скачать книгу бесплатно
– В таком случае подумайте, как написать отказ в центры.
– Не надо ничего писать пока, – авторитетно заявила Криса, – я подумаю.
После того как мы оказались вдвоем и заняли наши рабочие места, Криса бросила мне:
– Подчиненный не должен говорить директору, что он что-то не может сделать или у него нет средств, или все в таком духе. Мы должны быть всегда готовы ко всему, только тогда нашу работу оценят достойно. Ты должна хотя бы попытаться решить задачу, прежде чем ставить на ней крест.
Возможно, ее слова имели значение, но только не в этом случае. Керраны – это не люди и к ним не применимы все те уловки, которые наша доблестная наука выводила годами. Здесь необходимо скорее чутье. Понимала ли Криса это? Или я сама ошибалась? Таким образом для себя я решила следующее: если они откажутся стать подопытными орудиями, значит, правда на моей стороне, если согласятся, значит, я пошла по неправильному пути и ошиблась где-то в причинах и следствиях. Поэтому я стала размышлять. И грузилась думами так часто и так глубоко, что почти уже оторвалась от реальной жизни. Мой друг замечал, что если я нахожусь с ним физически, то мое внутреннее “я” пребывает где-то далеко. Рассеянность и невнимательность, как две прислуги, сопровождали теперь меня повсюду. Его недовольные замечания пропускались мимо ушей. В конце концов, я начала подолгу оставаться на работе, чуть ли не ночевать там. Хотя для этого офис предназачен не был, зато имелась возможность спокойно подумать и порыться в архивах или в папках, к которым имелся доступ, и почитать записи внутренних журналов в поисках что-нибудь любопытного.
Домой я возвращалась поздно сначала несколько раз в неделю, потом чуть ли не каждый день.
По ночам город вымирал, как уже упоминалось. Все боялись тварей, хотя давно уже не поступало никаких сообщений о новых жертвах. Я совсем не думала о них. Все мысли занимали либо вампиры, либо усталость после рабочего дня. Вообще, я твердо верила “со мной этого не случится”, как наверно думает каждый человек, когда опасность кажется ему слишком далекой и вроде как должна была бы обойти его стороной. Но, увы, в наших силах только предполагать.
В одну из таких ночей я, как всегда, возвращалась с работы за полночь. Воздух, наполненный ночной прохладой, казалось, принадлежал только мне одной, так как вокруг не было ни души. Звук моих торопливых шагов прорезал глухую тишину. Мертвая ночь.
Занятая своими мыслями, я не беспокоилась ни о чем вокруг. Вдруг совершенно неожиданно меня кто-то схватил и скрутил так, что едва ли удавалось шевельнуться, и если бы мне было суждено умереть, я бы наверно и не почувствовала. Ступор охватил тело и разум, возглас вырвался из груди. Я не успела даже сообразить что произошло. Но тут же, в одно мгновение, между мной и тварью, схватившей меня, пронеслась резкая ударная волна, из-за которой нападавший отлетел метров на десять и с силой ударился о землю, в то время как меня отбросило на пару метров и достаточно осторожно, к счастью, благодаря чему мне удалось тут же вскочить на ноги и посмотреть, что произошло. Передо мной высилась чья-то темная фигура, а дальше корчившаяся на земле тварь. Едва я успела разглядеть звериное лицо того, кто когда-то был человеком, рваную грязную одежду… Еще минута, и ее охватил огонь. В кромешной тьме существо это выглядело, как огромный факел. Ошарашенная, я стояла на месте, не дыша и не двигаясь. Несколько мгновений, и огонь резко прекратился, вместо этого на земле оказался прах, но и он тут же впитался в мокрую после дождя землю. На этом светопредставление окончилось. Все события длились не более минуты, и я очнулась лишь тогда, когда осознала, что передо мной находится человек и смотрит на меня. Из тьмы отделились еще двое, их я видела боковым зрением, так как все внимание занял мой спаситель. Лицо незнакомца скрывала ночь, поэтому разглядеть его не получалось. В любом случае он мог оказаться только вампиром. Наше взаимное созерцание тоже длилось не более минуты, он двинулся ко мне, но его остановил резкий голос:
– Пошли, Эдвард, чего ты мешкаешь!
Двое силуэтов остановились и, развернувшись, вознамерились было удалиться. Тот, кого они назвали Эдвардом, приблизился, всматриваясь в мое лицо. Я горько пожалела об отсутствии возможности видеть в темноте, в то время как он, несомненно, обладал ею.
– Ты не на Баррона работаешь? – осведомился он странно спокойным тоном, мне даже показалось, что вполне дружелюбным. Блеск его глаз, прорезая плотную ночную завесу, удивил меня.
– Да, на него, – кивнула я и тут же поняла, что передо мной вампир во плоти и надо бы срочно задать ему какой-нибудь животрепещущий умный вопрос, хотя следовало бы поблагодарить его за спасение для начала. Он наклонил голову на бок и подошел еще ближе, что позволяло в лунном свете более или менее разглядеть его лицо, которое показалось мне знакомым. Я могла бы предположить, что это был тот шатен, которого я схватила за рукав в приемной и который затем задержал на мне взгляд, уже по уходу.
– Как тебя зовут?
– Кеева, – выдохнула я, изумившись, что его вдруг заинтересовала моя персона.
Я все еще лихорадочно вспоминала, что бы у него спросить. Наши взгляды встретились так неожиданно, что я вздрогнула. Его глаза пугали огромной глубиной, в которой, казалось, можно было раствориться. Они отлично оттеняли бледное лицо с очень красивыми четкими контурами. Мне показалось, что он смотрит на меня с любопытством и как будто старается разглядеть что-то. К тому же он уловил и мой взгляд, слишком прямой и неожиданный для него, и, скорее всего, раздражавший. За его спиной послышалось недовольное фырканье.
– Не ждите меня! Идите! – крикнул он им, не оборачиваясь, и почти сразу же добавил, уже обращаясь ко мне:
– А ты необычная.
Я удивленно раскрыла глаза и хотела было спросить: “Почему?”, и он, возможно, хотел продолжить свою речь, но как только произнес эти слова, его тут же резко схватили за локоть и дернули назад.
– Пошли, говорю! – отрезал стальной голос. Вампир не стал сопротивляться и, повернувшись ко мне спиной, немного замешкавшись, пошел за своими друзьями. Я же осталась стоять удивленная и шокированная, испуганная и бледная. “Удивительно, – думала я, – именно такими они мне и представлялись, именно такими они мне и снились”.
Медленно идя домой, я вдруг ужаснулась. Откуда тогда такие сны? Неужели они не плоды воображения, но все же имеют смысл? Сердце сжалось тисками. Буквально возненавидев свою беспомощность и ничтожность, я готова была взвыть от негодования. Если их окружают опасности, думалось мне, то разве они недостаточно сильные, чтобы преодолеть их? В любом случае они сильнее меня, и я, не обладая никакими дарованиями, вряд ли смогу помочь им. Но так хотелось узнать их ближе и по возможности смягчить вампирские сердца.
Нападение твари для меня тут же превратилось в фантастический и ужасный сон. В воображении никак не укладывался факт случившегося, и огонь, который охватил это существо, тоже имел образ из ряда фантастики. В любом случае все произошло, как в молниеносном видении, в реальность которого мозг отказывался верить. В качестве напоминания осталась только нервная дрожь, долго не покидавшая тело, мешая мне заснуть. В себя я пришла только на следующий день, перед этим почти все ночь находясь в взбудораженном состоянии.
Первая четверть. Растущая луна
В один из дней, не предвещавших ничего интересного, Баррон позвал меня в кабинет и начал свою речь:
– К тебе есть небольшая просьба или, точнее, поручение. Дело в том, что у меня имеется некая надоедливая лаборатория, и она проводит исследования вампиров. Они так стремятся поддерживать с нами отношения, что каждый раз, когда считают нужным, приглашают меня посмотреть и оценить плоды их исследований и всякие научные идеи. Не хотелось бы портить с ними отношения, но они настолько надоедливые, что у меня больше нет ни сил, ни желания ездить к ним и восхищаться, к тому же результаты их исследований ничего особо путного из себя не представляют. Хотел отправить тебя вместо себя. Съездишь туда, посмотришь…
Я испуганно раскрыла глаза и воскликнула:
– Но ведь я не уполномоченное лицо! Что им сказать, если я не обладаю научными знаниями даже чуть-чуть! Они будут задавать вопросы относительно вампиров, спрашивать советы, консультироваться со мной. Что я им отвечу? Это же серьезно!
– Не надо паниковать. Все гораздо проще, чем ты думаешь. Ты – мой уполномоченный представитель. Я снабжу тебя всеми бумагами, у них не возникнет никаких подозрений. Они сами обладают не большей информацией, чем ты, правда, если только в физике и химии ты не разбираешься, да и не обязана. Все твои обязанности заключаются в том, что надо приехать туда, выслушать их речи, повосхищаться, сказать несколько умных слов и уехать. Большего от тебя никто не требует.
Я пожала плечами и согласилась. Отказаться мне бы не позволили.
На следующий день, уже сидя в поезде, я еле сдерживала свое негодование. Не спросив, где находится эта лаборатория, я оказалась неожиданно для себя в поезде, и ехать предстояло целые сутки. Далее два дня пребывания там и назад опять ехать сутки – почти потерянная неделя.
Ну что ж, через сутки меня встретили представители этой лаборатории и повезли прямиком в место назначения. Ученые, которых выделили для моего повсеместного сопровождения, оказались людьми милыми и не такими страшными заучками, как мне представлялось.
Интерьер лаборатории же не заключал в себе ничего необычного, ровно как и работающие там люди. Стандартные комнаты, немного обшарпанные, с какими-то неизвестными приборами и работники, все, как один, с горящими фанатизмом от их деятельности глазами.
Меня усадили на стул, рядом уселись несколько представителей лаборатории, нам было предложено просмотреть слайды. Свет погас, и началось.
На меня посыпалась куча научных медицинских терминов, в результате почти не понятно было, о чем идет речь, и уже через полчаса просмотра слайдов у меня разболелась голова. Одна часть “темы” закончилась, свет включился, и на меня устремились несколько вопросительных взглядов.
– Очень извиняюсь, – ответила я, – но, к сожалениию, не обладаю такими же глубокими познаниями в сфере медицины, физики или чего-то в этом роде, как вы. Буду вам благодарна, если вы объясните все то же самое, только на доступном языке.
– Конечно, – ответили мне, – вкратце темой этого изучения явилось происхождение тварей. Мы уже давно ведем наше исследование, пытаясь выяснить, почему произошло деление на тварей и “благородных”. Мы оперируем понятием “плохая кровь” – для нас оно ключевое. Очевидно, что в их организмах циркулирует другая кровь, которая является источником их животных инстинктов. К сожалению, мы не располагаем образцами крови “благородных”, чтобы сделать точные выводы.
Именно в их крови, как мы думаем, содержатся основные элементы, руководящие образованием животных инстинктов, так они передают ее от одного носителя к другому. Как ни странно, кровь тварей сходна по биологическим аспектам с кровью человека. Мы допускаем мысль, что твари произошли от неравного союза “благородных” с человеком. Видимо, несовместимость крови, вызывая необратимые изменения в организме человека, действует на него пагубно. В то время как “благородные”, скорее всего, обладая сильной иммунной системой и еще какими-то элементами защиты, не принимают на себя ничего, то есть не получают дозу “плохой крови”. Иммунная система человека слабее вампирской как минимум в сто раз, неудивительно, что укус вампира дает такой роковой эффект. Человек получает ударный заряд “плохой крови”, как, например, при получении вируса иммунодефицита…
С трудом я выдержала длинную речь ученого, кивая время от времени, поймав себя на мысли, что его беседы совершенно не интересны.
Потом меня вновь усадили на стул и стали показывать другие слайды, их темой являлось очередное “новое оружие” против тварей. Тут уж я почти спала.
– Если бы вы могли поспособствовать нам как-нибудь в приобретении образцов крови “благородных”, – начал один из заведующих лаборатории, после того как просмотр закончился и включили свет.
– Понимаю, что вы хотите сказать. Но и вы сейчас попытайтесь понять то, что скажу я. “Благородные” – не люди. К ним неприменимы отношения, какие кажутся нормальными для нас. Вы не задавались вопросом, что они вообще не понимают к чему все эти исследования? И что, может быть, мы для них сродни пыли под ногами, так как они гораздо выше по развитию и разумнее нас. Несомненно, они считают себя выше смертных, в честь чего в таком случае они должны потакать нашим желаниям? Я не ученый, но понимаю, что изучить их психологию и разговаривать на одном языке с ними, это не один год, это вся жизнь. Ученые всегда опираются на физические, материальные моменты бытия, в то время как шагнуть выше и заглянуть глубже, вы не думаете. Даже человек, существуя в физической, материальной оболочке, которую вы и изучаете, имеет душу, принадлежит ко вселенной, имеет какие-то настроения, желания и чувства, в конце концов… Это я к тому говорю, что если человек, например, отказывается от чего-то, то здесь не помогут дальнейшие исследования и выяснения причин его отказа на физическом уровне. Вампиры только для вас физический уровень, они знать не знают, что это такое, и не воспринимают ваши изыскания серьезно. Поэтому постарайтесь понять нас. Мы не можем приказать им выполнять наши требования, так как сами недостаточно изучили их. Более того, они не подпускают к себе людей. Нужно много времени для того, чтобы мы могли рассчитывать на их помощь, и то, хотелось бы верить, что получим ее…
Я продолжала ораторствовать в таком духе, чувствуя при этом отвращение не только к этим людям, но и к себе. Никогда я не признавала каноны науки, всегда она казалась мне слишком ограниченной. Почему нельзя изучать что-либо сразу и в комплексе? Зачем эти нелепые разделения? По-моему, так они порождают еще больше вопросов, уводя при этом от ответов. Часто человек, зарывшись в бесконечные причины и следствия, не видит очевидного, которое лежит на поверхности. Он ищет истину, полагая, что она где-то глубоко и сокрыта от понимания, а почему бы ей не быть здесь, наверху? В общем, так можно рассуждать еще очень долго. У меня нет ни сил, ни желания вдаваться в такие подробности.
Не хочется говорить, как прошел день в лаборатории, более того, меня уговорили приехать туда еще и утром. На работу я вернулась с огромной радостью и пообещала себе, что больше ни ногой не в один научный центр.
Баррон встретил меня уставшую и поникшую. Я объяснила ему все, что могла, он, к удивлению, не стал допытываться до дальнейших подробностей и понимающе покачал головой, как если бы его устроили те крохи разрозненной информации, что ему предоставили. Неужели мы думали с ним одинаково?
– Если вы хотите, посылайте, пожалуйста, Крису вместо меня. Она исполнит вашу роль лучше меня.
Оказавшись дома после отчета директору, я могла спокойно подумать. Попыталась вспомнить наши беседы в лаборатории, но они все перепутались в голове. Если бы они не использовали такое огромное количество научной лексики, я бы запомнила все гораздо лучше. Тем не менее меня совершенно не смущало мое беспамятство на этот счет, я удовлетворилась мыслью, что Баррон учтет мое пожелание на будущее.
За текущую неделю мне раза три снились вампиры. Постоянно один и тот же сон: всегда темно, всегда их черные силуэты маячат где-то рядом и вокруг, но их лица неуловимы, будто укрытые толстой вуалью. Я чувствовала, что они смотрят на меня, и знала, что взгляды их грустны и несут в себе роковой знак – какой, я и понятия не имела. Я пыталась подойти к ним и так и этак. Тщетно. Пыталась поговорить, пыталась хотя бы почувствовать их – бесполезно. Между нами высилась такая крепкая и толстая стена, что для меня они стали похожи на манекены с грустными лицами-масками. Возможно, я плакала во сне, так как на утро глаза оказывались припухшими и открывались не так свободно как обычно, словно чем-то стянутые. Всегда после таких снов меня ожидала разбитость, головная боль и мысли, от которых не получалось избавиться в течение дня.
– Ты какая-то бледная, – заметил однажды директор, – ни чем не болеешь случайно? И тени под глазами проявились сильнее.
– Что, правда? – изумилась я.
– Тебя никто не кусал? – попытался пошутить он, – а то уж очень ты походишь на них. Может быть, тебе отдохнуть стоит? Во сколько ты уходишь с работы? Криса мне сказала, что ты задерживаешься здесь после ее ухода.
В организации везде стояли камеры наблюдения, кроме того, на проходной действовала жесткая пропускная система: у каждого работника высших отделов имелись карточки времени приходов-уходов. Обманывать его не имело смысла.
– Ну до ночи, – последовал мой виноватый ответ, – но я просто сижу здесь. Так легче думается. Дома не дают.
Баррон изобразил на лице знак вопроса и уставился на меня.
– Я изучаю ту информацию, которая у нас имеется. Мне надо знать о них больше, уже говорила вам об этом. Здесь самое подходящее место для таких устремлений. Так что я прекрасно себя чувствую.
– Не стоит фанатствовать. Посмотри на меня. До добра это не доводит. Керраны – закрытый род, и я официально заявляю, что тебе придется потратить все свои силы, чтобы они начали доверять тебе. Они мне-то не доверяют, ты думаешь, они вот так просто разжалобятся и станут верить тебе?
– Думаю, – отрезала я.
Возможно, не стоило говорить таких вещей директору, задевать самолюбие начальника – это опасно. Я тут же осеклась, но вылетевших слов уже не поймаешь. Он посуровел и со скептицизмом пожал плечами.
– Простите, – добавила я виновато.
Он вдруг сделался каким-то отчужденным и бросил мне вскользь:
– Можешь отдохнуть денек-другой, пока я тебя не призову. Поправь свое здоровье и не засиживайся здесь. Видишь же, что это не идет тебе на пользу.
Спорить с ним не хотелось, не объяснять же ему, что мне снятся странные сны, из-за которых такое плачевное состояние. Это глупо.
Я отправилась домой и попыталась отдохнуть. Не вышло. Весь день я сидела и смотрела рассеянно по сторонам, не зная чем заняться. На другой день я уже не находила себе места. Мысли-мысли, как тараканы, размножались в голове не единицами, но сотнями. Воспаленный мозг твердил, что Баррон хочет уволить меня за дерзости или что я пропускаю что-нибудь ужасно важное, не появляясь на работе. Алекс наблюдал меня в моей горячке и нервничал.
– Ты уже с ума сошла с этой работой, – ворчал он, – ты там живешь уже. Я тебя скоро вообще видеть перестану. Если бы я только знал, что так будет, не пустил бы тебя туда. Мне всегда нравилось твое благоразумие по отношению ко всем этим вампирским бредням. Мне нравилось, что ты не зависишь от них, как все эти шизики с горящими глазами.
Я лишь пожимала плечами, пусть думает, что хочет. Мне, в общем-то, все равно было: уйдет он от меня сейчас или помучает еще некоторое время. Я не слышала и не видела его, это он точно подметил.
На третий день, заявившись к Баррону, с опаской войдя к нему в кабинет, я клятвенно заверила его, что мне уже лучше. Он разрешил остаться. Не знаю, были ли то плоды больного воображения, но мне показалось, что он отдалился. Во всяком случае, некого рода напряжение точно стойко держалось между нами. Его голос звучал сухо и неохотно, создавалось такое впечатление, что он не горит желанием общаться.
На следующий день он отправил Крису по делам, выделив ей сопровождение. Ее всегда сопровождал кто-нибудь из службы безопасности или из других отделов, в то время как я всегда ходила одна. Странная у него политика. Возможно, он разграничивал обязанности, которые можно было бы дать мне и те, которые подходили более материалистичности и деловой хватке Крисы.
В офисе я оказалась одна и просидела там до вечера, набирая какие-то незначительные письма. Я не знала, когда точно наступал вечер, так как в нашей приемной отсутствовали окна, со всех сторон нас окружали лишь четыре глухие стены. Время мы отмеряли по часам. На них как раз пробило семь, когда меня вызвал к себе директор. Войдя как всегда в кабинет, я обомлела, застыв столбом. Передо мной выросли пять представителей вампирского рода! Но как они туда попали?! Не могли же они просочиться мимо или войти через окно. В любом случае факт оставался фактом, как я не моргала глазами, они не исчезали. В воздухе висела жутко угнетающая обстановка. Как только я "очнулась”, то заметила, что двое из них уже рассматривают меня оценивающими холодными взглядами, смешанными с плохо скрываемым пренебрежением. Скрестив руки на груди, они расположились по разные стороны от стола Баррона. Другой вампир – девушка, вообще не взглянула в мою сторону, она устремила свой серьезный взор в окно. Ее золотистые волосы поблескивали от мягкого света бра. Двое других имели нейтральный взгляд, расхаживая в разных углах комнаты, они, видимо, раздумывали над чем-то, каждый находился на своей волне. Все, как один, в темных одеждах, и все обладали дерзкой красотой. Баррон восседал по середине этого молчаливого хмурого собрания, словно оракул среди жрецов, и тоже с понурым видом. Он вскинул на меня взор и отчеканил, но как-то устало:
– Собирайся. Поедешь с ними.
Я стояла настолько удивленная и испуганная, что не решилась задавать никаких вопросов, кроме того, при этих авторитетных созданиях, перед которыми я чувствовала себя, как микроб. Моих душевных сил хватило только на молчаливый кивок, после чего вампиры, словно по команде, устремились прочь из кабинета, по очереди обдавая меня леденящим душу ветерком; каким бы невинным он мог быть, прошел бы мимо обычный человек, но фигура вампира, проносящаяся мимо, будоражила все нервные окончания разом. Немного задержавшись, я вопросительно взглянула на директора:
– Иди, все поймешь по дороге. Там ничего сложного.
Я повиновалась. На улице нас ждали две машины. В одну поместились они, другая предназначалась для меня. Удивление охватило меня, когда я заметила, что со мной сидит еще и какая-то женщина, одетая в медицинский халат.
– Беатрис, – представилась она серьезно и спокойно в разрез с моим глупым и испуганным лицом.
– Эва… Вы знаете, что случилось? – растерянно осведомилась я.
– Нет, думала, вы сами мне скажите, – ответила она с небольшим удивлением.– Подозреваю, что кому-то плохо. У меня с собой пакеты с донорской кровью. Ну в любом случае поймем на месте, – свободно заявила она.
Таким образом, я предположила, что эта дама уже имела дела с вампирами. Она нацепила на себя беззаботность, какую только могла себе позволить в данной ситуации, и лениво поглядывала на сменяющиеся виды за окном автомобиля. В то время как я, не в силах унять повышенное сердцебиение, раскрыв глаза, украдкой глядела то на нее, то на водителя за темным стеклом, то на машину, ехавшую перед нашей.
Нас вскоре привезли в небольшой домик, находившийся в перелеске. Сквозь деревья виднелись другие дома. Уже опустились сумерки, поэтому я не смогла разглядеть особо хорошо, где нас высадили. Мы вышли из машины и дождались компанию Керранов. Они все хмурые и молчаливые, с отчужденными взглядами прошествовали в дом, не глядя на нас, напомнив мне ожившие мраморные изваяния греческих богов. От них буквально несло холодностью и ледяным духом отстраненности, смешанным с напряжением из-за того, что им пришлось вступить с нами в контакт. Мне стало обидно. “Боже мой, – думала я, – насколько же надо ненавидеть людей. От их яда ненависти и умереть недолго, можно даже не кусать, одного взгляда хватит”. Мы подошли к двери и остановились в прихожей, так как тут же стояли и вампиры. Домик явно стоял давно заброшенный, о чем говорила его захолустность. Вампиры заняли его на время, видимо.
– Делайте свои дела. Смотрите, без лишних действий, мы в любом случае узнаем, – сообщил один из них, буравя нас ледяным жестким взглядом, – дождитесь только, пока мы уедем, и через минут десять начинайте. Мы приедем и проверим все, до этого времени не уезжайте.
Беатрис кивнула со спокойной готовностью и смело направилась в дом, в то время как я прилипла к ним взглядом. Они не позволили мне рассмотреть их, так как после всех инструкций, обошли меня и отправились к машине. Мой взгляд провожал их, пока вампиры не скрылись. На мгновение стало страшно. Вдруг никогда не получится проникнуть в их души, но навсегда остаться для них таким же смертным, как и все остальные. Зачем я тешила себя напрасными надеждами? Мое больное воображение доставляло жуткие неудобства, более того, ломало мне жизнь. Сердце сжалось от такой несправедливости.
Меня вернул в реальность звон стекла в комнате, где горела свеча и суетилась Беатрис. Приключения на этом не закончились. Бедные мои нервы в этот день! Удивительно, как я вообще пережила его.
В комнате среди хлама на столе в центре лежало нечто, похожее на вампира. По длинным волосам и хрупкому телосложению можно было догадаться, что это женщина. Почему догадаться, потому что от ее тела остались только кожа да кости, в прямом смысле этого слова. Кроме того, по тому, что когда-то было кожей, разлилась ужасная синева, как один большой кровоподтек, оголяя слабые, хрупкие синие линии пересохших вен. Еще страшнее был тот факт, что это существо дышало, дергаясь иногда от нервных импульсов. Глаза ее были полуприкрыты, полностью красные, а клыки уже совсем сухие, беспомощно впились в пересохшие, потрескавшиеся губы. Они явно мешали, так как она не могла закрыть рот. Ее били редкие мелкие конвульсии, будто вампирская лихорадка. При всей своей неосведомленности, я поняла, что она обескровлена и умирает. Но кто же так поступил с ней? В любом случае противно было смотреть на этот ужас, я едва ли сдержала в первые моменты подступающую к горлу тошноту. И так я вросла в пол там, где стояла, сощурив глаза и закрыв рот ладонью, всеми правдами и неправдами стараясь успокоиться, в то время как доктор суетилась возле тела, раскладывая приборы.
– Давай шустрей, чего стоишь. Помоги мне, – протараторила она. – У нас мало времени.
Я поразилась ее спокойствию и сноровке. Если бы перед ней поместили развороченный труп и попросили бы его собрать, мне кажется, она бы и глазом не моргнула.
В то время как в моей голове царил непроглядный туман и вряд ли от меня вышел бы сейчас какой-нибудь толк. Приближаться к этому существу не хотелось абсолютно.
– Ну что ж ты стоишь? – отрезвила она меня. – Помоги же, ну! Возьми давай капельницу и поставь туда.
Она тянула мне шест с пакетом крови, от вида которой мне тоже стало дурно. Я, как марионетка, взяла его и машинально поставила рядом с собой. Беатрис с каким-то больным азартом и горящими глазами принялась раскладывать перед собой на столике разные колбочки с растворами. Все они оказались герметично закрытыми. Она спешно подготовила шприц и стала возиться с иглами.
– Так, давай, – начала она, – завяжи ей жгут на руке, у нее вен-то не осталось. Пусть пока появятся, чтоб я видела, куда капельницу ставить. Подготовь иглу и жди моего сигнала.
Она протянула мне иглу, которую я взяла трясущимися руками. Глупо посмотрев на капельницу, я осталась бездействовать. Она, справившись со шприцом, приказала:
– Займись хотя бы колбами, надо их все открыть. Вижу, ты совсем ничего не знаешь. Ты не медик, что ли?
Я отрицательно мотнула головой и принялась вскрывать колбы. Их закрывала тонкая алюминиевая пробка, которую надо было поддеть ножом, чтобы вскрыть. Пока я возилась с колбами своими трясущимися руками, не удивительно, что поранилась. Часть от тонкого алюминия проехалась по пальцу, оставив небольшую, но глубокую ранку. Как если после пореза острой бумагой, когда кажется, что рана совсем маленькая, но из нее почему-то вытекает очень много крови. Мне стало стыдно за свою беспомощность. Я нащупала на столе вату и какие-то остатки пластыря, пока доктор возилась с вампирской рукой. Машинально забинтовав палец как попало, я тут же забыла про него.
– Так, все? – осведомилась она, отстраняя меня в сторону. Она схватила шприц и ввела его в вену другой руки, принявшись забирать кровь. Я видела, как в резервуар шприца набирается густая черная жидкость да в таких количествах, что мне стало страшно. Как в этом теле могло остаться еще хоть что-то? Опасения за вампира резко взметнулись во мне. Как бы эта дама не убила ее таким образом.
– Что вы делаете?! – возмутилась я. – Она же сейчас умрет!
– Пускай, – приказала она мне, кивнув на капельницу.
Я шустро обернулась к прибору и нажала на один единственный спусковой механизм. По трубке в вену вампира потекла кровь. В это время Беатрис забрала ее столько, чтобы иметь возможность разлить по четырем колбам с растворами. Она не могла при этом сдержать довольной кривой гримасы.
– Давай, помоги мне закрыть их побыстрее.
Теперь я поняла, зачем она пришла сюда и что ей в действительности было нужно здесь. Побледнев как смерть, пересохшими губами я вымолвила:
– Зачем вы делаете это? Это Баррон разрешил вам?
– Все нормально, не беспокойся. Это ради их же блага.
– Но ведь это же запрещено! Если они узнают, а они узнают или, точнее, учуют. Нам не выйти отсюда живыми! Мы сильно рискуем.
– Не бойся, выйдем. Еще как выйдем… Кровь они не учуют. Колбы герметично запакованы. Пока они сюда доедут, запах крови выветрится. Кроме того, они не питаются человеческой кровью, – добавила она бесстрастно.
– Как?! – не поверила я своим ушам. – А это что же? – последовал мой кивок в сторону капельницы.
