скачать книгу бесплатно
Спитамен схватился за амулет, висевший на шее.
– Не упоминай так часто имя ее. Накличешь беду. Если Черная Мать разрешила – спорить не буду. Но зачем ты его теперь таскаешь с собой?
– Хочу воина из него сделать. Я клятву дал перед Савром.
– Из этого худющего ягненка сделать воина? – усмехнулся Спитамен. – И чем невольник-мальчишка заслужил такую честь?
– Это он убил Скопаса.
Спитамен долго молчал, удивленно уставившись на Фидара.
– Смеешься надо мной, – фыркнул недоверчиво он. – Скопас копьем пробивал эллинский гоплон[55 - Гопло?н , или аргивский щит – круглый выпуклый щит, являвшийся основной защитой греческих гоплитов, получивших своё наименование от слова гоплон, что в переводе с греческого означает оружие.Диаметр гоплона варьировался от 80 см до 1 метра; щит прикрывал воина от подбородка до колен.Основа гоплона изготавливалась из твёрдых пород дерева и представляла собой соединённые планки толщиной около 0,5 см. Наиболее распространённый вариант изготовления: деревянная основа с внутренней стороны обтягивалась кожей, а с внешней – покрывалась бронзой или железом.]. Топором мог голову расколоть на две части…
– Исмен! – громко позвал Фидар.
Мальчик в это время, раскрыв рот, слушал воинов. Смельчаки собрались в круг и хвастались боевыми подвигами, показывали шрамы, сравнивали длину клинков, чеканные узоры на ножнах. Услышав зов, он вошел в шатер. Спитамен окинул его пристальным взглядом.
– Исмен, покажи ему свой меч, – попросил Фидар.
Мальчик снял с пояса акинак и протянул Спитамену. Тот отставил чашу и обеими руками, выказывая большое уважение к оружию, взял клинок. Оглядел со всех сторон узор на ножнах. Крылатые грифоны с головами хищных птиц когтями и клювами терзали лошадей. Олени убегали от волков. Гуси летели, расправив крылья. И каждую картинку отделял косой крест с завитками на концах. Спитамен вынул на два пальца острый клинок, затем отдал меч обратно Исмену.
– Убедился? – спросил его Фидар.
– Ты знаешь, чей это меч? – спросил Спитамен, в упор, глядя в глаза Исмену.
– Вождя роксоланов Скопаса, – не смутился мальчик.
– Ты честно присвоил его себе?
– Да! – твердо ответил Исмен.
– Где прежний хозяин этого клинка?
– Тело его спит в кургане. А душа пирует вместе с Папайем.
– Ты ему помог увидеться с богом?
– Я. Савр – свидетель, – честно признался Исмен.
– Садись, – решительно сказал массагет мальчику, указывая место рядом. Приказал слуге: – Еще одну чашу для юного воина.
– Ему рано пить вино, и он еще не посвящен в ксаи, – напомнил Фидар.
– Если у него в руках акинак, обагренный кровью сотен славных воинов, он – ксай.
– Не ксай он. Савр еще его не признал.
– Откуда ты знаешь? Любой воин из моего окружения, если бы принес этот меч – стал бы сразу моим товарищем.
Исмен, ничего не понимая, взял из рук слуги золотую чашу с темно-красным терпким напитком.
– Расскажи, как ты убил Скопаса, – попросил Спитамен.
– Попал стрелой ему в глаз, – просто ответил Исмен.
– Слышал? Он не бился с ним на мечах и на копьях, – встрял Фидар.
– Все равно! – упрямо стоял на своем Спитамен. – Часть силы Скопаса перешла к нему. Ты же не можешь этого отрицать!
Снаружи послышались крики, шум. В шатер заглянул слуга и сообщил, что идут сколоты. Воины поднялись, вышли наружу. Исмен пригубил вино и скривился: ну и кислятина. Отставил чашу, последовал за Спитаменом и Фидаром.
Сколоты
На западе степь посерела от клубов пыли. Вскоре можно было разобрать всадников, скакавших на низкорослых крутобоких лошадках. Все бородатые, в островерхих шапках. У правой ноги копье привязано к чепраку. За спиной гориты с тугими луками и стрелами. Одеты всадники в грубые кожаные куртки, расшитые зверями и птицами. Анаксириды с потертыми коленями. Прочные сапоги, крест-накрест перехваченные шнуром. Вся эта лавина издавала ужасный шум: ржала, гикала, улюлюкала. Впереди всех ехал старый воин, обвешанный золотыми побрякушками: широкое ожерелье с фигурками животных, браслеты на руках в виде змеек, тяжелые серьги в ушах, височные золотые украшения. На холке его коня лежала убитая лань. Он скинул тушу на землю и закричал:
– Разделайте ее. Пусть женщины приготовят мое любимое кушанье из ее печени с молоком.
Воин лихо спрыгнул с коня, разминая затекшие кривые ноги. Слуги тут же подхватили узду.
– Отважный Заратат-ксай, – воскликнул Спитамен. – Пусть Гайтасир всегда скачет с тобой рядом.
– Савр пусть оберегает тебя, – приветливо ответил воин. – Ты ждал вождя сколотов, я прибыл на твой зов.
– Приглашаю тебя в мой шатер.
– Спасибо за приглашение Спитамен-ксай, но я не люблю шатры, – вежливо отказался Заратат. – Вот, мой шатер, – он поднял руки, указывая на небосвод. – Лучше я тебя приглашу в свой.
Слуги расстелили на небольшом бугре множество ковров и подушек. На них уселся вождь, скрестив ноги, указал справа от себя место Спитамену. Около сотни приближенных к вождю воинов расселись кругом: кто постарше – ближе, на ковры, помладше – дальше, на подстилки из шкур. Перед вождем поставили низкий изящный столик с резными ножками ассирийской работы. На столик выставили три глубокие чаши. На первый взгляд, даже не понятно, из чего сделаны чаши, белые и гладкие, отделанные золотом.
– Прошу на праздник, братья мои, – вежливо произнес вождь сколотов, обращаясь к чашам, и объяснил Спитамену. – Это мои злейшие враги. Ох, и славные были воины! Но я их одолел. В знак глубочайшего уважения, я сделал из их черепов чаши, и теперь духи этих славных воинов присутствуют на каждом моем застолье.
– Хороший обычай, – вынужден был признать Спитамен, сглотнув комок.
– Да, – довольно протянул вождь. – Вот, если бы ты был моим врагом … Я много слышал о твоих подвигах: бесстрашный воин, тяжелая рука, меткий глаз… Вот, если бы ты был моим врагом, и я тебя убил – тоже бы сделал кубок из твоего черепа.
– Спасибо за честь, – поблагодарил Спитамен.
В становище въехала длинная вереница кибиток. У каждой высокий войлочный верх и пара быков в упряжи.
– А вот и мой дом, – довольно воскликнул вождь.
Из одной кибитки вылез сутулый старик. На его сморщенном лице почти не росли волосы. Да и одет он был в длинную женскую одежду со множеством стеклянных и золотых украшений.
– Испакай, – окликнул его вождь. – Это мой прорицатель и врачеватель, – объяснил он Спитамену. – Я люблю его как брата. Нет, – подумав, сказал он. – Люблю, как сестру. Он – энарей, жрец Великой Матери Аргинпасы. Поэтому и носит женскую одежду.
Старик подошел к кругу воинов. Все тут же потеснились, освобождая место слева от вождя. Жрец молча уселся, скрестив ноги в остроносых высоких сапогах, и погрузился в какие-то свои думы, казалось, совсем ни на кого не обращая внимание, никого не приветствуя. Узловатыми тонкими пальцами он перебирал ивовые прутики, что-то шептал, закатывая глаза.
– Думаешь, он ненормальный? – спросил вождь у Спитамена. – Он нормальнее всех нас, и знает о чем я думаю, о чем ты думаешь, они…, – он рукой обвел круг воинов. – Великая Мать Табити наделила его страшной силой проникать в головы других. А Аргинпаса разговаривает только с ним.
– Пусть боги будут благосклонны к тебе, – вежливо поздоровался Спитамен со жрецом. Тот только быстро взглянул на него и чуть заметно кивнул.
– Прости ему неуважение к тебе, Спитамен-ксай, – извинился вождь за жреца. – Уж он у нас такой…
– Я хотел поговорить с тобой о деле, Заратат-ксай, – начал Спитамен.
– Какие дела! – возмущенно воскликнул вождь. – Ко мне в гости приехал посланник из самой Персии – и сразу за дела! Сначала я угощу тебя свежим мясом. Что, я зря гонялся за косулей полдня? Забьем быка. Нажремся до отвала. Вина попьем. У меня вино выдержанное, из самой Ольвии. Я с эллинами торгую: поставляю им рабов, а они мне вино, оружие и драгоценности. Потом устроим состязание в скачках, борьбе. Повеселимся! Мы, сколоты, прежде чем решать дела, сначала веселимся. И чем важнее дело, тем длиннее праздник.
– Это точно, – вдруг подал голос жрец, подняв глаза к небу. – Из всего делаем праздник: даже из войны, даже из смерти.
– А потом ты должен выпить за мое счастье. Я взял вчера себе новую супругу. Эй, – крикнул вождь слугам, – пусть гость увидит мою Гугучь.
Из кибитки выглянула девочка, совсем еще ребенок, укутанная с головы до ног в роскошную пеструю ткань. Большие черные глаза глядели испуганно. На круглом нежном личике лежал толстый слой румян. В ушах огромные золотые сережки, височные украшении, вплетенные в волосы, каскадом спадали до самых плеч. Она показалась лишь на миг, и тут же вновь скрылась за белым войлочным пологом.
– Дочь одного из восьминогих пастухов. Всемилостивый Папай разгневался на него за что-то – рождаются одни девочки. Он совсем обнищал: семья большая, а кормить нечем. Дошло до того, что павших лошадей ели, прямо, как шакалы. Я дал ему двух коров, с условием, что он будет мне каждый год отдавать по теленку. Опять беда – коров волки загрызли. Но не могу же я соплеменника вместе с семьей обрекать на голодную смерть. Взял я у него одну из дочерей, взамен отдал трех дойных кобылиц.
– Справедлив наш Заратат. Благороден Заратат. Всемилостив Заратат, – закивали воины.
Старик – жрец ухмыльнулся:
– И блудлив.
– Да что ж ты такое наговариваешь, – обиделся вождь. – Я даже не прикоснусь к ней два года. Не хочу, чтобы Аргинпаса меня таким же, как тебя, сделала.
Слуги забили годовалого бычка, промыли желудок, сложили в него лучшие куски мяса и плотно завязали. Выкопали яму. Развели в ней костер. Когда остались одни жаркие угли, побросали в яму камни, сверху на камни опустили желудок с мясом и плотно прикрыли хворостом. Пока готовилось угощение, воины пили вино, закусывая сыром, пели песни.
– Иди-ка сюда, – заметил кого-то вождь среди снующих слуг. – Эллин прибился к нам, представляешь, ученый. Такое знает… Такое рассказывает… Когда вечером у костра садимся, он нас забавляет. Про Афины рассказывает, про Карфаген, про Египет. Еще …эта…как же ее… Атлантида.
– Неужели он везде побывал? – усомнился Спитамен.
– Нет. Ему какой-то Геродот[56 - Геродо?т Галикарна?сский ( 484 до н. э. – 425 до н. э.) – древнегреческий историк, автор первого полномасштабного исторического трактата – «Истории», – описывающего греко-персидские войны и обычаи многих современных ему народов. Труды Геродота имели огромное значение для античной культуры. Цицерон назвал его «отцом истории». Геродот – чрезвычайно важный источник по истории Великой Скифии,] об этом рассказал.
– Сам Геродот из Галикарнаса? – удивился массагет.
– Да. А ты тоже знаешь Геродота? – в свою очередь удивился вождь.
– Знаю. Только он умер сто лет назад.
– Выходит, этот эллин врет мне? – гневно вскинул брови Заратата.
– Не вру я, – обиженно произнес эллин. – Геродот оставил после себя множество книг. Я долго и прилежно изучал его труды, а теперь, решил проверить на деле. Вот, путешествую, изучаю загадочные земли.
– Он любознательный, – согласился вождь. – Стариков расспрашивает, чертит что-то, записывает. Траву всякую собирает…
Одежда сколотов как-то неуклюже сидела на высоком тощем эллине. Высоколобый, рыжебородый с ясным взглядом – он ничем не напоминал жителя степи. Походка у него была уверенная, не то, что у кочевников. Те ходят вразвалочку, потому, как много времени проводят верхом.
– Ну, расскажи нам, умник, откуда произошло наше племя. А мы послушаем.
Вождь предложил ему присесть напротив. Эллин опустился на овечью шкуру, поджав под себя длинные худые ноги. Глаза его вспыхнули. Ему очень нравилось рассказывать. Воины отставили чаши и приготовились слушать.
– Раньше эти степи были безлюдны. Только дикие стада быков паслись здесь, да рыскали хищники. Однажды сюда забрел великий Геракл[57 - Гера?кл – в древнегреческой мифологии – герой, сын бога Зевса и Алкмены– жены героя Амфитриона. Среди многочисленных мифов о Геракле наиболее известен цикл сказаний о 12 подвигах, совершенных Гераклом, когда он находился на службе у микенского царя Еврисфея.]…
– О, слышал? – толкнул Спитамена вождь. – Какой-то Геракл.
–… Послал его Еврисфей, у которого он служил тогда, угнать быков страшного и могучего пастуха Гериона. Геракл убил пастуха и его пса. Нашел красных быков. А быки не простые: у каждого по три туловища, по три головы и по шесть ног…
– Нет, ты слышал? Что это за быки, – усмехнулся вождь. – Ты давай про нас рассказывай. Какие бывают быки – мы сами знаем.
–…Когда Геракл проходил через эти степи, налетела снежная буря. Дорогу засыпало снегом. От мороза птицы падали с неба мертвыми. Решил Геракл остановиться, завернулся в шкуру Немейского льва[58 - Немейский лев – в древнегреческой мифологии сын Тифона и Ехидны, лев чудовищной величины, с невероятно твёрдой шкурой, отчего её не брало ни одно оружие.] и уснул…
– Не человек – медведь. Тот тоже, как снег выпадет – сразу спать ложится.
–…А проснулся Геракл весной и не нашел коней из своей колесницы. Отправился он на поиски и набрел в земле Гилее на глубокую пещеру. В той пещере он встретил существо божественного происхождения – Ехидну: наполовину женщина, наполовину – змея. Спросил Геракл: где его кони? «У меня», – ответила ехидна. «Отдай мне их». «Заберешь своих коней, коли станешь моим мужем», – потребовала хитрая Ехидна. Без коней Гераклу – никак. Остался он в ее пещере. Долго прожил с Ехидной. Родила она от него трех сыновей. Геракл вновь потребовал своих коней, сказав, что должен выполнить приказ Еврисфея. Не может он ослушаться Громовержца. Ведь он служит у Еврисфея по велению Зевса. Отпустила его Ехидна, но спросила, как поступить с сыновьями, когда они вырастут. Оставил Геракл ей один из своих луков и сказал: «Когда они вырастут, ты увидишь. Дай им попробовать натянуть мой лук. Кто сможет это сделать, пусть останется в этой земле, остальных отсылай ко мне»…
– Ты скажи, как детей звали твоего Геракла.
–…Звали их Агафирс, Гелон и Скиф.
– Слышал? – опять толкнул вождь Спитамена. – Это он нас скифами называет.
–…Подросли сыновья, возмужали. Приказала им мать натянуть лук. Старший Агафирс и средний Гелон не смогли этого сделать, и прогнала их Ехидна. А младший Скиф натянул лук. Он остался в земле Гилее, и от него произошло племя скифов.
– Ну, – опять Спитамен получил дружеский толчок. – Ты ему веришь?
– Врет он все, – безразлично произнес энарей.
– Но эти слова не мои, – попытался оправдаться эллин-рассказчик. – Данную историю описал Геродот.
– Врет твой Геродот, – тем же тоном отозвался жрец. – И лучше не рассказывай то, в чем сам не убедился, тем более людям, про их же предков.
– Правильно! – подхватил вождь. – Поведай ему и всем нам, как все на самом деле было. Давай!
Энарей выпрямил спину, обвел воинов холодным взглядом и начал:
– Правит миром Великая мать Табити. Кто-нибудь сомневается в этом?
– Нет. Никто. Разве можно в этом сомневаться, – тут же ответили собравшиеся сколоты.
– Великая мать Табити породила богов: Папайя, Гайтасира, Фагимасада и богинь Апи, Аргинпасу. Или я не прав?
– Прав! Именно так все и было. Твои слова – истина.
– У божественных супругов Папайя и Апи появился сын, великий Таргитай. Разве не так?
– Все правильно! Да! Таргитай появился!
– Подрос он, и наскучили ему небеса. Отпросился он на землю поохотиться. Бил зверей, бил птиц. Устал и решил отдохнуть на берегу Дона. И вдруг увидел он, как из воды вышла прекрасная дочь Бога Фагимасада Дидинаг. Она до того была прекрасна, что отец Фагимасад опасался за нее и прятал глубоко на дне реки. Ей прислуживали рыбы и раки, веселили существа полулюди-полущуки. Она носилась на морских конях – волнах. И только ночью ей дозволялось выходить на сушу. РаспускалаДидинаг золотые волосы и водила хоровод со степными девушками, которые днем вновь превращались в косуль. Полюбил ее с первого взгляда Таргитай и решил овладеть. Не пустил он ее обратно в воду. Стал на пути. Плакала Дидинаг, умоляла, но Таргитай ничего не мог поделать со своим сердцем. Вскоре у них родились три сына: старший Липа-ксай, средний Арпа-ксай и младший Кала-ксай. Росли они одни, так, как Таргитая наказали боги. Приковали цепями в глубокой пещере до времени. Разве можно девушку принуждать без согласия ее отца?
– Нельзя! – единодушно заорали сколоты.
