Неокончательный диагноз

Порой бывает такое: идешь себе по улице, никого не трогаешь, тебя никто не трогает, и идешь ты по этой улице уже не в первый и даже не в сто первый раз и вдруг – бац, какой-то аромат, запах – как якорь из прошлого, выдергивает тебя, разогнавшегося, из сиюминутной толкотни жизни, до головокружения возвращая детские эмоции и переживания из времени, когда деревья были большими, будущее радужным, а небо синим-синим… Так и сейчас, на Юленьку накатило это необычное чувство! От незнакомца пахло свежескошенной травой, теплым хлебом и… мужчиной! Мужчиной не в том смысле, который в него вкладывают сейчас: дорогой парфюм, крем для рук, лосьон для ног и прочее, и уж тем более не вонью доминирующего самца! Это был запах трудового пота чистого, здорового мужского тела. Юленька до шестнадцати лет каждые летние каникулы проводила в деревне у бабушки с дедушкой, у которых было приличное подсобное хозяйство – корова, овцы, куры… И дедушка с отцом половину лета занимались заготовкой сена на зиму. Это были Настоящие мужики, и когда они возвращались с покоса домой на обед, от них пахло так же… ну, может, еще запаха махорки для полной аутентичности не хватает…

– Вас как зовут? – вопрос незнакомца вернул Юленьку в реальность.

– Ой, простите, меня зовут Юленька, и я ищу Старца! Не подскажете, как его найти?!

– Юля…

– Не-не-не – перебила незнакомца Юленька – Не Юля и не Юлия, я Юленька, у меня даже в паспорте так написано. Все очень прозаично, я родилась во времена горбачевской перестройки, и тогда детей называли уже как хотели, а мой папа, когда пришел получать свидетельство о рождении на новорожденную долгожданную дочурку, на вопрос: «Как дочку назовете?», так и ответил: «Юленька!», а сотрудница, которая заносила данные в свидетельство, так и записала… Папа не проверил, а когда мама заметила, было уже поздно… они посидели, подумали и решили оставить, как есть!

– Хорошо, Юленька! – на его суровом мужественном лице появилась улыбка, – рассказанная история явно его позабавила – Вас же баба Аглая сюда направила?!

– Да, а как вы догадались?

– Ну, только она называет меня Старцем, остальные местные жители зовут меня Знахарем!

– Ого, а я думала, вы будете постарше! – Юленька еще раз оценивающе оглядела незнакомца. Не более сорока пяти лет, и то: выдают лишь морщины на лице и седина, а атлетично развитому, подтянутому телу позавидовали бы многие двадцатилетние спортсмены.

– Наши ожидания не всегда совпадают с реальностью! – незнакомец вновь улыбнулся – А если быть объективными, то они, как правило, вообще не совпадают с реальностью!

– Это да! – Юленька отвела взгляд от лица собеседника, посмотрела на его мускулистую грудь, кубики пресса, лишь потом осознала, что это не совсем деликатно, – разглядывать незнакомого мужчину и, покраснев, продолжила – Просто, если бы вы были седовласым стариком, мне было бы проще рассказать о своих проблемах и… и вообще! Кстати, а имя-то у вас есть?

– Имя у меня есть, но оно очень сложное, мой отец тоже был не прост, поэтому называйте меня Знахарь! И предлагаю перейти на «ты», согласна?! Вот и договорились! – Знахарь снова улыбнулся, и Юленька отметила, что белозубая улыбка очень красиво смотрится на загорелом мужественном лице – А свои проблемы мне можешь не озвучивать, я и так их вижу. Да, и к тому же, максимум, что ты сможешь сформулировать, это то, что у тебя депрессия! Пойдем в дом…

Юленька пролезла между жердями ограды и неспешно пошла к дому рядом со Знахарем.

– А это что за домик? – ткнула Юленька пальчиком в двухэтажное строение, стоящее на берегу рукотворного пруда.

– Это баня, сейчас немного передохнешь, перекусишь, и мы сюда вернемся!

***

… Юленька сидела за столом в садовой беседке, пила терпкий чай с легкими нотками смородины, малины и мяты, вечерний ветерок периодически разбавлял аромат чая то запахом скошенного разнотравья с луга, то благоуханием спелых яблок из сада… От чашки поднимался невесомый парок, она поставила ее на стол и посмотрела на мужчину, сидящего перед ней и, с наслаждением вдохнув всей грудью, нарушила молчание:

– Как же хорошо! Давно я не чувствовала такого спокойствия и умиротворения!

– Все дело в эрзацжизни и псевдоценностях! – Знахарь намазал хлеб медом и протянул его Юленьке – Люди перестали получать удовольствие от обычных вещей!

– Мысль не нова! Знаешь, я вообще не любительница такой дешевой философии! – сказала Юленька, откусывая от мягкого ноздреватого куска хлеба с включениями каких-то семян и орешков – И, обычно, такие разговоры сразу прекращаю, но сейчас готова слушать даже это!

– Относительно ощущения жизни человеком в современном социуме я все сказал, добавить мне нечего!

– Ты обиделся что ли?! Не надо, я не хочу, чтобы между нами пробежала черная кошка!!!

Юленька действительно испытывала к Знахарю ранее неизвестные ей чувства и совершенно не хотела причинять ему боль ни случайно, ни тем более намеренно.

Днем, после легкого обеда и отдыха он повел ее в баню. Издалека здание казалось небольшим, но, по факту, баня оказалась даже больше дома, где жил Знахарь. Больше всего Юленьку поразило наличие в бане большой деревянной емкости – офуро, как в японских банях.

Знахарь заставил Юленьку раздеться донага, потом принять душ и только после этого пустил в офуро, наполненную горячей водой, крепко заваренной на сосновой хвое, придающей воде оттенок жженого сахара. В парилку он ее не повел, мотивируя это тем, что после ходьбы по лесу и тёплой воды тело и так расслаблено. Далее она расположилась на палатьях в помывочной, и он тер ее обнаженное тело настоящей мочалкой из луба так, что мыльная пена летела во все стороны, а кожа аж скрипела. Она не раз была в хамаме, и там ее тоже терли мыльной варежкой… но то варежкой, а то жесткой мочалкой!!! Ощущения были на грани боли и наслаждения, пикантность ситуации придавало то, что на Знахаре тоже не было одежды, зато после того, как он смыл с нее пену, она почувствовала себя по-настоящему чистой, покрасневшая кожа дышала, кровь интенсивно циркулировала, из мышц ушла усталость…

Ну а далее был массажный стол на открытой террасе за баней. Буквально через минуту, как он стал массировать ее тело, она испытала какой-то неведомый ранее вид оргазма. Наслаждение накатывало волнами, под кожей носились табуны мурашек, а когда он добрался до головы, блаженство накрыло ее полностью, оборвав все нити, связывающие с реальностью, кроме его голоса, который что-то говорил, вплетаясь в звуки ветра, пения птиц и жужжания пчел на пасеке. Она растворялась в окружающей природе, его сильные пальцы направляли волны удовольствия из одного участка тела в другой. Волны накатывали одна на другую и взрывались у нее в мозгу, и тогда его непонятные слова превращались в символы и знаки огненно-золотистого цвета и проецировались на ее разум в виде теней, которые тут же смывались новой волной наслаждения и выдувались вихрем блаженства.

– Не обижайся, хорошо?! – она еще раз посмотрела на Знахаря, невозмутимо пьющего чай, на белую футболку, обтягивающую его крепкий мускулистый торс и выгодно подчеркивающую ровный загар – Просто я знаю, чем такие разговоры заканчиваются…

– И чем же? – приподняв левую бровь, в удивлении спросил он.

– Слушай, у меня много знакомых, большинство из них люди творческие, мнящие себя недооцененными гениями и любящие вести философские диспуты "ни о чем"! Как же тебе объяснить? – Юленька несколько задумалась, ища нужную формулировку и, не найдя ее, продолжила – Давай на конкретном примере?! Была я как-то в гостях у такого "философа", ему едва за тридцать лет перевалило, живот отрастил, к тому же курит и каждый день пиво пьет. Вышли мы компанией на лестничную клетку – они покурить, я "свежим" воздухом подышать. Дом хороший, кодовый замок на входной двери, а в подъезде и на лестничной клетке мочой воняет. И вот стоит этот "философ" в компании себе подобных и клеймит каленым железом и страну, в которой жить невозможно, и людей-баранов, которые правительство страны этой свергнуть не могут, и вообще, «валить надо за границу»… На мой вопрос: «А кто в подъезде нассал, кто покурил и хабарик в окно выбросил, кто живот до колен отрастил,– правительство?», очень сильно обиделся и в гости меня с тех пор не приглашает! Для таких людей "дешевая философия" стала оправданием их никчемности, лени и инфантильности, ведь проще всего спихнуть все на судьбу-злодейку…

– Все-все-все! Я понял, не заводись! Ты сюда приехала за спокойствием, но опять начинаешь нервничать! – Знахарь успокаивающе положил свою ладонь на руку Юленьки.

– Это да, завожусь я с пол-оборота! Мне надо отвлечься, расскажи какую-нибудь интересную историю!

– Хорошо, расскажу! Уже ночь опустилась, смотри какое небо звездное! – Знахарь задрал голову вверх и посмотрел на небо. Через секунду его примеру последовала Юленька. – Ты в каком месяце родилась?

– В ноябре!

– Значит, по знаку зодиака ты или Скорпион или Стрелец! Смотри – Знахарь ткнул рукой в небо – Созвездие Скорпиона полностью расположено на млечном пути, восточнее расположен Стрелец, а вот если посмотреть севернее Скорпиона увидишь созвездие Змееносца! Знаешь, в честь кого оно названо?

– Нет, я даже не знала, что такое созвездие есть! Это же не зодиакальное…

– Так вот, это созвездие названо в честь Асклепия – бога врачей.

– Мне казалось, что Эскулап – бог врачей – поежившись от свежего ветерка, заметила Юленька. Знахарь снял со спинки стула свою ветровку и накинул ей на плечи.

– Это одно и то же имя! Только Асклепий – греческое, а Эскулап – римское. – Знахарь плотнее запахнул куртку на Юленьке – Я обещал тебе рассказать интересную историю, слушай!

Давным-давно, еще до Троянской войны, жил-был известный врачеватель – Асклепий, он был сыном смертной женщины и бога Аполлона. Большинство древнегреческих героев имеют в родителях кого-нибудь из богов Олимпа, и Асклепий не исключение. В общем, жил он мирно, человеком был добрым, женился, деток завел, людей лечил… но однажды, к нему в руки попала фляга полная крови из правого бока Медузы Горгоны. Кровь из левого бока – яд, а из правого – лекарство. Так вот, Асклепий с помощью этой крови стал оживлять умерших. Это очень не понравилось Зевсу, и он быстренько убил Асклепия, пока его папенька, Аполлон, был занят другими делами. По мне, так Зевс напрасно это сделал, крови во фляге оставалось всего несколько капель, можно было Асклепия и не умерщвлять, он максимум воскресил бы еще десяток человек. Ну, да ладно, – Боги, что с них взять?! Тем временем, фляга хранилась в доме Асклепия, его сыновья Махаон и Подалирий возмужали, унаследовали от отца его дар врачевания и, когда началась война, примкнули к войску Агамемнона. Так как мать у братьев была царицей, образование они получили соответствующее и меч в руках держать умели. А после битв использовали свой лекарский дар на полную, что, понятно, не очень нравилось троянцам. Флягу с остатками крови Горгоны они взяли с собой, и она им пригодилась: Махаона два раза убивали в битвах, но его брат Подалирий, с помощью чудодейственной крови, его воскрешал. Как тебе известно, греки не смогли взять Трою и поэтому придумали трюк с троянским конем, в чреве которого, благодаря своим воинским талантам, оказались и братья. История проникновения в Трою греками известна, поэтому пересказывать не буду! В общем, во время битвы в спину Подалирия попала стрела, и Махаон, думая, что брата убили, влил ему в рот последнюю каплю крови Горгоны, отправил брата к кораблям, а сам остался в городе удерживать захваченные ворота. А теперь самое интересное: классическая версия, изложенная Гомером, утверждает, что греки взяли город, но, фактически, этого не произошло. Троянцы отбили ворота, Махаон погиб, а Одиссей бежал и пятнадцать лет не возвращался на родную Итаку, сгорая от стыда. Греки вернулись на родину ни с чем. Раскопки Трои Генрихом Шлиманом, проведённые более ста лет назад, как раз подтверждают версию того, что греки Трою не взяли…но это уже другая история, вернемся к Асклепию. После гибели он попал в царство мертвых, но за свои заслуги был оттуда вызволен и принят на Олимп в статусе Бога – покровителя врачей. Думаю, без папы Аполлона здесь не обошлось. Вот такая история.

– Прикольно! Люблю такие истории!!! – сказала Юленька зевая.

– Все, пора спать! Ты завтра как?

– Надо возвращаться, в понедельник на работу! Только не знаю, как лучше, утром выйти или днем?!?

– Зачем ходить, в сарае два велосипеда есть, за сорок минут до хутора бабы Аглаи доедешь, там велосипед оставишь, а я при оказии заберу! Только, если рано утром надумаешь уезжать, меня дома не будет, – я с утра в деревню по делам уеду, вернусь часам к десяти! Позавтракать чем, думаю, найдешь!

– Угу! – через зевоту ответила Юленька.

В доме она упала на свою кровать. В подушку были добавлены травы и аромат ромашки, полыни и васильков ласково положил свои ладошки ей на лицо. Ощущая эти легкие прикосновения, она провалилась в глубокий безмятежный сон…

***

Знахарь вернулся раньше запланированного срока. Предрассветный туман, покрывающий белым одеялом луг, уже растаял в солнечных лучах, но солнце еще не иссушило капли росы, и луг искрился, как будто неведомый хлебороб под пологом ночи засеял его тысячью самоцветов.

Он принял бодрящий душ, за ночь вода, нагретая солнцем, успела остыть, насухо растерся махровым полотенцем и, одевшись, вошел в дом. На столе стоял приготовленный завтрак: еще горячая яичница в чугунной сковороде, на тарелке – нарезанный хлеб и сыр со слезой. Заварочный чайничек издавал приятный аромат крепко заваренного черного чая с большим количеством мяты.

– Прямо угадала, чай, как я люблю! – подумал Знахарь и заглянул в приоткрытую дверь комнаты, в которой ночевала Юленька.

Она лежала обнаженной на кровати, повернув голову в сторону приоткрытой двери. Их глаза встретились, и ее губы беззвучно прошептали:

– Иди ко мне!

Стоило ему наклониться над ней, как она припала к его губам, руки ее стали усиленно помогать ему избавляться от одежды… мгновение, и тела их сплелись в танце, которому уже миллионы лет. У Юленьки было много мужчин, но Знахарь был другим: он был не лучше и не хуже, просто – другим… Она как будто растворялась в нем, отдаваясь движениям его сильного мускулистого тела – плавным, как выверенный бег стайера. С ним она не получала неистового, исступленного, но кратковременного эмоционального взрыва, нет. Это было глубокое погружение в невесомость, в бескрайнюю бездну удовольствия, где не было счёта времени, где она могла находиться с ним часами…

Когда уже перевалило за полдень, и они сидели в тени яблонь в удобных шезлонгах, эмоционально и физически истощенные, но удовлетворенные, Юленька спросила:

– А что ты вчера говорил про псевдожизнь?

– Ну, это же «дешевая философия», которая тебе очень не нравится!

– Ну, все-таки?! – Юленька опустила глаза на плюхнувшееся прямо возле ее ноги яблоко, взяла его в руки и втянула ноздрями прохладный, свежий аромат белого налива.

– Я отвечу, если ты тоже ответишь на один вопрос, по рукам?

– Ну, по рукам! – ухмыльнулась Юленька.

– Тогда вот мой вопрос: когда уехала Юленька?

– Сразу после тебя! – черты лица Юленьки стали нечёткими, казалось, что пространство вокруг нее подернулось рябью, но через несколько мгновений все прекратилось. В шезлонге сидела брюнетка с яркими синими глазами, на сексуальных губах играла полуулыбка – Как догадался?

– Во-первых, каждая женщина индивидуальна: если у меня была с ней близость, то за какой маской она бы не пряталась, при очередной близости я ее узнаю… Запах, ритм движения…

– Ну, это спорно, я же не совсем женщина, я суккуб! И что там, во-вторых?

– А во-вторых, Лилит, в сарае нет второго велосипеда!

– Слушай, Подалирий, почему я всегда при общении с тобой, чувствую себя глупой девчонкой?

– Потому что, по сравнению со мной, ты и есть девчонка, даже твой любимый Марий больше чем на тысячу лет младше меня, и это я еще не говорю о том, что он постоянно перерождается, меняет тела, локации и прочее! – Знахарь взял у Лилит из рук яблоко, вонзил зубы в сочную мякоть и продолжил – А я такой уже больше трех тысяч лет, ничего не меняется! Ты зачем пришла-то? Явно не ради пустого разговора и, уж тем более, не ради плотских утех!

– Понимаешь, после того, как Боги ушли, Марий живет жизнью обычного человека! Парадокс ситуации: Великий Цензор, имеющий возможность вносить поправки в книгу судеб любого из ныне живущих, не может обойтись без реинкарнаций, он постоянно перерождается – то араб, то вьетнамец, то мексиканец, последний раз был русским!

– Был?

– Ну да, его звали Расул, почти двести лет прошло с последнего перерождения Луция, и так совпало, что они оказались в одном месте…

– Так-так-так! – от азарта Знахарь даже приподнялся в шезлонге – И решил посчитаться с обидчиком, да?

– Да! Он считал, что Луций все помнит, он почти два года мониторил его поведение и пришел к такому выводу! А потом пропал… – Лилит опустила голову – Я чувствую, что его души нет в мире живых! А это значит, он появится неведомо где, опять ждать, когда он достигнет половозрелого возраста, сможет призвать меня, а через пятьдесят лет я, в силу немощности его плоти, уже буду ему не интересна, затем он умрет, и все начнётся сначала…

– Я тебя понял! – Знахарь перебил словоизлияния Лилит – Ты хочешь, чтобы он стал бессмертным!

– Да! Подалирий, помоги мне это сделать!

– Влюбленная суккуба, кому сказать, не поверят! – сказал Знахарь, кивая головой – У меня нет крови Горгоны, последнюю каплю брат отдал мне, думая, что я умираю, а оно, видишь как: кровь оживляет мертвецов, а живым дает бессмертие! Так что, ничем помочь не могу! Из медуз лишь Горгона была смертной, остальные бессмертны…

– Твоя кровь! – перебила Лилит – В твоей крови течет кровь Горгоны, возможно, она дарует бессмертие!

– М-м-м… логика в этом есть! Хорошо, ближайшие пару десятилетий я место пребывания менять не собираюсь, так что привози своего Мария, когда подрастет!!! – Знахарь улыбнулся, а про себя подумал, что надо срочно найти Луция и испытать на нем силу крови. Чаши весов должны всегда находиться в равновесии!

***

– О, добрый день, давно вас не видел! Присаживайтесь! – доктор улыбкой встретил входящую в его кабинет девушку. Оценивающим взглядом он окинул ее наряд. В темном платье до колен, черных чулках и замшевых туфлях-лодочках, она смотрелась сногсшибательно. – Отлично выглядите! Куда-то ездили отдохнуть?

– Нет, что вы, просто на прошлых выходных съездила к старцу, в Псковскую область!

– К старцу?! – Виталий Сергеевич несколько напрягся. Ему не понаслышке был знаком такой психотип женщин. Они кидаются из крайности в крайность. От целомудрия в блуд, от распутства в религиозный фанатизм. Как итог – неудовлетворенность, ощущение потерянности и хронический психоз – И что старец, наставил вас на путь истинный?

– Да, знаете, будто шоры с глаз упали! Я окончательно порвала со своим избранником и совершенно перестала фантазировать на сексуальные темы.

– Знаете, на самом деле, ничего плохого в сексуальных фантазиях нет. Даже наоборот, они скрашивают угрюмые будни жизни! – Виталий Сергеевич подошел к Юленьке и, положив руку ей на плечо, пристально посмотрел ей в глаза – Я определился с диагнозом и готов вам его озвучить!

Крепкая ладонь сомкнулась на горле девушки, не давая ей возможности закричать, а пощечина подавила желание к сопротивлению. Она обмякла и, как загипнотизированный кролик смотрит в глаза змеи, не моргая смотрела в глаза доктора.

– Не вздумай кричать! В клинике почти никого нет! Только хуже себе сделаешь! – он ловко снял с нее платье, поставил коленями на кресло и приспустил невесомые ажурные трусики – Твой диагноз: раптофилия.

Он грубо вошел в нее, от боли девушка застонала и тут же почувствовала на щеке жар от очередной пощечины.

– Я же велел тебе заткнуться!

– Мне больно! – слезы потекли по щекам девушки, оставляя черные дорожки от потекшей туши.

– Я велел тебе заткнуться! – громче произнес насильник и вдавил ее голову в спинку кресла – Заткнуться! Заткнуться! Заткнуться!

Он вбивал в нее свое естество, ускоряя ритм, и через пять минут, показавшихся Юленьке вечностью, его тело сотряслось от наслаждения.

– Сходи в душ! – он указал на дверь в левом углу кабинета – Когда выйдешь, серьезно поговорим!

Она вышла через десять минут, обернутая в его махровое полотенце, пахнущая его гелем для душа.

– Ты насильник! – глядя ему в глаза и указывая на него пальцем сказала девушка.

– Нет, я врач! Моя методика лечения подразумевает "выбивание клина клином"!

– Да, будь я старой и жирной, ты бы тоже меня изнасиловал?

– Не передергивай! Раптофилия очень коварное сексуальное извращение! По статистике, почти пятьдесят процентов женщин, в сексуальных фантазиях, представляют свое изнасилование! Некоторые заходят дальше, начинают искать приключений на свою "мадам Сижу", провоцируя противоположный пол. И ладно, если ее просто изнасилует какой-нибудь подонок, а если их будет несколько, а если ее потом найдут расчлененной в придорожной канаве?! Я тебя не насиловал, в полном смысле этого слова, я лишь на пять минут погрузил тебя в это состояние. Без разрывов и переломов, пара пощечин не в счет. Считай это демо-версией изнасилования, понравилось?

– Нет, не понравилось! Ты считаешь, я теперь должна тебя благодарить? А ничего, что я по твоей милости теперь могу забеременеть или чем-нибудь заразиться от тебя?

– Начну отвечать с конца! Во-первых, я месяц назад прошел полное обследование. Если не считать гастрита, ты ничем от меня заразиться не можешь, но ведь я тебя не целовал, так что хеликобактер не пройдет. Во-вторых, последние две недели я принимаю ацетат ципротерона, это противозачаточные таблетки для мужчин, так что забеременеть от меня ты не сможешь. В-третьих, относительно благодарности: если ты больше не мечтаешь о том, чтобы тебя изнасиловали, то да, я рассчитываю на твою признательность!

– Ты все-таки подонок, Луций! – грустно улыбаясь, произнесла Юленька – Ни капли не изменился!

– Луций? – Виталий Сергеевич обвел кабинет взглядом.

– Луций, Луций! А я Коссуция!

– Неужели на фоне пережитого стресса она стала невменяемой?! – подумал доктор, а вслух произнес – Юленька, что с тобой? Ты как себя чувствуешь?

Он приблизился к ней, она безропотно позволила ему потрогать ее лоб своими губами.

– Температура не повышена, это обычное проявление сильного эмоционального стресса! Тебя не знобит?

– Нет, не знобит! Просто я окончательно все вспомнила! Между нами такое уже было, я сейчас тебе все расскажу!

Они просидели в кабинете до полуночи, Юленька рассказала Виталию про свою поездку к Старцу-Знахарю. Про то, как проснувшись утром, она ощутила себя совсем другим человеком. Про неземную любовь двух исторических личностей: Коссуции, наследницы богатого всаднического рода и диктатора Древнего Рима Луция Корнелия Суллы…

Синкопа

Было всего семь часов вечера, но на улице уже была кромешная тьма. Пару часов назад небо затянули тучи, поднялась вьюга, и хлопья снега обрушились на землю, как голодная саранча на молодые всходы пшеницы. Старец расположился в своем любимом кресле, читая книгу и прихлебывая чай из большой эмалированной кружки. В комнате царил сумрак, лишь на столике, возле кресла, ярко светила керосиновая лампа, отгоняя в дальние углы комнаты угрюмые тени просыпающейся зимней ночи. Серая кошка лежала на коленях у Знахаря и тихо урчала, вплетая свое мурлыкание в ритмичный стук настенных часов и глухие удары ветра о крышу. Переворачивая страницу, Знахарь на секунду замер, на лице его появилось удивление:

– Это кого к нам привело в такое ненастье? – обращаясь к кошке, он аккуратно встал и направился к закрытой двери.

Светлана только занесла руку, чтобы постучать в дверь, когда та распахнулась перед ней и сильные мужские руки втянули ее внутрь дома.

– Ты что, с ума сошла?! – это было первое, что услышала Света, оказавшись в теплой комнате, в которой витал запах мяты, зверобоя и уюта – Сгинуть решила, глупая?

– Здравствуй! Я просто очень, очень сильно соскучилась! – Светлана опустила голову, чтобы не встречаться с глазами Знахаря. Бабушка предупреждала ее, что не стоит в такое ненастье идти к знахарю, он ее за это не похвалит. Но она не видела его почти полгода, и сердце ее рвалось к нему, туда, на одинокую поляну в лесу, в комнату в старом бревенчатом доме. А вслед за сердцем стремилось и тело, желая любви и ласки. – Прости!

– Да, чего уж теперь! Что с ногами? – глядя на красивые, но совершенно не предназначенные для ходьбы по заснеженному лесу сапоги, спросил Знахарь.

– Не знаю, вроде нормально все, просто замерзли!

– Держи! – Знахарь протянул ей теплый махровый халат – Садись в кресло, я сейчас воды горячей из печи извлеку.