скачать книгу бесплатно
– Ну вы можете подумать. Вас никто не гонит. Когда будете готовы, тогда и скажете. Повторюсь, что должность требует некоторой самоотверженности и полной серьезности.
– Я уже готова, – выпалила я, тут же испугавшись его возможной реакции. Он посмотрел на меня испытующим взглядом, я побоялась, что он примет меня за одержимую.
– Мне уже приходили такие мысли в голову, – честно призналась я. – И имеются представления о том, что может ожидать. Но поверьте, я готова жить здесь и посвятить себя целиком в эту работу. Верю, что окажусь вам полезной, и хочу быть полезной. Более того, вы можете положиться на меня, и заверяю вас, что не разочаруетесь!
Мои слова, казалось, убедили его, хотя он и смотрел на меня с несходительной ухмылкой.
– Ну что ж. Преступайте тогда к работе хоть сегодня. Но учтите, что работу как таковую вам никто сразу не даст. Вас будут вводить в курс дела постепенно. Кроме того, мы будем смотреть на вас, вы на нас, и делать соответствующие выводы. У нас нет ничего сложного здесь, но есть много информации, которой вы будете касаться, и вы должны понимать всю ответственность, что ляжет на ваши плечи. Вы должны стать предельно серьезной и ответственной.
Я кивнула.
– Будут вопросы, обращайтесь.
Он позвонил, вошла секретарь и забрала меня.
Итак, я переселилась в другой отдел. Получила доступ туда, куда так долго стремилась. Но пока не осознавала этой чести. Все проходило как во сне, сумбурном и волнительном.
Я познакомилась с секретарем, ее звали Криса. Она представляла собой очень серьезную девушку, настолько серьезную, что я сомневалась, улыбается ли она вообще когда-нибудь. В глазах ее не было ничего, кроме отчужденности и какой-то непроницаемой пелены, за которую мне невозможно было проникнуть.
– Ты будешь находиться под моим руководством. Эта работа будет отличаться от той только тем, что информации у тебя поубавится, но то, что останется, потребует еще больших раздумий. Учти, пожалуйста, что ты должна быть максимально тактичной, иначе тебя снимут с должности, как неспособную справиться с ней.
Когда тебя брали к нам, то задавали кучу вопросов и выдавали много анкет. Это не случайно, ты уже поняла. Избавь меня от трудов рассказывать тебе далее, на что я намекаю. Также с твоей стороны не должно быть никаких удивлений, восхищений или испуга, если ты вдруг увидишь кого-нибудь из “благородных”. Ни они, ни мы не терпим этого. Они только и поэтому сотрудничают с нами, что мы предельно аккуратны и разумны по отношению к ним. Запомни, мы работаем на взаимовыгодных условиях, они для нас такие же клиенты, как и мы для них. Поэтому с тебя максимальная тактичность и спокойствие. Кроме того, они легко читают души других. Даже если в твоих глазах будет хотя бы намек на восторженность, они воспылают к тебе ненавистью, и нам придется расстаться с тобой.
Это был человек-стена, из которого нельзя было вытрясти ничего, кроме рабочих вопросов. Итак, я не спрашивала у нее ничего (хотя меня так и подмывало сделать это), и она не лезла ко мне.
Увы, и здесь тоже царила тайна. Я обладала только той информацией, какую должна была иметь для нормального выполнения своих обязанностей. Меня не посвящали более ни во что. И, к сожалению, все ответы на свои вопросы пришлось дальше искать самостоятельно.
Я работала честно, и мне не нужно было притворяться или вынуждать себя играть какую-нибудь роль. Я хранила спокойствие, веря, что смогу сблизиться с ними, надо было только подождать.
Работы оказалось совсем немного, и общество теперь мне представлялось совсем мизерным, если б не тот информационный отдел. Правда, я постоянно писала письма каким-то людям. Криса назвала их “агентами”, я не знала сколько у нас их имелось. Наш директор продолжал относиться ко мне настороженно, я чувствовала это и не могла сказать, доверяет ли он вообще Крисе. Все закрывал толстый слой тайны, к которой у меня выработалась привычка.
После недели работы под боком у директора мне дали нешуточный документ на заполнение и подпись. Я должна была согласиться с тем, что не уеду за границу более чем на 3 месяца, тем более что не перееду в другую страну навсегда, что мой единственный начальник – это директор общества, и далее следовал длинный список, что я ему должна и что не имею права предоставлять другим без его письменного разрешения, потом следовал длинный перечень неразглашения информации и прочие запреты. Я подписала все даже не моргнув глазом. Криса наблюдала за мной и изобразила на лице удивление, даже не скрывая этого. Тем не менее она ничего не спросила у меня, так как не принято задавать вопросы не по делу. Только сам директор (что я учла из договора) может разрешать что бы то ни было или посвящать в очередную “тайну”.
В один из следующих рабочих дней произошло событие, которое должно бы было иметь для меня огромное значение, но я не поняла этого по своей собственной оплошности.
Мы сидели за нашими столами и занимались каждая своей работой, когда дверь открылась и в комнату кто-то вошел. К нам заходили нечасто, но если заходили, то непременно останавливались у входа и раболепно испрашивали аудиенции у директора, и только после его согласия могли пройти в кабинет. Эти люди, напротив, перемещались с такой скоростью, что я едва ли успела вскочить, забыв тут же всю свою робость, и броситься на встречу к ним с приказом остановиться и сообщить, кто они такие.
– Какое вы имеете право входить к мистеру Баррону без доклада?! – прогремела я. Услышав краем уха грохот отодвигаемого стула и уловив взглядом испуганный взор моей коллеги, которая позвав меня по имени, попросила остановиться.
– Ты что делаешь, Эва? – прошипела она очень быстро и строго, – сядь! Сядь на место!
Один из людей остановился и трое других, уже открыв дверь в кабинет, тоже задержались возле нее. Хоть я и описываю здесь все, как в замедленной съемке, но действие длилось не более пары секунд, происходя одновременно.
Итак, я слышала злостный приказ Крисы и видела ненавистный взгляд незнакомца, которого поймала за рукав и все еще не отпускала. Тут же быстро перевела взгляд на трех других и обомлела. Сколько в их взглядах горело ненависти! Некрасивые ухмылки показались на губах двоих из них, но они тут же скрылись в кабинете. Мне удалось разглядеть лишь одного рядом со мной. Он выдернул свой рукав одновременно с тем, как Криса принялась лепетать извинения. Именно они и заставили меня побледнеть и отступить назад.
Незнакомец оказался рослым молодым человеком, одетым очень элегантно, но как-то по-вечернему, словно собрался на светский раут. Я не могла хорошо разглядеть его лица, так как свет в приемной всегда держали приглушенным, зато хорошо разглядела ужасно глубокие темные, словно омут, глаза, в них жило что-то страшное. Я поняла, что он чужой, но мне и в голову не пришло, что он мог оказаться вампиром. Наверное я преградила путь каким-то очень важным таинственным персонам, и они, видимо, имели право входить к Баррону без доклада. На вампиров они совершенно не походили, обычные люди, только чересчур серьезные, впрочем, как и полагается тем личностям, которые могут вот так запросто являться к высшему руководству. Я отошла на свое место, и эти двое тоже зашли в кабинет, захлопнув за собой дверь, как мне показалось, громче, чем следовало бы.
Тут я посмотрела на Крису и застыла. Она сидела бледная, как снег, и явно старалась успокоиться. Мне уже можно было ничего не говорить, я поняла, что совершила какую-то грандиозную ошибку.
– Извини, – зачем-то начала я, – меня никто не предупреждал…
– Ты уже знаешь всех работников, которые могут явиться к Баррону, они должны ждать здесь, пока босс не даст добро на их допуск. Есть еще агенты. Они здесь не бывают почти, об их приходе я тебе сообщу. Всех остальных ты должна пускать, не спрашивая кто они…
Речь Крисы прервал громкий голос одного из незнакомцев, который, видимо, был чем-то очень недоволен. Волей-неволей я слышала почти все, что он выкрикивал Баррону.
– Нам не нужны ваши подачки. Не надо бегать за нами, мы не малые дети!
Баррон говорил тихо и быстро, старясь успокоить своего гостя. И потом:
– Раз уж вы взялись за это дело, то и сами его решайте. Никто из нас не свяжется с этими мразями и руки марать о них мы не будем!
Вновь быстрая невнятная речь моего босса и тишина. Потом началась возбужденная дискуссия, которую услышать уже не удалось, так как голоса все спутались, звуча хором, кроме того, тон значительно снизился, превратившись в неразборчивый шум. Я взглянула на Крису, она вжалась в стул и делала вид, будто усердно работает, в то время как я не смогла смолчать:
– Что-то они не поделили с директором, да?
Коллега оторвалась от работы и взглянула на меня отсутствующим взглядом. Можно было догадаться, что она сейчас соврет, как и всегда.
– Мне неизвестно, о чем они там говорят. У Баррона куча проектов и планов в голове, возможно, он сейчас обсуждает один из них.
Я кивнула головой, изобразив на лице гримасу скептичности, и отвернулась. Криса погрузилась в работу, а я делала вид, что работаю, искоса наблюдала за дверью. Незнакомцы просидели в кабинете около часа и вскоре вышли. Мне не удалось сдержать свой косой взгляд в их сторону. Они шли друг за другом, поэтому двое уже оказались за дверью, а другие двое взглянули с любопытством на меня. Один из них лишь мельком. Это был светлый молодой человек с эгоистичным выражением лица и холодным взглядом. Другой – шатен, которого я схватила за рукав. Он задержал взгляд гораздо дольше, перехватив мой. В одну секунду по мне прошел разряд электрического тока, я чувствовала, как его глаза пронзили душу и увидели там все, что казалось даже скрытым от меня самой. Еще мгновение, мне почудилось, что по его лицу скользнуло еле заметное удивление, и тут же, повернувшись профилем, он молниеносно вышел из комнаты. После них остался холодный ветерок, словно несколько небольших торнадо пронеслись сейчас по приемной. Едва ли можно было сообразить что-либо.
– Как быстро они передвигаются, – пробубнила я сама себе. Криса не поднимала голову. Уф, она не видела, как я их рассматриваю. Из груди вырвался глубокий выдох.
Далее день прошел без происшествий, и ночью, перед сном, я вновь мысленно вернулась к этим людям, в очередной раз спрашивая себя, не вампиры ли это были. Увы, все тогда произошло так молниеносно, что мое необычайное чутье не успело даже сработать и уловить что-либо. Однако незнакомцы потом еще долго не выходили у меня из головы.
После последней встречи директор ходил задумчивый и чем-то явно озадаченный. Он явно пытался что-то решить, но не мог. Кроме того, он старался избегать меня, точнее, моих внимательных взглядов. Криса, казалось, не замечала ничего или делала безразличный вид. Я категорически не понимала эту странную девицу. Меня так и подмывало подойти к директору и вызвать его на открытый разговор. Как-то надоело сидеть без дела. Все, чем я занималась, походило на мышиную возню. Я имела право знать большее, учитывая, что от меня скрывали львиную долю информации, и чувствовала, что смогу помочь, но не знала пока как.
В конце концов я не выдержала и в один из дней, глубоко вздохнув, отправилась в кабинет к боссу.
– Можно ли поговорить с вами, мистер Баррон? – начала я достаточно смело, но тем не менее внутри от волнения клокотали все нервы. Он изъявил готовность слушать, пусть и не особо охотно.
– Я работаю у вас не так давно, конечно, но и не так мало, чтобы не сделать относительно моей персоны все возможные и невозможные выводы. Учитывая к тому же, что я прошла большое количество тестов и детектор лжи…
Я запнулась, чувствуя, что директор немного растерялся. Одного взгляда сейчас хватило, чтобы понять: он, прежде всего, человек, какую бы высокую должность не занимал.
Человек добрый и дружелюбный. А эта наигранная серьезность, строгость и холодность – только излишки его статуса, и не более того.
– Простите меня за смелость, возможно, не имею права сейчас говорить с вами, учитывая, что я подписывала договор. Но молчание убивает. Я вижу, что вокруг что-то происходит, но понятия не имею что. Вы сами говорили, что я работаю в секретном отделе и имею право знать все. Или, точнее, что у меня будет доступ ко всей информации. Не поймите неправильно, я не преследую никаких корыстных целей и не руководствуюсь любопытством, но хочу нормально работать и быть полезной. Хочу помогать вам и чувствовать себя нужным работником. И рискну сказать, что вижу, как вам тяжело, и честно не понимаю, почему вы не возложите половину своих обязанностей на помощников, на нас. Прошу вас, не отворачивайтесь от меня. Не могу работать, когда понимаю, что вся моя работа – это блестящий бутафор, в то время как вокруг и рядом кипит и варится что-то, чего мне не позволяют увидеть. Смысл моего присутствия тогда? Я шла сюда, чтобы помочь, чтобы сделать все возможное в моих силах. Прошу вас доверьтесь мне и не отворачивайтесь.
Директор как-то сник или же просто задумался, однако он молчал. Я смотрела на него выжидательно, нервно перебирая пальцами.
– Ценю твою смелость, – начал он, вдруг перейдя на “ты”, что меня приятно удивило и позволило вздохнуть свободнее, – и вижу твою искренность. Более того, увидел ее в самом начале, поэтому и взял тебя сюда, хотя и сильно рисковал, так как новички не получают так быстро доступ к нам, как получила ты. Я хотел бы в ответ сказать тебе одну вещь.
Это не работа для меня, а мое призвание. Я отдаюсь ему целиком и без остатка, поэтому и не замечаю тех людей вокруг. И поэтому же сам решал все проблемы, они являлись для меня обязательными составляющими призвания. Все не так просто, как ты думаешь, и рассказать всего я не могу.
Род Керранов – это сильные потомственные вампиры, и я служу им, не преследуя никакой личной выгоды. Я понял их, понял их природу, как мне кажется, они ценят это. Считаю своим долгом опекать их от воздействий вешнего мира и, даже если они будут сопротивляться, в моих силах защитить их. Хотя они, конечно, понимают, что без моей помощи им придется несладко. У меня есть связи почти во всех странах мира, крупнейшие организации по безопасности готовы прийти мне на помощь, крупнейшие исследовательские институты ждут моего разрешения на исследования. Но я молчу, бездействую. Потому что не могу идти против них и не могу настраивать против себя упомянутые массы.
Я смотрела на директора, который сник и почти исповедовался. Тут промелькнула мысль: “А не пешка ли он у вампиров?” Для того чтобы узнать это, надо было лишь взглянуть, как он ведет себя с ними. И если наблюдения окажутся не в его пользу, то это весьма прискорбно. Мне казалось, что люди не должны считать себя ниже вампиров, несмотря на благородность последних. Чтобы помогать им или хотя бы содействовать им, управляя огромными силами, нужно было бы вести себя на равных и иметь такие же права, какими обладают “благородные”. Баррон пытался что-то донести до меня, но не мог нормально облечь свои мысли в слова.
– Мы оказываем друг другу взаимовыгодные услуги, – попыталась помочь я, – так? Мы защищаем их от фанатиков, просто интересующихся и ученых, они спасают нас от тварей. Все вроде бы просто.
Баррон набрал в легкие воздуха и как-то неуверенно закивал, не глядя в глаза.
– Да, да, да, точно, – повторял он тоже с некой долей неуверенности. Я недоумевающе посмотрела на него и, набравшись смелости, задала давно интересующий меня вопрос:
– А хотят ли они вообще, чтобы их защищали? Или как-нибудь иначе вмешивались в их жизнь? Может быть, чувство собственной гордости выше, чем чувство самосохранения, и они, вполне возможно, не понимают многого?
Директор вздохнул и сжал голову руками, потом принялся тереть ими лицо, словно приходя в себя.
– О, боже мой, все не так просто, как ты думаешь. Я вижу, что ты внимательная девочка, и мне бы не хотелось объяснять тебе что-либо. Я не пытаюсь вызвать у тебя спортивный интерес, но просто не могу объяснить ничего. Ты вполне способна наблюдать и делать свои выводы. Может быть, увидишь больше моего.
– Но как я могу их делать, если мне неизвестно ничего?!
Босс понимающе закивал головой и изобразил на лице кислую гримасу.
– Я учту твои пожелания.
– Хорошо, – отрезала я гордо. – А от чего отказывались люди, которые наведались к вам неделю назад? Простите, но один из них так громко негодовал, что не услышать его мог только совсем глухой. Может быть, я смогу вам как-нибудь помочь, если вы расскажите мне в чем проблема.
Директор невидяще взглянул на меня и ответил:
– Ну, во-первых, ты видела не людей. Это были Керраны, представители их рода, точнее.
Я застыла ошеломленная. Значит, тогда приходили вампиры, а я не смогла понять этого! Уже начала было корить себя за оплошность, но все-таки пришлось сконцентрироваться на рассказе директора.
– Они уничтожают тварей, верно. Но делают это с большой неохотой. Не спрашивай почему, может быть, сама поймешь позже. Ты знаешь, они не выносят людей – одна из причин, по которой они не хотят утруждать себя спасением нас. Но в то же время Керраны приблизили меня к себе, с целью помочь сохранить их секретность. Они не могут собственными силами отгородиться от натиска любопытных. Как видишь, мне приходиться быть тонким дипломатом, чтобы держать ситуацию на плаву. Кроме того, внутри рода тоже существуют разногласия…
Баррон замялся, было видно, что он неохотно делится информацией.
– Видишь ли, их не избежать, так как этот род не заключает только лишь выходцев из Керранов. Но есть еще выходцы из других, более мелких родов. Керраны просто как самые могущественные объединили всех “благородных” под своим началом. Соответственно, недовольными могут оказаться потомки других родов. Ну это личные мои выводы, я могу и ошибаться. Они настолько ревностно опекают свои личные дела, что мне достаются лишь внешние, поэтому ничего более не могу тебе сказать.
Я, с головой уйдя в рассказ директора, удивленно встрепенулась, так как ожидала получить гораздо больше деталей, но не тут-то было. Действительно ли он не лгал, или же просто недоговаривал?
– Если что-то нужно получить, у меня для этого источники…
– Источники? – осторожно переспросила я. – А можно ли мне тоже обращаться к ним? Мне хотелось бы узнать как можно больше о Керранах.
Баррон посуровел и напрягся.
– Нет, к ним имею доступ только я. Более разрешение не дадут никому.
Я вмялась в стул, поняв, что и так уже копаю слишком глубоко, и перевела тему:
– Чтобы заставить их помогать нам, нужно разобраться сначала в их проблемах. Понять их, в общем. Уверена, что нам многое недоступно лишь по нашей вине. Я не говорю, что они обязаны посвящать всех подряд в свои тайны, но должен был бы найтись человек, кому они могут больше доверять, и он должен быть настолько умным и чутким, чтобы догадаться еще и о том, что ему недоговорили.
– У меня нет телепатов среди знакомых, – отозвался Баррон. Здесь задумалась я. Директор навел меня на мысль.
– Это правда, что они тонко чувствуют окружающий мир?
– Правда. Но не могу знать насколько тонко. Что-то им дается хорошо, что-то плохо. Никто не может обладать сверхъестественными способностями видеть и чувствовать все подряд, даже такие необычные существа, как Керраны.
– Вопрос только в том, одинаково ли у них развита эта чувствительность или у всех в разной степени, – тут уж я вела беседу скорее сама с собой, понимая, что она к делу не относится, но Баррон отвечал мне, и я продолжала:
– Люди, допустим, не все могут обладать той энергией, которая зовется космической или божественной (у кого как), те, кто удостоился чести чувствовать ее и поглощать, делают это тоже в разных количествах. Это я к тому, что кому-то дано лечить, кто-то ограничивается чуткостью по отношению к миру и людям. Можно ли то же самое сказать о вампирах?
Баррон смотрел на меня, не понимая, почему меня интересуют такие мелочи. Он пожал плечами и ответил:
– Все, что касается вампиров, очень интересно. Это непочатый край. Но они не приемлют наше любопытство и ревностно охраняют себя от любых посягательств, как ты уже знаешь.
“Да, действительно, это непочатый край, – ужаснулась я от такой мысли. Чтобы узнать что-либо о них и понять хоть немного, нужно либо жить их жизнью, либо быть телепатом, ясновидящим или кем-нибудь в этом духе”.
– Чтобы как-то помочь вам, – ответила я, – мне надо узнать их лучше.
– Они меня-то едва допускают к своим персонам.
– Я не прошу у вас ничего, но просто констатирую факт, – сказала я таким уверенным тоном, который не вызывал дальнейших вопросов.
Баррон сделал еще несколько замечаний по этому поводу. На этом разговор закончился, и мне пришлось выйти из кабинета, хотя у меня и имелось еще некоторое количество насущных вопросов.
Всю ночь под впечатлением от беседы я не могла уснуть. Дав столько разрозненной информации, Баррон запутал меня еще больше. Я скрупулезно собирала по кусочкам все, что знала, и пыталась на этой основе сделать хоть какие-нибудь выводы.
Если они тонко чувствуют мир, то наверняка почувствуют и меня. За свою душу я спокойна. В ней нет ничего такого, что могло бы вызвать опасения. Более того, мною двигали лишь только искренние порывы, только бы, правда, они не приняли их за жалость. Так вот, требовалось доказать, прежде всего самой себе, что я не руководствуюсь жалостью, но просто… Здесь я категорически не могла подобрать подходящее слово. Чувствуя все внутри, мне не удавалось выразить это словами. Я отдавала себе отчет, что стремлюсь к ним всей душой не из жалости, не из интереса, но по другой причине, которая смутно вырисовывалась в мозгу. Таким образом, действуя методом исключений, я немного успокоилась. Так как если бы кто из вампиров пожелал заглянуть в душу, то точно не увидел бы там ничего подозрительного. В любом случае я представляла интересы людей. В общем, можно было бы прибегнуть к разным способам связи с ними.
Оставался еще один вопрос: почему они “неохотно” – как выразился Баррон, защищают нас от тварей? Хотя если они гордые и едва ли замечают опасность, грозившую им, то неудивительно, при всей их ненависти к нам, в честь чего они должны спасать нас, смертных, от упырей?
Вновь вспомнились те незнакомцы. Действительно, как же я, обычно всегда такая восприимчивая, не смогла догадаться, что это они? Глухая стена моего незнания отделяла меня от них, и по прошлой оплошности возможность почерпнуть больше информации была упущена, мне необходим был бы только один внимательный взгляд. Итак, я ворочалась почти до утра, терзаемая то одной мыслью, то другой.
Баррон все еще ходил озадаченный и на следующей неделе. Я смотрела на него и чувствовала, что он все еще озабочен чем-то, но вряд ли посвятит меня в свои дела. Теперь к тому же я знала, что он считает себя чуть ли не другом Керранов и, конечно, как любой хороший друг, он старался сам решить их проблемы или, точнее, помочь им, чем может. “Удивительно, – думала я, – если он имеет такой доступ к ним, то уже давно должен был бы понять все, что его интересовало. И неспособность решить настоящие проблемы показывала, скорее, отсутствие всемогущества или чуткости”. Глядя на него, я рассуждала так, хотя потом и осадила себя за такие дерзкие мысли, к тому же ничем не обоснованные. В любом случае Баррон хороший человек, и он действительно переживает за свое дело.
В один из дней Баррон вышел к нам и попросил нас с Крисой пройти к нему.
– У меня слишком много дел, – начал он, – поэтому прошу вашей помощи. Дело в том, что меня атакуют научные центры с просьбой взять пробу крови у представителей “благородных”. Они хотят проанализировать там что-то, в общем, она нужна им для изучений. Керраны отказали мне в этом, как и всегда, впрочем. Если у вас нет никаких предложений по поводу того, как их можно еще уговорить уступить нам, то возлагаю на ваши плечи обязанность написать отказы в эти центры так, чтобы не настроить их против меня. Просьба не забывать, что мы отвечаем за безопасность не только Керранов, но и обычных смертных. В наших интересах помочь вторым, при этом не настроив против себя первых, и наоборот.
Он взглянул на Крису. Девушка имела такое серьезное лицо, что мне сделалось смешно. Неужели она воспринимала вампиров как бизнес? Именно с таким выражением лица она сейчас и сидела. В голубого цвета радужках сейчас отражался острый холод раздумий.
– Я полагаю, – начала она, – что не стоит так резко отказывать ученым. Нужно обождать еще и подумать о других путях выхода из положения. Может быть, повести дела так, что Керранам окажется выгодно с нами сотрудничать. Вы имеете доступ к ним в любом случае, что бы вы ни сказали и не сделали, они не рассорятся с вами. У них просто нет другого выбора.
– Не делай таких скоропалительных выводов. Я рискую потерять их доверие, что совершенно недопустимо. В общем, поразмыслите над поиском обоюдовыгодного решения…
Меня почему-то и оскорбляли, и смешили высказывания Крисы. Если бы я была вампиром, то громко бы рассмеялась над ее предположениями. Шеф, казалось, сомневался. Вид он имел крайне озадаченный, потому что знал, что Криса высказывает свои предположения, руководствуясь не психологией вампиров, а бизнеса. Конечно, деловой образ мышления мог бы сработать, но только не в этом случае.
– Они не согласятся, – выпалила я ни с того ни с сего.
Директор поднял на меня удивленный взор.
– Во всяком случае надо очень постараться, чтобы они согласились. Не знаю каким влиянием вы пользуетесь, но оно должно быть поистине громадно, чтобы они пошли у вас на поводу.
Я покачала головой, сама не понимая, что говорю, почему-то мне так казалось. Тем не менее Баррон прислушался к моим словам, так как озадаченность его тут же сменилась грустью.
