Весенних фресок многоцветье (сборник)

скачать книгу бесплатно


Одна беда: здоровье начало подводить. Ноги не слушались, голова кружилась, и, главное, сердце начало барахлить. Врачи предлагали операцию. Люся отказывалась, но врачи настаивали. Она подумала и легла в больницу. Персонал там был хороший. Особенно понравился Люсе врач-анестезиолог, такой вежливый, внимательный.

«Кого-то он мне напоминает», – думала Люся, но никак не могла вспомнить, кого. Целый день она мучилась в сомнениях: «Может быть, он похож на моего учителя? Нет. Может, на соседа с третьего этажа? Нет. На продавца из хозяйственного отдела?..»

Разгадка пришла сама собой. Да такая простая, такая смешная разгадка! Люся улыбнулась. Врач-анестезиолог был похож на доктора Айболита из детской книжки. Вот и всё, просто на доктора Айболита.

Операцию Люся не перенесла. Многие знакомые говорили после, что, может быть, не надо было вовсе к хирургам под нож ложиться. Но медики утверждали, что надо. Просто Люсино сердце за прожитые годы совсем истрепалось, стало похоже на ветхую тряпочку. Понятное дело, с такой сердечной мышцей долго не протянешь. Тут уж делай операцию, не делай – медицина бессильна.

– Если бы не слабое сердце, могла бы прожить ещё лет пятнадцать-двадцать, – толковали всезнающие старушки.

III

Трудно сказать, понравилось бы это Люсе или нет, но квартиру её решено было продать, а деньги поделить между наследниками. Одежду раздали пожилым соседкам, мебель забрали родственники, кое-что выбросили на помойку, чайный сервиз, вазочку для яблочного повидла и статуэтку «Фарфоровые гимнастки» сдали в комиссионку. И не осталось от Люси ничего, что могло бы напомнить о её существовании. Только потёртый чемодан с фотографиями, который за ненадобностью отправили на дачу пылиться на чердаке до скончания веков. Но чемодану повезло. Его нашла и открыла молоденькая девушка. Между прочим, она была Люсиной внучкой и имя своё – Людмила – получила тоже в честь бабушки.

Людочка приехала на дачу, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам. Ещё совсем недавно она хотела стать фотомоделью, блистать на обложках глянцевых журналов, но ведь это очень сложно, и до положенных метра восьмидесяти будущая топ-модель не дотягивала. Лучше быть певицей, сниматься в модных клипах и раздавать автографы обезумевшим от счастья поклонникам. Эта идея тоже вскоре отпала. Людочка решила заняться бизнесом. Но вот каким? Непонятно. Ещё она мечтала стать лётчицей, потом ветеринаром, но в конце концов надумала поступать в экономический. Во-первых, туда поступала подружка Светка, а во-вторых, экономист – это очень перспективная специальность.

Нужно было готовиться к экзаменам, но тут наступило лето, жара. Делать ничего не хотелось. Людочка раскрыла потёртый чемодан и стала перебирать фотографии. На одной из них, жёлтой и потрескавшейся, разместилось большое семейство. Мать и отец чинно восседали на массивных стульях с высокими спинками. Вокруг дружной стайкой расположились дети. Люда знала, что один из малышей, кажется, тот, что сидел на руках у матери, являлся то ли её прапрадедушкой, то ли прапрабабушкой. На другой фотографии был изображён какой-то мужчина с печальными глазами, одетый в военную форму, может быть, белогвардейскую или красноармейскую, сразу и не разберёшь. Юная танцовщица застыла в картинной позе: руки сложены на пушистой пачке, атласные пуанты вытянули острые носки. Рядом – дружный трудовой коллектив, на обратной стороне фотографии мелкая подпись: семинар в Кирове, 1956 год. А вот изображение молодого загорелого парня, только что вышедшего из моря. На нём длинные плавки-шорты, такие недавно снова вошли в моду. Парень смеётся, ногой упирается в прибрежный валун, внизу снимка короткий росчерк: «Ялта». И ещё какие-то женщины и мужчины, чьи-то свадьбы и похороны, чёрно-белые летописи чужих жизней. Одна фотография вызвала у Людочки особый интерес. Это был портрет маленькой девочки, держащей на руках тряпичную куклу. Обе, и кукла, и девочка, такие хорошенькие, в нарядных платьях с оборочками, с пышными кудряшками и бантиками, просто ангелочки. Людочка сразу вспомнила своё детство, она была очень похожа на девочку с фотоснимка, такая же белокурая, голубоглазая, с нежными розовыми щёчками и капризными пухлыми губками. Когда-то Людочку тоже водили в фотоателье, и она никак не хотела сниматься без своей любимой куклы, а потом долго ждала, когда же вылетит птичка, но птичка так и не вылетела…

Люда отложила потускневшие фотографии. Она выш ла на крыльцо, расправила плечи, вдохнула тёплый июньский воздух. Как же хорошо было на улице! Высокие деревья склонили свои густые ветви, ласковое солнце пробивалось сквозь яркую зелень. И старый истрёпанный чемодан, и люди, изображённые на полуистлевших фотографиях, вдруг показались призрачными миражами из далёкого прошлого. Всё это было ненастоящее, несерьёзное. Какие-то игрушечные персонажи, кукольные судьбы. Истинная жизнь кипела здесь и сейчас. Столько желаний, надежд, столько непройденных дорог, столько возможностей!

Девушка улыбнулась и медленно побрела по петляющей садовой дорожке. Она мечтала о счастье, и мечты её начинали сбываться. Кстати, первое увлекательное приключение с Людочкой уже произошло. Несколько дней назад она влюбилась…

Выполнено!

I

Так уж повелось, что после сытного обеда в заводской столовой начальнику пожарной части Николаеву очень хотелось блеснуть перед окружающими своей молодецкой удалью. Вот и в эту пятницу, возвращаясь на рабочее место, он гордо приосанился: плечи назад, грудь колесом. Пусть все видят – человек в военной форме, а не какой-нибудь гражданский. Николаев шагал размашисто, твёрдо, иногда приостанавливался, чтобы поздороваться со знакомыми сотрудниками, и вновь продолжал своё уверенное движение.

«Вот – просторный холл первого этажа. На стоящем в углу огнетушителе опять отсутствует паспорт, где отмечаются даты проверок. Кому только в голову приходит отрывать эти карточки?»

– Здравствуйте, Валерий Сергеевич.

«Узкий тамбур, ведущий в пристройку. Пожарный кран. Дверь пожарного шкафа приоткрыта. Понятно.

Уборщица Люба повадилась ставить сюда свой нехитрый инвентарь».

– Тамара Викторовна! Зайдите ко мне на следующей неделе. Я рассмотрю новую инструкцию.

Резкий разворот на устойчивых каблуках.

– Приветствую вас, Иосиф Михайлович!

«В светоуказателе “выход” перегорела лампочка. Впереди крутая бетонная лестница. Миловидная девушка робко остановилась у окна. Стрижка каре. В руках сигарета и зажигалка. Новенькая из бухгалтерии».

– Здравствуйте, барышня. Вы догадываетесь, кто я такой? Перед вами начальник специальной пожарной части Николаев. Как лицо уполномоченное заявляю, что курение в этом месте строго воспрещается.

– Ой, я не знала.

– За нарушение порядка на режимном предприятии я обязан выписать вам штраф…

– Ой, простите!

– …А также сообщить об этом досадном инциденте руководителю вашего подразделения. Вы ведь работаете в бухгалтерии?

– В бухгалтерии. Только, пожалуйста, ничего не говорите моему начальнику!

– Я, конечно, понимаю, что вам грозит выговор, может быть, даже увольнение.

– Прошу вас, не надо выговор! Не надо увольнение! Начальник пожарной части лишь сощурил глаза.

– Разве вам неизвестно, что место для курения находится на третьем этаже?

Необходимый эффект оказался достигнут. Девушка побледнела и взволнованно залепетала:

– Простите, извините, этого больше не повторится! Каждый раз подниматься на третий этаж тяжело, поэтому…

Николаев ещё раз пристально посмотрел на нарушительницу, непреклонно качнул головой, сурово повёл бровью. Дождавшись наибольшего накала страстей, он всё-таки сменил гнев на милость:

– Хорошо, будем считать, что вы поняли свою ошибку. Также можно принять во внимание, что вы не курили, а только собирались прикурить сигарету.

– Да, да. Только собиралась…

– Но если ещё раз!..

– Никогда!

– Вдруг я увижу?..

– Ни за что!

Николаев круто развернулся на каблуках.

– Не понимаю, что в этом сложного. Подумаешь, подняться на третий этаж. Смотрите!

Прошла секунда, и он уже летел вверх по лестнице. Шагая через ступеньку, легко преодолел лестничный марш, ещё один и ещё. Вскоре заданная высота была взята. Квадратные каблуки бодро стучали по паркетному полу третьего этажа. Девушка с удивлением смотрела на опустевшую лестницу, а Николаев довольно хмыкнул себе под нос: «Ну что, съела? Да если бы не солидная должность и подполковничьи погоны, я бы на третий этаж по перилам взбежал. Рано меня ещё в старики записывать, милочка, рано. Есть ещё порох в пороховницах!»

Вот и помещение пожарной части. Николаев резко открыл дверь, внимательно оглядел свои владения.

– Капитан Сычёв!

– Так точно.

– Почему находишься в расположении части?

– Разрешите доложить. Только что вернулся с территории объекта, чтобы сделать необходимые записи в служебных журналах.

– Врёшь, шельмец! Ты, поди, уже целый час тут околачиваешься, баклуши бьёшь. А на твоём закреплённом секторе, между прочим, полный бардак. Огнетушители без паспортов, в пожарных шкафах швабры с вёдрами пылятся, светоуказатели не горят. Люди курят где попало! Быстро на объект устранять указанные замечания!

Командир устрашающе заворочал глазами и, не дожидаясь ответа, скрылся за порогом своего кабинета.

II

– Уф! – тяжело выдохнул Николаев.

Оставшись один, он устало рухнул в глубокое кожаное кресло и наконец-то перевёл дух. Одышка замучила, да ещё проклятый радикулит одолел. Который день не давал покоя, так и грыз поясницу. Вытирая вспотевший лоб, начальник смотрел в открытое окно, за которым простирался вид заводского двора. Пейзаж этот на первый взгляд был неказистый, но для Николаева дорогой и очень любимый. Родной, можно сказать, ландшафт. Почти тридцать лет на этом месте в должности руководителя пожарной части – это не шутки! Конечно, многие уже давно мечтали проводить стареющего начальника на пенсию, но тот не сдавался, изловчался-таки продлить срок службы. Теперь наступили другие времена, и Николаев понимал, чувствовал: всё, конец – пора уходить.

«Но как уходить-то? – размышлял будущий пенсионер, по-прежнему глядя в окно своего кабинета. – Ведь меня здесь каждая собака знает. Я нынешнего директора ещё молодым специалистом помню! Вот заводская труба, до боли знакомая. Производственный корпус, опять же, при мне строился. Дальше гараж, переплётная мастерская. Работала там одна… Пышненькая… Такая загаристая была… Теперь уже бабушка. А что это Степаныч из столярки тащит, оглядывается? Ну так и есть, доска. Надо же, какая хорошая, дубовая. Видно, Степаныч на дачу её присмотрел. Эх, и мне бы такая доска не помешала».

В мечтах Николаев был уже на даче. Там огурцы не политы, трава не скошена.

«И вот вместо того, чтобы делом заниматься, сиди в душном кабинете, жди окончания рабочего дня. Фу-ты ну-ты, глупость какая!»

Пора действительно стояла чудесная: тёплая, ласковая. В конце июня даже самый закоренелый горожанин – и тот тянется к природе.

«Опять же, про дачу, – горячился Николаев. – С осени стеклянный переход между старыми корпусами разбирать будут. Все отходы – на свалку. А из этих стёкол такой парник чудесный сделать можно, загляденье! Так нет ведь, фиг тебе, а не парник, уходи на заслуженный отдых! Ещё забор на своём участке хотелось поменять, снять сетку-рабицу и поставить как у соседа: металлический, с раздвижными воротами. Да разве на пенсию такой забор справишь? Раньше обо всём этом думать надо было. Эх, дурак я, дурак! Столько лет не тем, чем нужно, занимался. Всё служба, дежурства, строгость да дисциплина. А надо было с умных людей пример брать, побольше о себе печься: всё в дом, всё в семью. Теперь на старости лет упущенного не наверстаешь. Скоро вышвырнут, как соль из солонки, вот вам и спасибо – до свидания!»