скачать книгу бесплатно
– What are you talking about (о чём ты говоришь)? – раздражённо спросил Максимка.
– Господи, ты, наверное, забыл попросить шар, чтобы ты мог говорить не только на английском, но и на русском! – Мама горестно всплеснула руками. – Теперь мы не сможем понимать друг друга. Ты всё сделал неправильно, не надо было спешить.
Мама тихо заплакала.
– Stop crying (прекрати плакать)! – Мамины слёзы больше не казались ему хрустальными бусинками, а казались просто каплями воды из испорченного капающего крана у них на кухне. Его вдруг стали раздражать и этот испорченный кран, и этот кот, забравшийся к нему на кровать. Он ударил кота, и тот, жалобно мяукнув, забрался в страхе под кровать.
– I told you stop crying or… I… can hit you too (перестань, или я ударю тебя тоже).
– Что ты сказал? – Мама будто догадалась, какие слова он ей сказал, и в испуге выбежала из спальни.
Она подбежала к телефону, набрала номер и дрожащим от волнения голосом спросила:
– Люся, ты ещё занимаешься русским языком с тем американским бизнесменом? Да? Мне срочно нужен переводчик. Он сейчас у тебя? Тогда приходите оба.
Тётя Люся жила в соседнем подъезде.
Она была учительницей русского языка, неплохо знала английский, а теперь ушла на пенсию. Пенсии ей не хватало, и она согласилась заниматься русским языком с американцем, который приехал в Россию делать деньги – строить в их городе кафе, где будут продавать гамбургеры.
Скоро раздался звонок в дверь. На пороге стояла тётя Люся со своим учеником-американцем.
– Что случилось? – спросила тётя Люся.
Мама, волнуясь, рассказала, что Максимка вдруг стал говорить на английском языке, а родной забыл. Но про волшебный шар ничего не сказала.
– Не волнуйся, – сказала тётя Люся. – Просто у него почему-то включилось подсознание, и он заговорил на языке из своей прошлой жизни. Такие случаи бывают, вот только непонятна причина, когда снимается заслон и люди возвращаются частично в своё прошлое. Но это пройдёт, не волнуйся, он скоро снова заговорит по-русски.
Американец ничего не смог понять из их разговора и молча улыбался. У него были рыжие волосы, рыжие веснушки на лице и на руках. И огромный живот, ну просто пузо.
– How are you! – ещё шире улыбнулся американец, показав крупные, как у лошади, зубы. И протянул руку маме и Максимке, назвав своё имя:
– My name is Charley, или как это сказать по-русски: «Мэнья зэвуть Чарлы».
Он говорил по-русски плохо и потому предпочитал обсуждать важные темы на английском.
Американец сначала не мог понять, почему мама плачет, но тётя Люся ему объяснила по-английски.
– You are a foolish woman, – сказал Чарли и попытался перейти на русский. – Глупый женщина, надо иметь радоваться, не надо иметь плакать. Это есть карашо знать English.
И он обратился к Максимке по-английски:
– You are going to be happy. I promise I will take you to my country. I will show you best places in the world. Do you want to go to the USA to have business in my coffee-bar?
– «Ты будешь счастливым, я обещаю взять тебя в мою страну. Я покажу тебе самые лучшие места в мире. Ты хочешь поехать в Америку и работать в моём кафе?» – переводила тётя Люся слова американца для мамы.
– Yes, I do, – согласился Максимка иметь бизнес в Америке.
– Very good, let us deal justly in this case. Mother, sign the paper (очень хорошо. Давайте поступим по справедливости. Мать, подписывайте бумагу)! – обрадовался американец и вручил ничего не понимающей маме ручку подписать какую-то бумажку, а Максимке велел срочно собирать вещи, пока, мол, он не передумал.
– Do not worry, everything is going to be fine. Your son will be rich and happy (не беспокойтесь, всё будет хорошо, ваш сын станет богатым и счастливым), – сказал американец окончательно обалдевшей от невероятности происшедшего маме, превратившейся в какого-то робота с изумлёнными глазами.
Максимка схватил большую мамину сумку и стал бросать туда свои вещи. Волшебный шар он засунул в карман модных джинсов, которые недавно сшила ему мама.
– Максимка, что ты делаешь? А как же я? – ошарашенно спросила мама.
– Tell her I do not need in her anymore. Children must live separately and make money (скажите ей, что она мне больше не нужна. Дети должны жить отдельно от родителей и делать деньги), – сказал Максимка тёте Люсе.
– Заяц, дорогой, опомнись, что ты делаешь? – Мама схватила Максимку за руку.
– Let me go, I do not like your language! Good-bye (пусти меня, мне не нравится твой язык! До свидания)!
Максимка открыл дверь, за ним поспешил американец.
У мамы расширились зрачки от потрясения, и она осталась стоять в проёме двери, как будто она с Максимкой играла в их любимую игру «Замри», что означало – нельзя шевелиться и разговаривать, если сказать это слово игроку в самый неожиданный момент.
Глава четвёртая
А ночью огромный самолёт умчал Максимку на другой конец Земли. Самолёт летел много часов, а потом приземлился в огромном красивом аэропорту города Майами. Они ехали по широкой магистрали. Мелькали высокие небоскрёбы из голубого стекла, уходящие в небо, на улицах всюду росли пальмы, красивые цветы, виднелись голубой океан и белые корабли. Было солнечно и тепло, как летом. Мимо них мчались целые караваны сверкающих машин, и важно стояли полицейские в красивой белой форме и в ковбойских шляпах.
«Ух ты, класс!!! Как в кино!» – подумал Максимка.
В квартире у американца всё сверкало стерильно-белым: мебель, стены, потолки, полы – и было так просторно, что можно кататься на велосипеде.
Максимка вспомнил их маленькую квартирку, старый урчащий холодильник, капающий кран на кухоньке, узкий диванчик, мягкий уголок какого-то противного свекольного цвета, который маме великодушно продали без очереди, когда мебель была дефицитом.
– If I were live in this country I would like to be very rich (если бы я жил в этой стране, я хотел бы быть очень богатым), – сказал вслух Максимка.
Чарли, оглядев свою квартиру, довольно улыбнулся:
– Do you like my apartment (тебе нравится моя квартира)?
Он уже успел переодеться в короткие шорты, которые были так узки ему, что пузо выкатилось из штанов, как арбуз, и жевал гамбургер, запивая кока-колой и громко отрыгивая.
Максимка ответил, что ему всё нравится, но он очень проголодался.
Американец налил ему кока-колы и отдал недоеденный кусок большого гамбургера.
На следующий день Чарли разбудил Максимку очень рано и сказал, что пора идти на работу – делать деньги.
В кафе людей было мало, какой-то седой чёрный человек мыл полы, а жена Чарли, Маргарэт, громко кричала на девушку, чтобы та живее шевелилась и делала гамбургеры для завтрака. Увидев Максимку, Маргарэт распорядилась, чтобы он мыл посуду. Она дала ему кастрюлю, потом какую-то бутылку и ничего не объяснила. Максимка постеснялся спросить, что конкретно нужно делать. В бутылке была какая-то голубая жидкость. Максимка вылил в раковину содержимое бутылки, открыл кран, и в раковине образовалась густая пена. Он погрузил туда большую кастрюлю с липкими краями, в которой огромный таракан лакомился остатками соуса. Вода и пена хлынули через край раковины…
– What are you doing (что ты делаешь)?! – закричала жена Чарли. Она в бешенстве схватила Максимку за волосы и окунула его лицом в эту пену.
Мыльная пена обожгла ему глаза. Он схватил толстую руку и со всей силы укусил её. Маргарэт завизжала от боли, а Максимка бросился бежать. Он выбежал из кафе, ослепший из-за едкой пены, и бросился наутёк, ничего не видя вокруг. Слезы ручьём катились из глаз. Он услышал полицейскую сирену, испугался, что это гонятся за ним, и побежал так быстро, как будто у него выросли крылья. Он бежал очень долго, петляя между домами. Наверное, он пробежал целый квартал. Не выдержав гонки, мальчик упал без сил в какие-то кусты, тяжело дыша.
И вдруг он увидел машину, из которой выскочил толстый Чарли.
«Он сейчас меня найдёт!» – с ужасом подумал Максимка и сжался в комочек, пытаясь спрятаться в высокой траве.
– Hey, little booby, where are you (эй, маленький хулиган, где ты)?
«Господи, хоть бы он меня не заметил!» – молился Максимка и боялся пошевельнуться. Чарли был совсем близко.
Максимка лежал ни жив ни мёртв. И только слышал удары своего сердца. Шаги то приближались, то затихали. Видно, Чарли ходил по кругу. Наконец шаги окончательно затихли, и машина с Чарли куда-то уехала.
«Что же мне теперь делать? – думал Максимка. – У меня нет денег, нет никого в этой стране, кто мог бы мне помочь». Он задрожал то ли от страха, то ли от ужаса, то ли от странного озноба. Но, конечно, дрожь была не от холода, так как он находился в стране вечного лета, во Флориде. Ярко светило жаркое солнце. Кругом росли пальмы, цвели кусты ярко-розовым цветом, пели птицы. Всё радовалось жизни в этом солнечном краю, расположенном на самом берегу всегда тёплого океана. И только Максимка казался себе в этом раю самым несчастным человеком. Он горько заплакал. Чарли оказался обманщиком. Он не выполнил своё обещание, а сразу заставил работать. Но ведь сначала Чарли обещал ему показать самые лучшие места! В самолёте он рассказывал, что повезёт Максимку в сафари, где посетители едут на машине, а рядом, у дороги, свободно бродят стада антилоп, зебр, на воле пасутся львы, жирафы, обезьяны лазают по деревьям… И жуют бананы… А ещё он обещал свозить в океанариум, где живут всевозможные красивые, диковинные рыбы, начиная от самых крошечных рыбёшек и кончая китами, дельфинами, акулами. И в Парк попугаев он тоже не свозил. А ведь там, как он рассказывал, живут попугаи со всего мира, гигантские черепахи, а на озере плавают розовые фламинго… И ещё он обещал покатать на огромном белом теплоходе по сине-зелёному океану.
– Чарли-Обещалка, по пузу б тебе палкой, – у Максимки всегда почему-то получались слова в рифму, когда он очень сердился.
И вдруг он вспомнил, что в кармане его брюк лежит волшебный шар. Как же здорово, что Максимка не расставался с ним ни на минуту.
– Пожалуйста, шарик, миленький, сделай так, чтобы я снова оказался с мамой.
Чуть ли не весь день, до глубокого вечера, Максимка шептал шарику своё желание – оказаться снова с мамой. В конце концов он уснул на земле, под кустом, и ему снилось, что он горько плачет. А когда проснулся утром, то обнаружил, что лежит на том же самом месте. Он был весь мокрый, то ли от росы, то ли от слёз. Почему же волшебный шар не помог ему?!
И вдруг он вспомнил, что читала ему мама: волшебная сила перестаёт действовать, если ты перестал быть добрым. И ещё он вспомнил, как плакала мама, как грубо и жестоко он с ней поступил.
Нет, надо позвонить маме, попросить прощения, сделать что-то доброе, и тогда, наверное, вернётся волшебная сила шара в его руках.
Максимка вскочил и решительно зашагал вперёд, сам не зная куда.
Он долго шёл по какой-то дороге. Во рту у него пересохло, очень хотелось пить. Но возвращаться в город той же дорогой он боялся: вдруг снова встретит этого обманщика Чарли. И Максимка свернул в сторону небольшого луга. Навстречу ему шёл странный тёмный человек.
Кто это? Мужчина или женщина? Длинные-длинные чёрные волосы, на голове какая-то полоска из яркой материи. Человек спросил у Максимки мужским голосом:
– Where are you going, baby (куда идёшь, малыш)?
Это индеец, обрадовался Максимка. Он хотел ему всё рассказать, но, к своему ужасу, вдруг не смог вспомнить ни одного слова на английском языке!
И тогда он показал на свой рот и сказал по-русски:
– Я хочу пить…
Индеец подвёл его к большому дереву, на котором росли крупные плоды, по цвету похожие на яблоки, а по форме – на очень толстые короткие огурцы.
– Mango, – сказал индеец, сорвал плод, очистил его от кожуры и протянул Максимке. Манго было сочным и сладким, Максимка съел сразу три штуки, и ему стало немного легче. Он больше не чувствовал ни голода, ни жажды.
– Can I help you (тебе нужна моя помощь)? – спросил индеец.
– I am OK (я в порядке)! – это была единственная фраза, которую помнил Максимка из уроков английского. Да ещё про этого, жареного цыплёнка, э-э-э, как это по-английски? – Ах да, – пробормотал Максимка, – my chicken makes fried mother… тьфу, наоборот! My mother makes fried chicken.
Индеец сначала удивлённо поднял бровь, потом с улыбкой понимающе кивнул, догадавшись, что не цыплёнок делает жареную маму, а мама делает жареного цыплёнка. Он улыбнулся, помахал рукой и быстро зашагал по своим индейским делам. И вдруг Максимка заметил, что в том месте, где индеец чистил для него манго, лежит какой-то кожаный предмет.
– Кошелёк! – обрадовался Максимка. – Теперь я спасён!
И действительно, в кошельке лежала пачка долларов, какие-то карточки. Но тут мальчику стало стыдно. Индеец накормил его, а он хотел воспользоваться его деньгами.
Он побежал за индейцем, крича по-русски:
– Вы потеряли кошелёк!
Индеец оглянулся, увидел свой кошелёк и всё понял. Он обнял Максимку:
– Thank you, brother (спасибо, брат)!
Похлопал по плечу и сказал на прощанье:
– You are such a good boy (ты такой хороший мальчик)!
И пошёл своей дорогой.
А Максимка, почувствовав прилив сил, то ли от съеденных плодов манго, то ли от доброго дела, которое он сейчас совершил, снова зашагал по странному лугу внутри большого города, который, как он думал, должен привести его в какую-то индейскую деревню.
Глава пятая
«Индейцы – люди добрые», – утешал себя Максимка, вспомнив, как они с мамой смотрели фильм про красивого и смелого индейца. Его, кажется, звали Чингачгук, и он побеждал всех злых людей. Максимка, не прекращая медленно идти, достал волшебный шар и стал пристально разглядывать его под лучами солнца. Шар был сказочно красив, хотя теперь он потерял для мальчика свою волшебную силу… Максимка не мог отвести глаз от красочных переливов внутри шара.
Но вдруг его окутала какая-то белая пелена, будто облако спустилось с неба, поднялся странный ветер, и солнце на несколько минут исчезло с абсолютно ясного горизонта. А когда облако исчезло, Максимка вдруг обнаружил себя совершенно в другом месте. Он стоял около длинного серебристого забора, в конце которого сверкала на солнце металлическая высокая башня с отверстиями вместо окон.
– Где я? Как я здесь оказался? – громко сказал Максимка.
Он оглянулся по сторонам и заметил рядом человека в серебристом комбинезоне с широким белым поясом, на котором светились какие-то приборчики с миниатюрными лампочками. Человек снял с пояса круглый предмет с маленькой антенной, потом нажал на кнопку и сказал:
– Всё понятно, ты говоришь на самом развитом языке типа санскрита начала двадцать первого века. Это русский, так? – Произнеся это, человек будто согрел Максимку какой-то тёплой волной. Он улыбался карими, всё понимающими глазами, светившимися доброжелательностью. Казалось, он поджидал Максимку как дорогого гостя и теперь был очень рад их встрече.
– Да, – ответил Максимка. – А откуда вы знаете язык, на котором я говорю?
– Твой язык и время определил мой лингвовитомер. Когда к нам попадают пришельцы, мы должны знать, откуда они появились. Лингвовитомер показывает, что ты пришёл из две тысячи третьего года и в данный момент твоей жизни говоришь на русском языке. Он же помогает и мне общаться с тобой с помощью слов, тем более что я изучал русский язык, чтобы читать в подлиннике историческую литературу. Но слова для общения скоро будут не обязательны. Люди станут читать мысли друг друга.
– А вы уже можете читать мои мысли?
– Думаю, что так.
– Вы знаете, а совсем недавно я вдруг заговорил на английском и забыл русский.
– Это потому, что в прошлой жизни ты был англичанином из очень знатного рода. Тебя звали лорд Лэмб, ты был очень образованным человеком, ты изучал богословие и философию.
– Правда? Разве я знаю богословие и философию? – удивился Максимка своим познаниям в столь серьёзных науках.
– Конечно, эти знания, как и английский язык, лежат в твоей памяти, но ты этого не можешь сам вспомнить без помощи специальных устройств или совершенного развития своих способностей.
– А куда я попал?
– Ты находишься в стране Кейландия две тысячи сто третьего года. Мы занимаем ту часть пространства, которая в вашей истории известна как часть Флориды вблизи Бермудских островов. Ты попал в трещину времени.
– Я ничего не понимаю. Как это – трещина времени?
– Это другое пространство, где течёт иное время, опередившее ваше. Это можно назвать вашим будущим. Тебе сейчас будет трудно это понять, но когда-нибудь ты всё сможешь постигнуть – при большом желании. Ты ещё не изучал физику, но, впрочем, физика начала двадцать первого века всё равно не могла бы ответить на этот вопрос. Ваша физика описывает лишь то, что вы знали о Вселенной, а знаете вы очень мало. В ваше время многие ещё не могут раскодировать те знания, которые были заложены в священных писаниях и переданы в примитивных словах и примитивных понятиях.
