скачать книгу бесплатно
Существовала система военных школ мамлюков в Египте, имелось множество народов от Турции до Египта, но предпочтения отдавали выходцам из вышеперечисленных народностей: кавказским, албанским, крымским и среднеазиатским детям. Физически крепкие, доблестные воины одерживали победу над любым врагом.
Транспортировка живого товара морским путем в Турцию
Как уже было сказано, в порту Батума мальчиков погрузили в трюм торгового судна, и на второй день корабль взял курс на Истанбул (Стамбул). После томительных дней и ночей в море торговое судно стало приближаться к берегам Турции.
Миновали пролив, и через некоторое время на горизонте появился с величественным видом Истанбул – Стамбул (бывший Константинополь – столица Византийской империи) во всей своей красе.
Детям под присмотром старшего разрешили с борта судна смотреть на город, они впервые в своей жизни видели огромные здания из камня. Чайки галдели, приветствуя приближающийся корабль. Они опускались к морской глади и взлетали вверх, подхватив наживу. Через некоторое время, получив разрешение, они медленно подплыли к пристани и вошли в порт Стамбула. Прибыв в порт, встали на якорь.
По прибытии в большой город Стамбул, после недолгого таможенного и карантинного контроля, их увезли к большому дому с высоким каменным забором, где в ожидании живого товара томились хозяева.
В этом прекрасном просторном доме, откуда их должны были увезти, недалеко от центра города, дети должны были ждать своей участи. Ждать пришлось не один десяток дней. Иногда Хан-Бахаду казалось, что все это происходит не с ним. Пытаясь отвлечься от реальности, он разглядывал все, на что можно было смотреть. Двор с большим двухэтажным каменным домом по центру, справа и слева – хозяйственные постройки. Глядя на все это, дети подумали, что они попали к царю этих мест. Во дворе было много разного народа; сразу же, как они въехали во двор, следом идущая охрана с помощью дворовой прислуги накрепко закрыла ворота.
На ребят смотрели все – некоторые с любопытством, некоторые с сочувствием и жалостью, некоторые – надменно, с брезгливостью. Также во дворе в дальнем углу испуганными, ищущими кого-то беглыми взглядами на них смотрели такие же несчастные, как и они, подростки.
Все это продолжалось недолго: любопытствующие, жалеющие и все остальные разошлись, лишь подростки жадно разглядывали их, и они со своей стороны их, но приближаться друг к другу им не позволили.
Вновь прибывших ребят отвели в уже заранее приготовленную баню, с ходу заставили раздеваться и мыться. После тщательного мытья, стрижки ногтей, волос под бдительным присмотром банщиков детей ожидала хоть какая-то, но радость. На выходе из бани, в предбаннике, их встречали несколько человек с определенными функциями. Один на глаз примерял одежду, другой – головной убор, третий – обувь и так далее. Ребятам все это понравилось – добродушные люди, которые одевали их, как бы хвалили их в новой одежде, повторяя: «Йакше, йакше» (на турецком «хорошо». – Прим. авт.). И ребята, толком не успевшие ни познакомиться, ни запомнить друг друга за эти дни во время пути до Стамбула, разглядывали друг друга в новой одежде.
Проданный туркам вместе с другими детьми мальчик
После всех этих процедур их повели в большую комнату, заставленную столами и стульями, и усадили за стол. Стали подавать восточные сладости, напитки, фрукты, овощи и через некоторое время – хлеб и мясо. После трапезы появился тот же самый хозяин-толстяк с доброй, располагающей к себе улыбкой. Он обошел всех детей, то поглаживая по головке, то похлопывая по плечу, разговаривая с теми, кто понимал его язык. Он долго и быстро что-то говорил, некоторым из слуг поясняли его слова. Хан-Бахад сидел с задумчивым видом и внимательно слушал, хотя ничего не понимал.
После всех этих приятных мероприятий и вкусного обеда ребятишек вывели во двор, где уже находилось несколько групп таких же несчастных детей. Их повели к остальным, сидевшим под большим просторным навесом, которые уже были там некоторое время до появления пополнения.
Под навесом вновь прибывших ребят встречали дети разных возрастов, постарше, помоложе Хан-Бахада и совсем маленькие. Некоторые сразу же нашли соплеменников, стали знакомиться, шумно разговаривать. Хан-Бахад стоял чуть в стороне, молча наблюдая за происходящим. При виде всей этой картины у него появились слезы и комок в горле. Все это происходило под внимательным наблюдением помощников хозяина. С любопытством наблюдая за детьми, они переговаривались, делая какие-то свои выводы. Хан-Бахад стал искать себе место и отворачивался, чтобы спрятать слезы из-за того, что ему было обидно от своего одиночества. К нему тоже подходили и заговаривали на каких-то языках, но не находя понимания, искали других собеседников.
Хан-Бахад отошел от ребят на заметное расстояние. Еще до этого он заметил небольшую группу детей, молча сидевших в стороне. Они не только с другими, даже между собой не разговаривали. Хан-Бахад нашел себе место, сел и стал разглядывать то двор, то людей, занимающихся своими делами, думая о своем, и вдруг неожиданно, как удар, сзади прозвучала родная речь: «О чем ты говоришь, прекрати!» – слова, сказанные в приказном тоне.
Услышав родную речь, Хан-Бахад растерялся. Он резко повернулся к той самой группе ребят и решительным быстрым шагом, чуть ли не бегом, подошел к ним. Подошел – и встал как вкопанный. Он хотел что-то сказать, но не находил сил и слов говорить. Удивленные странным поведением мальчика, ребята насторожились, некоторые встали со своих мест и стали разглядывать Хан-Бахада, но недолго. Мальчик постарше, сидевший с величественным видом, внимательно рассматривая Хан-Бахада, спросил на странном диалекте по-чеченски:
– Ты кто?
Растерянный от такой встречи и от заданного вопроса на родном языке, Хан-Бахад заикаясь ответил:
– Я, я Хан-Бахад!
Мальчик сказал:
– Ты уже одиннадцатый из нас, как говорят турки, онбир (по-турецки «одиннадцать». – Прим. авт.).
Хан-Бахада тут же окружили, стали обниматься, у него из глаз полились слезы. Некоторые вместе с ним стали плакать, а вот паренек постарше начал всех их успокаивать. Помощники хозяина и прислуга пристально наблюдали за ними и старались понять поведение этих странных детей, которые вели себя не так, как другие дети при встрече со своими земляками.
Хан-Бахад, который до сих пор не искал ни с кем встречи и который не надеялся встретить в такой дали родных людей, по-своему был рад. Когда все они успокоились, стали расспрашивать друг друга, что к чему. Тогда он впервые узнал о том, что есть такие люди, которые себя называют «г1алг1а» – ингуши. Присутствующие во дворе удивленно наблюдали за ними, даже другие ребята притихли, глядя на них.
Из большого дома появился хозяин в сопровождении какого-то высокого, здорового человека и других людей, в том числе человека в шароварах, который что-то рассказывал ему. Он подошел к группе вайнахов (чеченцы – ингуши), как взрослый с взрослым, равный с равным поздоровался. Все ребята вытянулись во весь рост, и старший мальчик ответил на его приветствие.
Хозяин, указывая на Хан-Бахада, у мальчика постарше что-то спросил, мальчик на турецком языке ответил, аккуратно подбирая каждое слово. При этом он приблизился к Хан-Бахаду и встал рядом с ним, как бы подтверждая свои слова, – на вопрос «Кто вы друг другу?» мальчик ответил: «Он мой младший брат».
– Эти из вайнахов. Обратите на них особое внимание. Готовые воины! – сказал хозяин, обращаясь к одному из сопровождавших его людей.
Гостю это понравилось. Также все заметили, что хозяин тоже был очень доволен происходящим. Он опять что-то говорил и, жестикулируя руками, стал ходить по двору, при этом давая распоряжения своим слугам. Гость обратил особое внимание на ребят из вайнахов. И что-то убедительно говорил хозяину.
* * *
Со следующего утра началась новая жизнь.
Ребят ежедневно будили рано, четко, строго по расписанию, по времени кормили сытно и обильно, разнообразных фруктов и напитков было много. До обеда и после обеда учили совершать молитвы.
Мальчики были под присмотром, но в свободе их не ограничивали. К мальчишкам были приставлены воспитатели, которые занимались с ними, но свободы действий их никто не лишал. Ничто не навязывалось. Однако воспользоваться шансом или удобным моментом для побега никто даже и не попытался, живя в ожидании чего-то хорошего.
Каждый день ребята со двора незаметно исчезали, раза два за время были пополнения из нескольких ребят. Вайнахов пока не трогали.
Однажды их повели кормить раньше обычного, вместо учебы велели собраться, снабдили вторым комплектом одежды, выделенной им ранее, и они стали ждать с тревогой на душе. Через некоторое время пришли хозяин и тот высокий, здоровый человек, которого они видели прежде, с двумя незнакомцами. Наконец-то из Египта прибыли доверенные заказчика живого товара. Они внимательно стали рассматривать ребят из вайнахов и изредка переговаривались на своем языке короткими фразами.
Во двор заехала большая, крытая запряженными четырьмя лошадьми повозка, и хозяин старшему из вайнахов очень вежливо что-то объяснил. И по приказу хозяина ребята не спеша залезли в повозку, очень удобно приспособленную для перевозки людей, стали рассаживаться.
Через некоторое время они прибыли туда же, откуда несколько недель назад их высадили. Как у всех, у Хан-Бахада тоже промелькнула мысль с надеждой о возвращении на родину. Через некоторое время опять ребята оказались на торговом судне. На этот раз оно было более мощным. Вместо душных и темных трюмов ребят ожидали благоустроенные каюты с окнами с видом на море. Корабль взял курс на юг, чтобы через пару недель благополучно приблизиться к берегам Египта, к порту Александрии.
Человек здорового вида, которого ребята часто видели в Стамбуле во дворе хозяина, постоянно находился рядом с ними, опекая их, и он же занимался расселением их по каютам. Старший из мальчиков – Бохатур – отобрал Хан-Бахада и двоих из младших детей, и все они начали обустраиваться, все это было ново и интересно.
Они опять в море, плывут. Дети, позабыв обо всем, смотрели с изумлением на море и на Стамбул, который с каждым мигом отдалялся от них. Опекун не отходил от ребят, с какой-то отцовской заботой каждому старался угодить. Когда ребятам надоело глядеть в морские просторы и бесконечную даль с ее однообразием и когда слегло любопытство, ребята понемногу стали собираться в каюте у того из мальчиков-вайнахов, кто был постарше, – Бохатура.
Этот молодой человек четырнадцати лет, который старался казаться старше своих лет, становился лидером вайнахских ребят, и они таковым его принимали. Просыпался раньше всех, засыпал – позже всех. Ребята немного путали и даже забывали имена. Только один из них не забывал, не путал ни одного имени и каждого называл ясно и четко, с гордостью обращаясь по имени к каждому, требуя обращаться к себе и к другим по имени, которое дали родители при рождении.
В присущей ему манере Бохатур затеял серьезный разговор:
– Послушайте внимательно, неизвестно, что будет с нами по прибытии в страну с названием Египет. Я самый старший из нас, мне четырнадцать лет, по нашему обычаю, старших слушаются, конечно, старший тоже должен быть честным и справедливым. Каждый из нас должен рассказать о себе – кто, откуда, называя род, свое полное имя и имена своих родителей и их предков, – и всегда держать все это в голове и укрепить в сердце, если даже придется жить сто лет. Где бы мы ни были, мы остаемся вайнахами. Кто знает, может быть, мы все вернемся домой в Дягаста (Дяг1аста – это страна, где живут чеченцы и ингуши – вайнахи. – Прим. авт.), а может быть, лишь один из нас вернется домой, и поэтому мы должны знать, чтобы сообщить нашим родным.
Все ребята, даже самый младший из них, слушали Бохатура, как взрослые взрослого мудрого человека.
– Я Бохатур, сын Малсига г1алг1ай из Несар-керта (современный город Назрань. – Прим. авт.) из роду Овши (Аушевы), семьи благородных людей, был похищен неизвестными в горах, когда возвращался от своих родственников вместе с односельчанами, и более года находился в Стамбуле, и всех вас я встретил там же. И еще скажу: никогда никого не бойтесь, ничего страшнее смерти с нами не случится, а смерть не придет, пока ты жив, а когда она придет, то тебя не будет. Не забывайтео нашем благородном происхождении. Мы вайнахи!
После его речи каждый замешкался, как бы вспоминая о том, что он должен говорить. После недолгого раздумья каждый рассказал о себе. История каждого без исключения была в своем роде интересной. Они многое узнали друг о друге.
Бохатур после того, как сказал о себе, обратился к Хан-Бахаду:
– Теперь ты расскажи о себе, кто ты, откуда, кто твои родители и о родословной.
Хан-Бахад на миг растерялся, а потом, подражая Бохатуру, стал рассказывать о себе:
– Я Хан-Бахад, сын Топси из племени шарой, из роду шейха Мухаммада Шаройского. Мне десять лет, у нас большая семья, я из мальчиков самый младший, живем мы в селе Мартане. Я был похищен на рынке в Батуме, где находился по торговым делам со своими тремя дядями по отцу и двумя своими братьями. Вот что пока я могу сказать.
Следующим был мальчик по имени Сурхо.
– А я – Сурхо. Отца мы называли Дади, а взрослые как-то по-другому. Знаю, что мы из вайнахов тейпа белхарой. Родился в ауле Сам-Йоагач, недалеко от аулов Аршты, Галашки и Гажар-Юрт. Я гостил у тети, когда какие-то люди увели меня, и через много-много дней разные люди, обещая отвести меня к родителям, привели сюда. Сколько лет мне, не знаю, может, семь, а может, шесть.
В это время, внимательно слушая и стараясь понять суть беседы, мальчики-казачки Андрей и Сергей ждали своей очереди. Они с первых же дней держались вместе с вайнахами и более-менее понимали, о чем говорят.
Когда очередь дошла до Андрея, он стал рассказывать за себя и за Сергея.
– Я расскажу о себе и Сергее, – начал Андрей. Он говорил медленно и долго, подбирая слова на турецком, арабском вперемешку с русскими словами, вставляя слова из языка вайнахов с помощью Бохатура. Из его мозаичной речи в итоге все поняли, что они из казаков и что Андрею восемь лет, а Сергею – семь.
Оказалось, что Сергей не знает название хутора, откуда он родом, но помнит, что недалеко от них Моздок, куда он часто ездил с родителями на рынок. В последний раз он там потерял родителей, а добрый дяденька вел его домой, да так долго, что он оказался с Андреем в Истанбуле.
– Я – Андрей, станичный. Подпасок. Решил вздремнуть, а проснулся – все чужие. Зато помню имена родителей, прозвища коней, клички собак.
– Я – Бах, а полное имя – Пхарч-Бах, сын Биси – нашхоевец из Хайбаха. Когда мы пошли купаться с братьями в озере, мы увидели попрошаек. Братья узнали их, так как они и раньше бывали в нашем селе. Когда все побежали к реке, я отстал от них. Не знаю почему, но я решил вернуться с ними в село. Они сказали, что знают, как сократить дорогу, и мы пошли через лесок. Один из них утащил меня, затыкая рот. Мама научила нас с сестрой считать на пальцах. Вот, мне восемь лет.
Таким образом, каждый рассказал все то, что мог знать о себе и о своих родителях. То, что не могли понять, домысливали.
Путь в Александрию и новое место жительства
При приближении к Александрии море было заметно мутным. Вода, на удивление путникам, была коричневой. Впервые прибывающие морским путем в порт Александрии становились свидетелями таких явлений. После бесконечных далей голубизна морских вод сменилась на коричневую муть, которую выносит Нил в Средиземное море.
Удивленным этим явлением детям объясняли, что нильская мутная коричневатая вода, на которой колышутся розовые мазки зари, уже вырывается навстречу, и сине-голубые с бирюзовыми всплесками воды Средиземного моря отступают перед напором реки. Таким образом Нил выносит в южную часть Средиземного моря осадки, которые становятся великолепной кормушкой для рыб в Средиземном море.
После долгого плавания дети очутились на взморье у берегов древней страны и, вступив на берег, увидели во всей своей красе древний удивительный город. Город Александрия (арабы сами называют его Искандерия), по легенде, был основан Александром Македонским. Как и весь Египет, населенный разными народами, он поражал разнообразием культур, традициями, нравами, обычаями людей.
В порту Александрии детей встретили и отвезли на окраину города, в небольшой дом с маленькими узкими окнами. Их накормили и дали возможность отдохнуть.
Разбудили детей рано утром. Протирая глаза, они вышли во двор и увидели готовых в дальнюю дорогу справных оседланных лошадей. С сопровождающей охраной тронулись в путь – дорогу длиною более суток.
Обсуждались разные варианты, как доставить ребят на место назначения. Обычно товар или опытные люди передвигались по Нилу на лодках под названием «каик», однако такое путешествие было достаточно опасным для детей, которые прежде не видели таких больших рек с притоками, волнами и различными трудностями и не умели управлять лодкой. Было мало вероятности, что на лодках детей довезут без потерь. А поскольку хозяин очень дорожил своим вновь приобретенным «товаром», такой вариант отбросили и приняли решение ехать на лошадях.
Главный из сопровождающих рассадил мальчиков по два на одного коня: постарше впереди, поменьше сзади, перед тем покормив детей рисом с мясом.
Они вышли в путь по направлению Каира, в основном дорога лежала вверх по течению Нила, но приближаться к реке не разрешалось. Вдоль реки были видны засеянные поля, красивые сады, плодородные деревья. Вместе с тем было много непредсказуемого и опасного.
Огромная река Нил удивляла не только мутными желтыми водами, но и своим разнообразием живых существ: в разных частях ее можно было встретить крокодилов, черепах, разных змей, в том числе кобр, нильского окуня, тигровую рыбу, сомов, зубатого карпа, африканского карпа.
Египтяне говорили: Египет – страна пирамид, а Нил – река Вечности, которую с древних времен делили на Страну Живых на восточном берегу и Страну Мертвых – на западном берегу.
К месту пребывания
По пути часто останавливались, чтобы дать возможность детям отдохнуть. На привале их кормили рисом, мясом и фруктами. После непродолжительного отдыха продолжали путь. Минуя населенные пункты, на ночь разбивали палатки. Несмотря на такую дальнюю дорогу, мальчишкам нравилось это путешествие. Особенно когда они остановились на ночлег вблизи города с названием Розет, где сопровождающие устроили для них праздник.
До захода солнца взрослые стали разбивать палатки, ребята бегали, то помогая, то резвясь. Крик, шум, визг – все слилось в единое празднество.
Представитель хозяина устроил для ребят самый настоящий праздник, из города принесли много разного съедобного. К вечеру зажгли костры, угощали мальчиков свежими фруктами, овощами. Все это продолжалось до полуночи. К ночи уставшие дети валились с ног и засыпали прямо у костра, а потом взрослые перекладывали их спать в палатки. Яркий лунный свет освещал сухую песчаную почву как днем, и было не так жарко.
До восхода солнца, спозаранку, они тронулись в путь. После восхода солнца жара стала усиливаться и к полудню была невыносимой. В это время года ветер или другие природные освежающие явления неоткуда было ждать. Ветер в это время – редкий здесь гость.
Прошло несколько дней в пути, пока они добрались до места пребывания. По мере приближения к городу было заметно оживление, вдали виднелись минареты городских мечетей. Огромный город утопал в роскоши зелени и цветов. Несмотря на знойную погоду, жара не так сильно действовала, чувствовалась близость большой реки.
На подступах к городу, не въезжая в него, всадники свернули вправо и вскоре оказались у ворот перед высокими крепостными стенами благородной величественной крепости-цитадели.
Огромное значение в системе мамлюкского управления отводилось крепостям и комендантским цитаделям, особенно в провинциях и пограничных районах. Их важнейшей обязанностью являлась охрана власти и оборона рубежей страны. Коменданты провинциальных и пограничных крепостей и цитаделей не подчинялись наместникам, а были напрямую подчинены султану. И только его властью производились назначение и смещение комендантов, которыми в свою очередь являлись агенты султана. Эти агенты султана следили за деятельностью наместников, но при этом коменданты не вмешивались в управление провинциями.
Когда на горизонте показалась с величественным видом цитадель изящной восточной архитектуры, утопающая в огромных раскидистых пальмах, ребята как по команде оживились. Мальчики смотрели с восхищением, но никто из них не показывал восторг, скрывая свое первое впечатление. Утомленные в пути, ребята заметно устали, изначальный восторг увиденных красок и прелестей спал, и многих клонило ко сну.
За крепостными стенами, в большом дворе цитадели детей встречали хозяева – оживленно и с добродушием. Среди встречающих выделялся один человек – благородным, величественным видом, внимание ребят было обращено на него. Это и был хозяин крепости, а вместе с ним ребят ожидали его многочисленная семья и другие важные люди. Они обрадовались человеку, сопровождавшему детей из Стамбула, – Ахмеду. По пути дети узнали его имя и как к нему надо обращаться, он был одним из воинствующих мамлюков и притом из черкесов.
Хозяин крепости, рослый, широкоплечий, с волевым лицом, в окружении многочисленной родни стоял, расправив плечи и гордо подняв голову. На первый взгляд невозможно было определить, кто он – турок или черкес, а ребятам тем более. Он выглядел важным и властным. Несмотря на внушительный и грозный вид, в то же время он смотрел на ребят добрым заботливым взглядом. Проявляя отцовскую заботу, хозяин подходил к каждому: тех, кто помоложе, обнял по-доброму и тех, кто постарше, не оставил без внимания. Он что-то говорил, стараясь пообщаться с ними, на турецком, грузинском и адыгском. Но дети молчали, так как не понимали и не знали его языка. Только Бохатур понял его, когда тот говорил на турецком, но предпочел промолчать, зная, что остальные далеки от этого.
Хозяин был приятно удивлен, чувствуя особенности «товара». «Да-а, это особый товар», – отметил он про себя.
Прибыли надолго
Двор, наполненный сладчайшим цветочным ароматом, окружали высокие каменные стены. Во дворе было много детей и женщин разных возрастов, которые радушно галдели, разглядывая детей. Женщины постоянно говорили о чем-то, иногда показывая пальцами на мальчишек. И в стороне стояли женщины, разглядывая ребят, непрерывно перебивая друг друга, спорили о чем-то на своем языке.
Одна из женщин, важная особа с величественным видом, которая сидела в окружении молодых женщин и прислуги, изредка переговаривалась с рядом сидящей другой женщиной и давала какие-то поручения прислуге. Это была жена хозяина цитадели. Она с любопытством смотрела на необыкновенных ребят, которые не были похожи на других. Пристально разглядывая детей, толстая, неповоротливая женщина, сидящая рядом с хозяйкой и непрестанно говорившая, вдруг произнесла громко на турецком:
– Они, скорее всего, хайя! (Одна из разновидностей названия армян. – Прим. авт.)
– Да, эта партия, наверно, из хайиев, хотя на внешность совсем не похожи, – подтвердила другая.
Бохатура задели ее слова. Несмотря на то, что он собирался скрыть от нового хозяина свое знание турецкого языка, юноша, уже бегло говорящий на турецком, сказал:
– Неужели мы похожи на хай? Неужели мы такие некрасивые, чтобы путать нас с гуржиями (грузинами), с хайями или турками?
Женщины от удивления на миг замолчали, а опомнившись, стали спрашивать друг друга: «Что мальчик сказал?» И когда они поняли, о чем мальчик говорит, они хором засмеялись. Тогда хозяйка отодвинула молодую женщину, которая стояла перед ней, встала и подошла к ребятам, стала говорить вежливо на турецком ласковые слова. Бохатур опять сурово сказал:
– Никто, кроме меня, на других языках не говорит, кроме как на своем – вайнахском.
Женщина спросила:
– Вы мусульмане?
– Да, алхамдулиллах! – ответил Бохатур. – Правда, эти двое, – он показал на Андрея и Сергея, – казаки из христианских семей, но они наши братья. И еще, – сказал Бохатур, глядя на Гуданта, – кое у кого нет определенности и ясности в вере. Хотя тот, – он показал на Гуданта, – из наших – вайнахов.
Многие ингуши, жившие на территории Грузии, не имели четкой определенности в вере, у них все перемешалось – язычество с христианством. Поэтому Бохатур подчеркивал определенность в вере фамилии Гуданта.
Он показал на трех мальчишек – Сергея, Андрея и Гуданта, стоящих среди других ребят:
– Они с первых дней их похищения были вместе с нами неразлучно, и они наши братья.
Встреча хозяина с «живым товаром» прошла для ребят очень радушно. Эти люди стали для мальчиков на долгие годы одной большой семьей. Ребята-вайнахи не знали и не могли знать, что их ждет в этой загадочной и великой стране: страдания, испытания, радости, яркая жизнь, любовь или смерть. Они не ведали и не могли осознать того, что станут частью истории этой древней страны.
Мамлюки обступили мальчишек и с нескрываемым любопытством разглядывали, стараясь хоть как-то разговорить их. Ахмед оживленно что-то говорил, а хозяин внимательно слушал его, но при этом не выпускал мальчишек из поля своего зрения. Когда Ахмед что-то сказал, хозяин заметно обрадовался. У него заблестели глаза, он подозвал одного из слуг и сделал поручения, и тот быстро исчез за широкой дверью и так же быстро вернулся с тремя высокими стройными воинами.
Они перекинулись несколькими словами и с позволения хозяина приблизились к мальчишкам, разглядывая их. И один из них спросил: «Шу вайнех дуй?» («Вы из наших людей, вы из вайнахов?» – Прим. авт.).
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Вместо словесного ответа мальчишки кинулись в объятия к мамлюкам в слезах радости. Даже мужественные воины-мамлюки пытались прятать нахлынувшие слезы, сдерживать эмоции сил не хватало ни у детей, ни у взрослых. Это было за рамки выходящей сценой всплеска эмоций. И мужественные мамлюки отводили взоры туда, где невозможно было видеть их глаза.
Все трое оказались чеченцами, ни один из них толком не знал, с какого времени они находятся здесь – десять, двадцать или более лет. Мамлюки с искренней радостью приняли молодых ребят и на многие годы в чем-то заменили им старших братьев и родителей, пока были живы. А Хасан, самый старший из них, проявлял к мальчишкам особую родительскую заботу, став для них и отцом, и матерью.
Хозяин распорядился по поводу ребят, куда и как их поместить. И в первую очередь отправил детей в баню. После бани на выходе их ждала чистая одежда в виде длинных арабских платьев. То есть им предложили длинные белые туники, похожие на женские платья. Но мальчики отказались от такого наряда и надели на себя свое тряпье. Удивленный хозяин не мог понять, чем одежда не угодила детям. Через одного мамлюка-вайнаха он спросил: «Почему они не оделись в чистое платье? Это временный наряд. Сегодня же прибудут портные и через пару дней сошьют для них униформу».
