Дороги джунглей. Великий Индийский путь

Мир создал бог. Очень трудолюбивый бог Махапрабху. Он сотворил землю, солнце, луну, звезды, людей, а заодно и несколько десятков богов, чтобы самому не было скучно. И демонов, чтобы боги не очень ленились. А вот далекие предки бондо, которые жили, когда еще матери положили начало бонсо племени, считали, что мир сотворила богиня Патхконда. И тут концы с концами не сходятся. Патхконда была главной богиней племени, матерью-землей. А Махапрабху – бог-солнце. И до сих пор некоторые в племени считают, что Патхконда – самая главная богиня.

Махапрабху появился позже, когда в роде главными стали отцы. Бог-солнце – мужчина, отец. Он сверг Патхконду. Однако есть в племени и такие «соглашатели», которые заявляют, что Махапрабху и Патхконда – одно и то же. Но разве может быть земля и солнце одним и тем же? Да и прошлое самого Махапрабху сомнительное. Ведь, оказывается, солнце было женщиной. Да, представьте себе.

Когда-то жили две сестры: луна и солнце, Арке и Синги. Или их еще называли Джонмати и Тансирджо. И бондо знают, почему солнце горячее, а луна холодная. Вот послушайте.

Две сестры, Тансирджо-солнце и Джонмати-луна, жили в одном доме. У каждой было по многу детей, но у Тансирджо было больше. Все, что добывали сестры, они делили поровну между детьми, не делая различия, чьи они. Однажды Тансирджо и Джонмати отправились в джунгли добывать пищу. Джонмати вернулась домой раньше сестры и принесла много съестного. Она посмотрела на все это и сказала детям: «Смотрите, как много я принесла сегодня. Но вы не получите больше, потому что я должна буду разделить эту еду с детьми Тансирджо». Однако же Джонмати была хитрая, и вот что она придумала. Завязала своих детей в пучок волос – от этого голова ее стала очень большой. Когда вернулась Тансирджо, Джонмати сказала ей:

– Я тут готовила еду и обожгла в очаге голову, она распухла и стала большой.

– А что же ты готовила? – спросила Тансирджо.

– Я испекла своих детей и съела их. Ты ведь знаешь, от них только сплошные неприятности и волнения. Они все время просят есть, и надо им приносить еду. Я так устала от них, что решила их съесть.

– Неплохая мысль, – сказала Тансирджо. – Действительно, они доставляют массу хлопот. Только и знаешь, что бегаешь в джунгли и ищешь для них еду. Я их тоже съем.

И Тансирджо быстро одного за другим съела своих детей. Луна только этого и ждала. «Теперь, – подумала она, – вся еда достанется моим детям» – и вытряхнула их живыми и невредимыми из волос. Тансирджо увидела все это и поняла, что сестра ее обманула. Она попыталась вернуть своих детей, но не смогла. Тансирджо охватил такой гнев, что лицо ее запылало и стало горячим как огонь. Она набросилась на сестру и начала ее бранить. Джонмати не вынесла всего этого, забрала своих детей и ушла из дома.

А гнев Тансирджо так и не прошел. И до сих пор каждый день ее лицо пылает, как раскаленные угли. А Луна от разлуки с сестрой стала печальной, бледной и холодной.

В одной очень древней легенде рассказывается, как Маха-прабху сотворил мир. Но и тут он не смог обойтись без женщины. Он убил ее за какую-то провинность. Из крови убитой был создан мир. Луна – это ее левый глаз, солнце – правый. Горы сделаны из ее костей, трава и деревья – из ее волос. После женщины остались близнецы, от которых пошли люди.

Так разные поколения по-своему осмысливали кардинальные проблемы верховного божества, создания мира и возникновения человечества. И в этом мировоззрении женщине отводилось основное место. Позже, со становлением патриархальных отношений, возникли иные взгляды.

Однажды я спросила Хадимудули:

– У луны есть родст венники?

– Есть, – ответил он уверенно.

– Кто?

– Сестра есть. Муж есть.

– Кто сестра?

– Солнце.

– А кто муж?

– Солнце.

– Как же так? Сестра и муж одно и то же? Кто же солнце, женщина или мужчина?

– Сначала женщина, а потом мужчина.

– А не наоборот?

– Нет, – сказал он твердо. – Не наоборот. Поскольку во всем этом разобраться трудно, то будем условно считать Великим богом Махапрабху. Так вот, оказывается, Махапрабху сначала создал людей, а потом богов. Но когда появились боги, бондо не оказали им особенного уважения. Люди были заняты своими делами. Они обрабатывали поля, ели, пили, любили, танцевали. У бондо не было времени делать жертвоприношения богам и кормить их. Бесприютные боги скитались по джунглям и ели одни только фрукты, цветы и пили воду. От такой пищи они совсем отощали, и на них было страшно смотреть. А люди день ото дня становились все упитаннее и богаче. И так бы продолжалось и поныне, не вмешайся сам Махапрабху. «Этак люди совсем отобьются от рук, – размышлял бог. – Сегодня они не боятся богов и обращаются с ними как с безродными бродягами, а завтра перестанут бояться и меня. Надо что-нибудь сделать. Пусть люди часть своих богатств отдадут богам». Махапрабху призвал богов к себе. Видя, какие они голодные и тощие, он стал кормить их молоком и сахаром. Боги быстро поправились и повеселели.

– А теперь идите к людям и живите с ними, – повелел Махапрабху.

Среди богов возникло замешательство. Они переминались с ноги на ногу и не двигались с места.

– Вы слышали, что я сказал?

– Слышали… – уныло ответили боги.

– Ну так что же вы стоите? Идите.

– Но мы не хотим скитаться и голодать.

– Идите, идите! – прикрикнул на них Великий бог. – У меня есть один знакомый среди бондо. Его зовут Сети Сиса. Скажите, что я вас прислал. Он вас всех устроит.

Боги поплелись к Сисе. Их шествие напоминало приход полиции, когда у бондо случалось убийство. Сиса действительно позаботился о богах. Он дал каждому из них имя, определил, где кому жить, и велел бондо кормить их мясом и зерном, потому что боги растолстели на пище Махапрабху и не желали больше питаться фруктами и цветами. Люди начали кормить богов, а сами опять стали бедными. С тех пор боги живут там, где устроил их Сети Сиса.

Бурсунг, или Хунди, или Патхконда – мать-земля, была старой знакомой бондо. Она только по недоразумению затесалась в остальную компанию. Поэтому бондо оставили ее в своей деревне и в честь ее соорудили круглую платформу из камней – синдибор. Очень удобное жилище.

Маоли – бог, защищающий скот, поселился в лесу, потому что все беды для скота идут оттуда. А Маоли должен предупреждать эти несчастья. Богиню Синградж Сиса поместил в горный поток. С тех пор она живет там и шлет на землю дождь. Но если Синградж рассердится, то нашлет засуху, чесотку и язвы на все племя.

Кунда – бог гор и полей, там же он и обитает. Есть, правда, еще и богиня полей. Ее зовут Донгораде. Она очень давнишняя богиня: еще до того, как появился бог Кунда, она охраняла урожай от диких зверей. Ну, а теперь им приходится, видимо, уживаться вместе. Но это, собственно, их дело. Если Кунда рассердится, он может тоже наслать язвы, и лицо виновника распухнет. Мали Бебур – бог леса. Он следит в джунглях за тиграми, чтобы они вели себя прилично. Но если его не почитать, он напустит тигров на деревню.

Бангаур очень полезный бог. Он пасет в джунглях диких зверей. И если с ним дружить, то охота всегда будет удачной. Каранди – бог огня. Он в основном занимается различного рода поджогами. Если ему кто-нибудь не понравится, он может устроить пожар в его хижине или сжечь зерно.

Богиня Синобои поселилась в хижинах и охраняет зерно и съестные припасы, которые держат в доме. Богу Дагои не нашлось определенной работы, поэтому он занялся судьбами людей. Изредка, если у него есть настроение, он устраняет несчастья. Но среди этих богов, в меру добрых и в меру злых, есть четыре таких, с которыми лучше не иметь дела: Тхакурани Бакорани насылает оспу, Канкали приносит разрушение, Ганга Сабота заражает бондо гриппом и воспалением легких, Мата Бангта сеет холеру. Те, на кого обрушились милости этих богинь, поступают в распоряжение бога Гойгеко. Гойгеко – бог страны мертвых.

Когда-то боги были застенчивы и робки. Они безропотно слонялись по джунглям и довольствовались очень немногим. Но теперь, когда они поселились среди людей и обжились, их характер круто изменился. Они приобрели скверную привычку сердиться. Не накорми их как следует – сердятся. Не выполни какого-нибудь ритуала – тоже сердятся. Поэтому бондо приходится быть все время начеку: приносить в жертву богам рис, свиней, кур, овец, соблюдать все запреты и правила, предписанные богами. Если все это не выполнять, то неприятностей не оберешься. Например, в праздник Гиатгидж вошел в деревню кто-то кроме жреца – наказывает бог Бурсунг, на следующий день сломали дерево до полудня – наказывает Маоли (он в этот день счастлив, танцует между деревьями и не желает, чтобы их ломали). Бог Кунда наказывает за то, что не усердно помолились и сели есть до того, как сделали ему подношение. Каранди – за то, что женщины уселись на синдибору, ритуальную каменную платформу, или чужой зашел в деревню. А богиня Синобои, если ее не накормить рыбой и крысами, откажется стеречь зерно, и его обяза тельно стащат.

Особенно сытной бывает пища богов во время праздников. В марте – апреле, в месяц чойтропорбо, бондо отмечают Гиат-гидж. Это начало сельскохозяйственного сезона. Во время праздника совершают церемониальный выжег леса для нового поля, идет ритуальная охота и сбор первых фруктов манго. Праздник длится десять дней, и в каждый из этих дней приносится жертва в честь определенного бога. Ибо, для того чтобы сезон был успешным, необходима помощь всех богов. Сиса – жрец – совершает церемониальную молитву и приносит жертву. Было время, когда бондо не знали такого праздника. Вот что однажды случилось.

Один юноша полюбил девушку. Но девушка была из его деревни и из его куда. По законам племени они не могли стать мужем и женой. Девушка любила юношу больше, чем он ее, и она умоляла его бежать с ней. Но юноша отказался. Он боялся суда своего племени и насмешек жителей деревни. Тогда он решил избавиться от возлюбленной. Юноша повел ее в джунгли, убил там и похоронил под деревьями. Через некоторое время из ее тела выросло манговое дерево. Цветы, которые украшали ее голову, стали цветами на дереве, а ее груди превратились в плоды манго. Юноша очень тосковал по своей возлюбленной и решил однажды посетить то место, где он ее похоронил. Придя туда, он увидел незнакомое дерево с прекрасными ароматными плодами. Юноша протянул руку, чтобы сорвать плод. Но дерево сказало: «Ты не должен пробовать моих плодов до тех пор, пока их не попробуют боги. Приготовь в мою честь большой праздник. Он будет называться Гиат. И в праздник накорми моими плодами богов». Манговое дерево объяснило юноше подробно, как проводить этот праздник. С тех пор бондо отмечают Гиат-гидж. Кроме плодов манго боги в этот праздник получают свиней, овец, коз. А Бурсунг, от которой зависит плодородие земли, приносят в жертву самую вкусную живность – курицу.

В ночь полнолуния месяца магх наступает праздник Сусугидж. Утром, когда первые лучи солнца коснутся горных вершин, в честь самого бога солнца – Махапрабху приносится в жертву петух. Кровью жертвы орошают семена. А жрец обращается к солнцу с такой речью: «Джохар, Махапрабху! Пусть наши дети будут здоровы. Пусть наши семена будут плодородны. С тех пор как была создана земля, мы прославляем тебя. Мы приносим тебе дары. Если мы посеяли жменю, пусть мы соберем корзину».

В месяц пус (январь – февраль), когда собран урожай риса, приходит самый веселый праздник – Суме-гелирак. Очевидно, это очень древний праздник. Он тоже начинается в ночь полнолуния и длится десять дней. Суме-гелирак снимает все запреты. Юноши и девушки одной и той же деревни и куда могут флиртовать друг с другом и могут в эту ночь любить друг друга. Девушки крадут одежду у юношей, а те не остаются в долгу. В густых зарослях джунглей девушки расплачиваются за свое озорство. Шесть дней все племя танцует и приносит жертвы богам.

Богов кормят свиньями и петухами и в праздник Гевурсунг. Это праздник огней в месяц картик (октябрь – ноябрь). Он очень напоминает индусский праздник Дивали.

Боги бондо очень прожорливы и совсем объели людей. Поэтому людям приходится из-за них ходить на рынок и покупать им овец, свиней, кур. Жрец строго следит за тем, чтобы боги были довольны и сыты. Ведь каждый жрец в деревнях бондо – это потомок того Сети Сисы, который в свое время взял на себя ответственность устроить хорошую жизнь богам в племени. В каждой деревне при синдиборе есть свой жрец и его помощник. Жрец – главный эксперт по части жертвоприношений и молитв, должность его наследственная.

Боги – это еще полбеды. Есть еще духи умерших предков. Они очень беспокойны и тоже любят покушать. Духи бродят по джунглям и, конечно, не могут добыть себе там достаточно еды. А живые бывают заняты своими делами и иногда забывают о духах умерших. И зловредные духи стараются о себе напомнить, но делают они это весьма своеобразно. Возьмут, например, и нашлют на свое бывшее семейство болезнь, или уничтожат его урожай, или погубят скот. Вот что случилось с Лачми Киршани, который живет в деревне Даттипада. Несколько лет назад у Лачми умер отец. Тело отца было кремировано по законам бондо. В первый день Лачми оставил покойнику еды, а потом через три дня, как предписывает обычай, снова накормил дух умершего. В течение года он почти каждый день приносил на место кремации рис и в годовщину смерти пожертвовал свинью. Но этого духу оказалось мало. Он взял и уничтожил урожай Лачми. Пришлось принести ему в жертву еще одну свинью. Дух успокоился и больше не трогал урожай. А потом умерла жена Лачми. И Лачми выполнил положенные церемонии. Жена, правда, и при жизни не отличалась покладистым характером, а когда стала духом, то повела себя совсем скверно. Она наслала болезнь на самого Лачми и его сына. Лачми как-то сразу догадался, что это дело рук духа его жены, и отнесся к своей болезни спокойно. Но жена его была не из тех, кто мог такое перенести. Уж если она сделала что-то, то должна была сказать об этом. И ее дух явился ночью к Лачми. Лачми до сих пор содрогается и зябко ежится при одном воспоминании. И с чего, вы думаете, она начала? Стала сразу же бранить Лачми. «Ты, – сказала она, – лентяй и лежебока, разлегся в теплой хижине, любуешься на моих детей и набиваешь свой желудок рисом и мясом. А я, – тут дух неподдельно зарыдал, – брожу бесприютная по джунглям, совсем голая, мерзну, голодаю, воды и той у тебя не допросишься. Никто меня не жалеет, никто не заботится. Вот заберу к себе сына, может быть, он посмотрит за мной». Лачми так и не успел вставить ни единого слова, как и тогда, когда жена была жива. Утром Лачми пошел на рынок, купил на последние деньги свинью и принес ее в жертву духу. Дух жены насытился, успокоился и даже раздумал брать к себе сына. Вот какие беды могут случиться с человеком, если он не почитает духов умерших.

Как выясняется, было время, когда в джунглях бондо не было духов умерших, потому что люди племени не умирали и жили на земле по многу лет. Но Махапрабху это не очень нравилось. Он был проницательным богом и подумал: «Что же это такое происходит? Все только рождаются, и никто не умирает. Ведь скоро и земли на всех не хватит. Надо что-нибудь сделать». Он отправился к богу смерти Гойгеко и сказал:

– Ты что же это совсем забыл о своих обязанностях? Почему у бондо никто не умирает? А ну-ка, займись этим.

Гойгеко послал своего гонца в племя. Но бондо убили его стрелами из луков. Тогда Гойгеко послал тигра. Бондо убили и тигра.

Махапрабху очень рассердился и закричал на Гойгеко:

– Какой ты после этого бог! Не можешь справиться с упрямым племенем! Они теперь над тобой смеются! Как ты допустил, чтобы над богом смеялись? Убирайся вон с моих глаз! Я сам теперь ими займусь.

Гойгеко не заставил себя просить и исчез. А Махапрабху вырвал из головы Ситы волос и превратил его в змею. Змея приползла в деревню бондо и заметила играющего ребенка. Она укусила его, и ребенок упал замертво. Мать увидела все это и убила змею. Но ребенок оставался мертвым. Так смерть пришла в мир бондо. Сначала в племени не знали, что делать с мертвыми, а потом стали их кремировать. Но этим дело не кончилось. Выяснилось, что у каждого умершего есть дух, или тень, которая ходит по джунглям, ее надо кормить (по большим праздникам жертву приносят не только богам, но и духам умерших). И есть душа. После кремации она спокойно отправляется в страну мертвых. Это большая деревня недалеко от дворца Махапрабху. Там души живут так же, как и живые бондо. Махапрабху решает, какой душе и когда вернуться на землю и в каком человеке или животном поселиться. Поэтому, когда бондо сжигают покойника, они не закрывают его лицо. Иначе душа умершего не вернется в страну бондо.

Боги давно не приходили в деревню бондо. И люди даже забыли, как они выглядят. Я как-то спросила вождя Будамудули:

– Что ты знаешь о жизни богов?

– Что я могу знать об их жизни? Я их не видел. Они все прячутся и не хотят показываться людям. Я могу рассказать только истории, которые пришли к нам от предков. Предки их видели, а я нет.

Такой рациональный подход мне очень понравился. Действительно, что можно рассказать о существах, которых не было и нет. Но жрецы с такой постановкой вопроса не согласны. Если только потому, что богов никто не видел, все решат, что их нет, то что же будут делать жрецы? И они заменили богов камнями. Ритуальные камни – это элементы одной из древнейших культур, которая получила название мегалита, или культуры больших камней. В Индии, особенно на юге, эта культура стала достоянием археологов. А у бондо и у некоторых других племен она еще продолжает жить. Почти в каждой деревне на центральном месте есть круглая платформа, сделанная из больших неотесанных камней. Это – синдибор. Здесь же стоят обычно два вертикальных камня. Синдибор посвящен матери-земле. Все важные церемонии во время праздников совершаются у синдибора. На этих же камнях заседает совет деревни, и сюда приходят ее жители решать все важные вопросы.

За деревней Мудулипада стоит большое баньяновое дерево. Это тоже священное место. У подножия баньяна сложены камни. Когда я подошла посмотреть их, сиса Мудулипады попросил меня снять ботинки. Это мне напомнило обычай, существующий в индийских храмах. Сиса показал на камни и сказал:

– Это наши боги. А самая главная богиня – там, на баньяне.

Я посмотрела на баньян и ничего не увидела.

– Где же она? – спросила я.

– Она там, в ветвях, – ответил жрец.

– А это тоже камень?

– Нет, меч.

– Как, настоящий меч?

– Да, настоящий меч.

– Но откуда он у вас?

– Никто не знает. Но меч – наша богиня.

И действительно, узнать, откуда бондо взяли меч, нельзя. Они не помнят. Но меч и камни символизируют их богов. Меч достают для церемонии только по большим праздникам. Тут же рядом с баньяном расположена бамбуковая хижина. В ней в течение четырех-пяти месяцев в году живет сиса. Все священные места, как правило, отмечены камнями. На подходах к источнику Ситакоду, где когда-то купалась Сита, стоит семь вертикальных камней.

Если миновать священный источник и спуститься вниз с холма, то тут же в джунглях будет кладбище бондо. Оно тоже необычное. Здесь кремируют покойников трех деревень: Мудулипады, Порейгуды и Бандхгуды. Каждый бонсо имеет свое отдельное место. Мне показали место, где кремируют людей Кобры. Около небольшого деревца находилось несколько камней, сложенных в круг. В центре этого круга горкой высились пепел и обгоревшие кости. Я осторожно разгребла пепел и обнаружила бусы, несколько металлических браслетов, наконечники стрел, скалившееся в огне лезвие кривого ножа. Все эти вещи обычно сжигаются вместе с покойником. Рядом было место для бонсо Тигра – такой же круг камней диаметром не более полутора метров. В восточной части круга был сделан небольшой проход. Толстый слой пепла устилал пространство между камнями. Тут же рядом лежал большой глиняный горшок. Я заглянула в него и увидела пепел и обгоревшие человеческие кости.

Места кремации бондо напомнили мне древние мегалитические погребения, столь характерные для Южной Индии, – круг камней, отмечающих место кремации или погребения, пепел, обгоревшие предметы, ранее принадлежавшие покойнику, а часто и урны, так похожие на круглый глиняный горшок, который я нашла рядом с местом кремации людей бонсо Тигра. Как объяснил мне сиса Мудулипады, место кремации может меняться. Новый круг камней укладывают рядом с деревом. Дерево должно находиться на западе, а напротив него делается проход в камнях. На кладбище я насчитала шесть мест кремации. Каждое из них было отмечено камнями. Только два места использовались по назначению, а четыре других были брошены. Продираясь сквозь заросли кустарника, я натыкалась все время на разбросанные повсюду камни. Некоторые из них еле виднелись из-под земли. Они были такие же, как и те камни, что использовались для своеобразных оград мест кремации.

– Сиса, – сказала я, – откуда эти камни?

– Эти камни от погребения предков. Ты видишь только шесть мест, где мы сжигаем покойников, а их было гораздо больше. С тех пор как появились первые бондо и была построена первая деревня Мудулипада, люди племени уходили отсюда в мир Гойгеко.

Я поняла, что кладбище за Мудулипадой – самое древнее в стране бондо, и если здесь провести раскопки, то можно найти много интересного.

– Сиса, а если бы на месте этих брошенных камней стали копать, что было бы? Духи умерших обеспокоились бы?

– Копай, – спокойно ответил сиса. – Только не трогай два места, где мы сжигаем своих умерших, а то тигр и кобра рассердятся и погубят тебя. А духи умерших предков и родственников не здесь. Идем, я тебе покажу.

Мы прошли через заросли, и на пригорке, невдалеке от полей, я увидела ряды вертикальных камней и маленькие, не больше метра, пирамиды, сложенные из камней поменьше.

– Вот эта пирамида Соньи Мудули, – объяснил жрец. – Она самая большая. Сонья Мудули был богатый человек. А вот рядом пирамида для женщины, которую звали Сукра Токи.

Около пирамид стояла каменная платформа.

– А это что? – спросила я.

– Это место для жертвоприношений духам умерших. Когда душа человека уходит в мир Гойгеко, а дух его бродит по джунглям, родственники в течение трех лет приносят сюда рис. Ведь духу тоже надо что-то есть. А когда три года пройдут, в день смерти человека в память о нем ставят камень или пирамиду. А здесь, – сиса показал на платформу, – приносят в жертву свинью, которую надо было откармливать все эти три года. Ну, а если кто-нибудь не даст духу свинью, дух нашлет на его семью несчастья. У него будет плохой урожай, скотина подохнет, и вообще в деревне будут плохие дела. Духи любят свиней. Свинья вкусная.

Но жертву богам и духам можно приносить и в священном лесу. Священный лес племени бондо расположен на восток от Мудулипады, в полумиле от нее. Здесь не разрешено рубить деревья или что-нибудь сажать.

Золотистые лучи солнца пронизывают яркую зелень леса. Причудливые жгуты лиан спускаются с гигантских деревьев. Трава здесь высокая и сочная. Веселые лужайки между деревьями усеяны крупными цветами. Пахнет медом, свежестью джунглей и еще чем-то незнакомым и пряным. Через лес течет звенящий ручей с прозрачной прохладной водой. Тысячи птиц населяют заповедные джунгли. Блестя всеми красками оперения, они прыгают с ветки на ветку, порхают по кустам, наполняя заросли своим многоголосым пением. Узкие, едва заметные тропинки вьются в траве, кружат около стволов деревьев, пробиваются сквозь густой кустарник. По этим тропинкам ходят люди племени бондо, их боги и духи умерших. Там, где тропинки пересекаются, вы найдете петушиные перья, козьи рога, разбитые кокосовые орехи. Это остатки трапезы богов и духов – жертвы в их честь. Когда заходит солнце, птицы в лесу умолкают. Но таинственный мрак, окутывающий священный лес, полон непонятных шорохов, криков, стонов. Ночью бондо обходят лес стороной. Мало ли кто может встретиться… А утром священный лес снова становится прозрачным от солнца. Снова наполняется голосами птиц и медовым запахом цветов.

Прекрасен мир бондо, созданный природой. Но странен и своеобразен мир, созданный самими людьми древнего племени ремо.

Факелы в джунглях

Уже поздно. Мудулипада засыпает. Сегодня нет луны, и темные джунгли кажутся еще опаснее, чем обычно. Это время, когда звери выходят на охоту. Они осторожно пробираются во тьме в зарослях, выслеживая добычу. И только их глаза горят зелеными, желтыми и красными огоньками. Человеку очень неуютно в ночных джунглях. Где-то за деревьями кричат ночные птицы. Этот крик тревожен, а временами зловещ. И вдруг я вижу: со стороны священного леса движется огонек. Он то исчезает во мраке, то снова появляется. Рядом с ним возникает еще один, потом сразу два. Огоньки множатся и двигаются по направлению к Мудулипаде. Около меня бесшумно появляется чья-то фигура. Я всматриваюсь в темноту и с трудом узнаю Сонья Мудули, парнишку лет четырнадцати. Он напряженно слушает темноту и не отрываясь смотрит на огоньки. А они увеличиваются и растут, и теперь ветер доносит какие-то крики.