скачать книгу бесплатно
По счастью, опасения напрасны. Мама Катя стоит у холодильника и новенькой тряпочкой наводит свадебный глянец. Меня она не видит, и я замечаю на лице супруги любовное умиление. Аристон Иваныч ей явно приглянулся, и на цыпочках я возвращаюсь в гостиную.
Тишина и покой.
Никто не верещит, не бросает в меня кубиками. Кажется, сегодня один из тех редких дней, когда в квартире наступает идиллия. На то есть причины: у Олежи – свой дом, у жены – свой холодильник, а у меня… – у меня спокойные часы бездумья, когда снова можно сидеть за компьютером, штурмовать крепости и безнаказанно затевать войны. Клавиатура, конечно, не штурвал самолета, но, как говорится, за неимением лучшего и сухарь – пряник.
Я иду к компьютеру, но на полпути сворачиваю к дому. Картонная дверь прикрыта, и мой полусогнутый палец деликатно стучит по выведенному черным фломастером черепу с костями.
– Да, да? – откликается добродушный хозяин.
– К вам гость. Продрогший и уставший. Пустите переночевать?
– Да конечно! – вопит Олежа и ногой распахивает дверь. – Ведь у меня же свой дом. Огромный! Так что ты весь залезай! Полностью!
Я залезаю. Весь и полностью. Олежа прав: к моему удивлению, мы легко размещаемся на матрасе. А спустя пяток минут к нам стучится мама Катя. Медицинская помощь ей не нужна, и чудо чудное происходит повторно: картонный дом без хлопот заглатывает третьего гостя.
– Станем теперь здесь жить! – мечтает Олежа. – А в квартиру будем выходить иногда. Погулять или покушать чего-нибудь. Тут ведь и лампочка горит, можно книжки читать, а если душно, – в окно подышим.
– А зубы чистить?
– Зубы придется не чистить, – притворно вздыхает Олежа. – И рук пока не будем мыть. Крана-то нет.
– Плохо без крана!
– Ничего, пап, потерпим. Главное, что есть дом. Настоящий!..
Сын поглаживает ладонью картонные стены и продолжает что-то бубнить – наш маленький неиссякающий фонтанчик. Из тех сладких и незабываемых, из которых мы пили на школьных переменках. И сейчас мы тоже не слушаем, – пьем. Точно живительный сок и целебный витамин. У нашего сына счастье, и у нас хватает ума не мешать ему этим счастьем делиться.
В картонной коробке душно и тесно, но мы лежим втроем, глядим на горящую лампочку и улыбаемся. Я позабыл о своем компьютере, Катя – о телефонном удаве. Тому есть причина: мы сумели построить дом. Пусть из картона и маленький, но самый настоящий.
Террорист
Гранату они стали делать сразу после рыбалки…
Точнее, если бы рыбалка приключилась, то и гранаты бы не было. Но славная затея провалилась, едва по лесной вертлявой дороге они вышли к озеру.
– Вижу! – возликовал внук Юрка. – Воду вижу! Настоящую!
Он даже запрыгал на месте – все равно как воробей-желторотик, еще не понимающий, насколько полет удобнее прыжков. Дед Степан тоже различил серебристый проблеск меж сосен, но кроме воды дед рассмотрел и другое: дорогу, по которой в последний раз он хаживал лет семь-восемь назад, перегораживал полосатый, похожий на жезл гаишника шлагбаум. Вправо и влево от него в заросли убегал сетчатый забор, а на столбике глянцево красовалась табличка с текстом – мелконьким и оттого пугающе непонятным.
– Зачем это, дед? – пятилетний Юрка с уважением огладил полосатую преграду ладонью. – Крепкая палченция! Для чего она, деда?
– Наверное, чтобы на машинах сюда не ездили. Природа все-таки.
– И забор для того же?
– Ага… – показывая пример, дед Степан закряхтел, пролезая под шлагбаумом. Внук легко проскользнул следом, но уже в следующую секунду их остановил сердитый оклик:
– Куда-а?! Ну-ка, застыли оба!
Дед с внуком замерли. Только сейчас они разглядели упрятанный в кустах ребристый салатного цвета контейнер. В таких по железной дороге обычно везут товары из далекого далека. Из этого самого контейнера, словно пес Барбоска из конуры, и выбрался здоровенный детина с измятым лицом и в таком же измятом камуфляже.
– Разбежались, умники! Границу нарушать вздумали… – охранник неспешно и вперевалку двинулся к нарушителям.
– Мы ж это… На рыбалку! – изумился дед. Голос его однако предательски дрогнул, и оттого дед занервничал еще больше: – Всегда здесь рыбачили. Сколько себя помню.
– Все, отрыбачили, халявщики, – детина приблизился вплотную, снулыми глазками скользнул по нахохленной фигурке парнишки. Юрик еще больше поджался. Рыжая щетина охранника делала его похожим на пирата из кинофильма, а отрешенный взгляд запросто мог напугать мальчонку и постарше. Поэтому Юрка стоял неподвижно, почти не дыша, и удочку держал перед собой точно ружье.
– Так ведь мы без костров, тихонечко. Только на бережку, – попытался разъяснить ситуацию дед Степан.
– На бережку да Дунюшку… – детина в камуфляже то ли раскашлялся, то ли рассмеялся, дохнув чем-то прогорклым, противно знакомым, заставив Юрку поморщиться.
– Мы – просто посидеть хотели. Опять же мальчонке озеро показать, природу…
Детина, казалось, не услышал деда. Сплюнув далеко в сторону вязкой желтой слюной, он нудно и на одной ноте протянул:
– Короче, разжевываю для тупых: озеро уже пару лет в частном владении. Рыбоферма у нас. Частная. Что-то не ясно?
– Так ведь раньше все здесь ловили! Карасиков, карпа…
– А теперь запрещено. Сказано: озеро куплено в единоличное владение. И все прилегающие берега теперь закрыты для кренделей вроде вас.
– Как это в единоличное? – изумление деда было таково, что даже испуг прошел. – Озеро – оно же это… Общее. Это ведь как лес, как воздух!
– Ты ваньку не валяй. Эсэсэсэра давно нет. Частная территория, значит, частная. А вы нарушили. Стало быть, протокол и штраф.
– Да какой штраф! Какая такая частная! – заволновался дед Степан. – Это же Щучье озеро, полгорода сюда, считай, бегало. И я пацаном купался – здесь и плавать когда-то научился.
– Значит, отплавался, жук-плавунец, – голос у охранника звучал все так же скучно. Казалось, детина еще толком не проснулся.
– Вот, значит, как! Выходит, уже реки с озерами начали воровать! – дед ощутил закипающую обиду. – Отъели, понимаешь, хари… Ни горюшка не знали, ни войн с голодухой, ни работы настоящей, а туда же… Хапальщики!
Не произнося ни звука, детина сильными пальцами взял деда за сухонькое плечо, без усилий развернул. Он словно рассматривал деда со всех сторон – как пойманную муху.
– Ты чего? – дед Степан попробовал освободиться, но не сумел. – Чего хватаешь?
– Ничего, – все с той же равнодушной ленцой охранник отвесил старику мощного пендаля. Если бы не шлагбаум, старик наверняка растянулся бы на дороге.
– Короче, так, шустрые. Чтобы я больше вас здесь не видел, уяснили? И ты, малый, вали. Оглох, что ли?
Чтобы перебраться на вольную дорогу, им пришлось вновь пригнуться под полосатым брусом. Получилось обидно – словно поклонились напоследок хозяину и баю. Дед чувствовал, как гудит согнутая спина, как стремительно разгораются лоб и щеки. Сердце скачками металось из левой грудины в правую, обморочно ухало глубоко вниз.
– А бить-то за что? – он строптиво развернулся. – Прав таких не имеешь!
– Это разве – бить? Это так – легкая вздрючка для памятливости, – охранник криво улыбнулся, и эта его улыбка окончательно взбесила деда.
– Ничего! Недолго тебя губенки-то кривить! – он тряхнул удочками. – Ох, недолго! И жалобу куда надо напишем, и меры примем!
– Это всегда пожалуйста. Пиши, шелудивый, сколько хочешь.
– Ну, вспомянешь нас еще! – деда затрясло. – И сковорода тебе будет с пеклом, и прочие радости! Заречешься тогда улыбаться!
Нужные слова на ум не шли, в волнении дед никак не мог изобрести оскорбления повесомее.
– Стоит – улыба-ается! – деда словно заклинило. – Точно осчастливил кого. Пакостит людям – еще и улыбается…
Кадык на его тощей шее сновал вверх-вниз, точно кабинка лилипутского лифта. Почему-то именно этот мечущийся кадык более всего перепугал Юрика. Лифты – они ведь даже в большом человеческом мире застревают и падают, а дед был старенький, и волноваться ему категорически воспрещалось. Да и всем стареньким лучше не кричать и не волноваться – это Юрка из рекламы узнал. И в газетах, которые покупала мама, так вроде писали…
– Не надо, деда! – отчаянно закричал он. – Пошли домой! Домой, деда!
– Ничего… Я вам тут устрою еще! – не успокаивался дед Степан, и стянутые резинкой бамбуковые части удилищ в его руке угрожающе позвякивали.
– Достал, стариканыч, – охранник шагнул в их сторону. – Хочешь настоящей добавки?
– Деда! – Юрка буксиром потянул дедушку за руку. – Пошли отсюда скорей. Домой пошли!
– Погоди, Юрок…
– Не надо мне никакого озера! И рыбы их дурацкой… Пошли, деда!
Он так крепко тянул за руку, что дед Степан подчинился. А может, попросту сдался. И то сказать – отволновался за минувшую минуту. Сердце уже не барабанило с болезненным пристуком – угомонилось. И все равно что-то недоброе продолжало с ним твориться, дед это чувствовал. Словно окутывало исхудавшего молотобойца новыми и новыми цепями, прятало в бронированный кокон. И больно было, и тошно. Однако ругаться он перестал, умолк. И головой сник, словно провинившийся двоечник. Покачиваясь, побрел, ведомый заботливым внуком.
Пока возвращались, говорил в основном Юрка:
– Ты же видел, какой он здоровый! И рыжий, небритый – на фашиста похож.
– Рыжий – стало быть, фашист? – вяло откликался дед.
– Так в кино же показывали! Я сто раз видел, правда-правда! А у этого еще пистолет сбоку. Вот тута, – Юрка похлопал себя по ребрам.
– Пистолет?
– Ага, в кобуре такой. Коричневой…
– Я и не заметил.
– А я заметил! Настоящий… Он и выстрелить в нас мог. Проще простого.
– Мог, наверное.
– Ну, да! А еще он не один там был. Охранник этот. С одним-то мы бы справились. Только там дружки его прятались.
– Дружки?
– Ага, храпел там кто-то – в домике этом. И голоса я слышал, – Юрик страшно выпучил глаза. – Человек шесть или семь.
– Шутишь? В такой коробке – семь человек?
– Они же прятались! Специально! А у нас и оружия никакого. Помнишь, я хотел взять саблю, а ты сказал: не надо.
– Саблей, да еще детской, от таких не отмашешься.
– А чем отмашешься?
– Не знаю… Гранатой, к примеру. Противотанковой, – дед Степан покосился на подпрыгивающего рядом внучка. – Сам-то сильно напугался?
– Ага. Ну, то есть, сначала да, а потом нет. Наверное, не очень…
Дед понимал, что нужно размораживать настывший в груди ком, но отчего-то получалось неважно. Не умел он быстро переиначиваться. И в юные годы шишки на лбу набивал, и теперь не научился сворачивать. Хорошо, хоть Юрок воспринимал случившееся как приключение. Правда, хорошо ли это было? Правильно ли? Тоже ведь задачка безответная. Разве что лет через десять будет ясно. Когда уже самого деда не станет…
– Получается, они все озеро захватили?
– Получается, что так.
– А в милицию мы пойдем? Озеро ведь не их, оно – общее. Ты сам говорил!
– Тут, паря, ходи, не ходи… – дед Степан ухватил Юрку за плечико, прыснул к обочине. Мимо на скорости промчалась кавалькада иномарок. Черненое серебро, горделивые зверьки на капотах, презрительное шуршание шин. От поднятой пыли Юрка громко чихнул.
– Что делают, а! – дед кашляя, отряхнул себя и Юрку. – Сбить же могли. Очень даже просто. Вон как летели.
– Это потому что светофора нет, правда, деда?
– Правда, – сипло отозвался дед и отвернулся. У него вдруг защипало в глазах, и стало безумно жаль внучка. За собственное унижение, за добрую попытку наказать и найти всему логичное объяснение. Малыш еще не подозревал, что наказание с логикой частенько живут порознь. Да и самому Юрке жить придется в новом закоростевшем мире – с чужими лесами-озерами, с задымленным и освинцованным воздухом, с мутагенными продуктами и грошовыми пенсиями. Еще и эти – по дорогам носятся. Дожили, называется.
А ведь как готовились к рыбалке, сколько всего обсудили! Еще накануне накопали в палисаднике червей, весь день провозились со снастями. Леску обновили, крючков с грузилами навязали. Дед Степан научил внука хитрым узлам, показал, как правильно подбирать грузила, как регулировать поплавки. Рассказал о повадках рыб, о том, кто и как клюет. А теперь вот, не сделав ни единого заброса, даже не ополоснув лиц водой, они возвращались обратно.
Уже на выходе из леса, отошли в сторону от дороги, и дед решительно вытряхнул в траву банку с червями.
– Правильно! – одобрил внук. – Пусть хоть они живут. А то мог бы и тот толстяк отобрать. Он бы их утопил, правда, деда?
Дед Степан молча погладил Юрку по голове.
– А гранату? Гранату мы когда будем делать?
– Какую гранату?
– Ну, против этих. В будке которые…
Пожевав губами, дед тряхнул головой.
– Да прямо сегодня и начнем.
***
Дед Степан Юрке нравился. Понятно, он и родителей любил, но с дедом все выходило как-то уютнее и проще. Во-первых, у родителей любимой отговоркой было слово: «некогда», а во-вторых, о чем их не спроси, все они объясняли либо туманно-недоступно, либо вовсе ускользали от темы, выбрасывая дымовую завесу. Совсем как осьминоги на телеэкране. Ответы следовали расплывчатые и неясные – вроде того, что «подрастешь, сам все узнаешь», или: «пока тебе рано, в свое время поймешь». Это «свое время» Юрка даже успел тихонько возненавидеть. Действительно, какое же оно свое, если нужно ждать и расти? И зачем подрастать, если знать хочется уже сейчас? Вот дед Степан это отлично понимал и потому никогда не прятался за непонятными словечками – отвечал доходчиво и сразу. И не убегал из комнаты, даже когда Юрка спрашивал о самом запретном. То есть тут даже наблюдалась забавная закономерность: чем необычнее задавались вопросы, тем проще выходили ответы. К примеру, Юрка спрашивал:
– А бутылки, которые на земле валяются, – их можно бить? Они же ничьи.
– Конечно, можно, – откликался дед. – Только зачем? Сам же потом шлепнешься и порежешься об осколки.
