скачать книгу бесплатно
Лунев дружески ткнул круглолицего в плечо.
– Да не о том я. Поддатые они были или как?
– Хромой, которого они прихватили, нормальный. А кодла вся на газу. Может, пили, может ширялись. Вело их всех, это точно.
– И что, двое на одного?
– Ну да! Шестеро.
– На одного? Ну, мужики, не верю.
– Гад буду! – Круглолицый отчаянно забожился. – Вот, Леха тоже видел. Мы здесь играли…
Леха, худенький лет двенадцати парнишка с блестящими черными, как у мышонка, глазами, подтвердил:
– Точно. Шестеро.
– И откуда кодла? Из ваших домов?
– Нет, чужие. Из наших один Бабай был.
– Бабай? Это такой длинный, тощий? Жердяй?
Леха возмутился неосведомленности собеседника: кто же в их микрорайоне не знает ханыгу Бабая?
– Ну что вы! Он маленький, метр с кепкой. И уши в стороны. Сантехник из «красной высотки»…
– А-а, – протянул Лунев. Теперь ему оставалось узнать, что такое «красная высотка», и дело наполовину сделано. Лунев дружески хлопнул Леху по спине: – Валяйте, играйте. И смотрите, на глаза кодле не попадайтесь.
– Мы знаем, – солидно заявил круглолицый. – Не дураки…
* * *
Под началом прапорщика Лукина солдаты поставили вокруг зоны разрушения временное ограждение. На металлические стержни, вколоченные в землю, навесили белую пластиковую ленту с широкими красными полосами. На огражденной таким образом территории поставили две палатки – для охраны и следственной группы.
Работа пошла по трем направлениям.
Эксперты ковырялись в развалинах, стараясь выяснить причины взрыва.
На месте шестого хранилища, уничтоженного взрывом и огнем, грудами лежали обожженные, изогнутые и оплавленные остатки автоматов Калашникова. Лейтенант Войтюк из службы вооружений округа и несколько солдат разбирали груды этого металлолома.
Поначалу, увидев объем предстоявшей работы, Войтюк посмотрел на Гуляева с испугом.
– И это все нам надо перебрать? Сорок тысяч штук?! Ни хо-хо! Сдуреть можно.
– Ладно, лейтенант, не ной. – Гуляев понимал, что работа и в самом деле грязная, утомительная и нудная, но сделать ее придется. – Все будет нормалек, не боись. Это всегда так: глаза боятся – руки делают. Начинайте по номенклатуре: автоматы Калашникова АК-74 с подствольниками ГП-25…
Из груд обгоревшего металла солдаты извлекали то, что осталось от оружия. Считывали номера и бросали железки в контейнер автопогрузчика. Войтюк тут же вводил номера в память портативного компьютера.
Уже через десять минут солдаты выглядели кочегарами, проработавшими возле угольной топки две смены подряд: руки сделались черными, по лицам струился пот, оставляя грязные потеки на лбу и щеках.
– Ничего, ребята, – пообещал им Гуляев. – После смены – сауна. Это я вам обещаю.
– И пиво, – подсказал Войтюк.
– Не поплохеет? – Гуляев умел отвечать на такие вопросы.
Распределив дела, сам он устроился в палатке и начал допрос свидетелей. Первым вызвали часового, стоявшего на посту в момент взрыва.
– Рядовой Юрченко. – представился солдат и вдруг застенчиво добавил: – Всеволод Иванович. Владик…
– Садитесь, Юрченко, – Гуляев указал на раскладной стульчик.
Солдат опустился на хлипкое сиденье. Стул под его весом жалостно скрипнул металлическими сочленениями.
Гуляев уже успел разглядеть Юрченко. Крепкий парень с загорелым лицом и выцветшими соломенно-желтыми волосами был явно не в своей тарелке. И это можно понять: человек впервые в жизни оказался перед следователем военной прокуратуры, перед человеком, за спиной которого неясно маячил призрак под названием «трибунал». И попробуй угадай, кем ты останешься после допроса – тем же свидетелем, каким вошел в эту палатку, или тебя назначат виновным, защелкнут на руках браслеты и уведут, подталкивая стволом автомата в спину.
Так уж ведется в России, что человек, никогда не преступавший рамки закона, при встрече с лицами, этот закон охраняющими, испытывает плохо скрываемое волнение и даже страх. Милиционеры, грабящие граждан в ночное время; прокуроры, выполняющие заказы властей; судьи, принимающие решения в пользу тех, кто бросает на чашу весов правосудия более толстую пачку денег, – это действительность, от которой не скроешься, не сделаешь вида, что не знаешь о ней, не ведаешь.
– Курите. – Гуляев подвинул пачку дешевых сигарет.
– Спасибо, не курю.
Было видно, что если даже Юрченко курил, то брать из пачки следователя сигарету не рискнет.
– Скажите, Юрченко, взрыв для вас оказался неожиданностью?
– Еще какой. Так ахнуло…
– До этого никаких признаков беды вы не приметили?
– Нет.
– Что вы подумали, когда взорвалось? – Гуляев поинтересовался из чистого любопытства.
– Подумал – война. Что еще могло быть?
«Война» – слово привычное, постоянно живущее в подсознании каждого из нас. В минуты катастроф оно первым приходит на ум человеку, даже искушенному и опытному. В 1966 году, когда мощное землетрясение разрушило Ташкент, командующий войсками Туркестанского военного округа генерал армии Александр Александрович Лучинский после первого же толчка вскочил с постели и выругался: «Эх, твою!..» Старый военный был убежден, что армия снова проморгала начало новой войны.
Когда в разрушенном землетрясением армянском городе Спитаке израильские спасатели, одетые в красно-оранжевые костюмы и в противогазах, извлекли из развалин пожилого армянина, тот сразу поднял руки над головой. Ему пришло на ум, что началась война, разрушившая город, и он уже в плену у неизвестных завоевателей.
Отвечая на вопросы Гуляева, Юрченко постепенно успокоился. Ему и самому показалось интересным разобраться в своих ощущениях и поступках, шаг за шагом проследить, что он думал, какие действия предпринимал. Отвечал он толково и потому страшно удивился, когда Гуляев предложил:
– Что ж, Юрченко, отлично. Теперь давайте еще разок, с самого начала.
– Товарищ майор! Я все рассказал как было.
– И все же давайте восстановим события по минутам.
Юрченко выглядел растерянным.
– Что вас интересует, не могу понять.
Ответь ему Гуляев, что и сам точно не знает, солдат крайне бы удивился. Уж слишком уверенно и напористо следователь старался вытрясти из него нечто неизвестное.
– Итак, Юрченко, вы заступили на пост. Что сделали первым делом?
– Закрыл крышку люка в корзину.
– На вышку?
– Нет. Вышкой мы называем все сооружение – балки, лестницу. А корзина – это площадка с бортами для часового.
– Туда ведет люк?
– Да. Корзина изнутри обшита листовым железом. И крышка люка тоже железная. Заступив на пост, часовой ее закрывает.
– Почему корзина обшита металлом изнутри?
– Если обстрелять пост, пули прошьют доски и срикошетят от железа. Во всяком случае, так нам говорили.
– Закрыли люк и дальше?
– Осмотрелся.
– Что-нибудь видно в темное время?
– Отлично. Прожектора по периметру хорошо освещают просеку. Я иногда даже ежей на ней замечаю.
– Отлично. Что заметили в тот раз?
– Говорить обо всем вообще?
– Конечно.
– Видел, как ушла смена в караулку. Ее глазами всегда провожаешь. Потом повернулся к морю. Увидел – идет корабль.
– Почему обязательно идет? Может, стоял на рейде?
– Было заметно движение. И ходовые огни. Шел на север. Я видел отличительный красный огонь левого борта.
– Хорошо. Признаков грозы не было?
– Нет.
– А вы умеете их замечать?
– Ну! – Юрченко даже обиделся. – Бывает над хребтами гроза, там все небо краснеет от всполохов. Грома не слышно, а зарево как от пожара.
– Пойдем дальше. Вы на часы смотрите?
– Да. Только ближе к концу смены. Лишний раз глядеть – душу маять.
– Слышали какие-нибудь шумы?
– Нет, ничего особенного.
– А не особенного?
– Барсук шебутел. У него нора за пятым хранилищем. Мы его не трогаем.
– И все?
– Потом птицы всполошились. Тетерки.
– Почему вы считаете, что тетерки?
– Ну! – Голос солдата прозвучал обиженно. – Мы таежники. Я птиц и днем и ночью по лету определяю.
– Их могло что-то спугнуть?
– Запросто.
– Кто?
– Чаще всего лиса или рысь…
За пологом шатра послышался шум. Гуляев прислушался.
Посмотреть, чем занимается следственная группа, пришел начальник арсенала полковник Блинов. Он приблизился к ленте с красными полосами и собрался ее перешагнуть. Часовой – явно не призывного возраста контрактник в камуфляже – остановил его окриком:
– Стой!
– Я начальник гарнизона. – Блинов произнес это, с трудом сдерживая злость: ему, офицеру с полковничьими звездами, приказывают стоять.
Блинов попытался перешагнуть ленточку ограждения.
– Стой! Стрелять буду!
Чертов караульный устав! Он не оставляет часовому даже выбора слов для нормального разговора.
– Позовите своего начальника.
Часовой достал свисток и подал сигнал. Минуты через две из-за развалин склада вышел прапорщик Лукин.
– Здравия желаю. Слушаю вас, товарищ полковник.
– Прапорщик! – Блинов играл голосом, как это делал, прорабатывая на совещаниях подчиненных. – Что это вы тут железный занавес устроили?
