скачать книгу бесплатно
– Ты думаешь…
– Нет, конечно, нет. Просто я хочу, чтобы ты не боялась своей постели и хорошенько отдохнула. Поверь мне! Я говорю правду. Здесь герцог не появится, да и вообще, ты ему не нужна.
– А вот ты… – Маги тяжело вздохнула, – Какое счастье, что эта суматоха поднялась не раньше твоего возвращения. Я говорила с прислугой, все смертельно перепуганы и не только твоими шалостями. Говорят, всю ночь нижние этажи дворца содрогались от страшных ударов и нечеловеческих воплей. Отголоски этого я уловила даже в твоей комнате. Мне почему-то кажется, что это не твоя работа.
– И ты, как всегда, права. Это герцог постарался. Думаю, он нашёл какой-то камень, потому и получилось так громко. Бился он в ту дверь славно! Ещё бы, его так разозлило то, что я от него ускользнул, – кивнул Виктор.
Брови Маги удивлённо приподнялись:
– Но как же все эти перепуганные бедняги дотерпели до рассвета?
– А ты представь, ночь, дворец во власти злой силы, да и призрак велел не рыпаться. Разве затаиться это не лучший способ спастись?.. – Виктор вдруг стал печален, и Маги снова поняла его.
– Ты сегодня мог уничтожить герцога одним движением руки, одним словом, ан нет…
– Я кое-что нашел сегодня ночью, и думаю, именно это "кое-что" не позволяет мне убить герцога, уже дважды спасло его от моей руки. Да, я дважды и правда мог его убить! Я был так близок! Но теперь склонен думать, что здесь промысел рока. Если ему суждено умереть, так это от руки другого человека…
– О чём ты говоришь?! О ком?! – изумилась Маги.
– Расскажу по возвращении. Мне пора… – Виктор чуть склонился и вдруг тихо-тихо спросил, – Маги, ты будешь меня ждать?
– Что?! Конечно!!! Всегда!!! – так же тихо откликнулась Маги, и Виктор всем сердцем ощутил, что это абсолютная правда. И вот ведь, оказывается, это больше не пугает его!
* * *
К полудню, к великой радости прислуги, полсотни гвардейцев герцога покинули дворец Бетенгтон. Ведомые Гленом и Филом, они отправились в охотничьи угодья. Виктор был прав, величие изумрудных лугов юга Бриании, их широта и жизнерадостная теплота скоро превратили в прах зубодробительные страхи прошедшей ночи. Но это было только началом… Виктор ехал во главе этой гвардии и не переставал молить Господа простить ему дерзость его планов и ниспослать в помощь мудрость и удачу…
А во дворце так же горячо ту же молитву возносила маленькая горничная Маги – она молилась за его удачу, всей душой, всем сердцем!
I. Виктор. Глава 07. Предчувствие.
Генрих Рай только что завершил свой утренний туалет, привёл в порядок постель и теперь в задумчивости стоял у окна. Все его действия до сих пор не были очень уж бесшумными, то стул пригрозит упасть, то вода с восторженным звоном ринется на встречу тазу, но все страхи Рая разбудить графа де Лаган оказались напрасными. Тот спал как убитый.
А за окном уже светало. Правда, эта пустынная улица Туманной Гавани, также, как и граф, ещё не была готова пробудиться. Совершенно застывшая картина, словно холст художника. Не удивительно, что её созерцание скоро наскучило Раю и обратило его внимание от мира внешнего к миру внутреннему, к воспоминаниям о недавнем прошлом.
Уже минуло больше пяти недель с того дня, когда граф встретился с бароном Парадессом в Рунде. На следующее после той встречи утро на их тайную квартиру вновь явился Карлос. Он ворвался подобно урагану и уже с порога сразил Рая вопросом:
– Что граф сделал с бароном?!
– В каком смысле? – и правда не понял Рай, – Объясните толком, что случилось!
– Именно! Что?! – Карлос был скорее растерян, чем сердит, как то показалось в первый момент, – Сразу, как граф ушёл, барон заперся у себя в комнате и запретил кому-либо его тревожить. Он отказался от обеда и ужина. Сегодня утром я силой пробился к нему и, о Боже! Что я увидел! Барон бледен, как смерть, лицо опухшее, а глаза… Словно он всё это время плакал. Плакал!!! Вы понимаете?! За всё время моей ему службы я ни разу не видел и слезы на его лице! Он ровно никак не реагировал на моё появление. Признаться, я чувствую себя полным идиотом, до такой степени не знаю, что и думать… Что всё это значит?!
– Лишь то, что я попал в цель, – граф неожиданно возник за спиной Карлоса.
Он тоже только-только вернулся и теперь начал спокойно раздеваться, его шляпа и плащ уже разместились на отведённых для них местах. Но взбудораженный Карлос не мог даже на месте стоять, его едва ли не потряхивало:
– В какую цель? Ваше Сиятельство, объясните! Что происходит!?
– Успокойтесь, друг мой, – граф примиряющей улыбнулся и жестом предложил Карлосу присесть, – Видите ли… Чтобы залечить гнойник, сначала надо его вскрыть, верно? Ваш господин не успел убить в себе человека, ему не дало это сделать его страшное прошлое. Я предложил ему честно посмотреть на то, как он своими руками угробил всё самое ценное в его жизни. Это суровое испытание. Если он справится с ним достойно, то, как знать, может быть, ему ещё пожмут руку его племянники.
– Что?! – Карлос посмотрел на графа так, словно заподозрил его в безумии, – Да ведь…
– Я сказал, может быть… – теперь граф и опустился на стул. Он ответил только через несколько секунд, – Несмотря на помощь нам вы странно привязаны к барону. Думаю, не ошибусь, если скажу, что сейчас вы его единственная опора… Так что… Примите совет друга. Увозите барона в Испайру. Позаботьтесь о том, чтобы путешествие его было спокойным. Чем дальше он окажется от герцога, тем целее будет. А там, того гляди, и оклемается, снова станет человеком…
Рай помнит долгие взгляды, которыми обменялись граф и Карлос. Старый испайронец низко поклонился, и был таков. В тот же день барон покинул Рунд…
Генрих Рай провёл в обществе графа де Лаган уже больше пяти недель, стал его ближайшим компаньоном, делил с ним стол и кров, и всё это время неустанно изучал этого человека, отца четырех близнецов. Многое уже открылось. Граф умел быть жёстким, как гранит, и нежным как прикосновение майского ветерка; неприступным, как древние боги, и жизнерадостным, озорным, словно ребёнок. Для врагов он мог быть ночным кошмаром, а для друзей домашним очагом.
Уже в который раз Рай обратился к идее, пришедшей ему на ум ещё тогда, в первые дни их знакомства. Все сыновья графа очень похожи на отца не только внешне, но и внутренне, но тем не менее каждый из близнецов взял от него и особенно, по-своему, развил в себе какую-то свою черту характера, и это определило его индивидуальность.
Фрэнк мог искренне радоваться миру и доверять ему, словно мир и правда платит ему взаимностью. Да, именно неумолимая вера в добро, вот что всегда было путеводной звездой Фрэнка. Рай по-прежнему относился к нему как к сыну, бережно храня в душе его лучезарную улыбку. Кто знает, узнал ли бы учитель своего ученика в том, кто сменил имя Френсис на Жан?..
Эжен смел и самоуверен до безрассудства, кажется, он даже не допускал мысль, что какой-то из его замыслов может быть обречён на провал, и конечно же это остроумие, такое дерзкое и искрометное в его версии. Эжен… Рай никак не мог смириться с мыслью, что больше не услышит колкий язык этого нахала. По убеждению Рая, такие не умирают, но… Рай встряхнул головой и продолжил своё развлечение-рассуждение.
Виктор. Рай почти не знал его, одна встреча, один разговор и красочные оды в его честь, блестяще исполненные Эженом, да и Карлосом. Но всё же Рай чувствовал, что именно этому человеку граф передал свою мудрость и силу духа. Вспоминая ту единственную встречу с Виктором после того, как тот так лихо выпорхнул из окна гостиной дома Рельгро, Рай не мог не признать, что ещё тогда эта спокойная, глубокая сила, которой светились синие глаза юноши, делала его старше братьев и больше похожим на отца.
Антуан. Ах, Антуан. Похоже он выбрал себе в подарок гордость. Имея в багаже всё богатство рода Лаганов, он вытянул самый блестящий цветок, и его слепящие краски извратили красоту дара любви, верности, чести… Граф по-прежнему не упоминал об Антуане, а тот по-прежнему старательно избегал встречи с отцом… Да, тогда, уже больше пяти недель назад, в Рунде Антуан просто сбежал, узнал о приезде отца в город и сбежал, и с тех пор пересечься с ним так и не получилось…
Вот такие они близнецы, похожие и непохожие одновременно. Все благородны, добры, умны, смелы и упрямы… и всё это граф, сейчас крепко спящий на не расправленной кровати.
Он вернулся далеко за полночь и, не желая будить Рая, так и лёг, предварительно постелив на покрывало свой плащ. Это чем-то напомнило Раю Эжена… Что ж, брианец в очередной раз усмирил своё любопытство, не позволил себе гадать, где того носило все прошлые сутки, и вновь обратился к летописи недавних событий.
Теперь припомнилось, как они приезжали к графине де Лаган в Валеньи, к этой необыкновенно красивой, доброй и мудрой женщине, которая сразу приняла его как лучшего друга. В этом чета Лаганов не переставала изумлять Рая. К тому времени граф уже рассказал Раю, что горе потери детей в своё время едва не лишило его жену жизни, тогда она надорвала своё сердце, и с тех пор граф тщательно оберегал её от каких бы то ни было сильных переживаний. Этого же принципа, как видно, придерживался и Антуан. К моменту приезда графа Антуан уже успел улететь прочь, но матери ничего не сказал, не посмел сказать. Конечно же, чуткое материнское сердце невозможно обмануть, и граф нашёл жену очень обеспокоенной. Почти сразу же она начала допытываться, не знает ли муж, что случилось с их сыном. Очень скоро она решила, что графу известно много больше, чем он говорит, и потому она вцепилась в него мёртвой хваткой:
– Ален, я же тебя очень хорошо знаю, ты снова пытаешься уберечь меня от каких-то неприятных новостей, верно? Но как ты не понимаешь, что я всё равно всё узнаю, рано или поздно узнаю! Зачем же заставлять меня изнывать в муках неизвестности?!
Это Рай услышал, нечаянно оказавшись под окном комнаты графини.
Но граф был неумолим. Весть о бегстве Марианны из-под опеки барона и прочих рундских событиях ещё не скоро достигнет её ушей, так размышлял граф. И всё же… И всё же он решил подстраховаться и нашёл способ, ничего конкретно не объясняя жене, уговорить её тайно переехать к её близкой подруге баронессе Матильде де Пуар, уже пожилой, но неизменно сердечной и умной женщине.
Граф и Рай сами проводили графиню к её новому месту жительства.
Припомнилось и как супруги прощались, благо Генрих Рай был невольным свидетелем того разговора.
– Что ж, вы снова уезжаете, – прекрасные карие глаза графини были чуть влажны, – Вы уже много лет учите меня ждать, ждать и ждать… Чего же мне ждать в этот раз? Сын потерял себя и мечется в безумных бегах. Да и вы втянуты в какую-то невеселую историю, колесо которой, похоже, и придавило нашего бедного мальчика… А теперь вы и из меня делаете тайну, спрятали и вновь исчезаете в никуда. Не жестоко ли это?
Граф чувствовал, что графиня уже не надеется услышать прямой ответ, и позволил себе дать слабину. Он стоял прямо перед женой, держа её руки у своей груди, и в этот момент понизил голос едва ли не до шепота:
– Дорогая моя, прости, если мои слова и правда прозвучат жестоко, но я умоляю тебя ещё раз, очень надеюсь, в последний раз – потерпи! Когда я вернусь, я сделаю тебя… счастливой… Это я обещаю.
Брови графини удивлённо изогнулись.
– Антуан, – тут же напомнила она.
– Ему предстоит стать мужчиной.
– Так помоги же ему!
Но в ответ граф лишь коснулся губами руки жены:
– Любимая, всё будет хорошо!
– О, Ален! Вот так всегда… Обещаешь сделать меня счастливой? Хитрый. Ведь знаешь, как я счастлива просто видеть тебя, – мягко улыбнулась графиня и тут же стала очень серьёзной, – Но в этот раз, запомни и ты мои слова – если ты вернёшься без нашего сына… если ты не поможешь ему, я не протяну тебе руки. Запомни это!
Но, несмотря на категоричность этих слов, графиня не отняла у любимого мужа руки, напротив, ответила ему крепким-крепким рукопожатием. И он ободряюще улыбнулся ей в ответ. Но что это было? Обещание выполнить этот её наказ? Почему-то Рай сомневался, а теперь даже больше, чем тогда, ведь за это время они так и не встретили Антуана, и, если уж честно признаться, даже не пытались искать его…
Ох, Антуан, Антуан… Раю и самому не очень-то хотелось думать о нём. Парень переживает? И слава богу, значит совесть в нём ещё жива. Отправился в разъезды в обществе какого-то кавалера де Ригори? Но этот молодой дворянин очень понравился графине, а это о многом говорит. Стало быть, нужно время и…
Как-то в разговоре один на один за бокалом вина граф назвал всю эту ситуацию затяжной болезнью:
– А чтобы по-настоящему справиться с болезнью, надо найти и уничтожить её причину, верно? Так вот, имя этой причине – герцог Бетенгтон. В этом начало и конец нашей беды!
«Стало быть, найдём и уничтожим эту первопричину, и тогда наши мальчишки смогут вернуться к родительскому очагу…» – расслышал тогда Рай и всем своим видом дал графу понять, что в этом деле они верные союзники.
К родительскому очагу… Да, за это время Генриху Раю представилась возможность прикоснуться к этому очагу, и это стало таким ценным, таким греющим душу опытом. Валеньи… да и потом по дороге к баронессе де Пуар у них было несколько удивительных вечеров семейного уюта и тепла, когда время льётся в такт потоку лунного света, а для понимания друг друга, ощущения близости не нужно никаких слов. В такие вечера Рай открыл для себя в графе бесконечно любящего мужа, а в графине узнал ту богиню, которой преклонялся этот человек, и которая так помутила разум герцога. Рай, словно умирающий от жажды путник, с великим удовольствием пил из родника семейного тепла Лаганов, но не мог напиться. Он чувствовал, что уже крепко накрепко связан с ними, и эта связь делала его странно счастливым, по-настоящему живым. Как же зацветет их сад, когда под его сень вернутся Жан, Анри и Виктор…
При таких воспоминаниях Рай не удержался, чтобы не кинуть благодарный взгляд на спящего графа, человека, который стал ему близок, как брат… Тут ему припомнилось и ещё одно открытие, сделанное в те же незабываемые вечера. Оказалось, что граф очень даже хорошо играет на гитаре и приятно поёт. Когда же Рай не преминул заметить это вслух, граф только рассмеялся:
– Да я почти не умею держать гитару в руках, а петь… Ах, господин Рай, слышали бы вы как этот инструмент звучал в руках Ромена де Монсар! Это была божественная музыка! А когда Арабелла начинала петь под его аккомпанемент, мир превращался в Райский сад!
– Как, сударыня, вы поёте?
– Пела, – печально улыбнулась тогда графиня, – И говорят, хорошо пела, но я потеряла голос уже много-много лет назад…
– … когда оплакивала наших сыновей, – закончил за неё граф, – Да, дорогая, я всё рассказал господину Раю.
– В самом деле?! – графиня подняла на Рая изумлённый взгляд, потом вновь посмотрела на мужа, – Но вы бы не стали это рассказывать просто так. Господин Рай брианец… Уж нет ли каких-нибудь вестей от герцога?!
– Нет, – улыбнулся граф и снова запел, не дав жене возможности сильнее потянуть за верно нащупанную ею нить. Да и после того случая графу удалось не возвращаться к этой теме.
Позже на вопрос Рая, к чему такая скрытность, не лучше ли было бы всё же рассказать графине хоть какую-то часть правды, граф ответил:
– С графиней не бывает полуправды, а для всей правды время ещё не пришло. Сейчас она многое передумает, сопоставит, кое до чего догадается, кое-что заподозрит и тем самым подготовит себя к принятию моих слов. Я ей всё расскажу, и произойдёт это скорее всего ещё до возвращения Жана и Виктора. Но… не сейчас…
«Не сейчас…» – Рай вновь развернулся к графу, – «А что мы имеем сейчас? Было решено, что я узнаю, чем живёт дворец Бетенгтон, а он, граф…»
Тут граф потянулся и неожиданно ясно открыл глаза.
– Доброе утро, – Рай поприветствовал это пробуждение улыбкой, – Как спалось?
– Замечательно, – граф, на вид совершенно выспавшийся, уже сидел на кровати, – А вам? Я вас не разбудил своим поздним возвращением?
– Нет, – солгал Рай, – Как наши дела? Вы нашли то, что искали?
– Да, и то, как мы этим воспользуемся, зависит только от нас, – граф подошёл к тазу с водой и уже принялся умываться. Попутно он кинул на Рая лукавый взгляд, – Могу ли я просить вас первым поделиться со мной вашими открытиями?
– Что ж, извольте, – Рай присел на подоконник, сложил руки на груди крест на крест и, наблюдая за действиями графа, начал свой отчёт, – Герцог во дворце, можно сказать, один. Вся его гвардия где-то в лугах. Её туда увели Глен и Фил.
– Виктор и Фил, – поправил граф.
– Да, – улыбнулся Рай, – Признаться, интересное это занятие нищим оборванцем пробираться в дом, где прожил добрый десяток лет как хозяин. Должен сказать, нравы там пока не испортились, и приняли меня хорошо. Забавно, о Викторе там говорят едва ли не шепотом, с прямо-таки благоговейным почтением. Такой портрет получается, прямо умудрённый опытом ни одной жизни, потёртый всеми ветрами мира вожак стаи шакалов герцога. А ведь ему ещё нет и двадцати одного! Женщины на кухне словоохотливы, вот уж отдушина домашних сплетен. Они-то мне всё и рассказали. Оказывается, Виктор дрался с герцогом, да так страшно, что это едва не закончилось смертью одного из них.
– Кого? – граф уже присел на стул напротив.
– Сначала герцог ходил по краю пропасти, а потом он едва не убил Виктора. Тот, поскользнувшись, очень плохо упал, почти потерял сознание, и герцог его пощадил.
Граф отшвырнул от себя полотенце.
– Герцог… Так драться с человеком, которому он почти доверил свою гвардию?! Это странно…
Рай согласно кивнул:
– В тот вечер Виктор был не первым, с кем герцог скрестил шпагу. Сначала под раздачу попали несколько гвардейцев из рядовых… Помню, герцог и в былые времена любил превращать тренировки в серьёзные бои. Я сам в таких участвовал пару раз. Ох, какое же это тогда было для меня искушение!.. А теперь это сомнительное удовольствие перепало и Виктору. Я уверен, он сражался всерьёз. И мне страшно представить, насколько горьким для него стало поражение.
Граф тоже сокрушённо вздохнул:
– Хотел бы я поклониться тому человеку, который так хорошо научил Виктора драться! Герцог всегда был очень опасным противником… Впрочем, не мне вам об этом рассказывать. Но, Генрих, вы не сказали, почему Виктор и Фил увели гвардию в луга. Что произошло?!
– Вы, как всегда, зрите в корень! – было видно, что Рай уже давно ждал возможности коснуться этой темы, – Во дворце произошло нечто… прямо-таки мистическое! Эту историю мне поведали шепотом, с постоянной оглядкой и откровенным страхом в глазах. В рассказанное очень трудно поверить, потому прошу вас, прежде чем судить о том, что я скажу, выслушайте меня до конца.
– Очень интересное начало. Что ж, я ведь во внимании.
Рай тоже присел ко столу:
– Дворец растревожило появление призрака Эжена!!! Представляете?!! Две ночи на пролёт он являлся самым разным людям в самых неожиданных местах самым непонятным образом!!! И всё обещал лишить герцога и его прихвостней покоя. Да, это ему удалось с блеском! Как я понял, после второй ночи только железная воля Виктора смогла предотвратить панику. Это он отдал гвардии приказ покинуть дворец, и именно он стал первым праиэром и возглавил этот исход. Гвардия подчиняется ему беспрекословно, и герцог этому никак не препятствует. Как вам такие новости?! Честно говоря, я ещё не решил, как к этому относиться.
Граф нахмурился и делиться своими соображениями не спешил, потому Рай счёл возможным продолжить думать вслух:
– Призрак ли это Эжена?.. – спросил он сам себя, – То, что творит этот призрак, очень в духе Эжена, и впервые его назвал Эженом человек, который прежде даже не подозревал о его существовании. Призрак оказался очень словоохотливым, и теперь вся прислуга в общих чертах знает, что произошло в Рунде между герцогом и близнецами. Это всё очень похоже на Эжена, но всё же я должен признаться, что я никогда прежде серьезно не думал, что души умерших до такой степени вхожи в наш мир. Все эти сказки о домовых и приведениях…
– Я тоже скорее допущу, что этим развлекается Виктор. Похоже, он мог бы, смелости и ума хватило бы, – веско кивнул граф.
– Виктор?! Похоже, я выразился недостаточно чётко. Этот призрак ходит сквозь стены! Понимаете?! Сквозь стены!!! – и Рай сконфуженно улыбнулся.
– Но это реальнее, чем вы думаете, – совершенно серьёзно возразил граф.
– Что?! Вы серьёзно?! – Рай ещё надеялся, что граф шутит, но нет.
– Значит я прав, вы и правда даже не подозреваете о том, что дворец Бетенгтон пронизан сетью потайных ходов.
– Что?! – Рай даже привстал от изумления, – Потайные ходы?!
– Да.
– Но… – Рай невольно развёл руками, – Признаться, я поражен… А откуда знаете вы?!
– Эта тайна открылась мне в те далекие времена, когда я искал своих сыновей… Была ли это случайность?..
