скачать книгу бесплатно
– А что это значит?
– Да понимаешь… Музыку включает сам Олимп. Город, который законсервирован. Это даже не город, а база Первых. Просто так сложилось, что его городом называют. Говорят, так с нами предки общаются. С марсианами.
Вот уж не было печали! Ещё одна загадка на нашу голову. Нет, так-то оно интересно, но понятно же, это всё с Тимом как-то связано!
– То есть если он включает музыку, то хочет общаться типа? – спрашиваю. Игорь головой покачал:
– Нет. Не хочет, а общается. Но это легенды. Скорее всего, это компьютер. Но…
И тут я поняла, что сейчас просто завизжу:
– Бр-р-р! В смысле – с марсианами? Что значит – не хочет, но общается? Вы, двое, вы меня уже вконец запутали!!!
В этот раз они не засмеялись, только Тимка меня сгрёб и в макушку чмокнул. А Игорь объяснил, серьёзно так:
– Олимп просто включает музыку. Увидел хорошего человека – и включил. Чтобы приятно было. А кто-то говорит, так Михалыч развлекается. А потом слушает, о чём мы судачим.
– Да вы издеваетесь! Что за Михалыч?!
– Последний Первый. Вернее, последний живой Первый. Перед консервацией он ушёл вниз. Сказал, с друзьями остаться хочет. Мол, вы уже выросли, без нас справитесь, а за базой следить надо.
– Всё. Я уже вообще ничего не понимаю. Что значит «последний живой Первый»?
– Ты вообще про Первых знаешь?
– Ну да. Это могучие лоа, ваши предки.
– Лоа?.. А, ты рассказывала, – Игорь кивнул. – Знаешь, вполне может быть. Так вот, почти все Первые погибли во время Сумерек и Зари. Когда создавали мемориал, Михалыч, главный врач базы, оставался последним живым Первым. Но вообще Последним Первым называют другого человека. Марка Гомаро, единственного Первого, о судьбе которого ничего не было известно. И всё это время его продолжали искать.
Ох, что-то как-то странно Игорь последнюю фразу произнёс! Что-то он знал или подозревал такое… Ну да ладно. Пока рассказывает – буду слушать, если что, потом спрошу.
– То есть то, что Тим говорил про группу «Память» – правда?
– Да. Наши предки поклялись найти и вернуть домой всех. Кого можно. Понятно, что если в истребитель попала ракета, или в корабле взорвался двигатель, ничего не останется. Но всех, кого могли, действительно нашли. Они все упокоены в Олимпе. Кроме Гомаро. Но теперь… Прости, боюсь сглазить, – Игорь помолчал и добавил: – Просто Первые – они были первыми во всём. Первые пришли, построили первый город, первыми пошли в бой. И гибли первыми. Прилетите, вам всё расскажут. Тайны в этом нет.
– Ясно… Звучит… гордо. И печально.
Я на Тима посмотрела, а он сидит, задумался, так глубоко, что вроде как уже и нас с Игорем не слушает. И мне вдруг за него страшно стало, словно вот-вот случится что-то, и я его потеряю. Я не выдержала, к нему прижалась, Тим улыбнулся, обнял меня, погладил:
– Ты чего? – говорит.
– Всё нормально?
– Да. Просто задумался.
– Не знаю… Я испугалась чего-то…
– Не боись. Прорвёмся.
– Ага.
И как ему объяснить, что я вовсе не лететь боюсь! То есть боюсь, конечно, но за него мне куда страшнее…
Тим Найдёнов
Как пелось в какой-то старой песенке с Марса, у нас в пехоте её очень любили: «Всё, дело сделано, сейчас взорвутся мины, взлетит на воздух этот чёртов склад…». Не то чтобы память у меня плохая, просто целиком я её толком не слышал. Да, дело сделано, осталось плюнуть и растереть… добраться до Марса, а это знаете ли, та ещё проблемка. Нет, технически всё просто, два-три прыжка и всё. Но вот груз…
Игрок нам сосватал три контейнера. В одном были останки марсианина из группы «Память», Павла Зотова. Я его лично не знал, но слышал о нем и пару раз видел. Хороший парень, жаль его. Но у марсиан своё представление о жизни и смерти, странное, на неискушённый взгляд. Нет, они не готы, как в тиранской секте, которые считают, что вся жизнь – это подготовка к встрече со Смертью. Они просто живут по принципу: делай что должен, и будь что будет. А ещё – что жизнь надо прожить так, чтобы о тебе помнили. И Пашу, похоже, будут помнить. А вот что в двух других контейнерах, я не знаю, но кипиш вокруг них поднялся нехилый. Я слышал та-акие байки, что закачаешься. Ве?рхом всего был разговоры, что в них синтезатор Странников, который может создать, что душа пожелает: хоть тета-феррит, хоть марсианских устриц. Из-за этого сокровища вся эта каша тут, на Теллуре, похоже, и заварилась, а не из-за тета-феррита, как Салли решила. Короче, нас ждал тот ещё полётик. А если учесть, что именно моя ненаглядная с Игроком на пару удумали… Правда Игрок и сам летит, собирается взять основной удар на себя: все знают, груз у него. Но всё равно… Вот точно дождётся, неугомонная, выпорю когда-нибудь. В воспитательных целях.
Следующие пару дней не продохнуть было. Корабль у нас уже в доках Братства стоял, но проверить-то всё равно надо! Движки, связь, вооружение… Первое – это на Инге, как и навигационное оборудование и много чего ещё, а вот оружие, защитные поля и иже с ним – это моя работа. Мне всем этим заниматься, случись что. А оно точно случится, зная нашу везучесть, гарантировать могу.
Потом Инге решила провести обряд наречения и благословения корабля. Название-то она давно придумала, и в документах оно везде было, но одно дело – документы, и совсем другое – традиции. Так что дело это хорошее. Нет, я не суеверный, но такие обряды есть везде: на Марсе, на Терре, на Теллуре. И не только у флотских. Причём иногда такие, что любой нормальный человек у виска покрутит. У нас в пехоте, это называется «сбросить балласт». Получаешь новый боевой скаф, отлаживаешь его, потом отмечаешь это с корешами, а дальше лезешь в его нутро. Проверить систему жизнеобеспечения и сбросить балласт, а попросту – погадить. И в этом, между прочим, есть свой смысл, и очень важный. Эта система в скафандре завязана на жизнеобеспечение, а если с ней что не так, ты скорее всего труп. Боец в своём скафе проводит даже не часы – дни, а иногда и недели. И часто во враждебной среде, где твой пот и, простите, моча, на вес золота. Потому что – вода… У меня и личные приметы и обряды были. Если не дам сержанту в зубы, обязательно на операции какая-то задница случится. Он и сам это знал, поэтому всегда меня задирал. Так что к предложению Инге окропить палубу кровью я только и спросил, сколько надо. У меня её не безграничное количество, но по любому, лучше сейчас потерять сто граммов, ну, литр, чем потом – всю. Короче, достали мы ножи и полоснули себе по рукам, роняя капли на палубу. Как потом Инге сказала, обряд прошёл в штатном режиме, и «Алада» теперь не только её, но и меня знает. Ну и чудненько.
«Алада», кстати, в реестрах как рейдер значится. Инге с горящими глазами рассказывала, что нам поменяли. Хорошо звучало. Внушительно. Посмотрим, как в деле будет. Хотя старый маршевый движок вместо тормозного – перебор, на мой взгляд. Но Инге объяснила:
– Я теперь знаю, с чем сравнивать. Это когда ты с трамплина прыгаешь и в воду входишь, – ага, знает. С таким писком и визгом прыгала с трёхметровой, с позволения сказать, вышки, что всю живность в радиусе десяти километров распугала. – Пространство само корабль тормозит. Это долго. А так – врубаем принудительное торможение – и вперёд. Оверштаг-то я давно рассчитала, как на «Аладе» сделать, но вот получится ли – не знаю. А в бою эксперименты ставить – это, знаешь, плохой план. Так что пока обычными тормозными движками обойдёмся. Но перегрузки при этом нас ждут – ого-го! Надо будет нормальные армейские амортизаторы кресел-ложементов ставить, мне Игорь рассказал. Хотя и сейчас у нас автоматика медицинская подключена, но всё равно…
Это да, это мне понравилось, что наш капитан не только ходовой озаботилась, но и вопросами выживания. Не люблю любителей дешёвых подвигов.
– Главное, у нас так больше шансов выжить, а у противника – отправить первый залп в молоко…
Последние часы Инге носилась по кораблю, как укушенная в пятую точку. Она помнила, что Игрок сказал про крысу, и установку своей обманки откладывала до последнего. Так что под конец проводку мы просто на клею провешивали. За десять минут до начала предстартовой подготовки. И всю дорогу Инге мне объясняла, что это на всякий случай, и если не надо будет, она этим не воспользуется. Ну-ну, поглядим.
Стартовали штатно, вышли на орбиту. С Игроком стыковаться не стали, он к нам сам прыгнул, с грузом. Передал контейнеры и режим выхода в гипер. Вот реально отморозок.
План был прост как дважды два. Мы выходим в гипер так, чтобы выйти и стабилизироваться немного позже Игрока. Он к тому времени оттормозится и начнёт имитацию разгона. Если мы правы насчёт крысы, то его будут ждать. А мы быренько скорость скидываем, переориентируемся и снова в прыжок. Там нас уже ребята с Марса встретят. Ну, должны. Игорь сказал, что рой будет на разгонной скорости висеть с того момента, как мы с Теллура выйдем. Надеюсь, что так.
Всё, погнали. Прыжок и время бездействия… в обычных обстоятельствах. А у нас – дела. Я проверяю консоли, провожу учебные бои, Инге настраивает подключённую к амортизаторам медицинскую автоматику. Это конечно, не колба, но хоть что-то. Сможет продлить сознательное существование на два-три «же», а это уже немало, я вам скажу. За час до выхода занимаем места на мостике.
– Я стреляю, ты улепётываешь. Арк знает, что делает. Раз он сказал, что мы не вмешиваемся, значит, так и делаем. Наша задача – быстро свалить, пока все им заняты. Перегрузки… смотри по себе, дублёра у тебя нет, я летать особо не умею. Так что всё сама.
– Приняла.
– Том, подключись к торпедным аппаратам. Чую, пострелять нам придётся. В любом случае.
– Сделал. За «сосиски» не волнуйся, Командир, треть отстреляю, не больше.
– Какие сосиски? – не поняла Инге.
– Торпеды, сударыня. Они вылитые сосиски. Вы их не ели? Увы, я тоже.
– Ела я сосиски! Но торпед таких не видела.
– Так вон они, в трюме. Полтора десятка плюс три ракеты, но их я на потом оставлю.
– Не похожи они!
– Так вы, сударыня, их при погрузке видели, они тогда в упаковках были. А сейчас в пусковых уже лежат. Вот голые они – форменные сосиски…
Перед выходом Инге начинает трясти, как и в прошлый раз. Дело знакомое, это не трусость, скорее нервозность, ожидание боя. Организм переходит в другой режим заранее, выплёскивает адреналин, а потратить энергию пока некуда. Всё, нейрошлем на голове, система регенерации подключена, Том Том на посту. Понеслось!
Как только вышли, Инге стала тормозить, и глаза у меня не то чтобы на лоб полезли, а наоборот, проваливаться начали. Нам изменили конфигурацию силовых полей на мостике – поставили систему компенсации, и перегрузка теперь всё время давит, а не от кресла отрывает. Это штука энергии жрёт, конечно, но оно того стоит. Потому что одно дело, когда тебя всей тушкой о плоскость амортизатора плющит, и совсем другое, когда твои сто пятьдесят – а в лётном скафе и больше – кило, да на десяточку помноженные, на узенький ремешок приходятся…
– Стабилизация!
– Принял. Готов к бою.
Всё-таки лучшие нейрики на Теллуре делают. Уж не помню, когда к такой чувствительной нейросети подключался. Пошарил радарами. Нет, «мерцающих клоунов» не видать, это хорошо. Уж не знаю, почему их так назвали, я бы назвал «хитрожопый ублюдок». Короче говоря, «клоун» – это корабль, который, зная твой вектор выхода, разгоняется на параллельном курсе и скорости выравнивает. В этот момент стрелять друг в друга можно, он и начинает палить в тебя, когда ты этого не ждёшь: в норме-то тебя пока ещё нет как бы. А «мерцающий» он потому, что то появляется, то пропадает. Ему что, прибавил скорости – пропал, тормознул – появился. Ушёл вперёд тебя, тормознул, и ты сам к его спаркам бортом нарисовался. Только вот сделать такое далеко не каждый может. Тут и навигатор отменный нужен, и пилот. А здесь таких не нашлось.
– Que carajo! Mierda!!!
Ну кто бы сомневался. Мы выскочили под самую раздачу. Здесь уже каша. «Джокер» со штурмовиком, тем самым, который мы взяли призом, Игорь на своём «драконе», две стремительные молнии амазонок Арка и ещё несколько его несомых. И вот что плохо, среди негодяев тоже амазонки и что ещё хуже – волки! Хреново. И, как будто этого мало, вектор торможения ведёт прямо в это месиво. А сманеврировать мы не успеваем.
– Том, план Б!
– Есть, Капитан.
Ненормальная! Но других вариантов я действительно не вижу.
План Б – притвориться, что нас подстрелили. Причём хорошо так. Отключить поля – в бою! Это же додуматься надо! – случайным вращением выйти из сектора, и уже оттуда начать разгон. Якобы случайным. Что-то Инге на пару с Томом мудрили-считали, и вроде решили, что получится. А самое поганое – тут от меня ничего не зависит. «А мне что делать?» – спросил я Инге, когда она излагала свою идею. «Быть готовым стрелять. Ну, и молиться», – не моргнув глазом, ответила моя ненаглядная. Отличный план, ничего не скажешь.
Как только Том решил, что по нам мазнул чей-то подходящий залп, он отключил дефлекторы, позиционные огни, и дал импульс на манёвровые движки, закрутив «Аладу» вокруг всех возможных осей. Вот это было, я вам скажу… Система компенсации мостика не справлялась, меня рвануло в одну сторону, потом в другую, пару раз «подвесило» вниз головой, аж ремни хрустнули, но, кажется, у нас получилось. Правда, реализовать второй пункт Ингиной инструкции – молиться – у меня не получилось. По крайней мере, пока нас болтало и мотало туда-сюда. Но главное – по нам не стреляли.
И ведь верно, какой смысл стрелять по потерявшему управление кораблю, который мало того, что остался без полей и свалился в брочинг, так ещё и па?рить начал – струйки вытекающего из пробоин воздуха заметны хорошо и издалека. И никому в голову не придёт, что брочинг на деле управляемый, а воздух выходит не из пробоин, а из закреплённых на броне баллонов. Да ещё Инге пытается ими наше положение корректировать. Понятно, воздушными движками махину «Алады» полноценно не развернёшь, но если во вращении дать нужный импульс в нужный момент…
Я глянул на Инге. Не знаю, как у неё получилось, меня-то изрядно болтало, а она словно приклеилась к креслу, лицо – это даже под шлемом видно, – как череп оскаленный, указательный палец правой руки еле заметно подрагивает на джойстике, который управляет выбросами воздуха. На эту штуку нейрик поставить мы не успели… А вообще в бою – только нейроуправление, виртуальные пульты и рычаги. Здесь каждая секунда – на вес золота, каждая миллисекундная задержка – пока импульс по нервам идёт от мозга пилота к пальцам руки – вопрос жизни и смерти. В прямом смысле слова.
– То-ом…
Включения маршевых движков сразу на форсаж – дело рискованное, насколько я знаю, но Том именно это и сделал. Нас снова рывком вдавило в кресла, Инге придушенно пискнула…
– Двадцать шесть секунд, Капитан.
Когда корабль идёт на прыжок, сбить его так же сложно, как и при торможении. Так что наша задача – дотянуть до момента, когда скорость «Алады» поднимется до разгонной. Даже при половине разгонного ускорения достать нас будет почти невозможно, если только кто-то плотно на хвост упадёт, а вот сейчас мы открыты. И весь минус в том, что маневрировать мы не можем. Любой манёвр – это смена курса, значит, переориентация корабля и новый расчёт. Да, автоматика делает всё быстро, но это на земле доля секунды – миг, а здесь зачастую – вечность.
А вот нас и заметили, теперь поиграем всерьёз! Ребятки, не на тех напали, у нас стандартный энергокуб только на дефлекторы и вооружение установлен, и всё это не из Темных миров, не с Тираны и даже не с Теллура. Всё это мы на Замке? и Сангусе заказывали… Нас тряхнуло. Кто это? Ага, вон голуба, ну-ну! На? тебе! У меня сейчас трио долбят так, что с любого несомого или даже штурмовика не только дефлекторы сшибают, но и по броне проходят. Нет, не взрывают, конечно, но слепят системы, и тут прилетает дуплет. Это когда с небольшой задержкой работают сразу трио и спарка. Трио – чтобы проломить поле, а спарка – добить. Задержка даже не микросекунды, на мгновения. Поле ещё мерцает невидимым светом, но оно уже не держит, от залпа излучателей предохранитель плавится, испаряется, всего чуть-чуть затормаживая автоматику, и в этот момент в ячейку входит залп спарки… Есть!
Матерюсь, похоже, вслух – прям нутром чувствую, как уже наша автоматика щёлкает, выкидывая сгорающие предохранители полей. Меткие, суки! Прости дорогая… Впрочем на Тиране и дома ты наверняка и не такое слышала.
Вот они, проблемы! Две цели ускоряются, очень быстро. Волки! Этих так просто не ссадишь. Сейчас выйдут след в след, и кранты, не тут, так на выходе… Корабли в чужие проколы не ныряют, такое только в гало бывает. Но считать параметры прыжка и прыгнуть следом – можно. Конечно, рискованно и опасно, но волки ж отмороженные на всю голову! Впрочем, они расчёт по типовым показателям сделают, а у нас кораблик-то совсем не типовой. К тому же, есть ещё один шанс, если Инге справится…
«Том, амортизатор на Инге!» – кидаю ему по нашей внутренней связи.
«Принял».
– Том! Две петли! Инге, сразу форсаж! Пошёл!!!
Дикие перегрузки наваливаются так, что в глазах темнеет, дышать нечем, но ракеты ушли.
«Петля», вернее «мёртвая петля» – приём самоубийц и отморозков. Причём проделать это можно, только когда ты на грани разгонной скорости, в режиме «ещё чуть-чуть». Ракету назад не пустишь, не полетит. А эти двое висят в нашем кильватере. Нормальный пилот попытается таких стряхнуть резкими манёврами или подвести под огонь напарника. А ненормальный отключит на ракете опознание «свой-чужой» и выпустит её вперёд, с малым отклонением. Эта дура – ракета без системы опознания – атакует любого, кого первым увидит. Так что она захватывает ближайшую цель – тебя, и разворачивается на вектор твоего движения. А ты даёшь форсаж и выходишь в другую систему координат. И вместо тебя ракета видит того придурка, который вцепился в твой хвост. Со всеми вытекающими для него последствиями.
Я ещё успел подумать: «Газу-у-у!» и удивиться, причём здесь газ. А потом организм решил, что с него хватит перегрузок.
* * *
СЕКРЕТНО
МУКБОП
Отдел оперативного слежения и контроля
Начальнику отдела 100
Матвееву С.И.
В рамках контрольных мероприятий сопровождения фигурантов по делу 581-14/ОДЧ, сообщаю:
Оба объекта зафиксированы во время преследования шерифа города Виль-де-Ноэль Колы Гальяно. Преследование проводилось в два эшелона. Объект Рудокоп вёл преследование в нарушение всех правил безопасности, во время преследования по нему (Рудокопу) были применены неуправляемые ракеты «гидра». Объект уклонился от залпа и продолжил преследование. Объект «Гоблин» вёл аппаратное слежение, к месту действия не приближался. Однако всё время держался на расстоянии, позволяющем оперативное вмешательство. Детали событий на крыше «Галактики», где завершилась погоня, на данный момент не установлены. По нашим данным, погиб один человек – пассажир флаера Гальяно. Погибший покончил (покончила) с собой, выбросившись с крыши на землю.
Важно, прошу обратить внимание! Крипо не предпринимала попыток вмешательства, ограничившись минимизацией возможных жертв среди гражданских. После окончания событий группа захвата Крипо произвела попытку задержания участников погони (список прилагается), однако была отстранена сотрудниками Адмиралтейства. Фигуранты дела 581-14/ОДЧ были допрошены и освобождены из-под стражи, как и остальные задержанные. Шериф Кола Гальяно помещён в госпиталь…
* * *
СЕКРЕТНО
МУКБОП
Отдел оперативного слежения и контроля
Командору отдела внешних отношений
Эльдману Г.Т.
копия
Начальнику отдела 100.
Матвееву С.И.
Сообщаю, что с ведомственного космодрома службы курьерской доставки Теллура зафиксирован старт сверхмалого космического корабля. Классифицировать как корабль курьерской службы Теллура не представляется возможным. Анализируя данные разгона и перехода, а также характерные обводы космического корабля, можно сделать вывод, что данный корабль принадлежит курьерской службе Марса.
Инге Сонел
Я Тиму всё высказала, что про него думаю. Когда он через несколько часов из регенератора вылез. То есть мне делать обманку, что нас подбили, нельзя, а ему все поля на меня перебрасывать можно, да? Ведь я прекрасно поняла, что они с Томом сделали. Амортизатор – это в первую очередь поля, и только потом гидравлика и пружины всякие. И два этих психа силовую «подушку» с Тима на меня переключили. Уроды. Я Тима даже побить хотела. Тюленем, который мягкая игрушка. А он – Тим, не тюлень – смотрит на меня и честно объясняет, что, мол, никакое это не геройство, а голый расчёт.
– Ты пилот и капитан. Нам, зуб даю, светит ещё один бой, и без тебя мы точно покойники. А пострелять за меня и Том может.
Я только воздуха в грудь набрала, чтобы Тиму ответить, а тут Том говорит:
