скачать книгу бесплатно
Другая сторона
Ксения Николаевна Шефер
Сказочная жизнь заканчивается, когда Генриетта узнает о том, что ее родители – вампиры, и о том, что ей вскоре предстоит стать одной из них. Действие происходит в параллельном мире Рендорн, где живут разные диковинные существа. Девушке предстоит пройти ряд испытаний для становления вампиром и подготовку для них. На пути к своей цели – стать истинным вампиром, ей попадается немало опасностей и трудностей. Сможет ли она справиться со всеми задачами или опустит руки, так и не достигнув желаемого?
Глава 1.
Генриетта проснулась от громкой трели своего будильника. На циферблате уже красовались ненавистные ей цифры "06:00". Она закрыла глаза и мысленно прокляла весь этот мир с его глупыми правилами.
– Ну зачем вставать в такую рань, если у меня каникулы!?
Девушке была непонятна тяга родителей жить по строгому распорядку дня, планируя почти каждую минуту своей жизни. Отец всегда объяснял это тем, что они с мамой "люди старой закалки".
Преодолев дикое земное притяжение, которое выполняло свою работу лучше всего по утрам, она направилась в ванную.
Кафельный пол встретил свою хозяйку обжигающей прохладой, от чего Генриетта моментально проснулась. Сняв белый махровый халат, который непонятным образом оказался на её плечах, Гера юркнула в душ, закрыв за собой полупрозрачную матовую дверцу, и включила воду. Бодрящие потоки струились по бледному стройному телу и заставляли кровь циркулировать по венам быстрее. Светлой коже, которую девушка получила в наследство от родителей, позавидовала бы любая красотка девятнадцатого века. И как бы раньше девушка не пыталась скрыть этот аристократичный подарок, за семнадцать лет бледность полюбилась ей и даже стала главной изюминкой внешности.
Закончив принимать душ, Генриетта подошла к зеркалу, чтобы уложить пышные огненно-рыжие волосы и нанести легкий макияж. В отражении с самого утра ей всегда улыбалась милая девушка, сверкая глазами-изумрудами. В них с детства можно было увидеть океан любви, который открыли для нее родители. Девушка, чья жизнь была похожа на сказку, не знала о горе и несчастьях, ей не были знакомы бытовые проблемы обычных людей.
– Генриетта Романовна, Вы можете спускаться к завтраку. Ваши родители присоединятся через пару минут, – сказал, внезапно появившийся, дворецкий.
– Бог мой! Чарльз! Вы до смерти меня напугали! – тяжело дыша от испуга и посильнее запахивая халат, ответила Генриетта.
– Прошу прощения, я стучал, прежде чем войти. – Все тем же спокойным тоном ответил дворецкий. – Если никаких просьб нет, с Вашего позволения, я удаляюсь.
– Да, конечно, ты можешь идти. Я буду через пять минут.
Дворецкий, служивший в семье Волковых с самого начала их безбедной жизни, был высоким, статным мужчиной лет пятидесяти. Казалось, что он застыл в этом возрасте навечно, настолько не менялась его внешность за последние годы.
Генриетта надела своё любимое зеленое платье, идеально подчёркивающее хрупкость девушки, и спустилась к завтраку, где к её удивлению ещё никого не было. Завтракать в одиночестве она не любила, поэтому решила поторопить родителей сама.
Девушка очень любила свой дом и знала, наверное, каждый укромный уголок огромного здания. Она могла часами обходить роскошные фамильные владения, забыв о времени. Коридор, в котором находились спальни, был широким, на полу располагался красный мягкий ковёр, а стены украшали подвешенные горшки с алыми цветами, которыми пахло в каждой комнате этого коридора.
Подойдя к спальне родителей, Гера заметила, что дверь не заперта. Изнутри доносились голоса, и невольным образом юная Волкова стала свидетельницей странного разговора супругов.
– …Ты же понимаешь, что скоро её совершеннолетие, Роман! – возбужденно тараторила Виктория. – Нам нужно её посвятить в такие важные вещи! Мы больше не можем оттягивать этот разговор!
– Дорогая, я всё помню, у нас есть целых три месяца, чтобы ввести Геру в суть проблемы. Девочке предстоит ещё многое понять, во многом разобраться. На это нужно время, у неё его ещё предостаточно, – Роман тяжело вздохнул.
– Знаешь, милая, я боюсь, что она может нас не понять, принять не за тех, кем мы являемся…
– Ром, она же наша дочь, умная девочка, она справится, всё будет хорошо, мы всегда будем с ней рядом, ты же знаешь, – Виктория поглаживала супруга по спине, они оба стояли у открытого окна, наслаждаясь свежим воздухом.
– Я так люблю солнце, очень странно, что мы… – он запнулся, как будто опасаясь, что их услышат. – Очень странно, что наша судьба сложилась так, что у нас нет возможности сполна им насладиться.
Виктория молча стояла рядом, и муж без слов понимал, что она согласна с ним, ведь это была их общая судьба, которую они оба поклялись нести на своих плечах.
Генриетта была потрясена тем, что услышала. "Не теми, кем мы являемся…", что это могло значить?! Неужели, у родителей есть какие-то тайны от любимой и единственной дочери? Она всегда считала, что не договаривать или скрывать что-то друг от друга, в их семье не принято, но что всё это значит теперь? И что ей предстоит узнать настолько ужасного, что родители так переживают за крепость семейных отношений?
Девушка брела по коридору, утопая в нескончаемом потоке вопросов, и совершенно не заметила, как подошла к обеденному столу, уже давно ожидавшему своих хозяев. Пахло любимым завтраком домочадцев: оладьями с шоколадным сиропом. Аппетита совершенно не было.
Но тут внимание девушки привлекли письма, лежавшие на краю стола. "Граф Темницкий", значилось на конверте, город "Рендорн".
– Это что ещё за город такой? – вслух спросила Гера. Но быстро смолкла, когда за спиной послышались шаги. Это были родители.
Глава 2.
Тишину, воцарившуюся за завтраком, нарушал звон столовых приборов. Спокойствие родителей, казавшееся в данный момент девушке неуместным, только усиливало ее внутреннее волнение. Впервые в семье Волковых появились тайны друг от друга. А может они были всегда? Просто сегодня всё случайным образом стало известно? Чего еще можно ожидать от родителей? Всегда ли они честны с ней?
Вот, с невозмутимым видом, опустил свой бокал на белое полотно скатерти отец. Острый подбородок, высокий лоб, ярко выраженные скулы, девушка невольно залюбовалась этим мужчиной. Мама едва заметно поерзала на стуле. В кухне слышалась возня.
Звук ножа, скользнувшего по серебряной тарелке, заставил Генриетту содрогнуться. Пульс застучал в ушах, а ладошки предательски вспотели. От нетерпения девушка начала считать про себя.
Один. Два. Три. Четыре…
Тишину нарушили слова, слетевшие с алых губ Виктории. Высокая, стройная, с такой же бледной кожей, что и у дочери, она всегда была центром внимания среди мужчин, и главным поводом для сплетен среди женщин. Женщина робко поправила прядь иссиня-черных волос, которая выпала из аккуратно убранной причёски. Генриетта не смогла оставить этот жест без внимания.
– Доченька, через три месяца тебе исполнится восемнадцать лет. И это событие необычайно важное не только из-за того, что ты вступаешь во взрослую жизнь, – она едва заметно вздохнула и бросила взгляд на супруга. – Всё это – мелочи, по сравнению с тем, что отныне ты становишься нашей помощницей, а семейный бизнес станет для тебя неотъемлемой частью жизни, – спокойность, которую так тщательно поддерживала Виктория дрогнула, когда она увидела округлившиеся глаза дочери.
Заметив это, девушка попыталась взять себя в руки. Сейчас не время для сцен. Нужно попытаться объяснить родителям, что она не лучший кандидат на роль бизнесвумен. Сделав два глубоких вдоха, девушка приготовилась обрушить на маму все свои весомые (на ее взгляд) доказательства.
Гера не могла поверить, что это происходит с ней в данный момент. Еще утром она проснулась свободной, ничем не обремененной девушкой, а сейчас на нее пытаются повесить целый бизнес! Конечно, она знала, что однажды это произойдет, но она не ожидала такого скорого разворота событий.
– Мам, я же совершенно ничего не понимаю в том, чем вы занимаетесь. Да я даже не знаю, чем вы занимаетесь! – с нарочитой спокойностью проговорила девушка. Она ощущала, что, если сейчас завяжется спор, девушке будет трудно держать себя в руках.
– Ничего страшного, милая, это совершенно нормально. Многие дети из нашего общества в твоем возрасте уже имеют успешные кампании и без труда ими управляют, – с легкой улыбкой ответила Виктория.
– А как же дальнейшее образование? Получить профессию? – судорожно подбирая все новые и новые варианты, пыталась спасти себя Генриетта. Если и это не сработает, все тщетно. Значит, родители решили взяться за дело серьезно.
– С нашим бизнесом тебе не потребуется другая профессия. Он сможет приносить доход еще долгие, долгие годы, – казалось, Викторию ничем не сломить.
– Но…
Не успела она договорить, как вмешался Роман:
– Гера, все твои попытки отказаться от нашего предложения бесполезны. Мы с мамой уже все решили. Так будет лучше и для тебя, и для нас, – опустив бокал красного дорого вина, отчеканил отец. Его поразительной способности держать свои эмоции под контролем Гера всегда завидовала, ей не хватало этой отцовской черты в своём вспыльчивом характере.
Он был тем самым мужчиной, которых описывают в любовных романах: высокий, серьезный, на вид лет тридцати. Его темные волосы переливались в лучах восходящего солнца. Почти черные глаза, обычно наполненные любовью и заботой к близким, сейчас настороженно и строго смотрели на дочь.
– После завтрака мы с папой ждём тебя в библиотеке, тебе придётся ещё кое-что узнать, – ее голос стих почти до шепота. – Но об этом мы не можем рассказать здесь, – проговорила Виктория, бросив растерянный взгляд на мужа.
С необычайной грацией Роман со своей супругой поднялись из-за стола. Мать медленно подошла к дочери, положила ей руку на плечо и оставила едва заметный поцелуй на макушке. Роман, ожидавший свою супругу, бросил на нее несколько строгий взгляд, будто упрекая ту за излишнюю сентиментальность.
Они поднялись на несколько ступеней, но вдруг Роман резко остановился, с силой втянул воздух и с тоном, не требующим возражений проговорил:
– И ещё, Генриетта, тебе придётся бросить школу.
Девушка метнула разъяренный взгляд в удаляющиеся спины родителей. Реальность происходящего ускользала от девушки с каждой минутой. Гера осталась одна со своими взбесившимися в одно мгновение мыслями. Бросить школу означало оставить всю жизнь в прошлом.
Как только она перестала слышать гул каблуков, то ощутила на своих губах солоноватый привкус слез. Дав себе пару минут на слабость, Гера промокнула их салфеткой и взяла полупустой бокал со стола. Терпкий и кисловатый вкус вина и отдушки алкоголя отрезвили разум. Обжигающий напиток обволакивал горло, заставляя все страхи уйти на второй план. И вот, ноги сами понесли ее навстречу судьбе. Страшно-неизвестной судьбе.
Путь до библиотеки был коротким, а время все намеревалось ускорить предстоящую казнь. В голове гудели мысли, словно там засел рой диких пчёл. Пол скрипел под ногами при каждом, нетвердом шаге, и это заставляло понервничать ещё какое-то мгновение. Внезапно девушку заинтересовали висящие в кашпо цветы. Красное пламя, украшающее каждый коридор дома. Кажется, она выпила немного больше, чем половина бокала.
От выпитого вина, цветы в дальнем углу комнаты превратились в размытые пятна. Ноги слегка подкашивались, становились ватными. Генриетта прислонилась к стене и глубоко задышала. Прошло еще несколько минут, которых хватило, чтобы алкоголь выветрился, уступая место новой волне страха. Но деваться было некуда и пришлось идти вперед.
И вот она – дверь в библиотеку, дверь в новую жизнь…
Глава 3.
Перед глазами появилась самая любимая комната в доме. Именно в библиотеке девушка проводила большую часть свободного времени. Изучая старые тома неизвестных книг, даже названия которых было невозможно прочитать из-за старости, девушка забывала обо всём на свете. Но больше всего ее привлекали книги, написанные на неизвестном Гере языке. Казалось, что это заклинания тёмных и светлых колдунов, которые могут многое изменить в этом мире. Она бы хотела изменить.
Сама комната была достаточно светлой и просторной для библиотеки. Свет, пробивавшийся сквозь стеллажи, оставлял на узорчатом полу яркие полосы. Стены, на первый взгляд пустые и свободные от лишней нагрузки, собрали на себе коллекцию великолепных портретов. И несмотря на свои колоссальные размеры, картины все равно не достигали потолка.
Ни один из «жителей» этих картин не был знаком Гере, но в своих фантазиях девушка представляла их как одну большую семью. Портреты в полный рост были выполнены рукой талантливого художника. Но одна из картин вызывала в Гере особые чувства. Она не могла объяснить тот факт, что полотно откликается в сердце ностальгией. Странное ощущение того, что девушка видела этих людей. В жизни, возможно, случайно сталкиваясь с ними в торговом центре, но она чувствовала, что черты их лиц имели место в сердце. А может она всего-навсего дала волю воображению?
На этой «особой» работе изображались двое: мужчина в темно-зеленном мундире и женщина лет семидесяти в платье (наверняка, времен Екатерины второй). Они стояли рядом, мужчина нежно держал руку своей возлюбленной и, казалось, что глаза его светились счастьем даже с полотна картины. Женщина всегда притягивала к себе взгляд Генриетты: те же огненно-рыжие волосы, казавшиеся нереальными из-за столь уважаемого возраста, струились по плечам и были немного короче волос Генриетты. Глаза так и мерцали малахитовым сиянием. Наверное, это было отличие художника, писавшего все портреты в их доме. Он мог изобразить глаза любого особенно живыми на своих работах. А мужчина, который был изображен рядом, очень напоминал отца Генриетты, каждая мелочь напоминала его, только немного старше и слегка полнее.
В углу, у самого края стены висел семейный портрет Волковых, совершенно не вписывающийся в общую идиллию ее воображаемой семьи. Он был выполнен совершенно другим мастером, это было ясно сразу, и в глазах изображенных не было того блеска, что был у остальных собравшихся.
От мыслей её отвлек шум из дальнего конца библиотеки. Это были родители. Теперь Гера вспомнила, зачем она здесь. Ком подбежал к горлу в считанные секунды. Девушка медленно обходила стеллажи с книгами, чтобы добраться до источника звука. Прошла пара минут, и Гера отчётливо начала слышать разговор родителей.
– …ты сказал, что положил портал сюда! Где же он! – в растерянности бормотала Виктория, вытаскивая книги одну за другой. Ее взгляд метался сверху вниз, даже не успевая зацепиться за что-то одно.
– Ничего не пойму, – всплеснув руками выдохнул Роман. – Он был здесь, я не переставлял книги в этом отделе.
У Геры от этих слов каждый волосок на теле встал дыбом, ведь это именно она вчера была здесь и искала, какой книгой отвлечься от скуки. Она замедлила шаг, подбирая нужные слова.
– Это я вчера была тут, – едва выглянув из-за полки, подала голос девушка. – Видимо, и книги переставила я, – опустив взгляд в пол пробормотала она.
Роман с удивление уставился на дочь. В его взгляде можно было разглядеть целый спектр эмоций, от удивления, до дикого негодования.
– Что!? Но… почему он не открылся, если ты брала его в руки? – вопрошающе взглянув на жену, спросил Роман.
– Дорогой, ты забыл? – положив супругу руку на плечо проворковала Виктория. – Ей ещё нет восемнадцати, она не прошла посвящение, а значит, всё ещё в "человеческой фазе", – последние слова Виктория произнесла практически одними губами, чтобы Гера ничего не услышала.
Непонятные перешептывания родителей и их хитрые взгляды в сторону дочери, Гере порядком надоели. Она чувствовала себя так, словно от нее скрывают секреты создания мира. Непривыкшая к тому, что ее в чем-то обделяют, пусть это даже какая-то информация, девушка жестом попросила родителей прекратить разговоры и произнесла, стараясь при этом быть как можно строже:
– Так! А теперь объясните мне, что происходит, иначе я не скажу, куда убрала тот… этот… в общем, то, что вы сейчас ищите! – в полном замешательстве выпалила Гера.
– Солнышко, мы не можем пока ничего сказать, нам нужен ПОР-ТАЛ, – по слогам произнесла Виктория. – И мы всё тебе объясним, я обещаю, только скажи, где он, – взяв девушку за плечи, слегка потрясла ее Виктория.
– Хорошо, – вздохнув, сдалась дочь. – Он на третьей полке сверху, у последнего стеллажа, четвертая книга слева, – не понимая почему, так чётко сказала Генриетта. Порой она забывала положенный в задний карман джинсов телефон. Но эту книгу не выпускала из памяти с того момента, как она выбралась из ее рук. Еще одной странностью было то, что она сразу поняла, о какой книге говорят родители, хотя называли они её "портал".
– Ого! Вот это память! – с восхищением воскликнул Роман и ушел туда, куда указала Генриетта. Его действия были четкими, будто спланированными заранее.
– Когда-то и у нас с тобой была такая… – мечтательно протянула Виктория.
Спустя несколько секунд послышались радостные вопли Романа:
– Нашел! Не подвела твоя девичья память! – он широко шагал навстречу своим любимым дамам, одаряя их фирменной улыбкой. В руках у него была чёрная, как тьма, книга, размерами не больше кирпича. Из нее едва заметно лился тёмно-кровавый свет. Картина выглядела весьма мрачно и пугающе. По спине девушки побежали мурашки. Ноги будто пристыли к тому месту, где стояли.
Гера сжалась и с силой вцепилась в мамину ладонь, которая оказалась холодной, как лед. Но даже это не было столь удивительным, чем зрелище, открывшееся перед девушкой. Мама могла легко замерзнуть на сквозняке. Но как объяснить этот загадочный свет? И почему он так манит к себе девушку? Виктория весело расхохоталась и приобняла дочь за плечи, шепча при этом:
– Не переживай, мы всегда будем с тобой, что бы ни случилось – эти слова придали девушке немого храбрости.
– «Если родители так спокойно к этому относятся, почему меня должно что-то пугать?» – подумала Генриетта.
Когда Роман раскрыл книгу, комнату заполнил густой кровавый туман, от которого девушка не могла оторвать взгляд. Спустя мгновение он стал таким ярким, что глаза не выдержали и Гера зажмурилась. Все тело пронзил легкий электрический разряд, он вызывал дискомфорт, но никакой боли не было.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Девушка долго не хотела открывать глаза, боясь увидеть нечто ужасное, но вскоре любопытство взяло вверх над страхом. Открыв глаза, она пришла в ступор. Тело, словно статуя замерло на месте. Еще несколько минут назад они были в библиотеке, среди множества книг и бумаг, а теперь… Мозг отказывался воспринимать действительность, ведь они находились на улице, а перед глазами стоял огромный черный дворец, усыпанный со всех сторон плющом, таким же черным, как и сам замок.
Его высокие шпили прокалывали серые облака, скрываясь за этим плотным покрывалом. Высокая влажность этого места окутала полупрозрачную кожу девушки, и по спине пробежалась толпа мурашек.
Глава 4.
Генриетта долго стояла и смотрела на замок, казавшийся до боли знакомым. Он возвышался над деревьями, прямо как её собственный дом. Все напоминало здесь любимый Петербург, но даже такой пасмурный город как он не шел в сравнение с этим местом.
– Мам, а кто тут живет, и почему мы здесь? – оглядываясь по сторонам, спросила Гера. В ее голосе слышалась тревога, но она никак не вязалась со спокойствием матери.
– Дорогая, это наш дом, тут живем мы: ты, я и папа, просто сейчас мы находимся по другую сторону нашего привычного мира, – ответила Виктория таким спокойным тоном, будто в этом не было ничего сверхъестественного. – Пройдем в дом, на улице сегодня слишком пасмурно, – бросив взгляд на хмурые облака, проговорила Виктория.
В памяти девушки вспыхнули все возможные воспоминания с родным домом. И как бы не хотелось в это верить, но чернеющий замок перед глазами был им. Да, он отличался от привычного светящегося белизной замка Волковых и сейчас скорее напоминал логово Дракулы, чем теплую обитель, но это сто процентов был дом Генриетты. С этим долго спорить не приходилось.
– Но… Это невозможно, – пытаясь переубедить саму себя, прошептала Генриетта и остановилась. Она почувствовала, как страх охватывает её с новой силой. Боясь сделать лишнее движение, будто от этого зависела её жизнь, Гера уставилась на черный дворец.
Девушку обволакивал невидимый туман. Он застилал глаза и проникал в разум, сбивая в кучу все размышления. Он не был осязаемым для других, но девушка чувствовала его каждой клеточкой своего юного тела. Он был не только физически осязаем, он проникал внутрь тела, смешиваясь с теплой кровью и мягко распространялся по плоти.
Из этой пучины, едва различимо, донесся голос Виктории:
– Солнышко, ты дома, – она шептала, прикрывая рот шелковым платочком цвета спелой вишни. – Пройдем внутрь, и ты сама всё поймёшь. Мы тебе поможем во всем разобраться, милая, только обещай, что поверишь нам.
Гера чуть заметно кивнула, окутанная таинственным туманом и отправилась вслед за матерью в сторону замка. Они шли по густой траве тёмно-зеленого оттенка, необычайно темного, казавшегося нереальным. Все, что окружало девушку в данную минуту, казалось бредом какого-то сумасшедшего. Все вокруг имело мрачный вид: деревья казались тенями тех, к которым так привыкла Гера. Кругом слышались крики ворон, будто не было больше других птиц в округе. Весь этот мир будто специально залили темной краской, чтобы напустить большего страха на бедную девочку, пришедшую сюда с другой, светлой стороны.
Когда они наконец подошли к зданию и стали подниматься по мраморным ступеням, у Генриетты не осталось сомнений, что она действительно дома. Оковы тумана спали, и девушка почувствовала некое облегчение. Ноги уверенней зашагали по ступеням. Каждый камешек, каждая трещинка была знакома, Гера могла отличить их от сотни других таких же и ни за что бы не перепутала.
Огромные двери отворились перед своими хозяйками, приглашая их войти. Девушка обернулась на улицу, проверяя не сон ли это. Смолянистые деревья раскачивались из стороны в сторону под бушующим ветром. Как странно. На улице ветер казался ласкающим бризом. Действие тумана ослабло, разум очистился и соображать стало легче.
Внутри дома ничего не изменилось после их загадочного исчезновения, (видимо, не так много времени на это ушло). Все было на своих местах: любимые мягкие кресла, даже цветы, несмотря на всеобщий траур, так и остались пылать своими алыми бутонами.
– А где Чарльз? – оглядываясь по сторонам, поинтересовалась девушка.
– Остался в Петербурге, – сверкая глазами ответила Виктория.
И только сейчас девушка заметила, что они сменили цвет. С карих, обрамленных золотым ореолом на винно-красный. Возможно ли такое? Или это очередные фокусы «этого мира»?
Генриетта шла за матерью (уже опасливо озираясь на нее) по длинному коридору, который никак не могла отыскать в своей памяти, будто его и не существовало вовсе. Он был ничем не отличим от остальных коридоров их дома, не хватало лишь маленькой детали – цветов. Они дошли до самого конца и наткнулись на массивную дверь.
– Рабочий кабинет отца, – не проговорила, а будто пропела Виктория.
– «Какой звучный голос у мамы. И почему она раньше этого не замечала?» – восхищалась Генриетта в своих мыслях.
