скачать книгу бесплатно
Крылатый Ян
Анна Шашкина
Эта история о крылатом Яне, добром и отважном юноше, мечтающем облететь все земли Королевства Поднебесных птах и увидеть своими глазами, что лежит за его границами.Маленький Ян, к удивлению для родителей, появился на свет с крыльями. А ведь в деревне горбатых уже около сотни лет никто с крыльями не рождался. Мальчик стал изгоем, но его мечты не дают ему унывать. Он верит – когда-нибудь он взлетит высоко в небеса и будет свободно летать по всему миру.Но на пути к своей мечте Яну придется встретить много испытаний: покинуть родительский дом, стать помощником ведуна Светобора, усмиряющего нечисть, и решить, готов ли он ради сохранения своих крыльев заплатить высокую цену.
Анна Шашкина
Крылатый Ян
Пролог.
Ян отстал от Светобора, замер, услышав шорохи справа – с той стороны, где был хлев. Сонный перестук копыт, после – еле слышное хлопанье крыльев. «Маленькая птица или большой мотыль», – попытался определить по звуку юный следопыт. Он развернулся всем корпусом к строению и, ступая на всю стопу медленно с перекатом, чтобы не издать лишнего звука, если пнет какой-нибудь камешек, сделал несколько шагов вперед. Звуки, насторожившие его, не повторялись. Ночной воздух, густой и теплый, словно только что снятая сметана, звенел лишь завораживающим стрекотом кузнечиков. Ян замер. Показалось? Сглотнул, отчего ушные раковины его шевельнулись. И снова почудилось еле слышное трепетание.
Светобор ушел, похоже, далеко. Не слышно его шагов. За ним идти или проверить? Чудище кровь сосет у коров и буйволопотамов. На людей не кидалось. Значит, или оно меньше человека, или слабее. Ян в своих рассуждениях не учел, что сам был еще мал и мог представлять угрозу разве что для цыпленка. Мальчик смело шагнул в кромешную темноту хлева.
…– Очнись! Очнись, малец! – лицо Светобора в ярком свете от посоха склонилось над ним, морщины на лице старца прорезались сильнее, будто борозды на древесной коре. Ян открыл глаза и тут же зажмурился, от неожиданности ему показалось, что свет зеленых глазищ ведуна ослеплял ярче посоха.
– Вставай, вставай быстрее! – торопливо стал поднимать его старец, хватая то за руку, то за плечо.
Ян поднялся, шатаясь, почувствовал сильную усталость, тянущую его обратно к земле, нахмурился.
– Как же ты один пошел? Меня бы позвал! – сетовал ведун, осматривая Яна со всех сторон, водя посохом и руками вокруг головы.
– Ты впереди был, далеко. – Объяснил мальчик, постепенно приходя в себя.
– Пойдем отсюда, – скомандовал старец, закончив свои нашептывания и обмахивания над Яном, – хватит на сегодня.
– А как же чудище?!
– Сбежало! Удрать успело, – развел руками Светобор, – Я как тебя потерял, пошел обратной дорогой, только по шорохам и твоему мычанию безвольному определил, где ты. Мне тебя спасти надо было. А нечисть успею поймать.
– Оно летает. – разочарованно шмыгнул носом Ян.
– Может и летает. Не успел увидеть, – пожал плечами старец, – У тебя сил нет, силы оно подсосало. Зря я тебя взял с собой.
– Не зря! – в голове Яна все кружилось, но он старался держаться прямо, – Я тебе помогу!
– Хватит с тебя помощи. Домой пойдешь. – решительно отрезал Светобор и сделал круг в воздухе посохом. Портал засиял радужным тоннелем, – Ныряй!
– Нет. Надо найти нежить! – заупрямился Ян. Светобор помолчал, захлопнул взмахом посоха портал и вокруг снова воцарилась кромешная тьма ночи. Ян заморгал, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте.
– С чего ты взял, что это именно нежить? – послышался рядом хриплый голос Светобора.
– Ну не человек же! И не животное. И не добрый дух: добрых люди знают, а этот скрывается.
– Верно. И хорошо скрывается. Так что я его не могу найти, – согласился старец, обходя Яна кругом и рисуя по земле посохом круг, – За границы не выходи! – а сам ушел снова в хлев.
Вдалеке, из леса за овсяным полем, проснулась кукушка. На ее одинокий клич ответил стук дятла. Слабый ветерок пробежал по траве, потрепал Яна по волосам. Полумесяц забежал за тучку, и освещал теперь только ее рваный бугристый край. Со стороны хлева не было ни звука. Яну стало не по себе. Он потоптался на месте, решая, стоит ли нарушить запрет ведуна. Наконец, резвый старец вынырнул из темноты, осветил поляну белым светом от посоха:
– Действительно, летает. Никаких следов земле. У теленка на шее тонкой струйкой кровь сочится, а сам спит сном дурным. Я рану залечил, а он так и не проснулся. Можно бы на овода подумать, да он так не усыпляет и силы жизненные не крадет.
– Так кто же это? – нахмурился Ян.
Светобор прошел вперед в направлении жилых домов:
– Среди людей прячется, видать. Двоедушника надо искать.
– Как это – двоедушника? – мальчик впервые слышал о таком.
– Редко, очень редко такое случается. Вынашивает женщина ребятенка своего, да где-нибудь с иной силой повстречается: на похоронах упадет или заблудится в лесу по злой забаве лешего. И вот испуг ее, ослабленность духа человеческого притянет в ее нутро вторую душу, только нечеловеческую уже.
– И что тогда? – Ян округлил глаза со страха и ускорил шаг, чтобы идти ближе к старцу, – Как ребенок жить будет дальше?
– Да нормально будет жить. Днем-то он обычный человек. А вот ночью – тут уж как повезет. Бывают смирные сущности, а бывают зловредные. По домам надо пройтись. Время к рассвету бежит, как раз вычислим, кто из деревенских по ночам буйствует.
Деревня Кувшиновка была небольшая – всего десять домов, общий хлев для крупной скотины, да три кукурника. Острый серп полумесяца так и не выглянул из-за туч. Небо медленно стало линять и кучевые облака стали проступать четче. День обещал быть дождливым.
На стук в двери люди отвечали не сразу, открывали с опаской, запускали в дом с недоверием. Светобор – высокий седой старец с прямой широкой спиной, с заплетенной в косу бородой, в красных кожаных сапогах с серой опушкой и чудным деревянным посохом – шепотом объяснялся с хозяевами, и те шли поочередно будить всю семью, включая и стариков, и малышню. Последние просыпались неохотно, канючили, хватались за мамкины юбки. Но просыпались все. Садились в ряд и ждали. А ведун медленно обходил избу по углам, осматривал всех жильцов и молча шел на следующий двор. За ним словно хвостик увивался мальчишка лет десяти с небольшим, в светло-зеленой рубашке, шитой по фасоны среднекрылых, с маленькими (не больше кулушиных) белыми крыльями за спиной.
В восьмом по счету доме нашли, что искали: все семейные проснулись, кроме старшего сына. Четырнадцатилетний долговязый веснушчатый мальчуган спал на лавке у окна беспробудным сном, раскинув руки в стороны так, что одна до пола свисала. Рот был полуоткрыт, издавал еле слышный свист, голова паренька была запрокинута лицом строго наверх.
– Всегда так спит. Не добудишься с утра, позже всех встает, а вечером раньше всех засыпает. Но работящий он, послушный, – прошептала мать Светобору, заметив особый интерес к сыну.
– Сейчас проверим, один ли он в своем теле живет, – ответил старец, не поворачиваясь к женщине, передал посох Яну, а сам взял за ноги и плечи спящего и одним сильным движением развернул его на лавке, поменяв направление туловища, а затем еще и на живот перевернул, голову на бок поворотил, чтоб дышать было чем, а рот прикрыл подушкой. За все время, что ворочали его, как мешок с зерном, не проснулся подросток.
Зато во все окна вдруг ветер застучал. Вихрем стал расти на дворе смерч, поднимая над землей пыль и ветошь. Белье стираное сорвал в бешенстве с веревок, закрутил по кругу.
– Живо все за печь! – крикнул ведун. Сам выхватил у Яна посох и побежал скорее во двор, захлопнув за собой дверь.
Ян глянул по сторонам. Мать, отец и двое девчонок-близняшек, младших дочерей, забились от страха в дальний угол за печь. Двоедушника колотить начало, затрясло всего, будто лихорадка напала, но не просыпался он никак, только словно кто-то невидимый перевернуть его обратно на спину пытался. Ян зажмурился, жутко самому стало, что с ним может случиться, но Светобору нужно было помочь. Он прикусил губу до боли и прыгнул, на мальчишку сверху, прижав его всем телом к лавке.
Ведун тем временем вступил в вихрь. Ураган рассвирепел, в воздухе летали ведра, простыни, лопаты – все, что было мелкого на дворе. Солома с крыши начала пучками выдираться и тоже пускалась в дикий пляс по кругу. Бороду старца растрепало. В свисте ветра слышался ему вой и рычание неизвестного разъяренного зверя.
Прикрываясь левой рукой, посохом в правой Светобор стал рисовать по воздуху знаки и кричал, громко кричал: «Прочь! Пошел прочь!» Долго продолжалась борьба.
Рубашка Яна промокла на сквозь от пота, все мускулы он напрягал, чтоб усмирить припадок двоедушника. Наконец, отец мальчишки осмелел и пришел на подмогу – прижал ноги сына к лавке.
Светобор все кричал против ветра, прогонял нечистый дух. Два стекла в окнах лопнули под напором стихии, засвистело в самой избе, женщины завизжали. Следом сверкнула вспышка ярче солнца, ослепила всех.
И притих мальчишка, колотун сошел, ресницы задрожали. После полного пробуждения он долго удивлялся, почему отец его за ноги держал, а незнакомый пацаненок с большими серыми глазами в необычной одежде смотрел на него с опаской, как на дикого зверя.
Однако Ян недолго оставался еще в избе. Убедившись, что подросток в полном здравии, Ян выбежал во двор к старшему товарищу. Уже рассвело, но небо, как и ожидалось, было сплошь затянуто серой пеленой. Ведун стоял, задрав голову вверх, и внимательно следил за ослепительной сферой красного цвета размером с кочан капусты, которая быстро уплывала по воздуху в направлении леса.
– Это что? – спросил Ян, встав рядом со старцем, хотя сам уже догадывался.
– Молния шаровая. Сгусток энергии злобной, что подселился в человека. Сейчас улетит, в дерево где-нибудь врежется и огнем распалится. И станет людям спокойнее жить.
Глава 1. Крылатый мальчик в деревне горбатых.
Ян был сегодня очень взволнован и с замиранием сердца ждал прибытия торгового обоза. Он раньше никогда не видел в деревне ярмарок и только читал о них в книжках. Больше всего мальчику хотелось познакомиться с купцами. Все они были среднекрылыми и могли передвигаться не только по земле, но и перелетать на небольшие расстояния. Их одежды поэтому были гораздо чище, чем у горбатых деревенских жителей, что добавляло различия двум кастам.
Среднекрылые чаще всего были зажиточными купцами. Если же их привлекало ремесло, то они выбирали художественные промыслы – ювелирное дело, ткачество, шитье, витражное искусство – все утонченное и роскошное. Маленький Ян как-то наблюдал за матерью, как она бережно перебирала в своей шкатулке несколько ниток бус и гребень – подарки отца на свадьбу и рождение сына. Красные огрубевшие от работы пальцы женщины слегка дрожали, прикасаясь к украшениям, а в глазах читалось обожание к этим мизерным блестящим вещицам. Мальчик тогда, швыркнув носом, почувствовал досаду – матушка никогда так не смотрела на него.
Сынишку что мать, что отец часто шпыняли, приучали к тяжелой пахоте на поле и в огороде, да в минуты непослушания или детского озорства обязательно упрекали за его порок – пробивавшиеся крылья. «В колыбели был здоровый карапуз, – бухтела мать, – а как на ноги встал – будто подменили.» «В семье горбатых не может быть летунов», – вторил жене отец и тяжело вздыхал, подозревая супругу в неверности. Однако черты лица у сына были отцовские – большие светло-серые глаза с густыми белесыми на концах ресницами, широкие брови, большой лоб с уже намечающейся бороздой морщины вдоль, будто за свои года жизни малыш уже много-много раз удивился. Нос был по-детски курносым, щечки – пухлыми, но даже мочки ушей походили на папашины. Так что сомнения были напрасны – Ян был родным отпрыском. Только вот крылья… Зачем же они росли?
Старики иногда рассказывали байки, будто раньше весь люд Королевства был единым. Не было каст горбатых, среднекрылых и стремительных летунов. Вместо короля и его семьи правили старейшины деревень, и никто внимания не обращал на длину крыла за плечами сородича. Понятное дело, что те, у кого крылья мощнее развились, и летали выше. Так и работу себе подходящую находили. Говорили, что все звонницы – высокие башни с колоколами, в которые бьют, когда праздник или, наоборот, беда, чтоб созвать весь народ с округи – построены некогда предками стремительных летунов. Им-то сподручнее было такие высотки строить. Сейчас не дождешься от стремительного летуна, чтобы он хоть один камень ради блага горбатого поднял, не то, что звонницу воздвиг.
Что-то или кто-то разобщил народ, разделил по кастам. Ни одна история прадедов не давала ответа, что за горе случилось на земле, почему люди разделились, почему стали друг от друга отстраняться, мерить значимость и уважение по длине крыла. Будто буря промчалась по землям Королевства – и память стерла, и дружбу людей. С тех пор горбатые остались на земле. Их уделом стало возделывание почв, выращивание животины на убой и прочие техники добычи пропитания. Среднекрылые заняли нишу торговцев и ремесленников – разъезжали по деревням, выменивали товары, хитрили, вгоняя горбатых в долги и постепенно обзаводились слугами из представителей низшей касты.
Стремительные летуны избрали для себя роль благородных воинов. Главной напастью земель Королевства были налеты аргонов – больших диких птиц. Аргоны напади на земли, вероломно губя и сжирая урожай людей. Горбатые не могли отогнать стаю аргонов самостоятельно. Средняя птица была в два раза крупнее человека, ее клюв одним щелчком разбивал череп. Только подлетев со спины и вонзив острое копье меж крыльев, стремительный летун мог убить аргона. Но доблесть и отвага крылатых героев очень скоро стала зависеть от того, сколько заплатит деревня горбатых за сохранность своих угодий.
Откуда взялась королевская семья – история также умалчивала. Будто были они из покон веков. Жили и живут до сих пор в своем Поднебесном замке. Каста их называется «парящие под облаками», но кроме одного королевского семейства больше таких людей на землях никогда не встречалось. Отсюда возникали домыслы, что поднебесные птахи либо чужеземцы из далеких краев, либо чудом сохранившийся род вымерших крылатых людей, которые сейчас не рождаются вовсе. При любом объяснении семейство поднебесных птах было уникальным, что абсолютно соответствовало статусу королевской семьи и правящей коалиции. Таков был уклад Королевства уже многие века.
Много поколений в семействах горбатых рождались только горбатые. Крылья у них никогда не развивались, только короткие плечи выпирали двумя горбами из лопаток. Когда на горбиках Яна начал образовываться пушок, а перепонка внизу лопаток, соединяющая плечо и спину, стала истончаться, мать понесла его местной знахарке.
Бабка дала ей мазь на основе жира лесной квакшы, чтобы смазывать перепонки, а пуховый покров опалила свечой. Мальчик орал на всю деревню, так, что старики даже побежали на звонницу – призывать отряд стремительных летунов на защиту деревни. Отец Яна еле успел остановить их. Мазь воняла серой и болотиной, мальчика тошнило каждый раз, как мать втирала мерзкую жижу в его спину. На третий день он убежал в поле, зарылся в стог сена и просидел там всю ночь. К утру его, замерзшего, грязного и напуганного отыскал родной дядька.
Он взял мальчонку на руки, запахнул в свою куртку и понес родителям. Радмир, дядька Яна был спокойным рассудительным мужчиной, высокого роста и богатырского сложения. Мальчик пригрелся на груди у родственника и потихоньку начал скулить, как щенок. Ручками он крепко вцепился в грудь дядьки и с каждым его шагом все больше вжимался и трясся. «Не отдавай меня мамке!», – прошептал Ян, утыкаясь носом в теплую, пахнущую сеном и потом дядькину грудину. Радмир шикнул на мальца, чтобы тот притих, погладил широкой ладонью по голове, но не свернул. Однако дома у Яна дядька все же заступился за него. Отцу, как младшему брату даже затрещину отвесил. «Перестаньте пацана мурыжить, может, еще и обойдется. А нет, так вырастет с крыльями. Пускай! Повезет, так в люди выбьется.» Мать с отцом недовольно переглянулись, но дядьку послушали.
Только через полгода на обожжённых горбиках снова стал образовываться пушок, а перепонки к тому времени окончательно пересохли, и из сустава плеча стали прорастать тонкие косточки предплечья. К тому времени Яну было четыре года, он уже бегло разговаривал, был любознательным и очень подвижным ребенком. Ян очень любил следить за облаками, как они бегут по небу и принимают всякие причудливые формы: то злых аргонов – точь-в-точь как в книжках, то слизнепузых коз – рогатых маленьких животных, передвигающихся на одной толстой ноге, покрытой слизью. Когда Ян в траве находил новую для него букашку и внимательно наблюдал за ее передвижением, мать теряла его и не могла докричаться. За каждую такую пропажу Яна наказывали – не пускали вечером к дядьке в библиотеку, заставляя перебирать нескончаемый горох.
К шести годам Ян прочитал уже много книг из деревенской библиотеки, которой заведовал дядя, начиная от сказок и заканчивая сводом законов Королевства, правда пятидесятилетней давности – более свежего издания в библиотеке не нашлось. Законы дались тяжело для понимания, и многие вещи Ян просил дядю объяснить ему попроще. Радмир смеялся, что мальчику еще рано разбираться в таких делах, но старался разъяснить пытливому уму все, что сам понимал.
Из книг Ян узнал о среднекрылых, стремительных летунах, парящих под облаками, крупных торговых городах, Поднебесном замке и многом другом. Яну хотелось быстрее вырасти и, он надеялся – благодаря своим крыльям – увидеть все диковинки Королевства Поднебесных птах собственными глазами. Крылья и так делали его непохожим на остальных деревенских детей, а неустанная пытливость ума совсем отдаляла от реальности. Но благодаря своей мечтательности и любознательности Ян не чувствовал себя изгоем, ему всегда было над чем подумать и за чем понаблюдать.
И вот Ян с утра ждал торговый обоз. Волнения его было не скрыть – даже перышки на крыльях распушились и подрагивали. Мать занималась стиркой, отец был в поле на работах, Яну поручили полоть грядки в огороде на заднем дворе. Но мальчик выпросил, чуть не плача, у матери дать ему работу перед домом, чтобы он смог видеть через низкую плетеную изгородь центральную дорогу. Мать недовольно поджала губы, сильно скрутила мокрое полотенце, но разрешила – работа на земле была всегда, так что малому было чем заняться и здесь.
Передвигаясь на корточках от куста к кусту, Ян собирал сморожницу – мелкие желтые ягоды, кисло-сладкие на вкус. Зимой варенье из сморожницы было даже лакомством к чаю, но летом, когда в лесу спела дикая малина, да в поле можно было отыскать среди подрастающих колосьев сладкущую колобику, сморожница не привлекала Яна совсем. Мальчик аккуратно отрывал грозди ягод с куста, стараясь не уколоться о длинные шипы, но получалось не всегда, и колючки больно впивались в кожу. Ян морщился, шипел, тер ужаленное место, но не отстранялся от работы. Наоборот, он старался как можно тщательнее обирать каждый куст – тянул время, чтобы успеть увидеть приезд купцов.
Дядя Радмир поймал на прошлой неделе почтовую кулушу – умную пичугу, которая переносила послания от одного селения к другому. Послания писали прямо на белых перьях кулуш, а путь задавали, выкидывая птиц в нужную сторону. Кулуша летела в указанном направлении, пока не видела человека. Инстинкт давал сигнал снизиться и дать себя поймать. Кулушу ловили на блюдо с зерном. Птица довольно усаживалась на край посудины лакомиться, и в это время можно было прочесть послание с ее перьев.
Маленькая белая кулуша принесла Радмиру весть, а через него и всей деревне, что к ним скоро прибудет торговый обоз. Купцы беспокоились о собственном комфорте, поэтому известили деревенских жителей заранее, чтобы их встретили как людей высшей касты, предоставили лучшие места для отдыха и позаботились о подобаемой еде. Ведь не пристало среднекрылым насыщаться какой-нибудь похлебкой из брюквы и щавеля, что так часто встречается на столах горбатых.
Новость о приезде купцов взбудоражила умы всех жителей деревни. Торговые обозы последний раз заезжали в деревню лет десять назад. Местные женщины уж и моды Королевства не знали. Деревня находилась рядом с Непроходимым лесом, за которым виднелись горы, а там, как писали в книгах, уже граница Королевства Поднебесных птах и Суровые земли, куда никто даже из стремительных летунов не заглядывал.
Старейшины, собравшись вечером в библиотеке у Радмира, стали составлять списки, чего не хватало для жизни деревенских жителей, однако в спорах и обсуждениях до полуночи, все пришли к выводу, что за долгие годы в изоляции от других поселений, местные приспособились жить своим укладом.
Такой вывод многих разочаровал, а не обрадовал. Казалось бы, полная автономность жизни должна была вызвать гордость сообщества, но большинство из старейшин загрустили, почувствовав свою ущербность и отчужденность от «большого мира», где были торговые отношения, социальная жизнь, мода, культура и прочие интересные вещицы, покинувшие деревню вместе с уездом среднекрылых и стремительных летунов, которые некогда также здесь жили. Двое стариков высказались за то, чтобы не впускать торговый обоз и отправить прямо сейчас кулушу в обратный путь с отказом в гостеприимстве.
Удручающие мысли старейшин, еще помнивших старую дружную жизнь всех сословий, постарался развеять Радмир. Он призвал всех взбодриться, и встретить запоздалых гостей лучшим приемом, чтобы к ним стали заезжать впредь почаще.
– Не знаем, что купить на ярмарке – так и купцы наших товаров не видели, даже варенья из сморожницы не пробовали. А мази и настойки, которые бабушка Глафира готовит из грибов и мхов Непроходимого леса? Уж точно таких действенных лекарств ни в одной другой деревне купцы не встречали. Они нас хотят удивить своими товарами, а мы то их больше ошарашим местными диковинками. Думаю, женщины точно найдут множество красивых безделушек, да и деткам забава на ярмарке будет. Так что мое предложение – давайте устроим отменный праздник и гостей не обидим.
Так и решили. И с тех пор длинных семь дней мысли мальчика были полностью захвачены предстоящим событием. Каждый день он засыпал в грезах о приезде купцов. Он усердно вспоминал все детали в образе среднекрылых, о которых читал в книжках, пытался представить во что они одеты, какие у них крылья, как они благородно себя ведут и с какой вычурной манерой говорят. Ах, мечты— мечты! Как же вы далеки от реальности и идеальны в своей чистоте и гармонии.
Сморожница кончилась на третьем кусте, остался всего один. Ноги затекли, Ян встал, выпрямился, попрыгал на месте, чтобы прошли колики в стопах. Мать уже закончила со стиркой и теперь готовила обед на веранде с неизменно хмурым выражением лица. Мальчик редко видел улыбку матери. Зато солнце светило над ним тепло и ярко, и тени совсем пропали под ногами. Ян задрал голову и с прищуром посмотрел на небо. Полдень. Мелкие пичуги летают высоко-высоко и весело щебечут с облаками. А обоза все нет. Мальчик тяжело вздохнул, провел ладонями по крыльям, проверяя, чтобы на перьях не застряли колючки и листья, и решительно шагнул к последнему кусту. Мысленно он уже начал искать себе следующую работу перед домом, чтобы не уходить на задворки. Он все равно дождется прибытия купцов!
– Едут! Едут! – наконец раздался крик Сеньки – мальчишки, живущего на окраине деревни. Он весь день провел на крыше дома, всматриваясь вдаль на заброшенную, местами совсем заросшую высоким бурьяном, дорогу. Несмотря на напряженное ожидание гостей, Ян все-таки вздрогнул от внезапного крика. Сердце его часто забилось, он вскочил, роняя корзину с ягодами из рук и побежал к воротам, чтобы своими глазами увидеть долгожданный обоз.
– Ян, стой! Иди ко мне! – крикнула мать в спину. Мальчик со страха присел и с опаской обернулся к крыльцу, где стояла суровая растрепанная женщина, имевшая над ним власть. В руках ее был длинный кусок темно-серой ткани, который она протягивала мальчику, – Иди сюда, спрячу твои крылья, чтобы не позорился.
– Мои крылья не позорные! – Ян грозно нахмурил светлые брови, но все-таки быстро сообразил, что мать права – ни к чему сейчас это – привлекать к себе внимание. Яну хотелось просто порадоваться торговому обозу, познакомиться с купцами, поглазеть на товары и самое главное – в живую увидеть, какие бывают крылья у взрослых. Поэтому он не стал спорить и убегать от матери, а покорно подошел к ней и дал надеть на себя длинный плащ из грубой серой ткани. Крыльям тут же стало тесно, спина начала чесаться, но Ян стиснул зубы и, быстро перебирая босыми ногами, покатился серым комочком, словно мышка-полевка, на окраину, куда совсем скоро должны были подъехать первые кибитки купцов.
Среднекрылые прибыли длинным обозом в пять кибиток, запряженных ишаками. Кроме того, по обе стороны от каждой повозки, верхом на степенно вышагивающих холеных лошадях ехали вычурно разодетые купцы. Свысока они взирали вокруг с прищуром, будто оценивая в монету все, что видели перед собой. Деревенская детвора первая шумно встретила купцов. Мальчишки и девчонки, одинаково одетые в светло-зеленые рубашки и штанишки из простой ткани весело прыгали вдоль дороги, наваливаясь друг на друга, чтобы продвинуться вперед и получше рассмотреть путешественников.
Глава 2. Бой за хорошие мечты.
Ян держался немного в стороне ото всех – дети не особо дружили с ним из-за инаковости. Мальчик, разумный не по годам, не обижался на сверстников, в игры их не лез, и находил себе развлечения, не требующие компании. Но сегодня он твердо решил, еще с самого утра, как проснулся, что никто и ничто не помешает ему увидеть среднекрылых. Поэтому, пока вся милюзга толпилась на обочине, Ян взобрался сначала на плетень, а затем перелез и на яблоню, прислонившуюся к забору, и раскинувшую зеленые пышные ветви прямо над дорогой.
Мальчуган как кошка, распластался животом на ветке, крепко обхватил ее, и в таком положении стал обозревать весь обоз сверху. Яну показалось, что даже аромат среднекрылых он уловил— сладко-терпкий с неожиданной свежей нотой по центру и теплой горчинкой в конце. Запах этот показался Яну чистым и роскошным одновременно. Мальчик прикрыл глаза на мгновение, и втянул воздух полной грудью, широко раздувая ноздри. Он хотел как можно больше впитать в себя аромат приезжих благородных людей.
Стразы на рукавах и широких воротниках купеческих одежд переливались на солнце и слепили глаза. Яркие бардовые, темно-синие, золотые одежды поражали своей объемностью, пышностью и вычурностью. «В таких рубахах в поле с косой не поработать – взопреешь, да порвешь еще о куст», – подумалось мальчику.
Крылья купцов поразили мальчика своей красотой и лоском. Видно было, что каждый день за ними ухаживали, расчесывали перышки мелкими гребнями, разглаживали специальными маслами. Ян читал про утренний туалет купца – длинная церемония с множеством мелких инструментов и химических веществ. За этим действием себя самого мальчик представить не мог – чтобы тратить утренние часы на умывание и самолюбование, когда так еще хочется поспать? Никогда! (Родители обыкновенно расталкивали Яна до рассвета и тащили за собой в поле на работы или на реку – доставать сети).
Кибитки и наездники растянулись по дороге, не спеша и вальяжно въезжая в деревню. Это давало возможность всем желающим разглядеть путников до мелких пуговиц на манжетах. Однако кое-кто из гостей не особо был рад вниманию горбатых. Двое мальчишек лет восьми – десяти, также, как взрослые, богато одетых в темно-зеленые бархатные шорты и курточки, ехали в открытой повозке. Они зло, исподлобья зыркали на деревенских горбатых детей, иногда тихо переговаривались между собой, глядя на кого-то одного из толпы, а затем громко ржали. Их кибитка была третьей с начала, сидели они рядом со взрослыми – женщиной и двумя мужчинами. Поэтому Ян особо не стал присматриваться именно к этим двум персонажам. Взрослые – с их зрелыми крыльями, разнообразными нарядами и элегантными манерами – интересовали Яна гораздо больше, чем сверстники.
А вот купеческих детей, наоборот, привлек маленький светловолосый деревенщина с серым мешком на спине, который свисал прямо над их головами, примостившись на яблоневой ветке. Старший нахмурил рыжую бровь и толкнул в бок приятеля:
– Ефим, смотри! Не собирается ли этот босяк опрокинуть кому-нибудь из наших на голову мешок с объедками?
– Возможно…Уж очень подозрительный горбун, – ответил второй мальчишка, темноволосый, с бледно-голубыми холодными радужками глаз. Он пристально посмотрел на деревенского зеваку и брезгливо сморщил нос, – Давай сгоним его с дерева, да проверим, что в мешке. Если окажется, что там помои, самого его в мешок этот посадим и поколотим хорошенько, – копчёнок начал закатывать рукава бархатной курточки.
– А если нет? Нам отец велел с местными не общаться вообще, – не сразу поддержал предложение товарищ.
– Ой, Захарий, не трясись! – насмешливо прищурился заводила, – хорошее дело только сделаем, когда сгоним на землю этого пройдоху. Нечего бескрылым выше земли подниматься! А если мешок пустой будет, то хоть страху нагоним, чтоб уважали нас здесь сразу!
С этими словами Ефим шустро слетел на своих черных крыльях, доходящих до поясницы, с повозки на землю. Захарий поторопился за другом, не переставая хмурить рыжие брови в сомнениях. Женщина вдогонку крикнула, чтобы дети услышали за шумом колес и гомоном деревенских: «Куда вы собрались!? Отец запретил вам знакомиться с местными!» Но она тут же сама осеклась, прижала длинные пальцы с тонким шелковым платком к губам и боязливо посмотрела по сторонам. Мужчина, напротив, снисходительно махнул рукой: «Сорванцы! Им все интересно!» Кибитка поехала дальше, а двое проказников двинулись в обратном направлении – туда, где деревенские радостно встречали следующих путников.
Ян впивался взглядом в каждого вновь прибывающего, старался уловить каждую детальку образа среднекрылых. Ведь неизвестно, когда в следующий раз кто-нибудь из купечества решит снова посетить их дальний край. Все его внимание было приковано к обозу. Потому он резко испугался, когда из завороженного состояния его выбила боль в плече от удара. Ян ошарашенно покрутил головой и увидел справа от себя обидчиков – одного с вороными куцыми крылышками и второго с рыжими, на вид тяжелыми крыльями до бедер, которые будто перевешивали мальчика и заставляли нарочито выпячивать грудь вперед. Первый стоял с кулаками и злой гримасой, второй же упер руки в бока и грозно крикнул:
– Эй ты! Мешок с картошкой! А ну слезай! – на этих словах он нагнулся к земле, подобрал булыжник и замахнулся в Яна, но не бросил, ожидая ответных действий.
Ян пришел в себя, стиснул зубы и пополз назад по ветке, чтобы спуститься и поговорить с обидчиками. Пятясь назад и одновременно оправляя одной рукой рубаху, задирающуюся из-за шероховатой яблоневой коры, мальчик обдумывал план действий. Чего вдруг купеческие дети на него разозлились? Как с ними подружиться или хотя бы разойтись без драки? Что им нужно от него?
Когда Ян подошел к среднекрылым и спокойно поздоровался, не забыв поклониться ровно так, как читал в книгах, мальчишки оробели. Они ожидали увидеть дикого запуганного зверька, а вовсе не обученного реверансам воспитанного бескрылого. Они бывали до этого и в других деревнях, и везде, где бы они не пересекались с горбатыми – в харчевнях или на ярмарке, видели они раболепие, услужливость и покорность. Никто из горбатых никогда не смотрел им прямо в глаза.
– Показывай, что за спиной прячешь! – скомандовал рыжий после того, как его подтолкнул за локоть приятель.
– Там ничего интересного для вас нет, обычная тряпица, – уклонился от ответа Ян, но машинально провел рукой по плащу, чтобы проверить не выбились ли крылья из-под ткани.
– Врешь! – зашипел второй мальчишка, будто на змею кто наступил, – Скрываешь от нас. Значит, там опасная вещь, дубинка или рогатка, а может и арбалет! А ну покажи!
Рыжий с недоверием покосился на друга – в повозке речь шла только о мешке с мусором, а теперь фантазия приятеля разыгралась до оружия. Недовольно Захарий отметил про себя, что Ефим опять хочет показаться умнее и лучше него, даже в своих предположениях насчет деревенского босяка.
– А не оружие, так мусор, который на голову хотел сбросить нашим! – повторил свою версию Захарий и еще более грозно потребовал, – снимай тряпку!
Ян, молча, не переставая пристально смотреть на злые мордочки купчиков, снял свой плащ. Его крылья цвета топленого молока были чуть длиннее, чем у чернокрылого, но ладные, с гладкими блестящими перышками и густой подпушкой.
– Это что за колдовство? Откуда у тебя крылья? Настоящие? – наперебой посыпались вопросы от новых знакомых. Захарий и Ефим начали обходить Яна с двух сторон, чтобы рассмотреть крылья получше.
