Гнев ангелов

Когда Дженнифер замолчала, он спросил:

– Того человека, который дал вам конверт, вы видели в офисе окружного прокурора, когда принимали присягу?

– Я думала об этом, но, честно говоря, не помню. В офисе было так много народу и ни одного знакомого лица.

– Может, вы видели его раньше?

Дженнифер беспомощно покачала головой:

– Не помню. Вряд ли.

– Вы сказали, что видели, как он говорил с окружным прокурором, а потом подошел и отдал вам конверт. Вы сами видели, что прокурор вручил ему конверт?

– Я… нет.

– Но этот человек действительно говорил с окружным прокурором или просто стоял среди окружавших его людей?

Дженнифер на секунду закрыла глаза, пытаясь вернуть тот момент.

– Простите… у меня все в голове путается. Я… просто не знаю.

– У вас есть какие-то предположения относительно того, каким образом он узнал ваше имя?

– Нет.

– Или почему он выбрал вас?

– О, это было легко. Возможно, сразу увидел во мне идиотку, – покачала головой Дженнифер. – Простите, мистер Уорнер, я ничего не понимаю.

– Все это время вы жили под ужасным давлением. Окружной прокурор Ди Силва очень долго охотился на Майк-ла Моретти. Пока не вмешались вы, у него были все шансы выиграть дело. Окружной прокурор не слишком вами доволен.

– Я и сама не слишком собой довольна.

Дженнифер не винила Адама Уорнера за то, что он собирался сделать. Человек всего лишь выполняет свои обязанности. Окружение прокурора решило уничтожить ее, и это им почти удалось. Адам тут ни при чем. Он просто орудие, которое используют эти люди.

Дженнифер вдруг страстно захотелось остаться одной. Не стоит, чтобы кто-то видел, в каком она отчаянии.

– Простите, – извинилась она. – Я… не слишком хорошо себя чувствую и хотела бы вернуться домой. Пожалуйста.

Адам несколько секунд изучал ее лицо.

– Вам станет легче, если я скажу, что собираюсь рекомендовать прекратить дело об исключении вас из корпорации адвокатов?

Не сразу осознав значение его слов, она долго безмолвно смотрела на него, вглядываясь в серо-голубые глаза за стеклами очков.

– Вы… вы действительно так поступите?

– Стать адвокатом очень для вас важно, не так ли? – спросил Адам.

Дженнифер вспомнила отца и его уютный офис, беседы, которые они вели, долгие годы учебы, надежды и мечты. Они собирались стать партнерами. Отец просил ее поскорее получить диплом.

– Да, – прошептала Дженнифер.

– Если сможете преодолеть эти трудности, думаю, станете очень хорошим адвокатом.

Дженнифер благодарно улыбнулась:

– Спасибо. Я попытаюсь.

Эти слова она мысленно повторяла снова и снова. И не важно, что она делила крошечный офис с частным детективом, не внушавшим особенного доверия, и человеком, возвращавшим фирмам подержанные автомобили. Это была АДВОКАТСКАЯ КОНТОРА, а она член корпорации адвокатов, и ее не выкинут из профессии!

Она ликовала, понимая, что будет вечно благодарна Адаму Уорнеру.

Официант стал убирать посуду. Дженнифер попыталась заговорить, но из горла вырвалось нечто среднее между смехом и всхлипом.

– Мистер Уорнер…

– После всего этого, – серьезно объявил он, – думаю, вам стоит звать меня Адамом.

– Адам…

– Да?

– Надеюсь, это не испортит наши отношения, – простонала Дженнифер, – но я сейчас умру от голода!

Глава 5

Следующие несколько недель пролетели как один день. Дженнифер была занята, разнося вызовы ответчикам в судебных процессах и повестки свидетелям. Она ясно поняла, что шансов попасть в большую респектабельную фирму не осталось, что после чудовищного фиаско, о котором узнала вся страна, никто не пожелает взять ее на работу. Значит, следовало найти способ вернуть репутацию. Начать сначала.

Ну а пока на ее столе громоздились вызовы и повестки от «Пибоди энд Пибоди», и хотя это вовсе не то, что участвовать в процессах, все же двенадцать пятьдесят и оплата транспорт-ных расходов на дороге не валяются.

Время от времени, когда Дженнифер задерживалась допоздна, Кен Бейли приглашал ее поужинать. На первый взгляд он казался циником, но Дженнифер чувствовала, что это лишь фасад, а на деле Кен очень одинок. Он окончил Университет Брауна и казался ей человеком умным и образованным. Она никак не могла взять в толк, почему он проводил целые дни в убогом офисе, разыскивал сбежавших жен и мужей, словно смирился с клеймом неудачника и не хотел добиться чего-то большего.

Однажды, когда Дженнифер заговорила о его браке, он зарычал, что это не ее дело, и она больше не затрагивала эту щекотливую тему.

Отто Венцель был совершенно другим. Приземистый коротышка с пивным брюшком был счастливо женат. Он считал Дженнифер кем-то вроде дочери и постоянно приносил ей супы и кексы, состряпанные женой. К несчастью, супруга Отто отвратительно готовила, но Дженнифер заставляла себя съедать все, поскольку не желала ранить его чувства. Как-то в пятницу вечером Венцель пригласил Дженнифер на обед. Миссис Венцель приготовила фаршированную капусту, свое коронное блюдо. Капуста оказалась переваренной, мясо – жестким, а рис – полусырым, и все это плавало в озере куриного жира. Но Дженнифер храбро атаковала несъедобное блюдо, стараясь откусывать кусочки поменьше, и энергично ковырялась в капусте вилкой, дабы создать впечатление бурной деятельности.

– Вам нравится? – просияла миссис Венцель.

– Это… одно из моих любимых блюд.

С того вечера Дженнифер по пятницам обедала у Венцелей, и хозяйка каждый раз готовила гостье ее любимое блюдо.

Как-то утром Дженнифер позвонила личный секретарь мистера Пибоди-младшего.

– Мистер Пибоди хотел бы встретиться с вами сегодня утром в одиннадцать. Не опаздывайте, пожалуйста.

– Да, мэм.

До сих пор Дженнифер имела дело только с секретарями и младшими помощниками из офиса Пибоди. Фирма была большой, авторитетной, из тех, о которых молодые адвокаты могли только мечтать. По пути к офису Дженнифер стала невольно фантазировать. Если сам мистер Пибоди хочет видеть ее, значит, дело важное. Возможно, он поверил в ее невиновность и собирается предложить ей работу в фирме, дать шанс показать себя. Ничего, их всех ждет сюрприз! Когда-нибудь фирма, вероятно, станет называться «Пибоди, Пибоди энд Паркер».

Дженнифер прождала полчаса в коридоре и ровно в одиннадцать вошла в приемную. Ее заставили прождать два часа, прежде чем разрешили войти в кабинет Пибоди, высокого худого мужчины в костюме-тройке и сшитых на заказ английских туфлях. Он не пригласил ее сесть.

– Мисс Поттер… – неприятно высоким голосом начал он.

– Паркер.

Он взял со стола листочки.

– Это вызовы в суд. Я хотел бы, чтобы вы их вручили.

В этот момент Дженнифер поняла, что ей в этой фирме не работать.

– Вам заплатят пятьсот долларов, – объявил мистер Пибоди, протягивая бумаги.

Дженнифер решила, что ослышалась.

– Вы сказали «пятьсот долларов»?

– Совершенно верно. Если у вас все получится, конечно.

– Значит, есть какая-то проблема, – предположила Дженнифер.

– К сожалению, – признал мистер Пибоди-млад-ший. – Мы пытаемся вручить вызов этому человеку вот уже больше года. Его зовут Уильям Карлайл. Живет он на Лонг-Айленде и никогда не выходит из дому. Буду честным до конца: с десяток человек уже пытались вручить ему вызов, но его дворецкий и по совместительству телохранитель никого к нему не допускает.

– Не пойму, каким образом… – начала Дженнифер.

Мистер Пибоди-младший подался вперед:

– На кону стоит огромная сумма. Но я не могу затащить Уильяма Карлайла в суд, пока не вручу ему вызов, мисс Поттер.

Дженнифер не потрудилась его поправить.

– Как по-вашему, вы сможете с этим справиться?

Дженнифер думала о том, что можно сделать на пятьсот долларов.

– Я найду способ.

В два часа того же дня Дженнифер стояла перед впечатляющими воротами дома Уильяма Карлайла. Строение в георгианском стиле возвышалось на прекрасно ухоженном участке в десять акров. Изгибавшаяся дорожка вела к крыльцу, обрамленному стройными елями.

Прежде чем явиться сюда, Дженнифер тщательно обдумала проблему. Поскольку в дом пробраться было невозможно, значит, единственное решение – выманить из дому Уиль-яма Карлайла.

На расстоянии полуквартала от дома стоял грузовик садовника. Дженнифер осмотрела машины, подошла поближе и увидела троих садовников-японцев. Подойдя к ним, она спросила:

– Кто здесь главный?

– Я, – ответил один, выпрямившись.

– У меня для вас небольшая работа… – начала Джен-нифер.

– Простите, мэм, мы слишком заняты.

– Но это не займет больше пяти минут.

– Нет. Невозможно…

– Я заплачу сто долларов!

Мужчины уставились на нее.

– Сто долларов за пять минут работы? – уточнил старший садовник.

– Совершенно верно.

– Что нужно сделать?

* * *

Ровно через пять минут грузовик садовников стоял на подъездной дорожке участка Уильяма Карлайла. Дженнифер и японцы вышли. Дженнифер осмотрелась, выбрала самое красивое дерево около входной двери и велела садовникам выкопать его.

Они вынули лопаты и принялись копать. Почти сразу же передняя дверь распахнулась, и оттуда выскочил гигант в ливрее дворецкого.

– Какого дьявола вы тут делаете?!

– Лонг-Айлендский питомник. Мы выкапываем все эти деревья.

– Что? – изумился дворецкий.

Дженнифер взмахнула листком бумаги.

– У меня приказ выкопать эти деревья.

– Невозможно! Мистера Карлайла удар хватит! Эй вы, немедленно прекратите!

– Послушайте, мистер, – вмешалась Дженнифер, – я просто делаю свою работу. Продолжайте копать, парни.

– Нет! – завопил дворецкий. – Говорю вам, это ошибка! Мистер Карлайл ничего не приказывал выкапывать.

– А мой босс говорит, что приказал, – пожала плечами Дженнифер.

– Как я могу связаться с вашим боссом?

Дженнифер взглянула на часы.

– Он уехал в Бруклин, по делам. Должен вернуться в офис около шести.

Дворецкий злобно уставился на нее.

– Минуту! Ничего не делайте, пока я не вернусь.

– Продолжайте копать, – велела Дженнифер.

Дворецкий повернулся и побежал в дом, захлопнув за собой дверь. Через несколько минут он вернулся в сопровождении крошечного человечка средних лет.

– Не потрудитесь сказать мне, какого черта тут творится?

– А вам что за дело? – парировала Дженнифер.

– Сейчас объясню! – рявкнул он. – Я Уильям Карлайл, и все это моя собственность!

– В таком случае, мистер Карлайл, у меня кое-что для вас есть. – Она пошарила в кармане, вложила вызов в руку Карлайла и повернулась к садовникам: – Прекратите копать.

Наутро позвонил Адам Уорнер. Дженнифер сразу узнала его голос.

– Я подумал, что вы захотите узнать: дело о вашем исключении из корпорации адвокатов официально прекращено. Больше вам не о чем беспокоиться.

Дженнифер закрыла глаза и мысленно послала Небу молитву.

– Я… не могу сказать, как благодарна вам за все, что сделали для меня.

– Правосудие не всегда слепо.

Адам не упомянул о сцене, произошедшей между ним, Стюартом и Ди Силвой. Нидем был разочарован, но настроен философски, а вот окружной прокурор налетел на него как бешеный бык.

– Вы позволили этой суке выйти сухой из воды? Господи Иисусе, да она же связана с мафией! Неужели не видите, Адам? Она втирает вам очки!

Это длилось бесконечно, пока Адам не устал.

– Все улики против нее были косвенными. Она оказалась не в то время и не в том месте и попала в мышеловку. Мне это не кажется связями с мафией.

– Ладно-ладно, она останется адвокатом, – вздохнул Ди Силва. – Я лишь надеюсь на то, что она займется практикой в Нью-Йорке, потому что, стоит ей оказаться в моем зале заседаний, я ее в порошок сотру.

Об этом Адам не упомянул. У Дженнифер появился смертельный враг, но с этим ничего не поделаешь. Роберт был мстительным человеком, а Дженнифер – весьма уязвимой мишенью. Умная, идеалистка и к тому же трогательно молода и прекрасна.

Адам отчетливо понимал, что никогда больше не должен с ней видеться.

Выпадали дни, недели и месяцы, когда Дженнифер была готова бросить все. Надпись на двери больше никого не обманывала. Она не занималась адвокатской практикой и каждый день бегала по слякоти, под дождем и снегом, разнося повестки и вызовы ненавидевшим ее людям. Время от времени она вела дела на общественных началах: помогала пожилым людям получить талоны на еду, решала различные юридические проблемы живущих в гетто негров, пуэрториканцев и других бесправных.

Ночи оказывались еще хуже дней, потому что были бессонными и тянулись бесконечно, а когда Дженнифер все же засыпала, ее преследовали кошмары. Они начались, когда мать бросила ее и отца, и с тех пор она не могла изгнать демонов, отравлявших ее сны.

Ее изводило одиночество. Иногда она встречалась с молодыми адвокатами, но рано или поздно понимала, что сравнивает их с Адамом Уорнером, и сравнение было не в их пользу. Все свидания кончались одинаково: они шли поужинать, а потом в кино или в театр, и все это завершалось короткой схваткой у ее входной двери. Дженнифер так и не поняла, хотят ли они переспать с ней, потому что заплатили за ужин, или не желают тащиться даром на четвертый этаж. Выдавались минуты, когда она почти готова была сдаться, только чтобы кто-то лежал с ней рядом в постели, тот, кого можно обнять, с кем можно разделить ночные часы, но она нуждалась в чем-то большем. Ей так хотелось, чтобы с ней рядом был тот, кому она не безразлична. Кто не безразличен ей.

Но самые интересные мужчины, делавшие Дженнифер предложения, были женаты, а с такими она решительно отказывалась встречаться. Слишком хорошо помнила фразу из чудесной комедии Билли Уайлдера «Квартира»: «Когда ты влюблена в женатика, не стоит пользоваться косметикой».

Мать Дженнифер разрушила свой брак и этим убила мужа. И Дженнифер никогда этого не забудет.

Настало Рождество и канун Нового года. Дженнифер провела праздники одна. Шел сильный снег, и город походил на гигантскую рождественскую открытку. Дженнифер гуляла по улицам, провожая взглядом прохожих, спешивших в тепло своих домов, к своим семьям. А сама она не могла справиться с поселившейся внутри пустотой. Она ужасно тосковала по отцу и обрадовалась, когда праздники закончились.

– Ничего, – твердила она себе, – в тысяча девятьсот семидесятом все будет по-другому.

В самые тоскливые дни Кен Бейли старался ее развеселить. Водил в Медисон-сквер-гарден, посмотреть игру «Рейнджеров», в диско-клуб, а иногда в кино или театр. Дженнифер чувствовала, что нравится ему, и все же он держал дистанцию.

В марте Отто Венцель решил вместе с женой перебраться во Флориду.

– Мои кости становятся слишком старыми для нью-йоркских зим, – пожаловался он Дженнифер.

– Мне будет вас не хватать, – честно призналась она, поскольку успела привязаться к нему.

– Позаботься о Кене.

Дженнифер вопросительно уставилась на него.

– Он так и не сказал тебе, верно?

– Что именно?

Отто поколебался.

– Его жена покончила с собой. Он винит себя.

Дженнифер, потрясенная, уставилась на него:

– Какой ужас! Почему… почему она это сделала?

– Застала Кена в постели с молодым блондином.

– О господи!

– Выстрелила сначала в Кена, потом в себя. Он выжил. Она – нет.

– Кошмар… я понятия не имела, что… что…

– Знаю. Он много улыбается, но в его душе ад.

– Спасибо за то, что рассказали.

Когда Дженнифер вернулась в офис, Кен заметил:

– Значит, старик Отто покидает нас.

– Да.

Кен улыбнулся.

– Полагаю, теперь мы с тобой против всего мира.

«В каком-то смысле, – подумала Дженнифер, – это правда».

Теперь Дженнифер смотрела на Кена другими глазами. Они вместе ходили на ленч и обед, и она не видела в нем никаких признаков «голубизны», хотя сознавала, что Отто сказал правду: в душе Кена царил ад.

Некоторые клиенты приходили с улицы – как правило, бедно одетые, растерянные и в некоторых случаях просто невменяемые.

Проститутки просили уладить дело о поручительстве за уплату штрафа, и Дженнифер поражалась, как молоды и красивы некоторые из них. Они стали хоть и маленьким, но постоянным источником дохода, но Дженнифер так и не дозналась, кто присылал их к ней. Когда она упомянула об этом Кену, тот непонимающе пожал плечами и ушел, как всегда, когда у Дженнифер появлялся очередной клиент. В такие минуты он походил на гордого папашу, мечтающего об успехах дочери.

Но когда Дженнифер предлагали дела о разводе, она неизменно отказывалась. Не могла забыть слова одного из профессоров: «Развод в юриспруденции все равно что прок-тология в медицине».

Большинство адвокатов, ведущих бракоразводные дела, имели дурную репутацию. Недаром говорилось, что, когда в глазах разводящихся появляется красная пелена бешенства, в глазах адвокатов отражается приятная зелень купюр. Самых дорогих адвокатов по бракоразводным делам прозвали «бомбардировщики», потому что они порой взрывали настоящие «бомбы», чтобы выиграть дело своего клиента, частенько уничтожая в ходе процесса мужа, жену и детей.

Но попадались клиенты, разительно отличавшиеся от обычных, и это сбивало Дженнифер с толку. Все были хорошо одеты, от всех исходила некая аура богатства, и дела, с которыми они обращались, были не мелкими случаями, с какими привыкла справляться Дженнифер. Речь шла о наследствах на значительные суммы и судебных исках, которые была бы счастлива вести любая большая адвокатская фирма.

– Где вы услышали обо мне? – спрашивала Дженнифер и неизменно получала уклончивые ответы: «От друга… читал о вас… ваше имя называли на вечеринке…»

Только когда какой-то клиент, объясняя суть проблем, упомянул Адама Уорнера, Дженнифер неожиданно поняла:

– Это мистер Уорнер прислал вас, верно?

Клиент смущенно потупился.

– Видите ли, он сказал: будет лучше, если я о нем умолчу.

Дженнифер решила позвонить Адаму. В конце концов, она у него в долгу. Вежливо поблагодарит, и только. Ничего личного. И естественно, она никак не проявит, что звонит не только ради выражения признательности.

Мысленно она несколько раз прорепетировала беседу. А когда набралась мужества поднять трубку, секретарь сообщила, что мистер Уорнер сейчас в Европе и в ближайшие несколько недель не собирается возвращаться.

Постепенно Дженнифер осознала, что все чаще думает об Адаме. Вспоминала тот вечер, когда он пришел к ней домой. Как отвратительно она себя вела! Хорошо еще, Адам оказался достаточно умен, чтобы не обращать внимания на ее ребяческие выходки, когда она срывала на нем злость. Мало того, что он сделал для нее тогда, так теперь еще присылает клиентов!

Дженнифер выждала три недели, прежде чем снова по-звонить Адаму. На этот раз оказалось, что он улетел в Южную Америку.

– Что-нибудь передать? – спросила секретарь.

Дженнифер некоторое время колебалась.

– Не стоит.

Она безуспешно пыталась выбросить Адама из головы. Гадала, женат он или помолвлен. Гадала, каково это, быть миссис Адам Уорнер. Гадала, уж не спятила ли она…

Время от времени Дженнифер видела в газетах или журналах имя Моретти. В журнале «Нью-йоркер» была помещена подробнейшая статья об Антонио Гранелли и восточных мафиозных семействах. В статье говорилось, что здоровье Гранелли слабеет и его зять Майкл Моретти готовится стать главой всей империи Антонио. В журнале «Лайф» была статья об образе жизни Моретти, а в конце упоминалось о злополучном процессе. Камилло Стела отбывал срок в Ливенуорте, а Моретти оставался на свободе. Автор статьи напоминал, что именно Дженнифер Паркер развалила дело, в результате которого Майкла могли послать в тюрьму или на электрический стул.

Когда Дженнифер читала газету, внутри у нее все переворачивалось. Она с радостью собственноручно нажала бы кнопку, подводящую ток к стулу.

Хотя большинство клиентов Дженнифер были людьми незначительными, все же опыт она приобретала бесценный. За месяц Дженнифер успела изучить каждый зал заседаний в здании уголовного суда по адресу: Сентр-стрит, 100, и служивших там людей.

Когда одного из клиентов задерживали за воровство в магазине, грабеж, проституцию или продажу наркотиков, Дженнифер спешила в деловую часть города, чтобы договориться о выходе клиента под залог, и ведение переговоров прочно вошло в ее жизнь.

– Установлен залог в пятьсот долларов.

– Ваша честь, у ответчика нет таких денег. Если суд снизит сумму до двухсот долларов, ответчик сможет вернуться к работе, чтобы кормить семью.

– Так и быть. Двести долларов.

– Спасибо, ваша честь.

Даже заведующий бюро жалоб, куда посылались копии протоколов ареста, удивлялся:

– Опять вы, Паркер! Ради бога, вы когда-нибудь спите?

– Привет, лейтенант! Моего клиента забрали за бродяжничество. Могу я посмотреть протокол на Коннери, Кларенса Коннери.

– Скажи, солнышко, зачем тебе нужно тащиться сюда в три ночи ради бродяг?

– Чтобы самой не болтаться на улице, – ухмылялась Дженнифер.

Она бывала и в ночном суде, проходившем обычно в зале номер 218 здания суда на Сентр-стрит. Приходилось окунаться в дурно пахнувший, переполненный людьми мир с собст-венным своеобразным жаргоном, который поначалу сбивал ее с толку.

– Паркер, ваш клиент задержан за энвэгэпэ.

– Мой клиент задержан за что?!

– Ночной вооруженный грабеж со взломом и покушением на убийство. Усекли?

– Усекла.

– Я представляю интересы мисс Льюны Тарнер.

– О боже!

– Не изложите ли подробности дела?

– Погодите. Сейчас найду протокол. Вот. Прос. Задержана ОБУП, внизу.

– О… чем?

– Вы здесь новенькая, верно? ОБУП – отделение по борьбе с уличной преступностью. «Прос.» – проститутка, «внизу» – к югу от Сорок второй улицы. Дошло?

– Дошло.

Ночной суд вызывал у Дженнифер приступы депрессии. Там постоянно происходили людские приливы и отливы, оставлявшие в зале заседаний выброшенных на берег жертв правосудия.

Каждую ночь там слушалось более ста пятидесяти дел. Ответчиками были шлюхи, трансвеститы, вонючие оборванные пьяницы и наркоманы. Туда приводили пуэрториканцев, мексиканцев, евреев, ирландцев, греков, итальянцев, обвиняемых в насилии, воровстве, незаконном ношении оружия, распространении наркотиков, грабежах и проституции. Но у всех была одна общая черта: бедность. Они были бедны, растерянны, сдались и ничего не ждали от жизни. Они были мусором, дрянью, швалью, мимо которой богатое общество равнодушно проходило не оглядываясь.

Большинство обитало в Центральном Гарлеме, и, по-скольку в тюрьмах не хватало места, всех, кроме осужденных за более серьезные преступления, отпускали или приговаривали к штрафу. Они возвращались домой на Сент-Николас-авеню или Морнингсайд и Манхэттен-авеню, где на площади три с половиной квадратных мили проживали двести тридцать пять тысяч афроамериканцев, восемь тысяч пуэрториканцев и приблизительно миллион крыс.

Большинство клиентов Дженнифер были людьми, задавленными бедностью, системой и собственным образом жизни, – людьми, которые давно сдались. Дженнифер с удивлением обнаружила, что их страх подпитывал ее уверенность в себе. Вряд ли ее жизнь можно считать блестящим примером успеха, и все же между ней и клиентами была огромная разница: она никогда не сдавалась.

Кен Бейли познакомил Дженнифер с отцом Фрэнсисом Джозефом Райаном. Отцу Райану было около шестидесяти: энергичный жизнерадостный человек с жесткими черными седеющими, завивавшимися на затылке и вечно нуждавшимися в стрижке волосами. Дженнифер искренне полюбила его с первой встречи.

Время от времени, когда кто-то из прихожан внезапно исчезал, отец Райан приходил к Кену. Тот неизменно находил блудного мужа, жену, дочь или сына, но никогда не брал денег.

– Считайте, что я вношу залог за жизнь в раю, – пояснял Кен.

Как-то, когда его не было в конторе, заглянул отец Райан.

– Кена нет, отец Райан. Сегодня он не вернется.

– Собственно говоря, я к вам, Дженнифер.

Священник сел на неудобный старый деревянный стул перед ее столом.

– У моего друга небольшая проблема.

Обычно с подобного вступления начинался его разговор с Кеном.

– Слушаю вас, отец.

– У меня есть одна престарелая прихожанка, так эта бедняжка никак не может получить выплаты по социальному страхованию. Она переехала в мой приход несколько месяцев назад, а какой-то чертов компьютер, гори он в аду, потерял все сведения о ней.

– Понятно.

– Так и знал, что вы поймете, – кивнул отец Райан вставая. – Только, боюсь, гонорара вы не получите.

– Не беспокойтесь, отец, – улыбнулась Дженнифер. – Я попытаюсь все уладить.

Она посчитала дело простым, но потребовалось почти три дня на то, чтобы восстановить данные в компьютере.

Прошел еще месяц, и как-то утром отец Райан вновь появился у стола Дженнифер: