Австралийский магнат

скачать книгу бесплатно


К тому времени спорщики от усталости и возникшей головной боли уже напрочь забывали с чего, собственно говоря, начинались их страстные дебаты. И все сходились во мнении, что Артём настоящий интеллектуал и блестящий эксперт в любом архисложном вопросе.

Когда же Артём вырос и возмужал, то у него проявилось неимоверное дарование втираться в доверие даже к самым подозрительным криминальным авторитетам, а также к представителям партии власть держащей. Он был вхож в дома? мэра, представителя президента, депутатов от правящей и оппозиционной партии, и все почему-то считали его своим человеком. Умел он мягко, по-дружески покритиковать высокопоставленных чиновников, да так, что критика скорей походила на утонченную, изощрённую лесть. Если б Артём избрал себе политическую карьеру, то наверняка пошёл бы очень и очень далеко. Я думаю, что Верховная Рада утратила в его лице великого спикера и законотворца. Вот уж кого, действительно, никакими силами от микрофона и за уши не оттянешь!

Но мне кажется, что два роковых недостатка не дали состояться его триумфальному взлёту к вершинам власти.

– И какие же это такие страшные недостатки не пустили Артёма на просторы большой политики? – заинтригованно поинтересовался я. – Совесть и бедность?

– Нет-нет! С совестью у него как раз всё было в порядке! Он безжалостно ампутировал её ещё в ранней юности, – отмёл мои глупые предположения Степан. – Деньги он тоже умел делать, правда, не в таком количестве, чтоб удовлетворить свои постоянно возрастающие насущные потребности. А недостатки у него были вполне серьёзные. Во-первых, у Артёма был тоненький писклявый голосочек. Для диск жокея или тойманды это ещё кое-как сходило, но с трибуны слуги народа такая «свистулька» звучала бы смешно и нелепо.

– А во-вторых? – нетерпеливо поторопил я рассказчика.

Степан с опаской оглянулся, как будто кто-то ненароком мог подслушать нас на этой тихой и пустынной улочке Порто. Затем таинственно подмигнул мне и шепотом произнёс:

– А во-вторых, Артём – транс-свистит.

– Не понял. Через что и как он свистит? – неописуемо изумился я. (Прим. «Транс» на латыни – «через, за»).

– Да не через что свистит, а транс-свистит! – раздражённо постучал пальцем по виску мой друг, дивясь моей беспробудной тупости. – Дошло, наконец?!

– Это как? – озадаченно переспросил я. – Он что, свистит, когда находится в трансе? Или наоборот – впадает в транс, когда начинает свистеть? Да я вижу, что у тебя не родственник, а какой-то Соловей-разбойник!

– Ну, какой же ты все-таки непонятливый, Василий! – с досадой всплеснул руками Степан. – Точно, как моя чувственная, но на удивление недалёкая бывшая тёща! Да есть теперь такая модная болезнь! Ещё моднее, чем СПИД или педофилия. Это когда баба или мужик считают, что Бог по ошибке всунул им между ног вовсе не то, чего они от этой жизни заслуживают. Наконец, допендрил?

– А-а-а! – неожиданно прояснилось мое сознание. – Ты очень тонко намекаешь, что твой Артём – трансвестит?!

– Ну, ясно же, что не трансформатор! – облегчённо вздохнул гигант и, вдруг, густо покраснев, понизил голос: – И не ори ты так на всю улицу. А то вся Португалия узнает, какой у меня уникальный и эксцентричный родственничек.

– Да ведь лично тебя это абсолютно не касается, – удивлённо пожал я плечами. – Да и кто нас здесь услышит?

– Вполне возможно, что каким-то образом и касается. А даже у каменных стен и фонарных столбов есть не только глаза, но и уши, – с видом тайного заговорщика предупредил Степан.

Я тревожно оглянулся. На полутёмной улочке на первый взгляд было совершенно тихо и безлюдно. И только на противоположной стороне проезжей части у фонарного столба примостился маленький пёсик и, грациозно задрав ножку, усердно орошал чугунное основание слегка покосившегося уличного светоча. Склонив свою острую мордочку к самой брусчатке, дворняга с нескрываемым подозрением вылупила на нас свои мерцающие в ночи глазки. Очевидно, она очень опасалась, что мы можем злонамеренно помешать ей метить её законную жизненную территорию.

– Ты думаешь, нас подслушивают? – испуганно прошептал я. – Но ведь это только маленькая собачка, которая просто пришла сюда пописать.

– Маленькая-маленькая, а лужу напудила, как московская сторожевая! – подозрительно нахмурился Степан. – Бережённого Бог бережёт!

И он, придерживая меня за локоть, увлёк за собой вдоль тротуара по петляющей то вправо, то влево улочке. Мне вновь начало казаться, что мы совсем недавно проходили мимо сияющей витрины именно вот этого небольшого скобяного магазинчика. Но гигант быстро тащил меня за собой, увлечённо нашептывая на ходу свою необыкновенную жизненную историю:

– А бывало, на семейных празднествах, нализавшись бананового ликёра до полной потери самоконтроля, Артём нежно прижимался к моему плечику и жалобно постанывал:

– Ах, Стёпушка, Стёпушка! И за что же меня Бог так обидел? Будь я женщиной, то смогла бы тебя осчастливить на всю жизнь моей преданной и пылкой любовью.

– Боже упаси! – ужасался я, с опаской оглядываясь, не видит ли кто-нибудь этих телячьих нежностей маленького извращенца. – Меня и так уже твоя кузина осчастливила почти до полной и безоговорочной невозможности!

– Глупая она, глупая! – томно хныкал Артём. – Ведь она даже не осознает, какое это безумное счастье отдаваться такому красивому, видному и статному мужчине.

И лез ко мне целоваться. Нельзя сказать, что Любашин кузен был полной уродиной. Скорей, какой-то смешной и нелепый на вид. Высокий лоб, огромные тёмно-карие очи, но пухлые алые губки и не по-мужицки маленький аккуратненький подбородочек. Волосы густые, чёрные, вьющиеся крупными локонами. Шея длинная, тонкая, так что при ходьбе голова его как-то смешно мотылялась со стороны в сторону. Вернее, подбородок уморительно покачивался туда-сюда при каждом его шаге, как блуждающий маятник старомодных ходиков. Плечи у Артёма были узкие, покатые, а бёдра широкие, но крепкие и налитые. Да и ростом он не вышел, а был всего лишь немного выше моей бывшей супруги. Похоже, что Природа действительно задумывала его, как женщину, но в последний момент почему-то передумала.

Когда он пьяненький лез ко мне целоваться, то я сгорал со стыда и не знал, куда мне от этого ужасающего срама податься.

– Артём! Ты что? Опомнись! – пытался я осадить зарвавшегося губошлёпа, а он закатывал глазки, выпучивал губки бантиком и ласково шептал мне на ушко:

– Не зови меня Артёмом, а зови меня Артемидой.

Тоже мне Артемида Эфесская нашлась!

4. Слава Стратостата.

– Ты знаешь об Артемиде Эфесской? – поражённо воскликнул я.

– Вообще-то, я с ней лично знаком не был. Но у меня есть старый дружаня, Володя Дьячук, – хронический террорист-бабник. Вот он как-то и попытался затащить её к себе в постель. Потом, бедняга, долго-долго залечивал переломы челюсти и правого предплечья, разрыв связок левой стопы, а также многочисленные ссадины и ушибы. А ты что, тоже имел счастье встречаться с этой дамой? – вопросительно взглянул на меня Степан.

– Помилуй, Господи! Неужели я так плохо выгляжу? – растерянно спросил я. Но что-то необычное во взгляде гиганта мне не понравилось. Где-то в глубине его серо-голубых глаз искрилась скрытая, затаённая ирония. Мне уже давно начало казаться, что он попросту разыгрывает меня, представляясь таким твёрдолобым невеждой, беспросыпным неучем и тупицей.

– Слушай, дружочек! А ты мне, случайно, не вешаешь на уши первосортную японскую лапшу быстрого приготовления?

Степан изумлённо взглянул на меня невинными, широко раскрытыми детскими глазами, затем часто-часто захлопал своими белёсыми ресницами. Но, вдруг, не сдержавшись, от всей души расхохотался и весело пробасил:

– Ну, неужели ты думаешь, что я такой дремучий пень из лесной глухомани, что ничего не слышал об этой подлой и коварной мерзавке? Я, конечно, не очень любил историю, но отлично помню, как не то в четвёртом, не то в пятом классе Аристарх Поликратович поведал нам о семи общепризнанных чудесах света. Так вот, довожу до твоего сведения, что во времена Царя Гороха в Греции премьер-министром был гражданин Олимпии Зевс Кронович. А так как и в те времена, как и сейчас в Украине, во власти процветало кумовство и сватовство, то на должность министра экологии и лесного хозяйства Зевс назначил свою внебрачную дочь Артемиду. Работёнка не пыльная и прибыльная. Торговля лицензиями на отстрел редких диких животных и вырубку заповедных лесов приносила ей довольно-таки солидные доходы. Хотя, по моему личному мнению, Артемида – озлобленная, надменная и фригидная бабёнка – была самой настоящей кровожадной мафиози в юбке. Со своим братцем-подельником Аполлоном, который числился министром культуры, она перестреляла четырнадцать ни в чём не повинных детей царицы Ниобы лишь за то, что та сдуру брякнула, что её чада прекрасней внебрачных выродков Зевса. Поэтому бандитствующую парочку близнецов в Греции боялись, почитали, но не очень-то и любили.

Но как-то в турецком городе Эфесе, где в основном проживали греческие иммигранты, на очередных выборах в мэры один из кандидатов пообещал превратить этот захолустный городишко в процветающий туристический центр региона. Став мэром, этот парень угрохал все деньги городского бюджета на строительство храма-музея зловредной и коварной Артемиде. В то время было модно строить храмы-музеи ещё живым, то есть не отошедшим в мир иной, министрам и религиозным деятелям.

– Но почему именно Артемиде? – дружно возмущались горожане.

– Да потому, что по всей Греции другим министрам музеев, как нужников настроили, а Артемиде – ни одного! – объяснил новоиспеченный мэр.

С размахом была проведена энергичная и агрессивная рекламная компания. И народ со всей ойкумены хлынул в Эфес, чтобы поглазеть, что же там воздвигли, настрогали, намалевали и наваяли местные умельцы, да ещё в честь и такой скверной и сволочной бабы.

– Ойкумены? – немало удивился я от того, что гигант знает такое заковыристое иностранное слово. (Прим. Ойкумена – земля, населённая людьми. др. греч.).

– Это земли, где жили мужики, которые были в состоянии ойкнуть, увидев что-нибудь изумительное и прекрасное, – весьма своеобразно пояснил Степан значение этого древнего слова. – Туристами в те времена в основном были мужчины, а бабы с детьми безвылазно сидели дома на хозяйстве. Так вот! Труды местных зодчих не пропали даром. Огромные толпы паломников, туристов и зевак наводнили улицы захолустного города. Гостиницы, рестораны, кафе и бары Эфеса были забиты состоятельными гостями со всех концов света. На городских песчаных пляжах яблоку негде было упасть. Деньги как из рога изобилия потекли в кошельки горожан и в опустошённую расходами городскую казну. Эфес начал процветать и стремительно богатеть буквально из года в год и из месяца в месяц. Вскоре из общепризнанного всегреческого туристического справочника «Семь чудес света» была вычеркнута вконец развалившаяся Вавилонская башня и туда торжественно внесли храм-музей Артемиды Эфесской.

И всё бы было замечательно, но… Жил в Эфесе такой себе серенький, невзрачный, но завистливый гражданин по имени Стратостат. Ни умом, ни успехами в бизнесе, ни другими своеобразными талантами он особо не отличился. Учиться не желал, но уж очень хотел прославиться, да так, чтобы имя его гремело по всему миру и упоминалось во всех грядущих веках. И вознамерился этот душевнобольной честолюбец достичь своей страстно желаемой цели любою ценой! Взял этот идиот спички, пробрался ночью в храм и поджёг приносящую несметный доход городскую святыню. Пироман несчастный! И сгорел храм дотла, со всеми своими виртуозными потрохами. То есть, я хотел сказать, со всеми своими изумительными шедеврами искусства. А там бы их точно на два с избытком Лувра набралось!

Но не такие были ребята в Эфесе, чтобы впасть в отчаяние и опустить от безысходности свои мозолистые руки. Они засучили рукава, заново отстроили прославленный храм и сделали его ещё более прекрасным и величественным. Поговаривали, что сама министерша раскошелилась и пожертвовала на это часть своих личных доходов.

А имя Стратостата постановили не упоминать ни в одном путеводителе, ни в одном справочнике, ни в одном учебнике истории. Но имя ужасного злодея и честолюбца, несмотря на запреты и цензуру, пережило все последующие века и тысячелетия. С тех самых пор выражение «Стратостатова слава» стало крылатым. Это слава, добытая страшным злодеянием или бесчеловечным преступлением. Что, Василий? В первый раз слышишь эту историю?

– Нет, во второй, – поспешил успокоить я друга. – Только мне почему-то кажется, что того серенького завистливого грека звали Герострат, а позорная слава называется геростратовой.

– Да? Надо же! – стыдливо отводя глаза, пролепетал гигант. – Наверно, я историю с физической географией перепутал. Быть может потому, что, когда горел храм, то густой дым поднимался вверх почти до самой стратосферы. Мой учитель, Аристарх Поликратович, говорил, что у меня хорошо развитая асиси… асаси…. Нет! Асоси…. Тьфу, ты, дьявол! Я хотел сказать, ассоциативная память! Но в последнее время эта капризная девка начала давать непредсказуемые сбои и зачастую изменяет мне. Из-за неё, паскуды, я постоянно попадаю в нелепые, а иногда даже в весьма неприятные ситуации.

– А ты выяви того коварного гражданина, с которым она тебе изменяет, и хорошенько «начисть» ему рыло! Чтоб другим неповадно было! – по-дружески посоветовал я великану. – А если серьезно, то память необходимо постоянно тренировать, как хорошую породистую скаковую кобылу! Иначе она застоится, изнежится, раздобреет и со временем превратится в дряхлую, разбитую клячу. Что не тренируется – атрофируется!

– В каком смысле «тренировать»?! – вытянулось лицо рассеянного с улицы Бассейной.

– Во всех смыслах! – жестко отрезал я. – Даже в том, который ты сейчас так ярко ассоциативно себе представил.

Мой пристыженный товарищ потупил свои ясные очи, тяжко вздохнул и уныло проронил:

– Пожалуй ты прав. Я слишком долго плыл по жизненному течению, а оно потихоньку, как-то совершенно незаметно, занесло меня в смрадное и застойное болото.

– Ладно, – милостиво простил я друга. – Хорошо ещё, что ты того бедного грека Дирижаблем не обозвал. Но давай спустимся с заоблачных высот на грешную землю. А что же стряслось с земной Артемидой?

– Это с Артёмом, что ли? – уточнил Степан. – А этот прохвост, вращаясь в высших элитных кругах областного центра, сумел убедить мэра, депутатов и крупных бизнесменов, что для процветания города жизненно необходимо строительство нового спортивно-концертного комплекса «Колизеум». Ну, для проведения крупных спортивных состязаний и гала-концертов всемирно известных рок и поп-звёзд. Любашин кузен обещал обеспечить в нашем городишке гастроли самых знаменитых артистов современности, если будут сооружены соответствующие их высочайшему уровню сцена и зал. Удобное географическое расположение Тернополя между Киевом и Львовом, двумя самыми значительными культурными центрами Украины, должно было гарантировать приток состоятельных зрителей из этих богатых городов и распродажу чрезмерно дорогущих входных билетов. Артём так увлёк своей идеей финансистов и отцов города, что те готовы были рискнуть значительными капиталами ради столь сомнительного и призрачного предприятия. Планировалось так же строительство двух шикарных пятизвёздочных отелей неподалеку от здания «Колизея». В перспективе намечалось сооружение в Тернополе крупнейшего в Украине казино и современного аэропорта за чертой города, способного принимать огромные авиалайнеры, включая и "Боинг 747". Артём со всей серьезностью обещал превратить наш город в украинский Лас-Вегас или даже в среднеевропейское Монте-Карло.

– Неужели кто-то мог поверить в такие сказочные бредни? – выразил я мои глубочайшие сомнения. – А ты и твой братец случайно не родственники Остапу Бендеру? Или ты хочешь сказать, что тернопольские бизнесмены и политики такие безграмотные балбесы, что не читали «Двенадцать стульев»?

– Я же тебе говорил, что Артём обладал необыкновенным даром убеждения и мог бы втереться в доверие и к самому Лаврентию Берия, и даже к Гиммлеру, если б они сидели в одной камере, – обиженно насупился Степан. – А обывателям свойственно постоянно наступать на одни и те же самые старые грабли. Люди не в состоянии учиться на своем собственном опыте, а ты хочешь, чтобы они учились на чьем-то чужом. В таком случае, последнему жулику палач прилюдно снес бы голову на Лобном месте ещё в раннем средневековье! Или ты считаешь, что тернопольские навариши слеплены из особого теста?

– Не навариши, а нувориши, – сердито проворчал я.

– Нет! Именно навариши! – безжалостно отбросил мою поправку самобытный социолог. – Они баснословно «наварились» на развале Советского Союза, на приватизации, а также на полной безответственности и бесконтрольности в независимой Украине. В своем подавляющем большинстве эти люди волей случая оказались у оставшейся без присмотра государственной кормушки. Но от этого они ни умней, ни образованней так и не стали.

А Артем в подтверждение своих слов демонстрировал многочисленные слайды и фотографии. На одном снимке он сидел за столом в ресторане чуть ли не в обнимку с Аллой Пугачевой и Филей Киркоровым. На другом – оживлённо беседовал за кулисами с возбужденной Ириной Аллегровой. На третьем – хохотал над какой-то незамысловатой шуткой с развеселой Веркой Сердючкой. Но были у него и более серьёзные фотодокументы. Я сам видел фотки, где Артём сосал через трубочку коктейль на террасе особняка Майкла Джексона в обществе гостеприимного хозяина и других звёзд американского шоу-бизнеса. Были фотографии, где мой родственничек жарко спорил с Джордж Майклом на съёмках очередного клипа или давал советы Элтон Джону при звукозаписи нового сингла. И почти на всех фотографиях красовались автографы соответствующих корифеев и звёзд мировой величины. О близком знакомстве Артёма с Джордж Майклом и Элтон Джоном, а также отечественными эстрадными супергеями безоговорочно верили, зная о его, мягко говоря, странных сексуальных наклонностях. Тем более, что Артём частенько исчезал из города на месяц-другой, а потом возвращался с новыми фотками и гордо показывал свой паспорт с американской, австралийской, канадской визой, а также с визами почти всех европейских стран. Отметки о вылете и прилёте правдиво свидетельствовали о достоверности вояжей. Правда, Артём почему-то всегда убывал в свои путешествия по миру не из Киева, а через аэропорт польской столицы.

Этот прохвост мог позвонить прямо из дома мэра Алле Борисовне, Валерию Леонтьеву, Борису Моисееву и прочим знаменитостям, чтобы те подтвердили своё участие в гала концерте, приуроченному к будущему открытию «Колизеума».

Проект строительства культурно-развлекательного комплекса держали в строжайшем секрете, чтобы столичные воротилы не всунули свой нос в это перспективное предприятие и не попытались нагло войти в долю. Артём, как будущий генеральный менеджер «Колизеума», сумел собрать солидные кредиты и щедрые пожертвования от местных бизнесменов и финансовых баронов. Под комплекс и казино уже были выделены крупные участки на берегу Тернопольского водохранилища. Артём отправился на Урал для закупки ценного отделочного камня и древесины, хотя ещё даже не был вырыт котлован под фундамент здания Центра. Уехал – и безвозвратно исчез.

– Как исчез? – прошептал я, холодея от ползучего ужаса.

– Бесследно, – трагическим тоном оповестил меня Степан. – В поезде «Москва – Пермь» он познакомился с какими-то российскими бизнесменами. Девушке-секретарше сказал, что пойдёт и выпьет рюмочку коньячка в вагон-ресторан и обсудит с новыми партнёрами наметившуюся сделку. И больше Артёма никто не видел. Секретарша легла спать и проснулась почему-то только в пункте назначения. Бедняжка подняла тревогу, но никто не видел, чтобы Артём и его новые знакомые выходили или в Перми, или на какой-то другой промежуточной станции. Они как будто растворились в воздухе и незаметно испарились из переполненных вагонов скорого поезда. Заплаканная секретарша заявила российской полиции, что бизнесмены, с которыми познакомился её шеф, больше смахивали на разбойников или бандитов. И она не понимает, как Артём Николаевич мог довериться таким мерзким уголовным рожам.

– Да-а-а! – печально посочувствовал я несчастному генеральному менеджеру. – Уголовщина буйным цветом распустилась и расцвела на постсоветском пространстве, и деловые люди чаще всего становятся жертвами бандитствующих уголовных элементов.

– Ты как всегда прав, Василий, – грустно кивнул гигант, но мне показалось, что лёгкая улыбка вдруг скользнула по его лукавому лицу. – Исчез так же кейс Артёма со всеми документами, а также солидная сумма наличной валюты. Но хуже всего, что каким-то таинственным образом исчезли деньги со всех счетов ещё не выстроенного «Колизея». Их перевели в Россию, затем на Кипр, потом в какую-то латиноамериканскую страну, потом ещё куда-то. В конце концов, деньги были сняты кем-то наличными и следы их затерялись где-то далеко-далеко от безутешной Родины-Матери.

Мэра города чуть, было, не хватил удар, у губернатора случился тик, а бизнесмены-инвесторы заполучили серьёзные нервные и психические расстройства. Артём и колоссальные средства как в воду канули. Интенсивные поиски и скрупулезные расследования, увы, так ни к чему и не привели. Делу побоялись дать широкую огласку. Кому охота выставлять себя доверчивым простофилей, ротозеем и законченным дураком.

Но угрюмые мафиозные личности и частные детективы ещё долго терроризировали всю родню Артёма, пытаясь хоть как-то напасть на его след. И к нам приходили шкафообразные мордовороты в серых костюмах и чёрных очках. Они методично жевали жвачку и цедили скупые, жесткие слова сквозь свои блестящие золотые фиксы. Наглые, как товарные паровозы! Уж очень интересовались, не присылал ли кузен тайно моей супруге какую-либо весточку. Я уже хотел было повышвыривать их через окна моего дома, но Любаша отчаянно хватала меня за руки и, рыдая, причитала, что бедненького Артёма уж давным-давно нет в живых. Какие-то головорезы позарились на большую сумму наличных денег, которая в командировке была при нём. И тело её несчастного брата так и гниёт где-то не погребённым на дне жутких и непроходимых вятских болот. А какая-то хитрая сволочь похитила деньги уважаемых людей и свалила всё на Артёма, который с того света не может ни отмыться, ни оправдаться, ни защитить своё доброе, честное имя. Но, похоже, ей не очень-то и верили.

– А как же фотографии со знаменитостями? – не удержался я.

– Дотошные детективы дозвонились Пугачёвой и Аллегровой и даже съездили к ним с небезызвестными фотографиями, – ухмыльнулся Степан. – Алла Борисовна заявила, что в жизни не видела этого странного наглого типа. Она отлично помнила тот вечер в ресторане, но утверждала, что на том месте, где, широко улыбаясь, сидел Артём, находился её первый зять. Ирина Аллегрова же сказала, что у неё была точно такая же фотография, вот только тогда рядом с ней стоял Игорь Крутой.

Наведались сыщики и к знаменитым русско-украинским артапедам. Но они и слыхом не слыхивали ни о каком таком Артеме Белоножко.

– А при чём тут ортопеды?! – в очередной раз удивился я. – У твоего племянника были проблемы с опорно-двигательным аппаратом?

– Нет. У него были проблемы с запорно-трахальным аппаратом, а у тебя, как я вижу, серьёзные проблемы со слухом, – поддел меня развеселившийся исполин. – Не ортопеды, а артапеды! Это артисты с иной сексуальной ориентацией, а если по-народному – сценические геи. У Артёма была целая куча фоток, где он был изображён в обнимку со многими известными эстрадными извращенцами.

Лишь гораздо позже от жены я узнал, что в Одессе живёт и плодотворно трудится непревзойдённый мастер компьютерной графики и коллажа Фима Дызкин. За 50 долларов этот кудесник мог втиснуть твоё изображение на любую фотографию, да так искусно, что никакая экспертиза не докопается и не докажет, что это фальшивка или подделка. Его стараниями твоя сияющая физиономия вполне естественно могла выглядывать из-под мышки английской королевы, из-под одеяла постели Мадонны или Дженнифер Лопес, или из секретного сейфа Джорджа Буша Младшего. Кроме того, с помощью современнейших синтезаторов звука Дызкин мог преобразовать твой голос так, что его мама родная не узнает. К примеру, я говорю в микрофон синтезатора, а из динамиков ту же фразу повторяет голос Жванецкого. Вообще-то Фима занимался куда более серьёзными делами. Его дом всегда был полон новейшей компьютерной и копировальной техники, посредством которой фабриковались и подделывались любые документы. А проделки с голосами и фотографиями были для Дызкина нечто вроде профессиональной слабости или весёлого хобби. Как оказалось, Фима и Артём были давно знакомы и близко сдружились на почве общей любви к поп-музыке и артапедии.

– Но куда же тогда подевался сам Артём Белоножко? – нетерпеливо дёрнул я Степана за рукав.

– Лишь через несколько лет Любаша мне проболталась, что жив, здоров её двоюродный братец и даже вылечился от своей непристойной болезни, – не без удовольствия, открыл мне семейную тайну мой ухмыляющийся товарищ.

– Как вылечился?! – поражённо простонал я, до неприличия широко открыв рот. Где-то в глубине души я начал понимать, что мои познания в медицине или безнадёжно устарели, или были изначально в корне не верны.

– Где-то за рубежом, кажется в Швейцарии, в частной клинике ему сделали сложнейшую дорогостоящую операцию, – благодушно поведал мне гигант, с наслаждением любуясь моей удивлённой физиономией. – Там ему что-то отрезали, что-то пришили, что-то вживили, – и сбылась мечта идиота – Артём превратился в настоящую Артемиду!

– Какой ужас! – сконфуженно схватился я за голову. – Человек испортил себе всю оставшуюся жизнь!

– Ну, зачем же так скоропалительно выносить вердикт?! – категорично не согласился со мной Степан. – Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Артемида очень даже удачно вышли замуж и счастливо живёт в законном браке со своим отзывчивым и любящим супругом.

– Замуж?! Господи!!! – ошалело взревел я. – За кого?!!

– А за наёмного киллера, которого послали разъярённые кредиторы, чтоб жестоко наказать дерзкого жулика и проходимца, отобравшего их кровные, в поте лица наворованные денежки, – флегматично разъяснил мне гигант. – Говорят, этот хладнокровный убийца, по кличке Удав, был воистину неуловим и беспощаден. Многие громкие нераскрытые заказные убийства в странах СНГ, а также в ближнем и дальнем зарубежье, теперь приписываются именно ему. Хотя его конёк – это организация и воплощение в жизнь естественных «несчастных случаев» и «самоубийств».

Даже не могу себе представить, какие слова смогла отыскать Артемида, чтобы растрогать этого безжалостного монстра, эту бездушную каменную скалу! Но факт остается фактом. Сейчас любящие супруги душа в душу живут на своей шикарной вилле в окрестностях Аделаиды, и с нежностью и любовью воспитывают своего пока что единственного маленького сынишку.

– Кх… кх… ка-ка-кого сы-сы-ниш-ш-шку? – заикаясь от ужаса, прохрипел я.

Наверно, вид у меня был совершенно одурелый, так как Степан встревожено взглянул на меня и, подойдя поближе, мягко охватил своей левой рукой мои нервно трясущиеся плечи.

– Успокойся, дружище! Нельзя же всё так близко принимать к сердцу, – голосом опытного психотерапевта произнёс гигант и по-отечески погладил своей правой ладонью мою гудящую от ужасной мигрени голову. – Ну, усыновили они маленького мальчика-сироту из местного племени австралийских аборигенов. Любаша как-то украдкой показала мне семейную фотографию теперь уже своей заморской двоюродной сестрицы. Жуткая картина! Такие впечатляющие фотки на ночь перед сном желательно не смотреть! А вообще-то…

Степан неожиданно умолк и остолбенело замер, растерянно уставившись на что-то, находящееся за моей спиной. Глаза его расширились, брови удивлённо приподнялись. Я нервно оглянулся через плечо – и тихо охнул.

Между стен строений улицы, плавно уходящеё вниз, я увидел тускло мерцающую в темноте гладь не то устья реки, не то залива океана. Только сейчас я услышал, что слабый ветерок доносит до нас отдалённый шум волн, ритмично набегающих на прибрежные скалы. Мои чуткие ноздри уловили слабый запах морских водорослей, совсем недавно выброшенных прибоем на каменистый берег старого Порто.

– Степа! А тебе не кажется, что, вон там впереди, тихо плещутся волны великого Атлантического океана?! – не смог я скрыть закравшегося в мою душу подозрения.

– Вот здорово! – по-детски захлопал в ладоши мой экспансивный попутчик. – С тех пор как я демобилизовался из Северного Флота, мне не выпадало случая насладиться красотами ночного океана, полюбоваться серебристыми бликами лунной дорожки на его чистой зеркальной глади …

– Погоди, дружочек! – безжалостно пресек я вдохновенные словоизлияния восторженного исполина. – Помнишь, ты мне рассказывал о двухпудовой кувалде для особо точной настройки ходовой части вашего крейсера?!

– Конечно, помню! – возмутился гигант. – Да я поведал тебе эту историю всего каких-то два с половиной часа назад!

– Так вот! Нам срочно необходимо где-то достать эту очень нужную и полезную штуку! – настоятельно порекомендовал я моему компаньону.

Глаза Степана округлились до такой степени, что он стал походить на гигантского мышиного лемура-переростка.

– Зачем?!!

– Для срочной рихтовки, настройки и перезагрузки твоего внутреннего навигатора, – растолковал я моему хвастливому проводнику давно назревшую проблему. – Иначе ты заведёшь нас в самые ужасающие бандитские трущобы старого Порто.