скачать книгу бесплатно
Я даже не задавался вопросом, что она могла в нем найти.
Парня этого я видел в ресторане и до того, как он вышел в соседний зал. И официанточки от него млели, только так. Кажется, парочка чуть не подралась за право его обслуживать.
Если вывести деньги из уравнения, на стороне нынешнего кавалера Холеры однозначно была молодость и независимость. И я не мог этому ничего противопоставить.
Внутри – темно и голодно. Мне бы сейчас Холеру, я бы выпил её кровь до последней капли. Она сделала выбор, я сделал выбор…
Только Антошкина светлая макушка и помогает уцепиться и удержаться от очередного приступа ярости. Я помню, что выбирал. И сразу понимал, что обратного пути не будет.
– Может, и хорошо, если она не вернется, – устало замечаю, – пока она у нас училась, было даже слишком весело.
– Ну, конечно, – саркастично парирует Васнецов, – конечно, хорошо. Хорошо, что автор проекта, который можно подать на президентский грант, выбирает другой университет. Ну и сколько годных абитуриентов после её победы зимой рванет поступать в СПАТУ, а не к нам?
Да, я знаю, на что он надеялся.
На то, что я уже переболел.
На то, что я выкручу на максимум обаяние и дипломатичность и залью Холеру медом по самые уши, чтобы она не забирала документы из МСТУ.
Потому что мы оба видели конкурсный проект, благодаря которому Холера этой весной засветилась на одном из федеральных студенческих конкурсов. Амбициозный, дерзкий, смелый проект, сделанный на конкурс «ЭкоСтолица». Пусть сыроватый – но проработай, углуби, отшлифуй – и хоть завтра неси в Москва-Сити, соблазняй инвесторов.
– Чего ты хочешь от меня, Егор? – спрашиваю отстраненно, сдвигаясь ближе в сторону кассы. Там Антон уже выбрал пирожное, и бармен его даже уже ему подал вместе с маленькой ложечкой.
– Юл, мы оба с тобой знаем, что ты можешь уболтать кого угодно, если захочешь.
– Если захочу! – подчеркиваю бесцветно, оплачивая счет за десерт.
– Так захоти! – в голосе Васнецова начинает греметь гром. – Умная девочка, роскошный проект сотворила. Ты что думаешь, университет согласен упускать премиальные инвестиции?
– Да нет, не думаю, – откликаюсь невесело, – но она забрала диплом. У нас больше нет официальных поводов с ней встречаться.
– А неофициальных ты, конечно, придумать не можешь?
Могу. Но не хочу.
Просто потому, что сегодня хлебнул больше ядовитой горечи, чем могу осилить.
Потому что еще три года назад решил – как вышло, так вышло. Она – ушла. Я не смог объяснить ей свою ситуацию. Значит, нет никакой необходимости жалеть об упущенном.
Я и тогда не смог примириться с мыслью, что Антон может попасть в детский дом, а сейчас…
– Так, а за получение сертификата она расписывалась?
– Это ты должен был дать ей тот журнал, – напоминаю я.
– Да-а-а?! – у Васнецова, нужно сказать, первоклассно получается отыграть удивление. – Какой же я забывчивый, оказывается. Вылетело из головы. Но ты ведь сможешь завести его ей.
– Ты тоже можешь, – хмуро парирую я, а Антон тянет меня за рукав и показывает какой-то разноцветный флаер. Что он там насмотрел? Цирк, что ли, какой?
Я тянусь за цветной бумажкой.
– У меня нет твоих рычагов, Юл. Не ко мне эта девочка была неравнодушна. Не из-за меня она переводится. И потом, я уже пытался её уговорить. Не вышло. Так что давай. Заедь ко мне за журналом, и официальный повод для встречи у тебя есть. А что касается новых контактов…
– Не надо новых контактов, – перебиваю Васнецова, до того, как он сдал мне все пароли и явки.
Будь у меня новый номер Холеры – я ведь непременно ей позвоню. А я еще эту порцию ядовитой тьмы не переварил.
– Ты знаешь, как с ней встретиться? – удивленно переспрашивает Васнецов.
– Ага, знаю, – откликаюсь эхом и добавляю быстро, – мне нужно ехать, созвонимся завтра.
Наверное, я сбрасываюсь слишком резко.
Пусть.
Просто еще чуть-чуть – и Васнецов услышал бы, как предательски скачет у меня голос.
А он… Он уже начал садиться, как только я рассмотрел флаер поближе.
– Это она, да, пап? – Антон снова и снова дергает меня за рукав. – Её Катя зовут, да?
– Да, малыш, – ему отвечаю обреченно.
Там на флаере стоит в обнимку с книжкой она.
Красивая настолько, что взял и придушил бы.
«Катя Диамант – презентация новой книги серии «Детектив Нахлобучко».
Завтра.
В этом ресторане.
Интересно. Неужели на её книги будет больший спрос, чем на её грязные танцы у пилона?
Глава 5. Катя
Вот кто сказал, что просыпаться от прикосновений романтично? Просыпаться от прикосновений – щекотно. Что бы это ни было! Впрочем, если не начинать визжать прям сразу – и расслабиться…
– М-м-м, это что?
– А ты угадай!
Кир над моей головой бесстыже смеется и продолжает щекотать мне лопатки. Кисточкой? Пальцами? А так, розой же!
– Верни мой цветочек в вазочку, он завянет, – мрачно бурчу я, но шевелений активных не проворачиваю, не стимулирую.
– Ну, в смысле завянет, ты же потрошишь букеты всегда в первый же день. Ванну с ними принимаешь. – Кир снова начинает рисовать извилистую кривую по моей спине. Начинает всегда от шеи, заканчивает у копчика.
– Принимаю, – мурлычу я, неспешно потягиваясь, – ты не запретишь мне красиво жить, Лисицын.
– Ты халтурно красиво живешь, – Кир фыркает и, дурачась, шлепает меня бутоном розы по плечу, – где ананасы в шампанском? Где рябчики в мандариновом вине? Где бассейн из верблюжьего молока?
– О, так ты уже составил план работ? – улыбаюсь я. – Это очень хорошо, можешь приступать к его реализации.
– Слушаюсь и повинуюсь, – неожиданно Лисицын решает поддержать мое дурачество и, соскочив с постели, улетает в гостиную.
Ну, эй! Я в возмущении! Я, между прочим, рассчитывала на все полагающиеся доброму утру бонусы!
К моему разочарованию – Кир не возвращается. И даже начинает говорить с кем-то по телефону.
Смотрю на время – и вздыхаю. Презентация в час, сейчас – восемь тридцать. Честно говоря, для бонусов уже и времени-то нет. Только и времени – позавтракать с мамой, покормить Карамельку. Максимум, что мне светит успеть до этого – утянуть Кира с собой в душ. И то все будет «по-быстрому».
Будто подслушав мои мысли, из гостиной доносится радостный голосочек моей малышки.
– Мама, мама, кусать, кусать…
Облом. Обойдусь без душа. Моя рыбка хочет «кусать», и горе всем, если мы её не накормим.
Тут уж кровь-неволя – приходится выползти из-под одеяла и спрятаться в халат. В платье для презентации я пока не полезу, увы, я знаю способности Каролинки – она во время завтрака может обстрелять пюре из брокколи всех в радиусе двух метров от стола.
Выхожу в гостиную, застаю тут пляшущую у кресла Каролинку и маму, что сидит в соседнем кресле с несколько расслабленной улыбкой и избегает смотреть на Кира, который стоит у окна и что-то там вдохновенно втирает по телефону.
Я бросаю взгляд на него и, смущенно ойкнув, улетаю обратно в спальню за вторым халатом. Набрасываю его на широкие плечи своего мужчины, пряча от глаз любопытных горничных его исцарапанную спину.
– Подслушиваешь? – фыркает Кир, когда я обнимаю его за пояс, сводя полы халата на рельефном животе.
– Заметаю следы, – сообщаю шепотом ужасной преступницы. Потому что, может быть, мне и самой чуть-чуть неловко.
– А-а, – Кир фыркает и вешает трубку гостиничного телефона, – не хочешь всем показывать, что вчера чуть не сняла с меня кожу живьем?
– Вот если бы тебя можно было за деньги показывать, – мечтательно вздыхаю я, – и то бы не согласилась. А за бесплатно – пусть тем более обломаются.
Мама тихонечко улыбается. Никак не комментирует. Она вообще говорит гораздо меньше, чем было до комы – но все-таки говорит. Борис Анатольевич говорил, что это естественно. Потому что кома – это неизбежный урон для мозга.
– Эй, давай садись за стол, – Кир щиплет меня за бедро.
– Сейчас завтрак привезут.
– Ну, вот и устраивайся поудобнее. И Карамелину устрой. Не собираешься же ты за три часа до своего триумфа сама стол накрывать?
Ну, вообще-то я собиралась как раз. Не люблю горничных в гостиницах, не люблю, как они вечно облизывают Кира глазами.
Да, красивый, да, мускулистый, да темноглазый. Вот только этот паршивец с лисьими глазами мой! Это меня он в прошлом году в пять утра поднял таким стуком в дверь, что было странно, что он её не вынес. Это у меня и у мамы заодно чуть не случился инфаркт, потому что из-за двери нам грозили судами и разорением, потому, что я якобы топлю его величество. Это я его потом чуть не избила огромным букетом роз, который ожидал меня за дверью. И повезло ему, что Карамелька моя не проснулась от его концерта. А то парой царапин эта лисья рожа бы не отделалась.
И вот, после всего этого, чтобы я и позволила какой-нибудь тощей телочке в коротеньком платьишке сервировать для Кира завтрак? Наклоняться в его сторону вырезом декольте, да еще так, чтобы юбочка поднималась еще выше?
Да щас!
Пусть закатают губешки и роняют слезки за закрытой дверью!
Но вот сейчас, он какой-то таинственный-таинственный, загадочный-загадочный. И сразу видно, спорить бесполезно.
В такой ситуации мне остается только сдаться. Сесть за стол и приготовиться к худшему.
В конце концов, сюрпризы от Кира, они… бывают очень разные.
Чем дальше в лес – тем веселее волки.
Пока нам поднимают завтрак, Кир успевает смотаться в спальню и даже нормально одеться. И выйти ко мне при всем параде – черные брюки по фигуре, белая рубашка, галстук бабочка в красную клетку.
– Если бы не галстук, я бы подумала, что ты собираешься сообщать мне что-то плохое, – замечаю я, нетерпеливо постукивая по столу пальцем.
Кир приостанавливается у зеркала, критично изучает галстук.
Кажется – чисто из вредности врожденной думает сейчас ударить по лбу и возопить что-то вроде: Ах, прости меня милая, что ввел тебя в заблуждение. Я умираю! Вот тебе мои ужасные новости!
Честно говоря – с несерьезностью он иногда перегибает. Может выскочить из ванной голышом, намалевав себе пеной для бритья на груди какую-нибудь рожу.
Но…
Строго говоря…
Этот недостаток я ему вполне прощаю.
Просто попросила на всякий случай в следующий раз надевать трусы. А то мало ли там кто… У меня, в конце концов, мама, да и Каролинка – она, конечно, ничего не запомнит, в таком возрасте, но чем черт не шутит!
– Мама, на учки, учки…
Каролинке надоело трясти попой у кресла – она толкнулась и долгой перебежкой проносится ко мне, цепляясь теплыми ладошками за колени.
Уговаривать меня не надо. К моей сладкой плюшке у меня всегда по умолчанию распахнуты руки, и губы готовы целовать эти сладкие щечки. И носиками потереться мы тоже любим. И защекотать мою вкусную конфеточку.
Два года прошло, а я никак не наиграюсь.
В любой непонятной ситуации – начинаю тискать.
Мать-маньяк, вот она кто я!
Мелочь радостно пищит – явно соскучилась за вчерашний вечер, как и я. Вот как вообще какие-то мужественные женщины умудряются отдавать своих шестимесячных малышек в ясли, по кой-то черт бегать на работу. У меня за двадцать четыре месяца с Карамелькой никак запас умиления не закончится. Скважина у меня там, что ли? Если да, то какой глубины? С Марианскую впадину?
– Сеньоры и сеньориты! – Кир прокашливается над нашими головами, требуя внимания. Мы с Каролинкой затихаем, делаем вид, что мы не вот эти громкие хулиганки, что бесятся за столом, нет-нет, вам показалось. Мама заинтересованно склоняет голову к плечу.
– Надеюсь, вы не возражаете против сладкого завтрака? Вы все так обворожительны, что не вам бояться лишних калорий!
На самом деле – Кир мог бы не тратить время на красноречие. Карамелина услышала уже про главное достоинство завтрака и начинает нетерпеливо дрыгать ножками, не слезая с моих колен, восторженно мурлыча себе под нос:
– Съядко, съядко…
