скачать книгу бесплатно
– Чшш, нинья, не так громко, – прошептал он, щекоча дыханием ухо, – если будешь так кричать, то кто-нибудь прибежит тебя спасать или вызовет полицию. И меня посадят в тюрьму. Скажут, что я тебя замучил.
Он приподнялся на руках и смотрел на нее веселыми, сверкающими во тьме глазами.
– Так и есть, – ответила она, немного успокоившись, и чувствуя, как его горячий и влажный от пота живот прижимается к ее животу, такому же горячему и влажному, – замучил, ты меня совсем замучил.
Она провела острыми ноготками по его длинной мускулистой спине, но нежно, не царапая, не причиняя боли, как сытая львица после удачной охоты, и добавила:
– Но в тюрьму пойдем вместе. Как думаешь, нам дадут отдельную камеру?
– Ага, – засмеялся Мигель тихим счастливым смехом, – с большой кроватью. – И вдруг перекатился на спину, увлекая ее за собой…
Марина не смогла бы сказать, что больше сводило с ума: его гибкое, как у кошки, и мускулистое тело или словечки, что он шептал ей на ушко, то интимно-нежные, то бесстыдно-откровенные. До самой зари они, как два бойца, вели непрерывную любовную битву, не тратя время на перемирия и то и дело бросаясь в новую атаку. И какая-то дикая, животная радость наполнила каждую клеточку ее тела.
А когда за окном густая синева неба стала разбавляться оттенками зеленого и фиолетового, Мигель со стоном сожаления откинулся на подушки и прошептал:
– Мне пора, керида.
Марина приподнялась на локте и уставилась на своего юного любовника. Они оба вымотались до изнеможения, до сладостной дрожи в руках и ногах. Но она ничего не имела против того, чтобы проспать в его объятиях до утра.
– Куда ты пойдешь?
– Домой. – Собрав последние силы, Мигель повернулся на правый бок, медленно сполз с кровати на пол и стал шарить руками по полу, в поисках своей одежды. – Хуанита наверняка отправилась гулять со своим Хорхе, не предупредив маму. Если еще и меня не окажется дома утром, будет большой скандал. И больше всех достанется мне, как старшему.
Он наконец нашел свои шорты и стал одеваться, взблескивая в темноте черными, как маслины, веселыми глазами.
– Да ты, оказывается, маменькин сынок! – с насмешкой фыркнула Марина.
– Нет, просто не хочу ее расстраивать. Мама – это святое, тем более она у меня одна.
Мигель натянул рваную майку, не сразу попав в рукава, и снова склонился над Мариной, даря нежный поцелуй на прощание. Ох уж эти губы… Вроде бы уже и сил никаких нет, а от одного прикосновения где-то в глубине тела снова рождается волна сладостной дрожи… Она обеими руками взъерошила ему волосы.
– Как же ты попадешь домой незаметно? – спросила она.
– Влезу в окно! – беспечно ответил Мигель.
Марина улыбнулась. В этом парнишке забавно сочетались сильная мужская харизма и совершенно детская, мальчишеская тяга к шалостям, причем, далеко не невинным шалостям.
– Я приду вечером к «Морскому черту», – пообещала она.
– Нет, не приходи, – ответил Мигель, замерев у двери, – а то я совсем работать не смогу. Лучше я приду к тебе после работы, часов в девять. Хорошо?
– Хорошо.
Но он не уходил, медлил, уже держась за ручку двери. Непреодолимо тянуло назад. Он вернулся и снова припал в поцелуе к ее губам, а его дерзкие руки заскользили по ее обнаженному телу. Марина игриво оттолкнула его и засмеялась:
– Иди уж, герой любовник! – нащупала рукой подушку и запустила ему вдогонку. Подушка шмякнулась о закрывающуюся дверь и сползла на пол.
«Господи, как хорошо!» – думала Марина, разметавшись на смятых, скомканных простынях, с изумлением понимая, что этот мальчишка за каких-то пару дней сумел вернуть ей ощущение радости и полноты жизни. Было ли ей когда-нибудь так же хорошо? Пожалуй, нет. Даже тот, полустертый из памяти, эпизод двадцатилетней давности, когда они с Лернером занимались любовью на скрипучей железной кровати в убогой общежитской комнатенке, был пронизан не столько ощущением безудержного счастья, сколько острым чувством опасности, что вот сейчас резкий стук в дверь возвестит о том, что кто-то из его соседей вернулся не вовремя.
И потянулись дивные сказочные дни, сменяемые не менее дивными сказочными ночами. До полудня Марина валялась в постели, отдыхая и нежась, прислушиваясь к отголоскам страсти и безумного наслаждения в собственном теле, будто с некоторых пор в нем поселилась музыка. Потом вставала, приводила себя в порядок и отправлялась на берег бродить по залитым солнцем улочкам курортного городка. Она доходила до самых окраин, с любопытством заглядывая за зеленые изгороди в крошечные уютные дворики, и задавая себе вопрос: не в этом ли симпатичном домике под черепичной крышей живет ее юный любовник?
Как только начинала спадать жара, Марина выбирала какое-нибудь приглянувшееся кафе или милый маленький ресторанчик и неспешно обедала, наслаждаясь вкусом испанской кухни. К вечеру незаметно для себя она неизменно оказывалась недалеко от «Морского черта» и, не справившись с искушением, все-таки заходила в рыбацкую хижину и заказывала привычный «мохито», садилась в уголке, стараясь быть незаметной, и слушала доносящуюся от террасы музыку. Долго боролась с желанием слиться с толпой любопытных зрителей и посмотреть на танцующего бога. Какое-то время борьба была успешной, но в конце концов битва оказывалась проигранной, и она выходила на пляж, и, прячась за чьей-нибудь широкой спиной, тайком наблюдала за Мигелем и Хуанитой.
Тайное подглядывание за танцующей парочкой было не менее возбуждающим, чем сама бачата с виртуозным танцором. К концу выступления Марина уже не скрывалась, выходила вперед под удивленные и счастливые взгляды его черных глаз, внутренним женским чутьем безошибочно улавливая нетерпение, сжигающее изнутри смуглого красавца. А потом они вместе, взявшись за руки, как дети, бежали к причалу, где покачивалась на волнах в ожидании их изящная белоснежная «Морская звезда». И тело ее уже звенело, уже вибрировало, как струна, в ожидании прикосновения рук искусного музыканта.
Долгие часы, проведенные в его страстных объятиях, были подобны магическому ритуалу, наполняющему ее тело вечной молодостью, оживляющему душу. Наслаждение, горячее и острое, с терпкой горчинкой морской соли, пенилось и играло, казалось, в каждой клеточке ее тела. А душа пела, взлетая в высокое небо и парила вместе с чайками над темным зеркалом воды, окончательно сбросив с себя остатки грустных переживаний и сомнений.
Среди ночи, устав от непрерывных ласк, они выходили с Мигелем на палубу, натянув на себя что-нибудь из одежды, и любовались звездным небом.
– Смотри, – шептала Марина, задрав голову, и чувствуя затылком его плечо, – Млечный путь. Он и правда похож на дорогу, по которой ехала телега с молоком, да неосторожный возница расплескал все молоко.
– Да, точно, – соглашался Мигель, обнимая ее обеими руками и целуя в макушку. – И как в этих звездных скоплениях древние звездочеты смогли выделить отдельные созвездия, да еще и дать им такие романтические названия? Созвездие Гончих Псов или Волосы Вероники, созвездие Лиры, Волопаса…
– Да, древние тоже были романтиками. А видишь ту яркую голубую звезду? – Марина поднимала руку и указывала на мерцающую на синем небесном бархате светлую искорку. – Наверное, это Сириус – альфа Большого Пса.
– Почему ты думаешь, что это именно Сириус? – Мигель ласково проводил ладонью вдоль ее вытянутой руки и обхватывал нежными пальцами ее кисть.
– Не знаю, мне так кажется… Сириус – самая яркая звезда на небе.
– Если бы я был звездочетом, я бы обязательно открыл новое созвездие и назвал бы его «Руки Марины». Потому что твои руки, керида, такие красивые, изящные, нежные… Мне все время хочется их целовать.
– Мигель, ты можешь думать о чем-нибудь серьезном? – весело фыркала Марина, заранее зная ответ.
– Нет, совсем не могу, – каялся Мигель с притворной грустью, – я могу думать только о тебе. Сам не знаю как, но ты стала самой яркой звездой на моем небе.
«Говори, говори, милый лжец! – думала Марина, закидывая руки назад и обнимая его за шею. – Эта ложь для меня так целительна»…Его губы начинали скользить вдоль ее плеча, подбирались к нежной шее, касались ушка. И Марина с удивлением и радостью ощущала, как в ответ на эту нехитрую ласку, в ней снова просыпается страсть. «Боже, что со мной? Я готова раствориться в нем…» – пугалась она силы собственных желаний. В следующую секунду губы ее уже таяли от поцелуя, голова шла кругом, а палуба ускользала из-под ног. А над ними в темном небе сверкала и переливалась млечная река. Звезды отражались в глянцевом зеркале воды и казалось, что они одни – совершенно одни – в самом центре Вселенной…
Примерно через неделю, зайдя в очередное кафе, Марина наткнулась на попивающую в одиночестве коктейль Люсинду.
– Ты еще здесь, Маришка?! – искренне удивилась подруга и, подхватив стакан с ядовито-синим содержимым, пересела за столик к Марине. – Я была уверенна, что «Морская звезда» уже где-то в районе Картахены. А мы вот тоже задержались в этом райском уголке. Герман с Альбиной пригласили нас пожить немного у них. Они снимают тут маленькую виллу. Прикинь, моя Маруська заразилась любовью к сальсе! Скачала из сети видеоуроки и целыми днями тренируется перед зеркалом, крутит своей толстой попой.
Марина недовольно нахмурилась:
– Прекрати шпынять бедную девочку! Она вовсе не толстая. Вот увидишь, разрастется немного и станет настоящей красоткой. И сальса ей в этом непременно поможет, научит красиво двигаться.
– Я, кстати, хотела попросить у тебя адресок твоего учителя танцев для Маруськи. – Не отреагировав на упрек подруги, заявила Люсинда. – А потом передумала. Слишком опасно! Еще влюбится моя дурында в этого знойного красавчика, что совсем не сложно, и будет страдать. А я же не враг собственной дочери. Кстати, как у тебя с ним? Неужели сумела удержаться от искушения?
Под пристальным взглядом подруги Марина покраснела и опустила глаза.
– Нет, Люся, не сумела.
– Ну и молодец! – в голосе Люсинды прозвучало искреннее одобрение. – Один раз живем на свете! Ну, рассказывай.
Поставив локти на стол и устроив подбородок в раскрытых ладонях, Людмила уставилась на подругу горящими глазами, затаив дыхание.
– Что рассказывать?
– Ну, какой он в постели? Высший класс, да? Вот пусть теперь пассия твоего Лернера кусает локти от зависти! Рассказывай, Маришка, в подробностях. Слушаю в оба уха. Я страсть, как люблю эротические истории.
– Да иди ты, Люська! – огрызнулась Марина, еле удержавшись, чтобы не треснуть папкой с меню по нахальной физиономии записной сплетницы. – Не буду я тебе ничего рассказывать. Обойдешься.
– Ну и ладно! – Ничуть не обиделась Люсинда и принялась за свой коктейль. – У меня у самой богатое воображение и жизненный опыт. Легко могу представить, как вы там развлекаетесь и чем. Только вот мой тебе совет, подруга, – лицо Люсинды внезапно стало совершенно серьезным: – пора заканчивать эту интрижку. Как говориться, хорошего понемногу. Потешила тело, дозу адреналина получила и – пора сматывать удочки и сниматься с якоря. Ты же не собираешься торчать в этой дыре вечно? К хорошему лучше не привыкать, а то потом синдром отмены замучает. Заплати ему деньги и плыви дальше на своей «Морской звезде».
– Какие деньги?.. – растерялась Марина.
– Обыкновенные. Ты ж не думаешь, что он с тобой из чисто романтических побуждений время проводит?
Марина отодвинула от себя тарелку с едой, к которой так и не притронулась. Аппетит совершенно пропал.
– Нет, ну ты серьезно, Маришка?.. Спустись с небес на землю, подруга. У всех этих гуапо такой способ заработка. Судя по твоей счастливой мордочке, парнишка честно отпахал в койке. Он работал, ублажая богатенькую тетеньку. А любая работа стоит денег. Заплати ему и уезжай. Ты таких смазливых красавчиков в каждом порту с десяток наберешь. Ну, не влюбился же он в тебя, в конце концов! Надеюсь, тебе хватит ума, чтобы не поверить в эту сказку.
Марина залпом выпила бокал белого сухого вина и выдавила из себя улыбку:
– Конечно, Люсенька, я не верю ни в какие сказки. Просто разговора о деньгах еще не было.
– Так заведи его сама, это не нарушит правила игры. Может, мальчик стесняется, он же еще совсем молоденький, неопытный. Эти испанцы – народ гордый, со своими тараканами в голове. Просто будет некрасиво попользоваться им и умотать, не заплатив за полученное удовольствие. Лично я так считаю. А ты ведь у нас приличная девушка.
К великому облегчению Марины зазвонил мобильник Люси, и она спешно свернула разговор, заторопившись на какую-то важную встречу.
Вернувшись на яхту, Марина села напротив большого овального зеркала над туалетным столиком и уставилась на свое отражение. Да, она хорошо выглядит благодаря усилиям косметологов, массажистов, тренеров по фитнесу и йоге, правильному питанию и здоровому образу жизни. Но все равно ей сорок лет и никуда от этого не деться! Вот уже в уголках глаз появились едва заметные «гусиные лапки», а овал лица уже не такой четкий. Она провела пальцами под подбородком… У нее дочь Алиса всего на три года младше Мигеля уже целый год учится в Лондоне. Она – взрослая тетка, годящаяся ему в матери.
После разговора со старой подругой в душе остался неприятный осадок. Почему же Мигель ни разу не заикнулся о деньгах? Но, как говориться, незнание закона не освобождает от ответственности. Это просто она, дожив до середины жизни, так и осталась наивной и неискушенной в этих играх. Даже смешно! А он, скорей всего, с самого начала был уверен, что зрелая состоятельная дама из далекой северной страны знает все правила… и расценки. Боже мой, расценки! Какое мерзкое слово. И разве его можно применить к тому, что происходит между нею и Мигелем?
Марина со вздохом достала из ящика туалетного столика свою сумочку и открыла кошелек. Хватит ли этой наличности? Основные деньги у нее на банковских картах. У нее же просто язык не повернется спросить, куда и какую сумму перевести!
Она вышла на палубу и позвала капитана.
– Санчес, завтра утром отплываем, – сказала она.
– Слушаюсь, сеньора.
Ну, вот и все. Осталась одна ночь, только одна ночь. И похожий на спустившегося с Олимпа юного бога черноглазый танцор сальсы останется в прошлом. От этой мысли тоскливо сжалось сердце, но Марина взяла себя в руки. Все правильно, все так, как должно быть. Она же не может остаться здесь навсегда. Значит надо уезжать. А долгие проводы, как известно, лишние слезы.
Она не пошла вечером на набережную, чтобы смешаться с толпой любопытных зрителей и на песчаной площадке перед террасой бара со странным названием «Морской черт» тайком наблюдать, как танцует божественно красивая пара самый чувственный, самый эротичный в мире танец бачату.
Он пришел вечером, как всегда, когда солнечный диск золотой монетой наполовину опустился в чернеющую прорезь горизонта, утягивая за собой узкую дорожку расплавленного золота. Загорелый и счастливый, одетый в любимые шорты и красно-жёлтую, цветов каталонского флага, майку, заявил с порога:
– Я принес тебе подарок! – и опустился на корточки возле ее шезлонга, что-то пряча в руках. На губах его играла лукавая улыбка.
– Подарок? – удивилась Марина, с тоской в сердце замечая, каким счастьем светится его лицо.
– Да. Я нашел его на берегу. – И протянул ей что-то на раскрытой ладони. – У нас его называют подарком морского черта.
На ладони лежал светло серый, плоский, отполированный морем камень размером с детский кулачок в форме сердца и с овальным отверстием посередине.
– Говорят, морской черт забавляется, проделывая в камнях дырки, и подкидывает их людям, как талисманы. Видишь, он похож на сердце. Я дарю его тебе, он будет охранять тебя от бед и несчастий.
Марина взяла в руки необычный камушек, впитавшей тепло ладони Мигеля, и посмотрела на свет сквозь небольшое отверстие.
– Это сердце ранено, Мигель, как будто пробито пулей… Я его сохраню. У нас тоже считается, что такие камни приносят удачу, но называют их «куриный бог».
В эту ночь он был необычайно нежен и ласков. Будто еще вчера сжигавший его изнутри огонь страсти притих и горел спокойно и ровно, согревая и оберегая. Они двигались медленно, плавно, словно танцевали дивный, эротический танец, вслушиваясь в плеск волны за бортом и тихую мелодию счастья, непрерывно звучавшую в их истомленных лаской телах.
– Te quiero, – шептал он, покрывая легкими и нежными, как касания трепещущих крыльев бабочки, поцелуями ее грудь, шею, лицо. – querida.
– Что это значит, Мигель? Скажи по-английски.
– Нет, – упрямо мотнул головой, – не скажу.
– Почему?
– Английский плохой язык, им нельзя выразить все.
– А на каком языке можно? Только на испанском?
– Ну, может быть, еще на итальянском.
– Все равно скажи, Мигель. Я хочу понять смысл.
– Чтобы понять смысл слова не нужны. Попробуй почувствовать. – Он чуть-чуть отодвинулся, взял ее руку, поцеловал кончики пальцев, а потом приложил к своей груди. – Чувствуешь?..
Под ее рукой в глубине его тела ритмично билось сердце. И ладонью она чувствовала его упругие пульсации, которые, как волны, вдруг потекли по ее руке вверх, охватывая все ее существо, сливая в едином ритме с его существом. «Те кьеро» – повторил он и сердце забилось сильнее. К глазам подступили непрошенные слезы, и она, убрав руку, прижала его голову к своей груди, зарывшись пальцами в густые шелковистые кудри.
– Ах, Мигель, Мигель, какой же ты хороший, какой замечательный, – голос дрогнул и осекся.
– Что случилось, керида? – поднял голову и с тревогой заглянул в ее глаза. – Ты сегодня какая-то странная, грустная. Что-то произошло? Скажи!
– Ничего, Мигель, ровным счетом ничего. – Тянуть дольше не имело смысла. Он все равно все чувствовал, улавливал чуткой душой каждую ее эмоцию, каждое движение ее души. – Просто завтра мы отплываем. Пора возвращаться.
Он резко сел. В темноте странно мерцали его глаза.
– Уже завтра? Так быстро… – голос будто охрип.
– Я же не могу оставаться тут вечно. Мне нужно наконец разобраться со своими отношениями с мужем, навестить взрослую дочь в Лондоне. У меня куча дел, Мигель, и откладывать их уже нельзя.
Он обхватил руками свои колени и сгорбился, словно ему стало вдруг холодно в этой душной, южной июльской ночи. Через невыносимо долгую, мучительную минуту произнес тихо и жалобно, почти умоляюще:
– Останься, керида, побудь еще немного со мной.
И Марине показалось, что он переигрывает, изображая безнадежно влюбленного. Она поднялась с постели, накинула халат, зажгла лампу над кроватью и решительно направилась к столу.
– Вот, Мигель, возьми, это тебе, – протянула к нему зажатую в ладони пачку купюр. – Я очень благодарна тебе за все…
Он так дернулся, просто отпрыгнул от денег, как дикий зверь от капкана, и поднял на нее черные безумные глаза.
– Ты что?!
– Мигель, возьми это в знак моей благодарности. Мне было очень с тобой хорошо. Я буду помнить каждую минуту, проведенную с тобой…
