скачать книгу бесплатно
* * *
В Индии стараются не обижать животных и насекомых. Их очень много, различных и непуганых. В комнату залетают летучие тараканы-кукарачи, на стенах свисают на присосках-лапках геконы.
Обычная сценка. В прибрежное бунгало неспешно заходит крыса. Моя подруга стоически наблюдает – хотя при других обстоятельствах её бы уже давно разбил паралич.
– А ты её напугай, чтобы ушла! – советует окружение.
– Нет, нельзя, – мужественно отвечает подруга (она даже не визжит!). – Надо ласково: «Ты уходи, крыса, уходи, откуда пришла».
И крыса удаляется с большим достоинством. Народ принимает происходящее в порядке вещей.
* * *
В Гокарне.
– Чья это голова плавает там, вдалеке, может, это дельфин?
– Похоже на выдру!
– Но ведь она же не движется!
– Ладно, пусть будет выдра, какая, собственно, разница!
* * *
В Индии живыми считаются даже камни. Я наблюдала, как индус, получивший задание распилить и убрать с дороги огромный валун, несколько часов разбивал его «по жилам», прислушиваясь к энергетике камня. Он его не убил. Он просто убрал камень с дороги.
* * *
Разговор официанта с посетителем кафе, мне переводят:
– Это мексиканский кактус агава, – терпеливо объясняет официант. – Агава – его духовное имя. А следующее его имя – Текила.
Интересный подход.
Мне кажется, так же происходит и с людьми.
* * *
Здесь передвигаются на крытых мотоциклах с сиденьями, они сильно дребезжат и вихляются. Кажется, что ты едешь быстро, а на самом-то деле скорость невысока. Водители, все поголовно, поют. Это скрашивает поездку.
Официальная версия, газетный отчёт, выглядела так.
«Индия. Гоа. Лететь туда далеко, почти восемь часов, но оно того стоит! На нашей планете не так много мест, в коих любопытно побывать, и в этом ряду священные земли Индии стоят рядом с Иерусалимом. Здесь по-прежнему много странствующих садху (святых), девственная природа, и в местном укладе сохранилось много живого и настоящего. Говорят, что через несколько лет здесь повсеместно понастроят пятизвёздочных отелей и прогонят с пляжа коров. Но пока этого не случилось, первозданные картинки Гоа успокаивают и вдохновляют!
Я разместилась в уютном семейном отеле в местечке Агонда, Южный Гоа. Подруги мои – учитель йогической гимнастики Наталья Седых и йога-тичер из Москвы Татьяна Григорьева (она ещё и фотограф) – прибыли первыми. А я, задержавшись по своим делам, присоединилась к ним позже. Кстати, очень благодарна туристической фирме за то, что они предельно чётко выстроили мой маршрут. Ведь я могу заблудиться даже в родном городе!
Когда утром все вместе впервые вышли к Индийскому океану, душа встрепенулась и, казалось, застыла на месте. Мимо, пережёвывая обрывки картона, неспешной вереницей проходили стада диких коров, пробегали худенькие вертлявые кабанчики, девочки бросали им кожуру от бананов, те её ловили на лету… Время здесь будто остановилось. Подруги мои уже жили внутри этой пасторальной картинки, я всё ещё была «за рамкой» и сомневалась, получится ли войти внутрь?
– Индия вскрывает мозги, как консервную банку, – прокомментировала моё состояние Татьяна, она в Индии третий раз. – Это «индийский взрыв», это неизбежно. Кто-то вдруг начинает бегать по магазинам и скупать всё подряд, кто-то смеётся, а кто-то плачет навзрыд. На третий день всё проходит, ты сливаешься с природой и миром.
Признаюсь, в тот же день я надерзила Наталье и долго ещё огрызалась, когда она пыталась мне что-то внушить, а ведь Наталья – мой гуру. Ну и ну! Зато потом была полная гармония с людьми и природой.
Йога
Йогой здесь так или иначе занимаются все.
Рано утром люди отправляются с резиновыми ковриками под мышкой кто куда. Здесь много йогических центров на разных языках, чаще на английском, и каждый выбирает себе по душе. А некоторые просто выходят к кромке океана и делают свои асаны каждый как может. Наши ближайшие соседи: Даниэла, дизайнер по мозаике из Италии, знаменитый итальянский фотограф, работающий на бренд Сержио Тачини, немецкие семьи, группа французов… Все они проводят драгоценные утренние часы, выполняя Сурья Намаскар – йогическое приветствие солнцу. Некоторые из них всё еще бледны от выпитого и выкуренного накануне и пережитого в связи с этим чрезмерного счастья. Но йога и рассвет – это непременные атрибуты местного отдыха. Ближе к полудню кто-то занимается творчеством, как например, француз Патрик, украсивший пляж своими скульптурами.
На русской «йогической» площадке жизнь протекала неспешно и до нереальности натурально. Во время занятий вороны бросались арбузными корками, кокосы вот-вот были готовы свалиться на голову – детали гоанской жизни.
Наталья Седых вела йогу на английском, и на её занятия собирались люди из разных стран: американцы, англичане и немцы. Отзывы – самые великолепные, и я очень гордилась, что мы из одного города.
Что касается ресторанов, то кухня в Агонде самая разнообразная, на выбор: итальянская, тайская, индийская. Конечно, традиционно много разнообразных лепёшек – чапати, пури. И обязательно предложат фирменный масала-чай: чай с молоком и множеством специй, включая весьма ощутимый имбирь. (Масала-чай подают в пол-литровых стеклянных кружках, похожих на пивные, с большой столовой ложкой в придачу. Поначалу я над этим смеялась. А потом «раскушала» и готовила масала-чай даже по возвращении домой). Ну так вот. В ресторанах коронная шутка: кушайте больше, иначе как вы потом будете курить?
Спиртные напитки в Индии, в том числе и гости, пьют достаточно мало, наверное, жарко. (Хотя алкоголь очень приличный и стоит недорого, ром «Old monk», например, семилетней выдержки – 80 рублей в переводе на наши деньги).
А если и курят, то, опять же, не просто так, от балды или чтобы оттянуться, а для того, чтобы «расширить своё сознание и приобрести новый духовный опыт». А потом… есть энтузиасты, которые и в этом состоянии занимаются йогой. Говорят, что так лучше «отключить голову», что и требуется для успешной йоговской практики. Оставим этот опыт на совести тех, кто в это верит.
Подробности кухни
Вообще, цены Гоа вспоминаются часто, особенно, когда возвращаешься в наш город.
Если говорить о «йоговской» пище, то классический завтрак: овощные булочки самосы с масала-чаем – 30 рублей. А ещё можно побаловать себя кёрдом за 20 рублей – это что-то напоминающее жидкий творог и йогурт в симпатичном горшочке из «фирменной» гоанской глины, взятой в буквальном смысле слова из-под ног.
– Из праха сделан и в прах уйдёт, – философски замечала Наталья, когда мы разбивали горшки – назад их никто не сдаёт, продавцы лепят новые. Несколько таких горшочков мы привезли домой в качестве сувениров.
Итальянцы, осевшие в Гоа, очень любили ходить в местные итальянские рестораны. Причём утверждали, налегая на пасту и пиццу, что кухня здесь даже лучше, чем в Италии, не говоря уже о её явной дешевизне.
Полноценный европейский ужин с супом из шпината, креветками, рыбными стейками, рисом, салатами и т. д. и ещё бокалом вина обойдётся не дороже 200 рублей на человека. Так что лучше об этом не помнить. Такая вот скорбь!
Исполнение желаний
Я была наслышана о том, что в Гоа нужно контролировать свои желания – они исполняются слишком быстро, причём самым прямолинейным образом. Не особенно в это верила. Но! На третий день по приезде океан великодушно бросил к моим ногам индусские бусики, которые мне нравились, я как раз собиралась такие приобрести; в одном из кафе будто специально обнаружилась запечатанная плитка швейцарского горького шоколада, я именно такой обожаю, и т. д. и т. п.
Нечто подобное, как выяснилось, происходит со всеми, кто приезжает сюда в первый раз. Незатейливые подарки «из воздуха», с разных сторон. Замануха. Но очень приятно.
Фишка с чудесами подкрепляется тем, что спустя несколько дней ты вообще перестаёшь что-либо желать. Здесь, в Гоа, совершенно другие ценности. Местный колорит: пальмы, красная глина под ногами, шум океана расслабляют и убаюкивают… Одежда и пища стоят немного. Можно ходить в полотняной одежде и сандалиях и на 50 долларов в месяц ощущать себя королём! Рано или поздно ты вовсе перестаёшь думать о деньгах и… становишься абсолютно счастливым! (Мне даже удавалось удержать в себе это состояние месяц или два по приезде, но потом оно схлынуло.)
Мойте руки перед едой!
Меня многие предупреждали, что Индия – рассадник инфекции. «Ты хотя бы сделала себе прививки?» – слали SMS знакомые, когда уже производилась посадка в самолёт. Прививок я не сделала. Но набрала с собой гору таблеток и дезинфицирующих салфеток. Надо сказать, не пригодилось ни то, ни другое. В Индии масса бальзамов от болей в голове, суставах, простуды и других аюрведических снадобий, я их купила, когда возвращалась домой, и очень ими довольна.
Случаи отравления у наших знакомых были. По совету бывалых туристов их лечили местным кремом «Кайлаш». Стоит он недорого и интересен тем, что его можно мазать на хлеб, и при этом «Кайлаш» ещё лечит ожоги!
Индусы, надо сказать, и впрямь не особенно чистоплотны, есть такая особенность. Стоит хотя бы чуть-чуть удалиться от освоенных туристами мест, например, мы совершили вылазку в религиозный город Гокарну, как мусор, состоящий из отходов фруктов и всевозможных бумажек, окружает тебя чуть ли не по пояс. Во многих интересных в туристическом плане местах негде вымыть руки, в том числе и в кафе. При этом сами индийцы – будьте готовы! – очень любят пожать руку, это своеобразный местный аттракцион. Стоит хоть что-то купить, как рука уже жмётся, и бесполезно прятать её за спину или делать вид, что вы не понимаете по-английски.
Зато, опять же, в связи с отсутствием столь явных примет цивилизации (я говорю, конечно, не о промышленных и деловых центрах Индии) в виде приличных туалетов, кондиционеров, пятиразового питания и т. д. – неимоверное количество живых этнических впечатлений о жизни и культуре другого народа!
Но девственная природа сыграла-таки свою шутку. Любознательная Наташа однажды вернулась домой с сильнейшей аллергией. С большим трудом удалось узнать, что причина отравления – масло столь любимого нами ореха кешью, местные жители собирают кешью в перчатках. Так что имейте в виду! С осторожностью относитесь к заморской экзотике.
Садху и сиддхи
Индусы очень религиозны и одновременно лояльны к другим религиям, которых здесь много.
Путешествуя по близлежащим городам, мы увидели и посетили индуистские храмы Лакшми, Ханумана, Шивы и много других культовых и исторических памятников. В индуистской религии более трёх тысяч богов и богинь, и разобраться в их иерархии с первого раза сложно. Застали праздник Шиваратри – праздник Шивы, причём в его родном городе Гокарне, где он родился. Видели огромную ритуальную колесницу, которая сооружается раз в году, специально к этому дню. Многие храмы открыты постоянно, специальных требований к одежде нет, но при входе обязательно надо снять обувь (впрочем, по местным обычаям, надо снимать сандалии даже заходя в магазин или лавку).
В Гокарне видели садху – Татьяна сфотографировала одного из них. Наблюдая весёлую вихляющуюся фигуру с яйцом в руках, некоторые туристы могли бы сказать: под кайфом, но, как уже говорилось, религию Индии опиаты сопровождают на протяжении пяти тысяч лет, и эта страна знает о них всё, так что у местных жителей к курильщикам травы своё, лояльное отношение.
Спустились из любопытства в пещеру сиддхи (как я поняла, это более продвинутый, достигший стадии волшебства садху) – с трудом обнаружили в неё лаз где-то посреди чистого поля – если заранее не знаешь, то и не найдёшь. В виде подношения захватили с собой для йогического аскета бананы и кокосы, но сиддхи не застали, как выяснилось, на тот момент он отправился странствовать, индийские святые так часто делают. Обрадовались, когда обнаружили в пещере русскую матрёшку – наши люди и здесь побывали! – и ощутили сильную энергетику пещеры. А в городе Даболеме, промышленном центре Индии, побывали в часовне Сай-бабы из Ширди, которого почитают и мусульмане, и индусы. Его деяния более понятны европейцам.
В Южном Гоа, где мы остановились, большинство местных жителей – католики. И во дворике почти каждой гостиницы есть скульптура Девы Марии с зажжённой свечой, возле которой семья регулярно совершает молитвы. В школах тоже чаще всего имеются домовые церкви. И я невольно подумала о том, как много русских отправляется в Индию, интересуясь буддизмом, и встречают там… индусов, которые ревностно следуют христианским традициям!
Увы. На их фоне мы просто лентяи и атеисты, потому что в большинстве случаев хотя и считаем себя людьми православными, чаще что-то просим у Бога, чем благодарим его в своих молитвах.
Проводы Солнца
…На этой земле их именуют Sanset. Солнце в Гоа садится ровно в 18 часов, закат очень медленный, почти 40 минут. Ритуал красивый и почти что мистический. Все в это время стараются бросить свои дела, если таковые имеются, и «посадить Солнце», подвести своеобразный итог этому дню. Говорят, что красивую традицию завели первые хиппи, которых было много в Гоа в 70-е годы. Впрочем, местные жители всегда полагали, что Солнце, закатываясь, особенно щедро делится своей энергией. Индусы разворачивают кресла в кафе для посетителей лицом к океану и выводят полюбоваться проводами светила своих родственников. Возле кромки океана сходятся вместе люди, коровы и «песчаные» гоанские собаки, которых здесь много. Все замирают, пока красное Солнце окончательно не скатится в море, а зеркальный прибрежный песок не перестанет гореть бешеным огнём… А после этого сразу наступает кромешная тьма. Около семи вечера уже не видно ни зги, и, чтобы добраться по пляжу в кафе или гостиницу, вам потребуется карманный фонарик.
Главный вопрос следующего дня: где мы встречаем сегодня закат?
До встречи, Индия!
Когда я с грустью паковала свой чемодан – я улетала пораньше, а покидать Индию мне не хотелось, Татьяна Григорьева сказала:
– В следующий раз приезжай на подольше, здесь лучше «зависнуть» на месяц, а то и на два. И главное – не расходуй свою «индийскую» энергетику понапрасну, тебе должно хватить её ровно на год, ведь ты обязательно снова сюда вернёшься! А изменения в себе ты почувствуешь почти сразу.
Что можно в ответ на это сказать? Неожиданно для себя я вдруг решила заняться живописью. И самая первая из моих работ так и называется: «Гоа, намасте!». Правда, как сказал сын, корова в ней смахивает на носорога, но так ведь картина писалась по воспоминаниям, а не с натуры, да и опыта мало. Надеюсь, когда-нибудь напишу такую картину с натуры! Ведь меня уже снова тянет в Индию.
Благодарности:
Огромное спасибо Наталье и Тане Григорьевой, обеспечивших мне «мягкое вхождение» в Индию и ставших моими продвинутыми (причём со знанием английского!) проводниками в этой удивительной экзотической стране, на фоне которой Баунти просто отдыхает!
Наталья: Гокарна – оазис древности, город-храм
«…Несмотря на обилие древнейших храмов, которых здесь много даже для Индии, Гокарна – это не город-музей, здесь всё живое, движущееся. Ты постоянно находишься в едином потоке энергии, нет бессвязных деталей: отдельного камня, человека, дерева, но всё есть единая осознанная энергия. Именно здесь, как нигде, ты проникаешься теми чувствами, которыми пропитана индийская философия, адвайта веданта.
Жара в тот день нас изрядно вымотала, и мы присели отдохнуть у живописного Гокарнского пруда – наткнулись на него, бесцельно блуждая по городским лабиринтам. В Индии чудеса встречаются на каждом шагу, их просто нужно уметь разглядеть, надо расслабиться и раствориться в Настоящем. Полное отсутствие спешки, желаний и мыслей создавало ощущение растворения в пространстве и времени. Время остановилось, точнее, исчезло само понятие времени…
А вот среди лотосов показалась аккуратная головка какой-то водоплавающей птицы и тут же пропала. Внимательно смотрим на воду и через мгновение осознаём, что это никакая не птица, а змея! Потом появилась ещё одна, и ещё… Да пруд ими просто кишит! На другой стороне в это время женщина спокойно полощет бельё. Змеи её не тревожат, ведь в Индии они являются священным символом, это неотъемлемые спутники бога Шивы, многие дома жителей Гокарны украшены их изображениями. За спиной индианки вдоль стены с колоннами неторопливо бредёт белоснежная корова, своей размеренностью напоминающая буддийского монаха в его «шагающей медитации»… Картинка не кажется конкретной и статичной, ты чувствуешь, что всё постоянно меняется и движется, образы и краски переливаются друг в друга… Приходит осознание того, что в йоге называется лилой или космической игрой. Ты понимаешь, что эта картинка есть сон, как и всё вокруг…»
* * *
– Ты хочешь добавить что-нибудь в эту статью? – спросила я у фотографа Тани Григорьевой.
– Я?.. Я лучше покажу свои фотографии!
Фотографии, надо сказать, удались, надеюсь, когда-нибудь она сделает из них выставку.
Вернувшись из Индии, я как могла глубже влезла в «индийскую тему». И в какой-то момент, припомнив эпизоды из детства, связав одно и другое, вдруг отчётливо поняла, что
Моя бабушка – дзэн-буддистка
(«дзэн – школа мистического созерцания; слово может также означать «отстранённость, избавление», из словаря).
Итак, моя бабушка, Дядищева Мария Кузьминична, была дзэн-буддистка. Сколько я её помню, всё её устраивало в мире и в людях, за материальным, даже на фоне послевоенного и неизбалованного советского времени, она не гналась нисколько, и, несомненно, жила по принципу «здесь и сейчас». Встав рано утром и выйдя босыми ногами во двор, она окидывала пристальным взглядом белёсо-васильковых глаз небо над огородом и торжественно возглашала:
– Господи, да как же ты всё хорошо устроил! Птички поют у тебя, травка зеленеет (если дело было весной или летом), всё вокруг плодоносит и пользу даёт. И только я, дурочка старая, копчу небо без всякой пользы. Спасибо, что терпишь меня! Интересно, зачем?
С таким риторическим вопросом, венчающим нехитрые слова мантры-молитвы, бабушка удалялась в дом и далее действовала по прихотям настроения и возрастного самочувствия (на тот момент ей было за 80). Если считала нужным, то, подсобрав садовый инструмент, выходила в огород «поработать в охотку», а было настроение – шла на соседнее крылечко к подружке, или в магазин, или на рынок – эмоциональной разницы от перемены места не наблюдалось, настроение, сколько я её помню, было приподнято-ровным. Хотя голубицей, безусловно, она не была, и если ситуация соответствовала, могла, не чинясь, запустить крепким словцом.
Пока я росла у бабушки, мне дозволялось всё, что не позволяли родители. Я в любое время спала – ложилась позже, вставала либо рано, либо и вовсе к обеду. Столовалась когда хотела (никто не зудел над ухом о режиме пищеварения), могла пропустить ужин, обед или завтрак или, напротив, задумчиво блуждать с бутербродом по улице. Видимого распорядка в доме не наблюдалось.
Однажды родители, разъехавшись по командировкам, оставили меня у бабули дней на 20. Ко времени их возвращения мой модный длинный сессун был переделан в стрижку «под горшок» (в прямом смысле слова: бабуля надела мне на голову чугунок, и они вдвоём с соседкой остригли меня портновским ножницами, «чтобы ребёнку чубчик не мешал»). Я отрывалась на улице в сомнительных пропылённых тапках, заказанных у самодеятельного портного, которому тоже было за 80, и не все швы и лекала у него стыковались между собой. «Ваши ботинки ребёночку ноги нажали», – было сказано родителям про модные кроссовки «Адидас», купленные в скудные времена тотального дефицита по страшном блату. Хорошо хоть бабуля их в печку не бросила при её нелюбви к никчёмным вещам. Я обреталась у Марии Кузьминичны безбрежно-раскованно, с чумазым непромытым лицом в состоянии душевного покоя и счастья. К тому же бабушка, несмотря на почтенный свой возраст, научила меня плавать – это произошло как будто само по себе. Речка была сразу за огородом, и мы ходили туда каждый вечер. Бабуля поплыла, а я рядом, сначала – по-собачьи, а потом – как она, с достоинством вытягивая шею и плавно, что значит расслабиться в настоящем моменте!
В то лето наша совместная жизнь складывалась из естественного хода событий, исходя из капризов природы или бабушкиного самочувствия, которого она не скрывала, – ломоте суставов и головной боли, если шёл дождь («чердак не варит, в голове черви возятся», – кратко возглашала она, и мы оставались дома, ничего надуманного). А если позволяли погода и её здоровье, отправлялись на крестины, свадьбы или похороны на близлежащие улицы. Бабушка была уличкомом, пользовалась авторитетом, и её повсюду звали. Если разобраться, в то время я побывала на главных, ключевых событиях человеческой жизни – для бабушки рождения и похороны были равновелики.
На её крылечко также захаживал народ: старушки ходили консультироваться, как им урезонить зарвавшихся в городской жизни детей, алкоголики занимали в долг деньги, чтобы не умереть в похмелье (при бабушкиной пенсии 28 рублей деньги у неё водились, она их почти не тратила).
Родители, застав картину нашего бытия, пришли в неописуемый ужас и так надолго гостить меня уже не оставляли. Но, поскольку мы жили в одном городе, то я, повзрослев и улучив момент, предпочитала её общество остальным моим, более цивилизованным родственникам.
И на протяжении ещё многих лет воочию наблюдала философию обожаемой мной бабули.
Городская премудрость ей была чужда. Зато она тонко осознавала природу и с одинаковой безмятежной радостью любовалась на вызревшие и заботливо прикрытые лопухами («от наркоманов», – комментировала она, – по той же причине и мак не сажала, срывали) помидоры и звёзды вечернего неба.
– Внучка, ты знаешь, почему я так хорошо живу? – однажды спросила она и завершила свою мысль формулой, достойной Ницше: – Потому что не хожу на работу, не треплю нервы с начальством, и надо мной выше неба никого и ничего нет! – так был выработан алгоритм о счастье и вреде беспокойства, который я по-настоящему смогла осознать и оценить только спустя много лет, устроившись работать в редакцию газеты.
По поводу её дзэнского нестяжания и отвращения к лишним вещам эпизодов было не один и не два, и даже не три, а множество.
Отец мой зарабатывал неплохо. И однажды, вернувшись из северной командировки, привёз обожаемой тёще в подарок отличную дублёнку в расчёте на русские холода. Пару раз, ради приличия или прикола, бабуля её надела. И встретила зятя в парадном облачении. А после не выдержала, сняла. Отец приезжает, а бабушка, как прежде, в потёртой искусственной шубе. Он – «где, мол, подарок, отчего не носишь?», а она в ответ: «Зачем мне от других выделяться, я её цыганам снесла, на вот деньги, возьми, вечно вам не хватает….». Отец в ответ глаза вытаращил и расхохотался: «Ну вы, мама, даёте…». Бабушка, желая помочь родне, а заодно и избавиться от гламура, продала дублёнку за бесценок, за чистые копейки… С пути нестяжания её невозможно было свернуть ни за какие коврижки.
С искусственной китайской шубой, которую Мария Кузьминична проносила лет 30, до самой смерти, связана своя история. Бабуле к тому моменту было около 90, но она продолжала управляться с бытом сама, и это право весьма отстаивала, не меняя своих привычек. В тёплое время года стирала во дворе, в корыте, водой из колодца, хотя рукою отца в дом давно была проведена вода.
Однажды прихожу, а бабушка сидит на крыльце, скорбно поджав губы. Начала расспрашивать – ни в какую. Соблюдает привычный свой ритуал: надо прежде накормить, поговорить ни о чём и только тогда потихоньку, исподволь, перейти к главным вопросам; я всё ждала и ждала. Наконец бабуля мне сообщает:
– Внучка, я там, во дворе, посмотри, шубу свою в корыте замочила, думала постирать, а теперь её, окаянную, вытащить не могу, она неподъёмная… Как ты думаешь, правильно поступить: соседу на бутылку дать, чтобы шубу из корыта поднял, или, может, эту шубу на кусочки порезать, керосином поджечь, ну её, надоела?..
Её непривязанность к вещам, безусловно, воспаряла на величайшую высоту сознания. История умалчивает о том, сколько вещей и подарков бабуля сгноила, не желая обременять ими свою аскетичную жизнь, до тех пор, как я сама стала осознавать и понимать происходящее. Но я, к примеру, отчётливо помню такой эпизод.
Отец, опять же в подарок, привёз бабушке без предупреждения кое-что из мебели, а также холодильник и телевизор.
– Неудобно, мама, не отказывайтесь, ведь мы с деньгами, а вы в такой нищете…
Бабушка проглотила укоризну без комментариев. На этот раз, помня про дарёную и загнанную за бесценок дублёнку, продавать ничего не стала. Мебель, как только нашла грузчиков – сосед вышел из запоя – раздала по соседним дворам. Холодильник и телевизор выставила в огород. Через пару-тройку месяцев, с учётом дождей, они пришли в полную негодность, так что и говорить было не о чем.
Поступок свой она объяснила мне позже:
– Телевизор мне не нужен, от него только зрение портится (почти до 80 лет Мария Кузьминична обходилась без очков), я вот радио слушаю, по нему все новости скажут, и музыка есть… А вместо холодильника у меня погреб. Вниз-вверх слазаешь – и вроде зарядки. Чем меньше в доме вещей, тем легче дышится.
