Горячий декабрь

скачать книгу бесплатно


Денгоф ничего не ответил. Спросил у околоточного:

– Что за тем домом?

– Сараи, огороды, а потом рабочая слобода.

– Пусть ваши городовые станут со стороны слободы.

– Темно, ваше благородие. Тут разве угадаешь, в какую сторону он побежит.

– Ничего. Попробуем его поймать. Может, даже бегать за ним не придётся. По описанию из таможни, человек грузный, неповоротливый.

Околоточный отправил своих подчинённых в засаду. Дворник остался у подъезда. Втроём поднялись по узкой темной лестнице. Разбудили хозяйку, отвратительную беззубую старуху в мятом ночном чепце. Она накинула на плечи серый пуховой платок, зажгла огарок свечи и повела посетителей вверх к массивной двери. Осторожно постучала. Никто не ответил. Постучала второй раз. За дверью скрипнула кровать.

– Кто там? – раздался недовольный мужской бас.

– Простите, что беспокою вас, – проскрипела хозяйка, словно несмазанная дверная петля. – К вам посетители.

Тишина.

– Господи-ин! – вновь постучалась старуха.

– Так поздно? Что им нужно?

– Откройте! – потребовал Бенкендорф. – Нам нужно проверить ваши документы.

– Вы кто? – в голосе послышалась тревога.

– Мы – представители закона, – сказал Бенкендорф.

– Но почему ночью? – простонал бас за дверью. – Я честный торговец. Я не нарушал ничего.

– Тогда вам нечего бояться, – заверил его Денгоф. – Проверка не займёт много времени.

– Зачем же вы пришли так поздно? Давайте, я завтра приду в участок и покажу все документы.

– Открывайте! – рявкнул околоточный.

– Сейчас, – послышалось из-за двери, – позвольте одеться.

Денгоф прислушался. Тишина. Какое-то шебуршание. Приглушенный скрип…

– Ломайте дверь! – приказал граф околоточному.

– Ломать? – вытаращил тот глаза.

– Ломайте! – настойчиво подтвердил Бенкендорф.

Околоточный навалился плечом, но дверь выдержала. Второй раз – треснул замок.

– Ой! Ой! Что вы делаете? – заголосила старуха.

Третий раз. Дверь слегка поддалась. С той стороны хлопнул пистолетный выстрел. Околоточный схватился за горло и рухнул как подкошенный. Старуха заорала, бросила подсвечник, покатилась по лестнице. Все погрузилось в темноту.

Денгоф выбил створку двери ногой и ворвался в комнату. Он повернул рукоять трости, и в руках у него блеснул кинжал. Следом ввалился Бенкендорф с взведённым пистолетом. Ветер носился по комнате, трепля занавески.

– Ушёл!

Денгоф бросился к распахнутому окну. В ночи ничего не возможно было разобрать, только слышались быстрые удаляющиеся шаги по черепице.

Бенкендорф уловил зловещее шипение. Знакомый звук. И запах знакомый. Он обернулся к небольшому круглому столу, стоявшему посреди комнаты. На столе громоздился ящик, похожий на матросский сундучок для вещей с окованными уголками. Подползая к нему, разбрасывая искры, тлел огонёк порохового запала. Генерал схватил за шиворот графа и вывалился с ним из квартиры. Они упали прямо на тело околоточного. Грохнуло так, что в голове загудело. Над ними пролетела дверь, ударилась о стену и свалилась на нижнюю лестничную площадку. Все заволокло едким дымом и пылью.

– Вы целы? – спросил Бенкендорф, откашливаясь.

– Кажется…. Колено расшиб, – прокряхтел Денгоф, пытаясь подняться.

– Колено – ерунда, главное – голова цела.

– Но мой боливар, – с горестью произнёс граф, ощупывая голову. – Вечно мне со шляпами не везёт. Вы меня спасли. Я вам премного благодарен.

– А вы говорили: без шума, – недовольно пробурчал Бенкендорф, поднимаясь на ноги. – Сейчас весь квартал проснётся.

Генерал помог графу встать, и они бросились вниз по лестнице. Денгоф слегка хромал, то и дело хватался за ушибленное колено. Перепрыгнули через разбитую створку двери. На нижней площадке, сжавшись в комок, сидела хозяйка и жутко выла, словно собака на луну. В конце проулка увидели, как дворник машет им фонарём.

Тело грузного человека лежало, с неестественно подвёрнутыми под себя, ногами. Руки раскинуты в стороны.

– С крыши свалился, – пояснил дворник. – Нынче скользко. – Шлёп! – и все!

Денгоф попросил фонарь. Наклонился, внимательно осмотрел труп. Затем снял с его правой руки золотой перстень с треугольным злёным камнем.

– Прошу познакомится: Дидрих Бунцел. Известный человек на службе Меттерниха.

– Уверены? – удивился Бенкендорф.

– Абсолютно. Встречал не раз его в Вене.

– Вы же говорили, что он англичанин, а выходит – работал на венский кабинет, – недоуменно спросил Бенкендорф.

– Предлагаю обыскать его комнату. Если там хоть что-то уцелело, возможно, найдём ответ на ваш вопрос, – предложил Денгоф и подозвал городовых: – Тело убрать. Наверху ещё одно. Вызовите подмогу. Никто не должен ничего видеть и слышать. Любопытных загоняйте обратно в дома. Припугните. Старуху угомоните, чтобы не выла.

В комнате царил полный хаос. Массивный стол, на котором стояла бомба, разлетелся в щепки. Оконные створки вынесло. По квартире гулял ветер. Пол устилали куски мебели, осколки стекла, черепки битой посуды, бумаги, какие-то тряпки. Но Денгоф очень быстро среди хлама нашёл то, что ему нужно было: серый конверт. Аккуратно вскрыв его над пламенем фонаря, не поломав печати, достал письмо.

– Что там? – спросил Бенкендорф, чихая от пыли.

– Зашифровано, – разочаровал его Денгоф. – Но оно нам пригодится. – Он вновь запечатал конверт.

– Может быть, где-то здесь есть ключ к письму? – несмело предположил Бенкендорф, оглядывая разгромленную квартиру.

– Не думаю. Бунцел был опытным и осторожным. Ключ мы не найдём.

– Что же делать?

– Глядите-ка, приглашение. – Взгляд Денгофа упал на небольшую визитку, валявшуюся среди хлама. Подняв её, он отряхнул пыль. – Любопытно! Набережная Мойки. Русско-Американская торговая компания. Как раз я туда собирался. Визитка есть, послание есть, осталось найти новую шляпу.

Русско-Американская компания

На первом этаже, в просторном зале со сводчатыми потолками собралось множество знатных господ. Здесь были гражданские дорогие сюртуки и строгие офицерские мундиры. Поскрипывала мягкая обувь, звенели шпоры. Шёлковые галстухи, часики на цепочках, золотые броши с камнями, ордена, эполеты, аксельбанты. Общество сугубо мужское. Пили шампанское, играли в карты, шумели, дымили трубками. Кто-то в углу играл на рояле. В прихожую вошёл человек в каррике горохового цвета. Подал лакею открытку с приглашением. Тот помог ему снять плащ, принял новенький цилиндр и перчатки.

Как только господин вошёл в шумный зал, его сразу заметил офицер с чёрной повязкой на голове:

– Рад видеть вас! – он быстро подошёл и дружески пожал руку. – Господа, хочу представить вам графа Александра Денгофа. Он недавно прибыл из Англии. И вообще, уважаемый граф много где путешествовал. Даже до Америки добрался.

Капитан Якубович тут же втянул гостя в круг штатских и офицеров, ведущих горячую беседу.

– Европа давно освободила своего крестьянина, – горя глазами, ораторствовал молодой офицер в форме гвардейской артиллерии. – Мы прошли от Вильно до Парижа. Везде уже отменено крепостное право. Никто никому не принадлежит. Никто никем не торгует.

– Но, позвольте, вы хотите освободить русского крестьянина? – спорил с ним рыхлый чиновник в маленьких очках на мясистом носу. – А чью землю вы им отдадите? Свою? А сами с чем останетесь? А если без земли освободить, что ваш крестьянин будет делать? По миру пойдёт? Голодать? Так он вас первого на вилы и подымет. И уж если вы заговорили о Европе, то я там тоже побывал. Видал на Рейне этих самых свободных мужиков. Они с голоду отощали, на борзых похожи. Много ли им счастье от этой свободы? Да иные из них были бы рады-радёшеньки, если бы вышел закон, поставивший их обратно в зависимость от помещика. У них была бы земля. Господин обязан был бы заботиться о них, защищать, беречь, кормить в неурожайные годы. А теперь они свободны! И что? Бегут из отечества, лишь бы найти кусок хлеба. Выходит, и отечество им уже не дорого. Выходит – они чужие своему государству. А в случае беды, будут ли они его защищать?

– Согласен: земли всем не хватит. Надо строить мануфактуры, – предложил офицер.

– Так, вот, – указал толстым перстом в небо чиновник. – Вначале их надо построить. В Европе сначала мануфактуры появились, а потом уже все свободными стали.

– А расскажите нам, как в Англии обстоят с этим дела? – попросил капитан Якубович Денгофа.

– Англия – страна с большими возможностями и с малым человеческим ресурсом. Бродяг я там не встречал, их сразу гребут в матросы или в колониальные войска. Для нищих открываются, не знаю, как правильно перевести, дома работы или, может быть, работные дома. Они похожи чем-то на наши остроги. Там есть казармы. В них люди спят, а днём трудятся на мануфактурах по двенадцать-пятнадцать часов в день за еду и койку. Из работного дома можно сбежать, но тогда угодишь в матросы. А могут, просто, фермеры поймать и повесить. Человеческая жизнь много не стоит.

– Но, все же, эти работные дома как-то спасают положение? – спросил кто-то.

– Возможно, – неуверенно ответил Денгоф. – Но, повторяю, порядки там, что в остроге: мужчины, женщины, дети живут раздельно; строгий распорядок дня; наказания следуют за малейшую провинность; никакие жалобы не принимаются. Плохо работаешь – не получаешь еды. Недоволен – сиди в карцере. Поднял руку на надсмотрщика – будешь жестоко избит. На мануфактурах при работных домах трудятся дети, начиная с шести лет. Обычно к тридцати они становятся калеками. Нередко можно встретить рабочих с оторванными конечностями, одноглазых, ошпаренных.

– Но, постойте, – перебил его молодой офицер. – Вы же, я слышал, бывали в Америке. Там, ведь, – полная свобода.

– Вы правы, – согласился Денгоф. – Однако надо заметить, Америка – край дикий. Из ста семей эмигрантов, дай бог разбогатеет десять. На юге плодородные земли, а трудятся на тех землях рабы. Да, господа, рабы, завезённые из Африки. И стоят они дешевле, чем лошади или коровы.

– Постойте, какие рабы? – удивился капитан Якубович. – Как в Риме?

– Нет, господа. В Риме, в Элладе раб мог стать свободным при определённых условиях. В Америке такой поворот исключён. Негры рождаются рабами и умирают рабами. Они не имеют ничего, кроме хозяина. Вы же не хотите в России подобное рабство.

– Но, они же из Африки, дикари, – пожал плечами чиновник. – Разве дикари смогут жить свободными в цивилизованном мире?

– Хочу заметить вам, что среди рабов встречаются ирландцы. Да, да! Их так же вылавливают, как зверей, и отправляют на плантации.

Все возмущённо загудели.

– Но в северных штатах не все фермеры держат рабов, – нашёлся какой-то умник. – У них свободные фермы со свободными фермерами.

– Согласен. А ещё в северных штатах есть местные аборигены, которых согнали с земли, и они периодически вырезают этих свободных фермеров целыми поселениями. Колониальные власти отвечают тем же. На западе Америки распространена опасная, но весьма доходная профессия: охотник за скальпами. Такие охотники убивают индейцев, снимают с них скальпы и относят в специальные учреждения, где им за каждый скальп неплохо платят. Правда скальп мужчины стоит в два раза дороже, чем женский или детский, но все равно – отличный заработок.

– Что вы за ужасы рассказываете. Я не верю! – воскликнул молодой офицер.

– А вы знаете, господа, – вмешался седовласый высокий господин с пышными усами. – Я бывал в Африке, в одной английской колонии. Наблюдал, как англичане развлекаются охотой на крокодилов. У крокодилов отличная кожа. Но эти твари живут в мутных реках. Если его подстрелить, он тут же уходит на дно, и достать его со дна невозможно. Так что придумали англичане! Они берут негритёнка лет двух–трёх, привязывают его за ногу к колышку на берегу и заставляют плакать, а сами прячутся в укрытии. Ребёнок пищит, плачет, маму зовёт… Крокодил, услышав, выбирается на берег в надежде полакомиться, вот тут его и убивают. Ну, бывает, что он и приманку прикусит.

Повисло мрачное молчание.

– Да-с, я вам правду рассказываю, – уверял седовласый господин. – Сначала они для приманки обезьян ловили, но с ними мороки: поймать нужно, обезьяны кусаются, брыкаются. А с ребёнком – все просто.

– А как же мать? – тихо спросил капитан Якубович, сглотнув комок.

– А что, мать? Для англичан туземцы – те же обезьяны. Что мать может сделать? Сидит и плачет. А если пробует защищать дитя – пристрелят. У них за этим не станет.

– Я подобное наблюдал в Индии, – вмешался ещё один путешественник в военно-морском мундире. – Местные индусы до того обнищали, что мрут с голоду, как мухи. Английские офицеры перед завтраком развлекаются следующим образом: приказывают солдатам выносить объедки за стены форта. Местные индусы приходят в надежде найти что-нибудь съестное, их в это время отстреливают, как животных. Вот, так веселятся.

– Но позвольте, господа, мы же хотим построить новое, справедливое общество, – встрепенулся молодой офицер. – Вспомните Францию. Как она освободилась. Какие были благородные порывы!

– Тогда России нужен два человека: новый Наполеон Бонапарт и доктор Жозеф Гильотен, – саркастически заметил седовласый господин. – Порывы – порывами, а голов во Франции срубили – уйму.

– Не обязательно, – отверг морской офицер. – Прогрессивное дворянство вполне справится с задачей. Новое просвещённое дворянство, опирающееся на армию, должно опрокинуть, сломать все старое.

– Вы говорите о республике? – спросил осторожно полный чиновник, зловеще блеснув стёклышками очков. – Но в республике не должно быть монархии. Куда денем царя?

– Республика – это не путь для России, – горячо возразил Якубович. – Только конституционная монархия. Англия – чем вам не пример? Да, работные дома. Да, нищие…. Но и величайшая мировая держава. – И выразительным басом пропел: – «God save our gracious Queen»….

– О чем ведёте столь жаркий спор, господа? – спорил подошедший молодой человек в элегантном бежевом фраке. Глаза большие, внимательные, губы тонкие, плотно сжаты. Денгоф узнал в нем своего собеседника из кондитерской.

– Кондратий Фёдорович! – обрадовался капитан Якубович. – Мы рассуждаем, какое политическое правление должно быть в новой России.

– Сложный вопрос, – задумался он, но лишь на мгновение. – С одной стороны – традиции должны соблюдаться, с другой стороны – прогресс требует переустройства быта. Законы должны быть усовершенствованы кардинально, – это я вам говорю, как человек, служивший в Петербургской Уголовной палате. Конечно, нужна конституция.

– Но куда вы денете царя? – повторил вопрос толстый чиновник, снизив на последнем слове тон до шёпота.

– Конституционная монархия! – повторил твёрдо капитан Якубович.

– Согласен с вами, – кивнул Рылеев. – Конституционная монархия – система новая и прогрессивная. Вы Англию упомянули. Но ежели выйдет, как в Испании? Помните совсем недавние события? Двадцатый – двадцать третий годы. Рафаэль Риего блестяще совершил революцию и заставил короля Фердинанда дать присягу народу и конституции. В Испании прошли народные выборы в кортесы. «Восторженные» одержали победу на этих выборах. Позже сформировали правительство…. Вот оно – торжество справедливости! Казалось, свобода, равенство и братство пришли в Испанию навсегда! Страна заживёт по-новому, показывая пример остальной замшелой Европе…. Однако ошибкой Риего было именно то, что он оставил королю свободу, и не только королю – всему его окружению. В итоге: республика разгромлена, Риего повешен. А вспомните судьбу Неаполитанского адмирала Франческо Караччиоли, боровшегося за свободу и демократию. Поверил королю, и был повешен на рее английского фрегата. Разве можно верить царствующим особам? Для них власть – дороже всего, дороже жизни. Не побоюсь сказать – дороже совести. Плевать им на свободу собственного народа.

– Вы сами что думаете? – спросил морской офицер.

– А я не думаю, я – действую, – с гордостью ответил он. – Я, Кондратий Рылеев, служил отечеству, пока оно нуждалось в службе своих граждан, и не хотел продолжать её, когда увидел, что буду служить только для прихотей самовластного деспота. Я желал лучше служить человечеству, поэтому избрал звание судьи. Что меня ожидало в военной службе? Может быть, военная слава, может быть, безвестная смерть; но в наше время свет уже утомился от военных подвигов и славы героев, приобретаемой не за благородное дело помощи страждущему человечеству, но для его угнетения.

– Ох, слышал бы вас Суворов, – недовольно покачал головой капитан Якубович.

– Суворов был великий полководец, я с вами полностью согласен. Но слава его бледнеет, когда вспомним, что он был орудием деспотизма и побеждал для искоренения расцветавшей свободы Европы. Извините, если обидел ваши чувства. Должен ли был я, получив эти понятия, оставаться в военной службе? Нет! Прошу прощения, я не хочу оскорбить присутствующих здесь военных, всего лишь – высказываю свою точку зрения. Ныне наступил век гражданского мужества, я чувствую, что моё призвание выше, – я буду лить кровь свою, но за свободу отечества, за счастье соотечественников, для исторжения из рук самовластия железного скипетра, для приобретения законных прав угнетённому человечеству – вот мои дела. Если я успею, вы не можете сомневаться в награде за них: счастье России будет лучшим для меня отличием. Если же паду в борьбе законного права с властью, ежели современники не будут уметь понять и оценить меня – может быть, потомство отдаст мне справедливость, а история запишет имя моё вместе с именами великих людей, погибших за человечество. В ней имя Брута стоит выше имени Цезаря. Вот моя исповедь, господа. Таков я, Кондратий Фёдорович Рылеев.