скачать книгу бесплатно
– Я думала, компьютеры ничего такого не могут.
– Смогут, если ввести в них программу принудительного совмещения.
– Ты смошенничал, чтобы соединить Лувейна и Гарольда! Гадкий старикашка!
Эзра просиял – ему нравилось, когда хорошенькие девушки так его называли.
– Ну да, по просьбе Лувейна. Надо обеспечить мальчику легкую добычу, Джасинта. Вернуть ему уверенность. Он ведь хорош был, очень хорош. Город давно такого классного убийцы не видел. И он вернет себе былой класс, если немножко ему помочь.
– Но это нечестно.
– Ради семьи не грех и смошенничать, – пожал плечами Эзра.
Джасинта вернулась домой, задумавшись несколько глубже привычного. Она оказалась перед дилеммой, не будучи уверенной, что мошенничество допустимо даже ради семьи. Тем более если оно приведет к смерти Гарольда, который ей приглянулся – оставалось только добиться, чтобы он пригласил ее на свидание.
Чем больше она думала, тем больше убеждалась, что это неправильно – понять бы еще, почему и как ей, собственно, с этим быть. Монетку подкинуть? В конце концов она отложила рассмотрение этого вопроса, приняв снотворное.
34
Гарольд прилег было вздремнуть в своей новой квартире, и тут ему позвонил Альбани.
– Гарольд, срочно ко мне.
– А что случилось-то?
– Кое-что неотложное. Быстро дуй сюда и оружие не забудь.
Гарольд был одет – оставалось только кроссовки зашнуровать и проверить барабан «смит-и-вессона». Альбани настоял, чтобы револьвер посмотрел оружейник, который заменил ствол и все движущиеся детали. Гарольд пострелял из обновленного «смит-и-вессона» и признал, что тот стал бить более метко, хотя в руке, что важно, ощущался привычно.
Тереза проводила его в подвал, где помещался офис Альбани. На стенах висели подробные карты города и всего острова, на столе стоял коротковолновый приемник с панелью настройки. Здесь же находилась бронзовая статуэтка роденовского «Мыслителя» – знаменитая премия «Мастер Смерти», вручаемая лучшему егерю года. Альбани получил ее пять лет назад, когда легендарный Санчес был еще жив.
Альбани, говоря по телефону и уплетая при этом пиццу, показал Гарольду на стул. Гарольд убрал стопку давнишних журналов «Человекоубийство» и сел.
– Да… слышу, да… – говорил Альбани.
– Хотите мини-пиццу? – спросила Тереза.
– Да, мэм!
– Есть с анчоусом и с пепперони. Вам какую?
– На ваш выбор, – сказал Гарольд, явно имея в виду и ту и другую. Тереза принесла ему по две штуки каждого вида и стакан пива.
– Пива ему не давай, у него тренировочный режим, – распорядился Альбани и вернулся к телефонному разговору: – Да… да…
– Очень вкусно, – похвалил Гарольд.
– Мамин рецепт, сицилийский.
– Сейчас выходим, – сказал в телефон Альбани. – Дальше будем держать связь по рации, пятый канал. – Он повесил трубку и сказал Гарольду: – Кажется, мы его засекли.
– Лувейна?
– Кого ж еще, Сейзу Питтс[6 - Американская актриса, снимавшаяся сначала в немом, затем в звуковом кино, где сыграла много комедийных ролей.], что ли? Лувейна, большого и наглого. Только что зашел в один бар в Латинском Квартале, «La Petite Moue»[7 - Здесь «Надутые губки» (фр.).] называется. Заказал двойной дайкири с замороженной клубникой. Надо брать этого поганца прямо сейчас.
– Прямо сейчас?!
– Нет, до следующего четверга подождем. Револьвер при тебе? Заряжен? Дай посмотрю.
– Да ладно тебе.
– Я твой егерь, это моя обязанность. – Он осмотрел револьвер и вернул его Гарольду. – Все, пошли.
– Как же он так сидит у всех на виду? Может, ему еще уведомление не доставили?
– На это надежды мало, хотя и такое случалось.
– Нечестно ведь его убивать, если он даже не знает, что на него кто-то охотится.
– Вполне себе честно – потом объясню. – Альбани снял со стены охотничье ружье с инфракрасным прицелом, убедился, что оно заряжено, сунул в чехол.
– А это зачем? – спросил Гарольд.
– На случай, если Бог в безграничном своем милосердии поставит его за пределами пистолетного выстрела.
– Не кощунствуй, Микеланджело, – укорила Тереза.
– А кто тут кощунствует? Я молюсь. Пошли, Гарольд, – вечно он там сидеть не будет даже с клубничным «дайкири».
Застекленный фасад «Ла птит му» выдавался на троуар.
– Точно, он, – сказал Альбани, изучив интерьер кафе в сильный бинокль из входной ниши бара напротив. – Посмотри сам.
Гарольд посмотрел. Лувейн склонил свой длинный нос над необычайно большим и ярким стаканом.
– А ты молодец, что винтовку взял. Можно его снять прямо через окно.
– Забудь, оно пуленепробиваемое, – сказал Альбани. – Глянь-ка лучше налево: у них боковая дверь открыта. Обходишь вокруг квартала, проходишь мимо того почтового ящика и стреляешь в эту самую дверь. Револьвер достаешь в последний момент, иначе сбегутся зеваки и все испортят. Понял?
– Понял.
– Ну так иди.
Гарольд не сразу двинулся с места – Альбани подумал даже, что его парализовало со страху. Только этого ему и не хватало – дебютант-охотник, испытывающий страх перед сценой. Надо было настоять на авансе.
Потом Гарольд кивнул и вышел на улицу. Альбани ощутил нечто вроде теплого чувства: похоже, с парнем все будет в порядке.
Лувейн не мог понять, на кой черт он заказал двойной клубничный «дайкири». Потому, наверно, что стакан с ним достаточно большой и достаточно яркий, чтобы заметил даже такой тупой егерь, как Альбани, и его тупые агенты. Он отпил глоток – приторно, как всегда. Затрещал крошечный передатчик в ухе: Соузер, сидящий на крыше, вышел на связь.
– Оба на месте, Альбани и Эрдман. Стоят у входа в бар через улицу, осматриваются.
– Скорей бы уж, – пробормотал Лувейн в такой же крошечный горловой микрофон. – Голова болит от этого пойла.
– Гарольд выходит, – продолжал рапортовать Соузер. – Идет в обход квартала, как я и предполагал. Вы готовы?
Лувейн кивнул, но вспомнил, что Соузер сквозь пять этажей бетона и стали его не видит, и сказал вслух:
– Готов.
– Зеркало в порядке?
– Да, отлично работает.
В телескопическое зеркало, прикрепленное Соузером к стене, Лувейн видел улицу, по которой должен был прийти Гарольд. Когда тот появится, Лувейн с помощью пульта, замаскированного под пачку сигарет, задействует дробовик, который Соузер пристроил в почтовый ящик. Кнопку надо нажать в тот самый момент, когда Гарольд покажется в зеркале – об остальном позаботится двустволка на расстоянии десяти футов. Неплохой план, хотя придумали его наспех – самое главное, что Альбани купился. Только бы никто не прошел мимо почтового ящика перед Гарольдом. Дяде Эзре стоило некоторого труда уладить дело несколько дуэлей назад, когда Лувейн метнул ручную гранату в людном универмаге и уложил, кроме своей цели, еще несколько человек. По иронии судьбы, там как раз была распродажа бронежилетов.
– Поворачивает за угол, – доложил Соузер. – Приготовьтесь, он всего в десяти футах от ящика… нет, подождите…
– Что? Что там у вас?
– Остановился.
– Как то есть остановился? С чего?
– Разговаривает с кем-то. Боже ты мой!
– С кем? Кто там с ним?
– Чертов Гордон Филакис!
35
В Мире Охоты семь телевизионных каналов. Шесть из них, спутниковые, транслируют передачи американского телевидения; седьмой, круглосуточный, целиком посвящен Охоте, и заведует им Гордон Филакис.
У него квадратное загорелое лицо, большая челюсть и короткая стрижка. Комментирует он с пулеметной скоростью и не теряется, даже когда сказать особенно нечего, что в прямом эфире бывает нередко.
– Привет-привет. Гордон Филакис ведет свое шоу прямиком из столицы убийц, доброй старой Эсмеральды на солнечных Карибах. Да, друзья, это убийственная программа, которую можно видеть в любой точке планеты. Некоторые правительства пытались ее заблокировать, считая, что вас следует оградить от показа честного убоя в прямом эфире, ограничившись фейковыми криминальными сериалами. Но вы им не позволили – снимаю перед вами шляпу за это. Когда нас блокируют, вы покупаете наши кассеты на черном рынке, зная, что нет ничего плохого в показе документальных насильственных сцен, если в них участвуют только взрослые люди с обоюдного согласия.
Сейчас наша съемочная команда вновь вышла на улицы Эсмеральды. Мы берем интервью у охотников, снимаем убийства вживую, вводим вас в захватывающий мир насилия.
– Простите, сэр, по вашему значку видно, что вы охотник. Это у вас «смит-и-вессон», не так ли?
– Чего? Ну да… Прошу извинить, мне надо…
– Сколько дуэлей у вас на счету, мистер…
– Эрдман, Гарольд Эрдман. Эта первая.
– Дебютант! Как вам это, дорогие друзья? Откуда вы приехали, Гарольд?
– Послушайте, поговорим в другой раз, а? У меня…
– Туристская тошниловка? Или охотничья отрыжка, как иногда говорят?
– Нет, ничего такого.
– Так в чем же дело? Не стесняйтесь, мы здесь люди простые и все поймем. Свидание с девушкой?
– Ну, если хотите знать, я собирался кое-кого убить.
– А, так вы охотитесь! Что ж сразу-то не сказали? Теперь уже поздновато, пожалуй. Но вы не волнуйтесь, выследите еще свою жертву. Вы ведь не обижаетесь на меня, Гарольд?
– Может, оно и к лучшему, – усмехнулся охотник. – Не нравился мне что-то этот расклад.
– Охотничье чутье, – важно кивнул Филакис. – Все победители Охоты им обладают. Кто ваш егерь, Гарольд?
– Майк Альбани.
– Один из самых известных и популярных мастеров старой школы. Последнее время ему не везло, но вы вернете ему удачу, верно ведь, Гарольд?
– Я постараюсь.
– Знаете, Гарольд, мне не по себе оттого, что я лишил вас шанса убить свою жертву. Хотелось бы как-то это вам возместить. Вы еще не обедали?
Гарольд не обедал.
– А не хотите ли в таком случае стать гостем нашего ресторанного обозрения? Прямо сейчас. Отведаем лучшие на острове блюда и повеселимся, надеюсь.
Филакис взял Гарольда под руку и повлек за собой, сопровождаемый операторами и кучкой зевак, стремящихся попасть в камеру и увидеть себя в телевизоре.
Так они дошли до ресторана под названием «Le Morgon»[8 - Сорт вина божоле (фр.).]. Филакис, Гарольд, операторы, осветители, ассистентки и стажеры-рекламщики втиснулись в вестибюль, где их встретили вкусные запахи и маленький озабоченный человек средних лет в белом смокинге.
– Привет, Гордон.
– Привет, Том. Вот, решили проинспектировать твое заведение.
– О боже, – сказал Том.
– Познакомься с нашим гостем. Мистер Гарольд Эрдман, недавно прибывший на наш солнечный берег, аккредитованный охотник и твой клиент. Все, что от вас требуется, Гарольд, – это кушать и делиться своими впечатлениями.
Том проводил Гарольда к столику, осветители наладили софиты на заднем плане. Положили салфетки и серебряные приборы. Принесли, откупорили и разлили красное вино с французской этикеткой. Гарольд поднес бокал к губам, попробовал, отпил глоток.
– Ну, что скажете? – подмигнул Филакис, и Гарольд все понял. В моменты прозрения человек способен преодолеть даже правила приличия и честной игры, с детства ему внушаемые.
– Неплохо… – протянул Гарольд. «Смотри не подведи», – сказал ему взгляд Филакиса, и он добавил: – Для мытья полов в самый раз.
Это сломало лед. Все блюда, которые им подавали, Гарольд встречал комментариями, сочиняемыми в спешке, чтобы не выглядеть деревенщиной. Иногда получалось удачно – например, с зеленым черепаховым супом, который он обозвал застойным болотом.
Филакис помогал ему, охаивая интерьер, обслуживание, оркестр, хозяина, хозяйскую жену и даже хозяйского кокер-спаниеля. В это же время Громилы Шоу – четверо амбалов в полосатых купальниках с бейсбольными битами – разносили весь ресторан, кроме того уголка, где Гарольд доедал креп-сюзет, которые расценил как сладкий холодный суп на лепешке: свиньи и те есть не станут.
