуживает нашего понимания.

–Анет, пожалуйста, не тяни!

–Да, да, конечно. Так вот. Мадам Бенуа, прежде чем пойти на такой шаг как удочерение, навела много справок и ей удалось узнать, что наши с тобой родители погибли в автокатастрофе. Данные подтверждающие это есть в газете, и в интернете. В них говорится, что молодая пара, ехавшая по *** улице, не заметила выехавший на встречную полосу автомобиль и не успела вывернуть, чтобы объехать этих сумасшедших. Виноваты были не наши родители, но и нарушители поплатились за свой поступок. От столкновения погибли как пассажиры машины, в которой были Ма и Па, так и машина, которая в них въехала. Погибших сразу опознали, но их родственников не удалось найти.

Авелина могла ожидать чего угодно, любую ужасающую новость, но она не думала, что будет затронута эта тема, долгие годы сильно волновавшая их обоих. И хотя надежду на поиск родителей девочки пронесли через всю прожитую ими жизнь, в последнее время она волновала их меньше всего. Теперь же, спустя долгие годы, эта информация сама нашла их. Авелина хотела бы поверить в это и придать этому значение, но у нее это не вышло, хотя некоторые из вопросов все-таки невольно возникли в ее голове. Она сразу же их озвучила.

–А как же мы? Почему мы так долго этого не знали? Если об этом было сказано сразу же в газетах, то каким образом до нас не дошла эта информация? Или ее от нас намеренно скрывали? Анет, я ничего не понимаю. – Авелина злилась, но Анет постаралась ее успокоить.

–Дело в том, дорогая Авелин, что наши родители перед тем, как попали в Аварию, по еще непонятным нам причинам, зачем-то сменили наши фамилии.

Недоумение на лице Авелины было видно невооруженным глазом. Всё это казалось каким-то розыгрышем или выдумкой, придуманной для того, чтобы посмеяться над ней. Правда же была в том, что всё это произошло в действительности, и никто не думал ее разыгрывать. Авелине ничего не оставалось, как просто поверить в это, хотя всё ее нутро восставало против этого.

–И какая же у нас настоящая фамилия? – с иронией, полной трагизма спросила она сестру. Ей не хотелось обидеть Анет, просто всё это было слишком для нее. Две совершенно неожиданные новости. Вот и говори после такого, что любишь сюрпризы. Упаси Боже.

Анет потянулась к своей сумке. Из нее она достала одну целую газету, несколько слегка потрепанных вырезок из других газет и телефон. Газету с вырезками она сразу передала сестре, а телефон оставила себе, чтобы открыть нужную статью. Авелина не стала смотреть в телефон, ей вполне хватило того, что она увидела в вырезках. Слова, написанные там, словно ножом врезались в ее сердце и разум, причиняя неимоверную боль. Авелина страдала, это было заметно по ее побледневшему лицу и тусклым глазам. Руки немного тряслись, хотя она и постаралась успокоить их. То, что произошло не могло быть реальностью, однако подтверждение всего было у нее в руках.

–Мадам Бенуа точно уверена, что это наши родители? – всё с тем же недоверием спросила Авелина.

–Поверь мне, Авелина, на нее можно положиться. Она ни за что не стала бы врать, зная, что это может послужить моим отказом на удочерение или на дальнейшие наши с ней отношения. Она слишком полюбила меня и тебя, чтобы обманывать.

–Про какую же выгоду ты тогда упоминала? Ты говорила, что мадам Бенуа преследовала и личный интерес.

–О, это совсем просто! Она хотела знать придется ли ей сталкиваться с трудностями, удочерив нас. Сможем ли мы полюбить ее как родную или же в погоне за поисками настоящих родителей, не воспримем ее должным образом.

Авелина молчала, обдумывая сказанные ей слова.

Да, это можно понять – думала она. – Любой потенциальный родитель, собравшийся усыновить чужого ребенка, захочет знать не только побольше о ребенке, но и о его родителях, с которыми возможно тоже будет иметь дело.

–Ей просто хотелось знать, что ждет ее, после удочерения. Мне кажется, это вполне логично, я бы на ее месте тоже так поступила. – отметила Аннет, словно прочитав мысли своей сестры.

–Так что же мы теперь? Франсуа? – вновь вернулась к прошлой теме Авелина. Ей не хотелось больше обсуждать поступок мадам Бенуа, здесь всё было для нее вполне ясно и понятно, а значит, не стоило на этом и застрять никакого внимания.

Анет пожала плечами и засмеялась, решив, как и ее сестра больше не затрагивать тему, связанную с мадам. Мадам собиралась помочь ей, а это заслуживало неподдельной к ней любви. Всякие подозрения только бы опорочили это светлое чувство. Поэтому, быстро переключившись на иное русло разговора, Аннет стало весело. Ей это казалось так непривычно и так нелепо – Авелин и Аннет Франсуа. Кто бы мог подумать? Авелине сначала показалось странным что сестра смеется, а потом и ей тоже стало смешно, насколько сильно они заблуждались. Конечно, в фамилии не было ничего смешного, наоборот, она казалась им благородной. Но благородство они себе не приписывали, от этого им это казалось чем-то абсолютно невообразимым. Создавшаяся ситуация и атмосфера смеха напомнила сестрам то, как хорошо они проводили время раньше, когда каждый день могли быть рядом. И как бы им хотелось всё вернуть. Вспоминания о том, как они пытались бежать стали ужасно нелепыми и поступки казались чрезмерно глупыми и необдуманными. Если бы они знали, что некуда им бежать, и что ждет их там, за дверьми детского дома только трудности и огорчения, они никогда бы не пустились в этот бег.

И все-таки тогда удачно всё сложилось. – так они думали теперь.

Это не могло продолжаться долго, и вот теперь, они в эпицентре событий их собственной жизни, которая крутила их всё сильнее, чем ближе они находились к его сердцевине. Смех радостного веселья Авелины постепенно стал переходить на истерический смех по мере того, как она сознавала узкость своих мыслей, доверчивость своей натуры и предубежденность относительно счастливого будущего. Всё оказалось куда сложнее, чем она ожидала. Могла ли она поверить в это раньше! Уж, конечно, нет. Если бы ей сказали, что такое случится через несколько лет, она бы просто назвала рассказчика дурачком, который сам не знает над чем шутит.

–Мне кажется это уже не наша фамилия, – начала Анет, после того как остатки истерического нервного смеха иссякли, – мы жили не с ней, а значит незачем нам ее возвращать. Всю жизнь с младенчества я была Кайе, и я ей и останусь.

–Над этим еще стоит подумать, – на выдохе произнесла Авелина. Ей казалось, что смеялись они так долго и так хорошо, хотя на самом деле не прошло и семи секунд. Их хватило, чтобы осознать своё отчаянное положение.

Анет пора уже было уходить, и она сказала об этом сестре. Авелина полностью понимала сестру и знала, что ее ждут, но в голове у нее оставался один недосказанный вопрос, ответ на который Аннет заранее узнала.

– Ты ничего не слышала про Эмери? – со всей серьезностью спросила Авелина. – Я знаю, сейчас, наверное, не время говорить про него, но…

– Я понимаю, – прервала сестру Анет, – судя по разговору воспитательницы с врачом, я сразу поняла, что речь о нем. Он выписался практически сразу, как сюда попал. Он отделался лишь несколькими ушибами. – без интонации произнесла Анет. – Эмери совсем не пострадал в аварии, в которой ты еле выжила. Авелина, он настоящий урод, раз позволил тебе быть на грани жизни и смерти, а сам даже не ушибся!

– Да, это так похоже на него, – Авелина схватилась рукой за голову, чувствуя, как у неё начинает болеть голова. – Ну, вот как, как ему удается везде «выходить сухим из воды»? – продолжала она, явно в не себя от этой новости.

И хотя Авелина говорила с большой неприязнью об Эмери, она лишь делала вид, чтобы не разочаровывать сестру. Внутри себя она всё еще испытывала к нему теплые чувства, хотя и помнила, почему они попали в аварию.

– Не знаю. Ты думаешь, всё продолжится? Тебе разве не надоело все это?

Авелина жалела, что когда-то поведала эту историю своей сестре и рассказала ей всю правду, но тогда она была в таком отчаянии, что непременно хотелось кому-то излить свою душу. Так как кроме родной сестры она не могла больше никому довериться, то рассказала всё ей, не питая надежд найти поддержку. Однако Аннет, несмотря на то что была младше сестры, всерьез восприняла услышанное и с тех пор смотрела на Эмери как на самого злейшего врага, которого следовало избегать при любых обстоятельствах. Авелина же спустя время стала вновь смотреть на всё сквозь розовые очки, не замечая жестокой правды. Даже случай с этой аварией не показал ей, как эгоистичен и самовлюблен ее возлюбленный. Как ничтожна она в его глазах. Он не помог с ее лечением, ни разу не навестил пока она была здесь, не извинился за то, что именно по его вине она оказалась в больнице. Авелина же, ни раз раздумывая над этим, всякий раз находила этому новое оправдание: «Наверное у него не было возможности помочь мне», «Наверное у него были срочные дела и он не смог найти время, чтобы меня навестить», «Наверное он не знает что я тут, и думает, что я выписалась сразу как и он, а если знает, то может думает, что я не хочу его видеть, и поэтому не приходит…», «Наверное у него случилось что-то более серьезное», «Наверное…», «Наверное…», «Наверное…»… Казалось, этому нет конца.

Она находила Эмери чрезвычайно красивым и умным, галантным на столько, насколько подобает хорошему джентльмену, добрым и весьма осторожным, ценила его высокие вкусы к музыке и литературе, была очарована его обаянием, которое усиливалось его спокойствием и уверенностью в себе. К тому же он был достаточно обеспеченным. И хотя Авелина ценила в нем совсем не наличие денег, это было просто приятным дополнением ко всем ранее перечисленным качествам. Порой, Авелина приписывала у себя в голове и те качества ему, которых у него совсем не водилось. Например, она считала его добрым, хотя свою доброту он проявлял только тогда, когда это было выгодно ему, но последнего она старалась не видеть, поэтому сознательно не думала об этом. Она считала, что он прекрасно разбирается в музыке и искусстве, однако его знания были лишь поверхностными, а слова об этом напускные. И если бы она сама в этом разбиралась столь хорошо, то возможно поняла бы это, но она не разбиралась и принимала всё за чистую монету, проглатывая каждое его слово. Авелина для себя решила, что больше не будет с ним связываться, и что их отношения ни к чему не приведут. Однако чувства у нее к нему всё еще остались. Больше она их не показывала так открыто и старалась всячески в себе подавить.

– Ох, не знаю, милая Аннет. Я думаю, что он еще даст о себе знать. – Авелина подумала об этом с тайной надеждой, а Аннет еще больше разозлилась.

– Тебе понадобится еще время, чтобы вернуться к прошлому образу жизни. К образу, который был у тебя до аварии. Не думаю, что его будет волновать твои чувства, и твое выздоровление! – высказалась Анет, которая интуитивно догадывалась о мыслях и чувствах сестры.

–Да, наверное, ты права – наконец сдалась Авелина и позволила уйти нелепым чувствам подальше.

–Ты больше его не любишь же? – спросила не по годам взрослая Анет и сразу же пожалела о своем вопросе.

–Не знаю. Не уверена, что вообще любила. – Сказала Авелина и не соврала, потому что именно в данный момент такие мысли пришли на ее ум, хотя подсознание ее было убеждено в обратном.

– Лина, разорвите ваши отношения. Ты не достойна такого отношения. Я и сама со всем справлюсь. Теперь обо мне позаботится мадам Бюжо, так что твое самопожертвование ни к чему. – молила маленькая Анет. Она неосознанно теребила руками простыню на койке больной.

– Да, теперь о тебе есть кому позаботится – с облегчением выговорила Авелина, проигнорировав слова, высказанные о том, что она должна делать. Она и сама решит, как ей поступить.

Чувствуя свою вину, Анет опустила глаза вниз и короткие пряди, которые не удерживались в хвосте, упали на лицо. Заметив за собой, как судорожно она перебирает простыню в руках, тут же отбросила ее и посмотрела на Авелин.

– Со мной все хорошо. Я хочу, чтобы ты тоже себя берегла. – ответила на ее взгляд спокойным голосом старшая сестра. – А теперь иди, а то тебя ждут.

– Ладно. – послушно согласилась Анет. Она чувствовала, что навряд ли ей удалось переубедить сестру, но была отчасти рада, что, хотя бы сделала что-то в этом направлении. Анет нагнулась над сестрой и три раза поцеловала её то в одну, то в другую щеку. – Выздоравливай скорее.

– Хорошо, спасибо. – глаза Авелины сияли нежностью, а улыбка выражала надежду.

Дойдя до двери, Анет резко развернулась. Она подбежала к сестре, крепко её обняла и заплакала. Как бы ей хотелось, чтобы всё было как раньше! Чтобы они вместе играли и болтали как когда-то в детстве! Теперь неизвестно, когда им снова доведется увидеться вновь.

– Я так тебя люблю, Лина.

– И я тебя.

Авелина медленно гладила сестру по голове, расправляя её черные как смоль кудрявые волосы.

Затем она осталась одна в палате, утопая в воспоминаниях об Эмери. Его удивительно сильном обаянии, которое он производит на окружающих, его большой уверенности и возможности держать себя в обществе. Вспомнила она и общие с ним встречи, и фразы, сказанные им в ее адрес, которые так пленили ее сердце. И чем больше она думала обо всем этом, тем сильнее оживали ее чувства, закрытые пеленой здравомыслия и трезвого рассудка.

Знакомство

Когда, наконец, Авелина осталась одна в комнате её голову стали посещать воспоминания не только об Эмери, но и в целом об ее жизни. Авелина не могла понять, что делала она не так, почему жизнь ее складывалась таким образом. Еще больше ее пугало то, что могло ждать ее впереди. Осознавая всю сложность своего положения, она раздумывала над тем, где найти ей деньги, чтобы жить дальше. Ей непременно нужно было найти работу, но она ведь никогда не работала и это страшило ее. Сейчас, в этих больничных стенах, она чувствовала себя в тепле и уюте. Каждый день за ней ухаживали врачи и санитары, но это не могло продолжаться вечно – рано или поздно меня выпишут, и что тогда? Куда я пойду? На что буду жить? Вряд ли Эмери мне теперь поможет. О, как было бы здорово, если бы он помог!

До этого, на скопленные от подачек Эмери деньги, Авелина снимала небольшую и недорогую квартиру в *** районе, но жить одной там ей не нравилось. Поэтому всегда, когда был шанс остаться у Эмери, она так и поступала. Аренду на всякий случай она всё равно оплачивала, думая, что возможно Эмери захочет ее бросить и ей некуда будет пойти. На этот случай была эта ничтожно маленькая квартира, аренда за которую еще не должна была закончится.

И всё-таки я не должна больше на него полагаться, – думала об Эмери Авелина, – надо и самой уметь выкручиваться. Вернусь в квартиру, пока аренда еще действительна, а там попробую найти работу.

Авелина вовсе не была взбалмошной или глупой, она всегда ясно видела перед собой мир и знала, чего хочет. Принимая подачки от Эмери, она всей душой верила, что нравится ему, и понимала, что без них она совсем пропадет. Какая бы ни была двойственность между двумя этими фактами, они четко отражали действительность. И теперь, когда действительность постепенно открывалась ее рассудку, она понимала, что так продолжаться не может.

Я справлюсь. Я со всем справлюсь сама. Если я ему не нужна, то и он мне больше не нужен! – Так убеждала она себя изо-дня в день. И это было похвально.

***

Авелина глубоко вздыхает. Этот вздох наполнен тяжестью осознания своей жизни. О как бы ей хотелось не знать этих проблем и жить как многие хорошенькие девушки, окруженные заботою и любовью родителей. Как те, в которых влюбляются достойные их внимания молодые люди. Как отдают они им свои судьбы и всю свою любовь без остатка. Как часто она слышала об этом в различных рассказах и видела в кино. Как верила она в то, что так оно у многих. Как сильно ей хотелось так же!

О! Как была бы я счастлива!

Наивная душой и добрая сердцем она ждала, что так однажды случится и в ее жизни. Разочарованная отсутствием взаимности от Эмери, она верила, что встретит другую свою любовь, хотя в тайне не оставляла надежд и на него. Да, в жизни она была умна и трезво рассуждала, но в любви она была настолько глупа, что ей посочувствовала бы любая хоть сколько-нибудь разбирающаяся в этом школьница. Анет и то разбиралась в этом лучше нее!

Возможно, виною тому было ее чистое и доброе сердце, ее нескончаемая вера в людей и конечно же по-детски наивная душа, которая внутри нее пела о том, что все несчастья – это пустяки. Это всего лишь путь к настоящему счастью. Ну а пока что ничего не оставалось как утопать в своих мечтах и думать о прошлом, перебирая в уме различные ходы своих действий.

Вспоминая это, Авелина сжала губы.

Зарывшись в своих грезах, Авелина совсем не заметила, как в палату вошел молодой человек, несколько секунд наблюдавший смену эмоций на ее лице. Как бы ни нравились ему эти наблюдения и ее милое личико, изображавшее то уныние, то волнение, то радость, то снова печаль, еще больше ему хотелось заговорить с ней.

– Привет!

– Привет, – проговорила испуганно Авелина, оборвавшая нить воспоминаний.

И давно этот мужчина тут стоит? – Читалось теперь на ее лице, – Что он тут вообще делает? Что ему от меня надо?

Перед ней стоял высокий парень, крепкого телосложения, с каштановыми волосами и зелеными глазами. Авелине показалось, что она его уже знает, но никак не может вспомнить, где именно его встречала. На вид он был одет как больной. Авелина поняла, что он лечится в этой же клинике. Но что он забыл здесь? Может заблудился?

***

– Меня зовут Ренард. – Уверенно проговорил я и шагнул несколько шагов на встречу к её кровати.

Я волновался. Очень. Но мне так хотелось с ней познакомиться, что я решил больше не тянуть с этим. Или сейчас или никогда.

Авелине это имя ничего не дало. Мало ли Ренардов на свете? Она медленно наблюдала за мной с слегка приоткрытым ртом, явно опасаясь моих дальнейших действий.

– Вы, наверное, заблудились? Вы здесь недавно? – С волнением в голосе произнесла она и приподнялась на койке. Ее волосы переливались под лучами солнца, просочившиеся сквозь окна.

– Нет – нет. Не беспокойтесь. Я просто хотел познакомиться. Одному в больнице очень скучно, вот я и решил заглянуть в первую попавшуюся палату. – Соврал я, опасаясь напугать ее.

–Ах, вот как, – она задумалась, – пожалуй, знакомство мне не навредит. Меня зовут Авелина. Присаживайтесь на свободный стул, – Авелина указала мне на три свободных стула в ее палате. Один находился совсем рядом и два подальше.

Она показалось мне милой и смелой.

Раз она позволила мне остаться, возможно и я приглянулся ей.

Я решил попробовать рискнуть и сел недалеко от ее койки, но и не очень близко к ней, всё еще тревожась за ее дальнейшую реакцию.

– Я знаю, что вас так зовут. – проговорил я и уголки моих губ приподнялись. Я не хотел ее пугать, но и долго ждать мне тоже не хотелось.

–Откуда же? – Испуганно спросила она. – Наверное санитары вам проболтались? Ох уж эти медицинские работники, обо всех болтают!

Боже, какая она нелепая. Но даже эта черта мне в ней нравится.

Ее карие глаза так сверлили меня, что мне самому пришлось продолжить.

–Да, я случайно услышал, как они обсуждали между собой. Не вините их, они не специально, – снова соврал я, подхваченный ее же идеей, – поэтому в общем-то я и решился сюда зайти. Подумал, что такое красивое имя может принадлежать только очень красивой девушке. И знаете? Совсем не ошибся!

На её лице появилась немного смущенная улыбка, а потом раздался звонкий смех, – Не говорите глупостей! Вам они не к лицу!

Я не сдержался и тоже засмеялся. А что мне еще оставалось делать? Не наваливаться же с обвинениями на нее.

– А что мне к лицу по-вашему?

–Ну, вашим чертам лица больше подходят благородные поступки, учтивость, уверенность. Пожалуй, вам также свойственно говорить только правду. Потому, что кода вы врете, это сразу заметно.

Авелина говорила это так легко и непринужденно, но в тоже время раскрывая все мои карты.

–По-вашему я вам соврал?

–Думаю, что да. Я практически в этом уверена. Меня это не волнует, поэтому можете продолжать врать дальше, – она сказала это так же просто и в конце улыбнулась мне своей невинной улыбкой. Признаться, честно, мне стало стыдно за свой вранье, но отступать было поздно.

– Лина значит. – повторил я и мы продолжили смеяться над неловкостью ситуации.

Я подошел поближе и сел на рядом стоящий стул.

– Я ведь тебя знаю, да? – поинтересовалась Авелина, пристально всматривавшаяся в черты моего лица.

– Ну да. Мы только что познакомились. – улыбка не сходила с моего лица.

Мне нравится её подкалывать.

Авелина опять лучезарно улыбнулась, и чуть было не рассмеялась снова. Но потом продолжила:

– Да нет. Я не об этом, – смущенно говорила она, – Ты мне кажешься очень знакомым, но никак не могу вспомнить, где могла тебя видеть… Может, это из-за аварии, в которую попала или время просто так влияет, не знаю, – честно призналась мне Лина.

Было заметно, как мышцы на её теле напрягаются от волнения.

Хотела ли она на самом деле знать правду?

– Мы ведь виделись и до этого?

Тут я задумался. Стоит ли ей напоминать про нашу встречу. В моем доме с мраморным полом и винтовой лестницей.

Вдруг она напугается и больше не захочет меня видеть? Вдруг подумает, что я нашел ее, чтобы отомстить? Вдруг посчитает меня плохим человеком? Правда, она, скорее всего не знала, что это мой дом, ведь он тогда был опечатан. Предполагать, что я пришел, чтобы ударить её вазой по голове, чтобы отомстить – полный абсурд. Если все-таки наше общение продолжится, то рано или поздно она все узнает. Так может ей лучше узнать об этом сейчас? Ведь потом это может все испортить. Это и сейчас может все испортить… Но… Я постараюсь ей все объяснить. Скажу, что не в обиде на нее и никаким образом мстить не собираюсь.

–Теперь ты хочешь знать правду? Или она тебя по-прежнему не волнует?

Авелина задумалась. Маленькие морщинки появились на носу между глаз, – Да, теперь хочу, – твердо заявила она и поудобнее уселась. Она смотрела твердо и решительно прямо на меня.

Теперь следовало задуматься мне, – Виделись, – Наконец, после долгих раздумий отвечаю я. – Мы виделись четыре года назад. В моем доме.

– В твоем доме? – переспросила испуганно девушка. Тысячи разных мыслей пронеслись у нее в голове. Это читалось по ее задумчиво-испуганному лицу. Она еще больше хмурила свои бровки и ее маленькое аккуратное личико выглядело взволнованным. Улыбка с лица Авелины тут же пропала.