скачать книгу бесплатно
– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула мама, обнимая плачущую и смеющуюся одновременно дочь.
С тех пор на каждое шевеление, на каждый толчок в животе, Маргарита про себя говорила: «Давай, давай, футболистом будешь!» или еще что-нибудь, что усиливало и укрепляло ее связь с малышом. У нее и ее еще не родившегося ребенка уже было общее настоящее, и Маргарита невольно проецировала его на будущее. Периодически ей снились сны, в которых она видела себя и ребенка, почему-то обязательно мальчика, с большими голубыми глазами и веселыми ямочками на щечках. А иногда, к счастью редко, во сне за ней приходил Лёшка и она убегала от него, судорожно прижимая к себе ребенка, и просыпалась в холодном поту, задыхаясь от бешеного сердцебиения. Проснувшись и немного успокоившись, Маргарита вела долгие мысленные разговоры с бывшим возлюбленным. Нет, говорила она, ничего ты не понимаешь в настоящем кайфе, Лёшенька. Настоящий кайф, это когда твой ребенок, это маленькое чудо, шевелится у тебя в животе и пихает тебя изнутри коленками. Вот, что такое кайф! А тот кайф, что ты мне предлагал, это чушь собачья, пустая иллюзия…
***
За время беременности Маргарита умудрилась устроиться на работу уборщицей в салон красоты, что располагался недалеко от дома. Готовясь к появлению малыша, они с мамой даже сделали небольшой ремонт в комнате Маргариты, чтобы новый член семьи с первых дней жизни видел перед собой только красоту. Кто-то из маминых сотрудников на работе отдал им детскую кроватку, что осталась от собственных, уже выросших детей; соседи насобирали по друзьям и знакомым целый чемодан детских вещичек. Мир, как казалось Маргарите, с нетерпением ждал нового человека и заранее был добр к нему.
Егорка родился вовремя, как по расписанию. Вот только с родами не заладилось с самого начала. Долго не ехала Скорая. Врачи Скорой, приехав, были крайне удивлены, узнав, что роженица не наблюдалась в Женской Консультации, но ругать не стали, времени не было. Что-то пошло не так, как должно и в роддоме Маргарите сделали кесарево. Потом Маргарита очень жалела, что не запомнила момент появления на свет сына, потому что была в каком-то кровавом тумане. В памяти остались только бегающие туда-сюда люди в белых халатах, бесконечная боль и громкий стук сердца, ее собственного сердца, которое стучало и пульсировало, почему- то не в груди, а в голове.
Но она забыла все трудности, как только впервые взяла на руки сына. Он был таким трогательным! Морщинистое личико с носиком – кнопочкой и маленьким беззубым ротиком. Маргарита с осторожностью и трепетом прикоснулась к крошечным пальчикам с микроскопическими ноготками, потрогала указательным пальцем розовую ладошку и чуть не разревелась, когда эти пальчики сомкнулись, крепко ухватив ее за палец. Вот оно, счастье, думала Маргарита, прикасаясь губами к тоненьким редким рыжим волоскам на выпуклой макушке малыша и вдыхая ни с чем несравнимый запах детского тельца. Теперь мы будем всегда вместе!
***
После родов Маргарита была очень слаба. Ничего, постепенно все придет в норму, думала она, сосредоточившись на повседневных заботах о сыне. Молока было мало, пришлось докармливать смесями. Бедная мама с ног сбилась, бегая по городу в поисках детского питания по приемлемой цене. Все было чудовищно дорого! Но и мама, и Маргарита, скорее, сами бы остались голодными, чем лишили ребенка необходимого питания.
Все бы ничего, но слабость не проходила и одышка, как после бега на длинную дистанцию, возникала при небольшой нагрузке.
– Ты бы к врачу сходила, – как-то сказала мама, помогая затащить на пятый этаж после прогулки коляску с малышом. – Что-то не нравиться мне твоя одышка…
– Да ладно, мам, пройдет! Надо каких-нибудь витаминчиков попить и все пройдет.
Но витаминчики не помогли. Спустя месяц Маргарита пришла к выводу, что мама права и надо все же сходить к врачу, когда поняла, что даже просто ходьба по квартире с ребенком на руках дается ей с трудом.
***
Участковый доктор в поликлинике была совсем молоденькая, лет 25-ти, причем пару лет ей прибавляли солидные очки в роговой оправе. Выслушав жалобы пациентки, она долго и сосредоточенно выслушивала сердце Маргариты специальной трубочкой, прикладывая широкий раструб то к груди, то к спине, щупала живот, даже заставила задрать штанины, чтобы посмотреть ноги. Лицо врача при этом оставалось отстраненно сосредоточенным. Закончив осмотр, долго что-то писала в карточке, выписывала направления на анализы.
– Что, доктор, что-то не так? – поинтересовалась Маргарита, внутренне насторожившись.
– Мне не нравиться шум в сердце, – ответила доктор. – Вам обязательно нужно сдать анализы и пройти обследование.
– Доктор, у меня маленький ребенок, мне некогда ходить по обследованиям, – попыталась возразить Маргарита.
– Маргарита Игоревна, – подняла на нее глаза поверх солидных очков доктор, – именно потому, что у вас маленький ребенок, вам необходимо в кратчайшие сроки сдать анализы и пройти обследование. – и протянула пачку бумажек.
То, каким тоном было это сказано, заставило Маргариту покорно взять направления, а в глубине души появился холодок, словно легкий сквознячок, незаметно, вкрадчиво, выдувающий из души покой и радость.
***
Мама специально взяла отгулы на работе, чтобы посидеть с Егоркой, пока Маргарита проходила обследования. Но зато всего через неделю с результатами на руках Маргарита снова пришла к участковому.
Доктор читала документы, а Маргарита наблюдала, как меняется ее лицо: как хмурятся брови, опускаются уголки губ, темнеют, наливаются грозовой синью голубые глаза. По результатам обследования выяснилось, что у Маргариты серьёзное заболевание сердца под звучным и красивым названием «бактериальный эндокардит», что инфекция через инъекцию наркотиков когда-то попала в кровь и теперь бактерии разрушают клапан в сердце, а без клапана сердце нормально работать не может. И помочь Маргарите теперь может только операция.
Надо же, как странно, думала Маргарита, такое красивое название… Как часто в жизни за красивым образом скрывается смертельная опасность. А люди как глупые мотыльки, влюбленные и самоотверженные, летят на огонь, ни о чем не думая, ничего не опасаясь.
Маргарита сидела и прислушивалась к звону в ушах. Этот странный звон возник сразу, как только доктор назвала диагноз, и теперь заполнил собой все пространство кабинета. Сквозь него с трудом пробивался голос врача, и Маргарите казалось, что она ослышалась, не правильно все поняла. Ведь с ней не могло случиться ничего такого! Не могло, потому что есть Егорка и мама…
Участковая, не на шутку встревоженная отстраненно-растерянным видом Маргариты, не ограничилась выпиской направления, а сама позвонила в кардиоцентр и записала ее на консультацию лучшего кардиохирурга клиники.
Звон в голове стих, но звуки вокруг остались приглушенными, Маргарита слышала мир как сквозь вату. Она вышла из поликлиники и села на лавочку в маленьком сквере, где гуляли мамаши с детьми, а на лавочках грелись на солнышке старики и старушки. Около нее сидела кругленькая, маленькая старушка в сером пальто и повязанном по-деревенски платочке и кормила хлебными крошками голубей. Птицы важно ходили вокруг и чинно клевали крошки, словно торопливостью боялись уронить свое достоинство.
– Что, милая? Что-то случилось? – поинтересовалась старушка, бросив на Маргариту взгляд совершенно молодых серых глаз, – На тебе лица нет!
– У меня болезнь тяжелую нашли… – неожиданно для самой себя поделилась Маргарита с совершенно посторонним человеком. – Не знаю, что делать?
Старушка сочувственно покачала головой. Все ее лицо покрывала сеть тонких морщинок, но глаза светились молодостью.
– Да… Болезнь – это плохо. А ты в церковь сходи, Богу помолись. Он поможет!
– Да я же не умею! – ответила Маргарита, беспомощно пожав плечами, – Меня молиться не учили. Я никаких молитв не знаю.
– Вот глупая! – всплеснула руками старушка и чуткие птицы, захлопав крыльями, отлетели на пару шагов в сторону, но тут же снова стали приближаться к ее ногам, продолжая свою трапезу. – Думаешь, Богу слова нужны? Бог, он сердце твое услышит, если оно искренно, а какими словами ты говорить с ним будешь, не имеет значения!
***
Егор Петрович сидел в ординаторской за своим столом и пытался справиться с ворохом писанины. Он терпеть не мог этим заниматься, но деваться было некуда. Обхватив голову ладонями, он тяжело и обреченно вздохнул, глядя на стопку историй болезни перед собой. В дверь тихо постучали.
– Да, войдите! – крикнул Егор, не отрывая взгляд от бумаг.
– Здравствуйте. Я к Егору Петровичу.
Егор поднял глаза. На пороге стояла невысокая худенькая девушка, совсем юная, в потертых джинсах и клетчатой рубашке. На фоне бледности и худобы ее голубые глаза казались огромными, как северные озёра, но тревога, как рябь на водной глади, гасила их интенсивную голубизну.
– Здравствуйте, проходите! – ответил он, указывая на стул возле своего стола.
Маргарита села, доставая из сумки медицинские документы. К ее удивлению, Егор Петрович оказался молодым, лет 30-ти с небольшим, а она ожидала увидеть маститого седовласого Айболита. Большой, с крупной головой и широкими ладонями, с выпуклым умным лбом и добрыми карими глазами, доктор напомнил ей добродушного великана – ньюфаундленда. Егор углубился в изучение данных ее обследования, а Маргарита наблюдала, как хмурятся темные брови над карими глазами, как над переносицей собираются поперечные морщинки… Плохой знак, обреченно подумала она и вздохнула.
– Где же ты эту дрянь подхватила, Маргарита? – спросил доктор, не заморачиваясь вежливым обращением к пациентке. Но Маргарита почему-то сразу вспомнила старшего брата, Никиту. Он, когда был жив, тоже обращался к ней с такой осуждающе – доверительной интонацией, когда хотел за что-то пожурить сестру. – Наркотики?
– Да, доктор. Но это все в прошлом! – поторопилась убедить его Маргарита, – Я уже год как завязала. У меня ведь ребенок есть. Маленький. Ему три месяца.
– Понятно… Это хорошо, что завязала. Давай ка, я послушаю твое сердце! – и достал из верхнего ящика стола такую же трубочку, какой слушала Маргариту доктор в поликлинике.
То, что он услышал, напоминало звук духовой трубы в руках неумелого трубача. Как будто в вагоне поезда под ритмичный стук колес один из пассажиров пытался репетировать пьесу для трубы с оркестром, но кроме дующе-скрипящего монотонного звука ничего не мог извлечь из музыкального инструмента. Ничего хорошего этот неприятный звук не сулил Маргарите.
– Так, Маргарита, пойдем, я отведу тебя в кабинет УЗИ, посмотрим твое сердце ультразвуком, – сказал Егор Петрович, закончив слушать, и повел ее из ординаторской.
Егор Петрович еще долго водил ее по больничным коридорам то на повторные обследования, то на консультации к другим врачам. Ее снова слушали, кивали головами, обмениваясь сложными и непонятными терминами, а выражения их лиц вселяли в сердце Маргариты все большую тревогу.
– Замучили мы тебя? – в конце концов сочувственно, с теплотой в голосе, поинтересовался Егор Петрович совсем по-дружески, как будто был родственником или соседом.
– Да ничего. Я терпеливая. И какой же мой приговор?
– Ну, зачем уж так-то, приговор?! Не приговор, а диагноз. Диагноз подтвердился. Надо делать операцию.
– Какую операцию?
– Клапан в сердце надо протезировать.
– А без операции нельзя? – Маргарита подняла на врача испуганные глаза, но он отрицательно покачал головой, погасив последний проблеск надежды.
– Ты посиди пока здесь, у кабинета, а я схожу к главному врачу, поговорю на счет операции.
Егор Петрович быстрым шагом ушел по коридору, а Маргарита осталась сидеть на жестком стуле, бессмысленно комкая в руках носовой платок.
***
К счастью главный врач был на месте и Егор, вежливо постучав, открыл дверь кабинета.
– Добрый день, Лев Моисеевич.
– Добрый, добрый, Егор Петрович.
В лице Льва Моисеевича, немолодого и солидного человека, было что-то от хищной птицы. Но даже не выдающийся тонкий нос с горбинкой создавал это впечатление, а выражение желтовато-карих глаз, глядящих на собеседника пристально, почти не мигая, словно оценивая, когда лучше всего нанести решающий удар. Он был талантливым администратором, целеустремленным и гибким одновременно, что позволяло ему успешно руководить одной из лучших специализированных клиник города.
– Лев Моисеевич, – начал Егор, – у нас есть пациентка – кандидат на протезирование клапана.
– Да? – поднял пышные седоватые брови главный врач. – Давайте ее документы.
Егор протянул пачку бумаг.
– Девушка 20-ти лет с бактериальным эндокардитом. – Начал привычно докладывать Егор.
– Бактериальным? – переспросил начальник.
– Да.
– Наркоманка? – изменившимся голосом спросил Лев Моисеевич и поднял глаза на Егора, посмотрев на него взглядом следователя, ведущего допрос.
– Бывшая, – не моргнув глазом, ответил Егор. – Она давно уже не употребляет наркотики.
– Вы смеетесь надо мной, Егор Петрович? – главный врач, не дочитав, отложил пачку медицинских документов на край стола.
– Почему, смеюсь? – не понял Егор.
– Вы предлагаете мне дать согласие на протезирование клапана наркоманке?
– Это же 20-ти летняя девчонка. К тому же у нее маленький ребенок. – попытался объяснить Егор.
– Причем здесь ребенок?! – начал повышать голос начальник, раздражаясь. – У этой наркоманки в дополнение к эндокардиту еще куча вирусных гепатитов!
– Не куча, а только один. И не гепатит, а только носительство вируса гепатита С.
– Да вы понимаете, Егор Петрович, на что вы меня толкаете?
Егор не понимал. Он не понимал такой странной реакции на обычную ситуацию: есть больной, нуждающийся в операции, надо операцию сделать и все! По сути своей, по природе, Егор, как собака спасатель был призван помогать, спасать, не раздумывая о целесообразности и последствиях, о выгоде или опасностях, просто помогать тем, кому эта помощь была необходима.
– Это вам не Америка! Знаете, каких трудов мне стоит выкроить средства из мизерного бюджета на закупку клапанных протезов и кардиостимуляторов? Год от года бюджет сокращают, а инфляция сжирает даже то, что мы получаем. Я не уверен, что через полгода смогу закупить в больницу раствор глюкозы для капельниц, не то что клапанные протезы! У нас нет денег на нормальное питание больных, на необходимые лекарства! Скоро у вас, хирургов, шовные материалы закончатся, а денег на закупку новых нет! А вы мне предлагаете потратить бесценный клапанный протез на наркоманку!
– Но, Лев Моисеевич, – попытался возразить Егор, но начальник не позволил ему и слово вставить.
– И не надо давить на жалость, Егор Петрович! У нас целая очередь больных, нуждающихся в протезировании клапанов. На вашем же отделении лежит мальчик 18-летний по фамилии Карпенко, с ревматическим пороком. Мальчик из хорошей семьи, никакой не наркоман с гепатитом С, папа у него уважаемый человек. Вот ему, я считаю, протез нужнее.
– Лев Моисеевич, я знаю Карпенко. У Карпенко не такая тяжелая ситуация. С его пороком он еще год может ждать, как минимум. А у этой девочки с эндокардитом года нет, даже нескольких месяцев нет. Она же умрет… Давайте ее прооперируем, а Карпенко через год. За год вы сможете закупить еще новый протез.
– А если не смогу?! – Лев Моисеевич поднялся из-за стола и, немного помолчав, перешел на более дружелюбный тон. В конце-концов этот парень, молодой доктор, не виноват в том, что он так молод и неопытен в административных вопросах, – Послушай, Егор, ты хороший врач, молодой, талантливый, перспективный. У тебя за плечами стажировка в Америке! Ты пишешь диссертацию. Но здесь, у нас, совсем другие условия, пойми. Мы не можем оказывать помощь каждому нуждающемуся, на это у нас просто нет денег. Мы вынуждены учиться выживать, зарабатывать деньги самостоятельно. А для этого нам нужны такие пациенты, которые в состоянии сами оплатить свое лечение. Понимаешь? Если твоя бывшая наркоманка сможет оплатить стоимость протеза, пожалуйста, я дам свое согласие на операцию.
– Ну, откуда у нее такие деньги?! У нее младенец на руках! – снова попытался объяснить Егор.
– Все, Егор Петрович! – движением руки остановил прения главный врач, – Никаких споров! Вот когда будем жить, как в Америке, тогда будем всем подряд протезировать клапаны. А пока мне приходиться делать выбор не в пользу бывших наркоманок. Ты меня понял. Иди.
Егор вышел из кабинета. Да-а-а-а, Родина, с горечью думал Егор, это вам не Америка, черт подери… Он медленно шел по коридору, засунув руки в карманы халата и понуро опустив голову. Наверное, так чувствовал бы себя сторожевой пёс, столкнувшись с тигром или львом, и понимая, что ему не хватит сил тягаться с такими хищниками. Он шел и никак не мог придумать, что сказать Маргарите. Вот так всегда, вольно или невольно становишься козлом отпущения! Кто бы вменил в обязанность главному врачу брать на себя ответственность не только принимать решения, но и объяснять их обреченным пациентам!
Выходя в коридор, в котором оставил пациентку, Егор поднял голову и расправил плечи, надо было держать себя в руках. Девушка сидела на краешке стула и взглянула на своего врача с надеждой и тревогой.
– Пойдем в кабинет, Маргарита! – сказал Егор, натягивая на лицо бодрую улыбку.
В кабинете он долго перекладывал на столе какие-то бумаги, пытаясь собраться с духом, а девушка смотрела на него и молча ждала. Наконец Егор сел за стол, теребя в руках шариковую ручку, то откручивая колпачок, то закручивая его обратно.
– В общем, на данный момент в клинике нет клапанных протезов, – быстро проговорил подготовленную фразу Егор, – Пока нет денег на закупку. Но как только будут, так сразу…
– Егор Петрович, – произнесла Маргарита, кладя руку на его пальцы, продолжающие нервно теребить ручку, и останавливая ненужную суету, – У вас глаза честного человека. Врать вы не умеете…
Егор наконец отложил в сторону несчастную ручку и поднял глаза на Маргариту.
– Что, начальство не дало добро на спасение бывшей наркоманки? – спокойно, даже как-то буднично, спросила Маргарита, – Да вы не беспокойтесь! Я же все понимаю. В стране инфляция, денег на самое необходимое не хватает. Кто же будет тратить их на наркоманов? Все правильно! Каждый человек должен нести ответственность за свои ошибки. И я готова нести! – лицо ее побледнело, а голос стал набирать силу, – Готова! Вот только одна проблемка существует – мой сын. Ему всего три месяца от роду, он крошечный и совершенно беспомощный. Случись что со мной, маме с ним в одиночку не справиться. Отец у меня умер, брат погиб в Чечне. Без посторонней помощи маме не справиться, значит, ей придется Егорку отдать в детский дом, понимаете?! – глаза ее наполнились слезами и стали похожи на озера в разгар весеннего половодья. – Почему мой сын должен страдать? Почему его обрекают на детдом? Он же ни в чем не виноват! Совсем ни в чем! Он не отвечает за мои ошибки!! Почему он должен страдать?!..
Слезы хлынули из глаз и потекли неудержимыми потоками по щекам, но Маргарита этого не замечала и продолжала громко, во весь голос, сквозь душащие ее слезы вопрошать «Почему?! Почему?!!» Горький комок жалости и сострадания застрял в горле у Егора при виде этой, такой юной и такой невероятно взрослой в отчаянье своей обреченности, девушки.
– Стоп, Маргарита! – повысил голос Егор, по опыту зная, что это может быть эффективно – Прекратить истерику! Отставить слезы и сопли!
Он порылся в карманах и достал носовой платок.
– Спокойно! – продолжал он, вытирая слезы на ее впалых щеках. – Не бывает безвыходных ситуаций, просто выход не всегда находится сразу. Но мы же будем искать! И обязательно найдем. Ты мне веришь?
Девушка, немного успокоившись, неуверенно кивнула.
– Мы что-нибудь обязательно придумаем! – продолжал Егор, уже сам поверив в свои слова.
– Что? – шмыгая носом, спросила Маргарита.
– Ну, во-первых, ты будешь пока лечиться консервативно. Я распишу тебе лечение, и ты походишь в свою поликлинику на капельницы. Хорошо? – Маргарита кивнула уже более уверенно, – А я пока обзвоню другие клиники в городе. Город, к счастью, большой, такие операции в разных клиниках делают. Я поговорю с коллегами. Где-то же должны быть клапанные протезы? Дай мне свой телефон. Как только я что-нибудь узнаю, сразу позвоню.
Маргарита выходила из больницы с маленьким огоньком надежды в душе. Этот доктор, несмотря на свою молодость, почему-то внушал ей доверие. А, может быть дело было вовсе не в докторе, а в том, что кроме него надеяться было просто не на кого и не на что. И душа в изнеможении цеплялась за последнюю надежду, как за тонкую ниточку.
Егор Петрович честно обзвонил все городские кардиохирургические отделения в больницах, но реакция ничем не отличалась от реакции Льва Моисеевича. Через неделю Егор понял, что все бесполезно, но никак не решался сообщить об этом Маргарите и тянул со звонком. А еще через неделю так замотался с работой, с тяжелыми больными и операциями, что просто забыл про обещанный звонок.
***
