скачать книгу бесплатно
– Присмотрели, что не присмотреть. Да ему присмотр и не нужен. Дед Макарий бодрый, ходит быстро, видит далеко, слышит хорошо. Он нас учил рыбу ловить, места показывал.
– Много наловили?
– Не очень. Дед Макарий говорит – пришел июнь, на рыбу плюнь. Разве на зорьке, когда прохладно, рыба просыпается и хочет есть. Вот тогда клёв. Мы с бароном думаем, а не пойти ли на зорьке.
– В любом случае, не завтра. Мы собираемся на ночную охоту.
– Мы?
– Нет, не я и ты, а я, принц, господин Конан-Дойль, еще несколько человек.
– Ладно. Мне больше рыбу ловить нравится. А охотится по-настоящему я никогда и не охотился. С луком разве, так и лук не настоящий.
– Подрастешь, будет тебе настоящий.
– Подрасту, – согласился Арехин-младший. Настоящий лук его не очень интересовал, но подрасти бы не помешало.
– Посмотри-ка, – Арехин-старший разложил на столе фотографии, полученные от принца. – Ничего не напоминает?
Арехин-младший внимательно осмотрел все двадцать карточек.
– Напоминает, – наконец ответил он. – Вот эта. Я её видел.
– Где? Когда?
– Мне мама книжку подарила. «Черная Курица» господина Погорельского. В ней есть карта подземной страны. Это – часть карты. Примерно четверть.
Арехин-старший не стал переспрашивать, точно ли такая карта и точно ли та книга. Знал – сын не ошибается. Спросил он другое:
– Как думаешь, где бы эту книгу посмотреть.
– Домой вернёмся, я тебе её дам.
– Хотелось бы раньше. Показать принцу. Послать, что ли, за ней.
– Дед Макарий рассказывал, что здесь школу открыли. Сейчас, летом, занятий нет, но учительница собирает детей и читает им книги. Вдруг у этой учительницы есть «Черная Курица», или она знает, у кого в Рамони она есть.
– Школа? Времени у нас довольно. Не сходить ли в школу – если ты не устал? Заодно и посмотрим, какова она, а то слух по всей губернии.
– Я не устал, – сказал Арехин-младший и посмотрел в окно. Фонтан едва журчал, но подоконник был высок, не очень-то посмотришь. А на стул влезать нехорошо.
– Отлично. Тогда идём.
Они вышли в коридор. Навстречу попался Георгий.
– Барон, мы тут в школу собрались, не хочешь с нами?
– Только дяде скажу, – ответил Георг.
– Мы внизу подождём, на скамейке, – сказал Арехин-младший.
Фонтан и в самом деле выглядел больным: струи, что давеча взлетали к небу, сейчас прижимались к земле. Напор не тот.
– Ты подружился с Георгом? – спросил Арехин-старший.
– Нас тут двое, он да я. У вас, взрослых, свои дела, – сказал Арехин-младший.
– Понятно, – протянул Арехин-старший.
Барон выбежал наружу, бодрый и радостный. Не один, вместе с мистером Конан-Дойлем.
– Я готов! И господин англичанин тоже, как знал, что мы идём в школу, захотел пройтись.
– Славно. Что дядя?
– Ружья чистит. Он их господину Конан-Дойлю показывал. Я хотел помочь, но дядя говорит, что сегодня они и так хороши, он только поверяет. А вот если доведётся стрелять, то и мне работа найдётся.
– А пока мы займемся мирными делами. Посмотрим здешнюю школу, – Арехин-старший поднялся со скамейки.
Вчетвером они дошли до ворот. Стражник сидел на табурете, прислонив бердыш к стенке будки.
– Как служба, Петрович? – спросил Арехин-старший.
Стражник смутился, вскочил, схватил оружие и только потом сказал:
– Стараемся, ваше высокоблагородие.
– Вижу, вижу. Измена не пройдёт. В какой стороне школа, открой секрет.
– Это ни разу не секрет, ваше высоко…
– Без чинов, пожалуйста.
– Не секрет, Александр Александрович. Вам по этой вот дорожке идти, идти, никуда не сворачивая. С полверсты, чуть меньше. И придёте. Белая такая, школа наша. Ни с чем не спутаешь.
Они пошли по дорожке, поначалу мощёной булыжником, но шагов через двести – просто утоптанной. Сиятельные владения кончились, а у земства до мощёных дорожек пока руки не дошли. Дойдут в следующем веке.
Лето дождями не баловало, и потому ветерок поднимал пыль, которая кружилась серыми смерчиками. Мелкие бесы.
Школу они увидели в положенное время. Действительно, белая. Здание по губернским меркам невелико, но для села приемлемо. В тени школы прямо на траве сидели дети, некоторые чуть старше барона и младшего Арехина, а некоторые и ровесники. Общим числом дюжина. Рядом, уже на стуле, сидела учительница и что-то читала вслух. Идиллическая картина. Дети смотрели на учительницу заворожено, никто не резвился, не шалил, казалось, даже не дышал.
– Здесь все ёще про Балду любят, – сказал Георг.
– Про какого Балду? – спросил Арехин-старший.
– Сказка Пушкина, про купца Остолопа и Балду. Учительница читает, а они – сами видите – ответил барон. – Интересно им.
– Ну и слух же у тебя, – сказал Арехин-старший.
Действительно, до читающей компании оставалось шагов сто, не меньше. Ветерок шевелил листья, порождая тихий, но вездесущий шепот, и потому расслышать голос учительницы казалось Арехину-старшему невозможным. Ну, почти невозможным. У детей слух острый, а он, увы, не ребёнок. Сорок три – возраст последней молодости. И первой старости.
– Я так, наугад, – ответил Тольц. – Что в Рамони читать могут, кроме Пушкина?
Они приближались неторопливо, стараясь не мешать, но сначала самые маленькие, потом те, кто постарше, и уже последней учительница нет нет, а и стали посматривать в их сторону: кто, мол, такие, откуда взялись.
Они остановились шагах в двадцати. Барон угадал – это и в самом деле была сказка о купце и Балде, и когда она подошла к закономерному финалу, дети засмеялись, но вразнобой. Постарше хохотали вовсю, а младшие неуверенно хихикали, не сколько от смеха, сколько подражая старшим.
– А ты, Филя, чего ж не смеешься, – спросила учительница самого маленького слушателя.
– Мне купца жалко, – честно ответил Филя. – Куда он теперь, без ума, без языка? Кому он нужен?
– Да никому, – сказал мальчик постарше. – Пожил всласть, дай пожить другим.
– Точно, – поддержал второй. – Балда, он ложку мимо рта не пронесёт.
– Тише, ребята, тише, – уняла разгоревшееся было пламя спора учительница. – Вы подумайте, а завтра мы поговорим, прав ли Балда, наказавший купца, поступил ли он по-христиански, или нет. С родителями поговорите, посоветуйтесь. А пока бегайте, играйте.
Упрашивать ребят не пришлось. Только что сидели смирно – и словно вихрь пролетел над одуванчиком.
– Слушаю вас, господа – обратилась учительница к пришедшим.
– Я и мой британский друг, писатель Артур Конан-Дойль, сейчас гостим у Петра Александровича Ольденбургского. И нам посоветовали познакомиться с вашей школой.
– У господина Ланского слово не расходится с делом, очень приятно.
Арехин-старший не понял, причем здесь Ланской, но продолжил:
– И вот мы здесь.
– Что ж, школа перед вами – учительница описала правой рукой полукруг, показывая и здание, и площадку, и детей, бегающих на первый взгляд беспорядочно, а на второй – каждый по своей орбите.
– Много учеников?
– Много, особенно зимой. Летом только те, от кого в хозяйстве пользы мало.
– Можно посмотреть классы?
– Конечно, – учительница легко поднялась. – Дети, вы особенно не шалите, я всё вижу, а уж слышу и того больше. Вы своих детей на воздухе оставите, или…
– Мы здесь побудем, – быстро ответил Арёхин-младший.
– Ну, побудьте, побудьте, – согласилась учительница. – С ребятишками познакомьтесь, они не страшные.
– И мы не страшные, – сказал барон, и первым ринулся в деревенский Мальмстрем. За ним и Арехин-младший.
– Новенькие, новенькие! Вам водить!
Игра была простая – салочки. И играли деревенские просто: есть они, а есть городские барчуки. Барчуков обижать, конечно, нельзя, учительница заругает, но немножко – можно. И потому салили постоянно барчуков, чтобы водить им – не переводить. Пусть побегают, им полезно.
Они и бегали. Арехин-младший бегунком был неважным, с непривычки даже упал раза три-четыре, спотыкаясь о подставленные ноги, и сумел засалить одного лишь барона, который замешкался, глядя в глубину неба. Барон тут же очнулся и бросился в погоню за самыми шустрыми деревенскими. Догонял легко, но не торопился салить. Догонит – отпустит, потом опять догонит, давая понять преследуемому, что тот в полной его власти. Подставлять ноги ему перестали сразу после того, как он наступил на пару-тройку таких ног, и наступил крепко. А случалось столкнуться, то он всегда оставался на ногах, в отличие от вставшего на пути. Сокол среди цыплят. Наконец, он сжалился, засалил измотанную жертву, и вернулся к Арехину-младшему.
– Народ уважает превосходство, – сказал Тольц.
– Это я заметил, – Арехин-младший отряхнул одежду от пыли, листьев и травы. – Таблицей умножения их не проймёшь.
– Ты здорово бегаешь, – признал, отдышавшись, засаленый пацаненок барону. – Лучше меня. Мы-то думали, что все городские вроде него, – и он кивнул на Арехина-младшего.
– У меня своё умение, – сказал Арехин.
– Какое же? Читать, писать, спасибу-пожалста говорить?
– Я могу слышать тех, кто там, – Арехин показал на землю.
– Червяков, что ли? – усмешливо спросил пацан.
– Тебе ещё рано знать. А то приходи на кладбище этой ночью, может и ты услышишь.
– Не пугай, не пугай, не боимся.
– А зря, – сказал Арехин-младший. – Там тебя девочка ждёт. Приходи, говорит, Миша, мне скучно. Вместе веселей. А то я сама к тебе приду. Постучу в окошко, ты пусти только.
Пацан побледнел.
– Ты… Ты чего… Ты ей скажи, пусть успокоится. Скажешь? – он заглядывал в лицо Арехину, сразу став на вершок ниже ростом.
Арехин молчал и смотрел не на пацана, а сквозь него.
– Хочешь, на колени стану?
– Я ничего не хочу. А она… Приходи не ночью, а днем, в воскресенье. Вдруг и успокоится.
– Я приду! Я точно приду, так и передай!
Веселье разладилось. Деревенские сторонились и Арехина и барона.
– Однако вы, Арехин, нагнали страху на туземцев. Как вам удалось?
– Дело нехитрое. У каждого сельского мальчика или девочки найдутся умершие братик или сестра. Не родные, так двоюродные. И стуки ночные в избе всегда есть, то кошка, то крыса, то дом рассыхается.
– А имя? Миша?
– Это ещё проще, ему кричали – «наддай, Мишка, наддай!».
– Действительно, просто. А вот если бы он спросил, как имя той девочки…
Арехин посмотрел на Тольца.
– Не спросил бы. Никто не хочет этого знать. Взрослые – другое дело, но мы-то не взрослые.
