На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе

Центральная идентичность не зафиксирована раз и навсегда. Недавно мой десятилетний сын Ной, играя в футбол, принес своей команде семь очков, в то время как другая команда не сумела заработать ни одного очка. Когда до окончания игры оставалась одна минута, тренеры приняли решение перебросить Ноя в команду соперников. Он поразил две цели для команды противника и закончил матч, «проиграв» со счетом 2:7. Целый вечер после игры он переживал свое поражение, так как за секунды его привязанность переместилась с одной команды на другую.

Но внутренняя идентичность Ноя не испытала полное перерождение. Дело происходило в летнем лагере, и он не успел сильно привязаться ни к одной из двух команд. Если бы речь шла о чемпионате мира по футболу и его перевели в команду противника, ему пришлось бы приложить невероятные усилия, чтобы переосмыслить свою лояльность. Внутренняя идентичность способна изменяться до некоторой степени, но самые глубокие ее слои укоренены очень прочно.

Внутренняя идентичность группы тоже может измениться{22}. Например, компания заново определяет свои главные ценности, но остается «прежней» компанией или политическая партия видоизменяет свои убеждения, но остается «прежней» политической партией. По сути, группы постоянно договариваются о границах своей идентичности, определяя «своих» и «чужих» и даже то, что значит быть «своим»{23}. Группу можно представить себе в виде круга – и какие ценности, ритуалы и верования находятся внутри него, решают члены группы. Политические, религиозные и социальные группы часто сохраняют свои традиционные социальные признаки, несмотря на то что пересматривают и переоценивают фундаментальные значения этих признаков.

Ваша внутренняя идентичность часто сопротивляется переменам, однако есть другая грань идентичности – отношенческая. Она более мягкая и податливая, с ее помощью можно проложить дорогу к выходу из самых острых эмоционально заряженных конфликтов.

Отношенческая идентичность: скрытый источник максимального преимущества

Отношенческая идентичность, которая проявляется во взаимодействии с другими людьми, – это спектр свойств, которые определяют ваши отношения с конкретным человеком или группой{24}. Какие чувства вы испытываете, общаясь со своим мужем или женой? Чувствуете ли вы себя близко или далеко друг от друга, ощущаете ли напряжение или свободно проявляете себя таким, какой вы есть?{25} В то время как внутренняя идентичность стремится обрести смысл в существовании, отношенческая идентичность ищет смысл в сосуществовании{26}. Она постоянно меняется, по мере того как вы договариваетесь о сути ваших отношений, и это означает, что вы обладаете огромной силой, позволяющей формировать отношенческую идентичность{27}.

Рисунок ниже наглядно иллюстрирует понятие отношенческой идентичности. Прежде чем читать дальше, скажите, какой квадрат темнее – A или B?

Ответ: они одинаковые. Хотя создается впечатление, что квадрат A темнее, чем квадрат B, на самом деле они тождественны (если у вас есть сомнения, закройте все, кроме этих двух квадратов). Оптическая иллюзия – результат того, что вы воспринимаете не объективную реальность ячеек, а каждую ячейку относительно соседних.

Тот же эффект восприятия справедлив применительно к различиям идентичности. У вас есть внутренняя идентичность, которая остается обособленной, однако при устранении конфликта важна не только она, но также ваша отношенческая идентичность – то, как вы ощущаете себя относительно окружающих и как они понимают свое отношение к вам.

Вспомните Давос. На тренинге кланы вступили в переговоры как коллеги, горя общим желанием спасти мир. Но дружеское расположение к иным кланам быстро исчезло, причем растущее напряжение практически не было связано с различиями во внутренней идентичности каждого клана. Отвержение, которое ощущали члены клана Счастливых в первом раунде переговоров, привело к тому, что они пытались доминировать в последующих раундах. Делегат от клана Разноцветных сумел убедить два других клана присоединиться к нему. Центральный вопрос, который поглощал внимание каждого клана, звучал так: «С кем мы чувствуем себя союзниками и кто, по нашему мнению, нас отвергает?»

Ни один количественный показатель не сообщит вам точную степень вашей близости с другой стороной. Лучший способ оценки – обращать внимание на то, как вы чувствуете себя в каждом отдельно взятом контакте. Но если свойства, определяющие внутреннюю идентичность, как правило, конкретные («Я психолог и ценю подлинность»), то свойства, которые определяют отношенческую идентичность, гораздо более абстрактные («Я чувствую, что наши отношения выдыхаются»){28}.

Хотя отношенческая идентичность может показаться немного хаотичной, на самом деле она включает два четких измерения: потребность в принадлежности к группе и потребность в автономии{29}. Осознать их и понять, как они устроены, – значит облегчить себе выход из конфликта с помощью взаимодействия, основанного на сотрудничестве{30}.

Потребность в принадлежности к группе: близко к другим или далеко от них?

Потребность в принадлежности указывает на вашу эмоциональную связь с конкретным человеком или группой. Стабильные, конструктивные связи между людьми обычно вызывают положительные эмоции и желание идти на контакт, даже в условиях военных действий{31}. Когда я брал интервью у генерал-лейтенанта армии США Герберта Макмастера, который в тот момент командовал 3-м разведывательным полком в иракском городе Талль-Афар, он сообщил, что наибольших успехов в установлении мира удалось достичь в тех областях страны, где американские войска смогли наладить дружеские связи с иракцами{32}. По сути, Макмастер внедрил новый курс обучения: солдаты учились запрашивать желаемую информацию у местных жителей только после того, как садились с ними за стол, пили чай и задавали уважительные по отношению к данной культуре вопросы{33}. Эти на первый взгляд простые способы установления дружеского контакта очень помогали сторонам оказывать друг другу поддержку, делиться информацией и работать на достижение взаимной безопасности.

Оборотная сторона принятия – отвержение. Если руководитель собирает ваших коллег на важное внутреннее совещание, но вас не приглашает, несмотря на то что предмет обсуждения относится к сфере ваших полномочий, вы, очевидно, почувствуете раздражение и обиду. Вы будете спрашивать себя, какая ошибка стоила вам места в ближнем круге руководителя, и опасаться, что теперь коллеги от вас отвернутся. Вне работы переживать чувство отвержения не менее болезненно. Если все родственники, кроме вас, получили приглашение на праздничную вечеринку в семейном кругу, вы, скорее всего, сильно расстроитесь.

Специалисты в сфере нейронаук обнаружили, что муки социального отвержения активируют зону передней поясной коры – тот же участок мозга, который отвечает за переживание физической боли{34}. Ваш мозг реагирует на отвержение почти так же, как на удар под дых: получив удар, вы сопротивляетесь попыткам наладить сотрудничество, даже если это противоречит вашим интересам. Разрешить конфликт в таком случае становится гораздо труднее{35}.

Автономия: насколько вы свободны быть тем, кем хотите быть?

Потребность в автономии подразумевает способность проявлять свою волю – думать, чувствовать, исполнять задуманное и вести себя как вам хочется, без неуместных указаний со стороны других. Недавно я наблюдал, как в кафе ссорилась пара. «Успокойся», – прошипел муж. Жена свирепо сверкнула на него глазами и рявкнула: «Не говори, чтобы я успокоилась! Сам успокойся!» С чего бы ни началась ссора, конфликт этой пары теперь превратился в битву за автономию. В тот миг, когда вы чувствуете, что кто-то наступает на вашу автономию, внутри закипает возмущение – и вас обуревает желание дать сдачи{36}.

Потребность в автономии объясняет, почему даже такая простая вещь, как название страны, может стать поводом для серьезного международного конфликта. Такой конфликт разгорелся во время развала Югославии, когда одна из ее шести бывших республик объявила себя независимым государством под названием Республика Македония. Это вызвало большое недовольство соседней Греции, чей северный регион давно зовется Македония. В этом регионе проживает около трех миллионов граждан, которые считают себя единственными законными наследниками македонской истории и названия Македония.

Вот как объяснил конфликт греческий лидер: «Мы считаем, что соседи присваивают себе наше культурное наследие, воздвигая на своих главных площадях статуи Александра Великого и подобных ему фигур. Эти исторические символы принадлежат Греции. Они пытаются украсть нашу культуру, нашу душу». В свою очередь, глава соседней республики настаивал: «У нас есть право самим определять наше имя и судьбу. Разве нет такого права у каждого государства? Мы не собираемся присваивать греческие ценности. Наоборот, наша культура с уважением относится к другим культурам. Мы объединяем в себе много разных общин. Мать Тереза жила здесь, в Скопье, всего в трехстах метрах от церкви, мечети и синагоги. Мы дорожим нашим многоликим наследием»{37}.

Если рассматривать конфликт с позиции отношенческой идентичности, одна сторона говорит: «Воздвигая статуи Александра Великого на своих главных площадях и заявляя права на название "Македония", вы создаете угрозу нашей автономии!» Другая сторона возражает: «Требуя, чтобы мы изменили название нашей страны и по-другому выражали уважение, с которым мы относимся к разнообразию, вы нарушаете нашу автономию». Заметим, что в сердцевине конфликта не только предмет спора сам по себе, но и борьба за автономию посредством таких факторов, как географические границы, история, культура и суверенитет.

Идет ли речь о македонском диспуте или о повседневной жизни, вопрос о том, где пролегают границы автономии и принадлежности к группе, остается открытым. Автогонщик хочет гонять по проселочным дорогам со скоростью 160 км/ч, потому что он любит ощущение скорости, а семьи, живущие поблизости, выступают за медленную езду и осторожное вождение. Девушка хотела бы носить в школе головной убор, но администрация настаивает, чтобы все ходили в стандартной форме. Те же самые законы, правила внутреннего распорядка и нормы, выработанные, чтобы скреплять ткань общества, могут разорвать его по швам, порождая то, что Фрейд называл «недовольством культурой».

И снова тренинг «Кланы» – яркое тому свидетельство. Несколько лет спустя после истории в Давосе я проводил тренинг в египетском Каире для группы участников из высших деловых и политических кругов. И вот шесть делегатов сидят в центре комнаты, пытаясь договориться, какой единственный клан они должны выбрать, отлично сознавая, что провал переговоров приведет к крушению мира. Перед началом трех раундов коммерческий руководитель по имени Мохаммед заявил: «У нас нет времени выслушивать характеристики каждого клана и прийти к решению общим согласием – не существует никакого способа решить дело таким образом. Давайте выберем клан по жребию – чей клан выпадет, к тому все присоединятся». Фади, другой коммерческий руководитель, кивнул в знак согласия. Мохаммед разорвал листок бумаги на шесть полосок и написал на каждой название клана, потом положил полоски бумаги в чашку с кофе и вытянул одну. По случайности это оказался его клан. Довольные собой, он и Фади вернулись на свои места. Они спасли мир… или, по крайней мере, так им казалось.

Я повернулся к другим переговорщикам, все еще сидевшим в центре комнаты, и спросил:

– Все согласны присоединиться к клану Мохаммеда?

Делегаты покачали головами.

– Нет, – сказал один.

– Вы хотите сказать, что не принимаете мой клан? – воскликнул Мохаммед. – Все было по-честному!

– Вы смошенничали! – закричал другой делегат.

– Неправда! – закричал в ответ Мохаммед, схватив полоски бумаги и показывая их собравшимся.

– Это не имеет значения! – настаивал политический лидер. – Кто дал вам право решать, каким должен быть способ достижения соглашения?

События на этом тренинге начали выходить из-под контроля, и оставшиеся второй и третий раунды переговоров участники провели в жарких спорах. Но никто не пытался поднять вопрос о системе верований того или иного клана, об их внутренней идентичности. Не обсуждалось также, какой переговорный процесс мог бы послужить цели спасти мир. Вместо этого все спорили о том, имели ли право Фади и Мохаммед навязывать остальным свой способ достигнуть соглашения. Группа объединилась против двух мужчин, чье одностороннее решение не принимало во внимание автономию других кланов. Именно поэтому те всеми силами сопротивлялись соглашению. Мир взорвался и в Каире.

Решающий фактор: объединить две части в одно целое

В конфликте главная задача, касающаяся отношенческой идентичности, в том, чтобы выяснить, как удовлетворить ваше стремление одновременно сблизиться с противоположной стороной (потребность в принадлежности к группе) и держаться отдельно от нее (потребность в автономии). По большому счету, вопрос в том, каким образом можно одновременно существовать и как две независимые единицы, и как совокупность двух частей?

Обе потребности – в автономии и принадлежности к группе – характеризуют любое взаимодействие, и ваша способность находить равновесие между ними – залог гармоничных отношений{38}. Скажем, дети по мере взросления пытаются вписаться в свою семью и одновременно сформировать свой собственный независимый взгляд на мир. Влюбленные балансируют между желанием укреплять свой союз и стремлением проводить какое-то время отдельно друг от друга. При слиянии компаний или политических партий высшее руководство ищет возможности сплотить части в единое целое, в то время как отдельные подразделения борются за право сохранить свою культурную и политическую автономию. В широком смысле международные организации, например ООН, работают с целью приблизить всеобщий мир и в то же время уважать уникальные ценности стран – членов ООН.

На более глубоком уровне способность выходить за пределы напряжения между потребностями в автономии и принадлежности к группе представляет собой центральный нравственный вызов жизни, суть которого хорошо понимал Конфуций. Говорят, что он рассматривал небо, землю и человеческий род как части уникальной Вселенной, «великое единение». Он замечал, что по мере продвижения по жизненному пути у нас появляется возможность проходить сквозь все углубляющиеся сферы существования. Самая поверхностная из них – стихийный природный мир, в котором можно жить, руководствуясь только инстинктами. Как только мы обнаруживаем свое «я», мы осознаем, что у нас есть свободная воля и мы можем улучшить наше место в мире – познать себя и самореализоваться. Со временем мы приходим к пониманию не только нашего собственного эго, но также более значимого общественного порядка; мы вступаем в моральную сферу существования и ощущаем свой долг служить человечеству. В конце концов мы понимаем, что общественный порядок сам по себе не более чем часть «великого единения», которое, неразрывно связывая потребности в автономии и принадлежности к группе, устремляется ко всеобщему благу{39}.

Подводя итоги

Неудивительно, что Алиса зашла в тупик, объясняя Синей Гусенице с кальяном, кто она такая. Идентичность – многогранное понятие. Одновременно стабильное и изменчивое, глубоко личное и общественное, связанное и с сознанием, и с бессознательным. Совсем как Алиса запуталась в собственном «я» в Стране чудес, мы можем потерять наше чувство идентичности в эмоционально заряженном конфликте. Лучше понимая, как каждая из граней внутренней идентичности оказывается поставленной на карту в конфликте, вы можете преодолеть ложный вывод о неизменной идентичности и раскрыть фундаментальные источники своей неудовлетворенности, а также тайные желания и страхи{40}. В то же время, заново формируя свою отношенческую идентичность с позиции сотрудничества, вы закладываете основы для сближения и достижения взаимопонимания с другими участниками спора.

Но даже в таком случае идентичность может оказаться скорее помехой, чем подспорьем, – до тех пор, пока вы не разберетесь, как управлять мощными побудительными силами, которые могут захлестнуть вашу идентичность в конфликте. В оставшихся главах я расскажу о конкретных способах справиться с этой сложной проблемой.

Вопросы для закрепления знаний

Осознанность критически важна для разрешения сути конфликта. Ответьте на вопросы ниже – они помогут глубже освоить тему.

1. Что для вас стоит на кону в конфликте? Проанализируйте свои верования, ритуалы, привязанности, ценности и эмоционально значимый опыт.

2. Как вы думаете, что стоит на кону для вашего оппонента?

3. Насколько сильное отвержение вы чувствуете со стороны оппонента – и почему? Оцените это отвержение по шкале:

4. Насколько сильное отвержение, по вашим ощущениям, чувствует другая сторона – и почему? Оцените это отвержение по шкале:

5. По каким причинам другая сторона, возможно, считает, что вы ограничиваете ее способность самостоятельно принимать решения?

Глава 4

Как избежать заманивания в конфликт

Только тот, кто не боится иметь дело с нелепым и безумным, сумеет обрести невозможное. Я думаю, оно в моем подвале… дайте-ка я поднимусь на чердак и проверю.

Мауриц Корнелис Эшер

Мысленный настрой очень важен. Если верить, что конфликт можно разрешить с помощью переговоров, открывается возможность установить связь с противоположной стороной и прийти к плодотворному сотрудничеству. Но та или иная угроза идентичности часто порождает мысленный настрой на разобщенность – в таком случае попытки примирить разные мнения кажутся обреченными на неудачу{41}, хотя при определенных усилиях они могли бы иметь успех. Я называю такой настрой эффектом клана. Чтобы не стать его жертвой, нужно уметь вовремя распознать его главные признаки и почувствовать энергию эмоций, которые затягивают вас в ловушку. Их описание вы найдете в этой главе. Будучи настороже, вы сможете уклониться от столкновения с разрушительной силой, настроиться на взаимодействие и добиться значительных перемен к лучшему, не изменяя себе в главном.

Осторожно: эффект клана

Угроза идентичности может породить эффект клана, враждебный мысленный настрой, который стравливает между собой две идентичности – вашу и противоположной стороны. Расклад – я против тебя, мы против них{42}. Такая мысленная установка, скорее всего, возникла в ходе эволюции, чтобы помочь первобытным общинам защищать кровных родственников от угрозы извне. Сегодня она легко может активироваться в конфликте между двумя участниками, будь то братья (сестры), супруги или дипломаты.

Эффект клана подстрекает нас, не задумываясь, обесценивать точку зрения другой стороны – просто потому, что она чужая. В этом его главное отличие от быстро проходящей реакции на стресс «бей или беги»: оказавшись перед лицом опасности, наш организм готовит себя к сражению до победного конца или к бегству. Когда такое состояние превращается в мысленный настрой, вы оказываетесь заложником противоречивых посланий «бей или беги» на протяжении часов, дней и даже лет. Такая установка может передаваться из поколения в поколение, упрямо сопротивляясь изменениям{43}, – через обучение, пример окружающих и легенды.

Эффект клана имеет целью защитить вашу идентичность от посягательств, но, как правило, дает результат, обратный желаемому. Укрепляя свои психологические границы и переходя к самозащите, вы снижаете шансы сообща достичь согласия{44}. Страх вынуждает предпочесть кратковременный «шкурный интерес» долгосрочному сотрудничеству. В результате, если обе стороны конфликта выбирают такой настрой, они создают две все больше и больше крепнущие системы, которые обречены на бесконечные столкновения. Это главный парадокс эффекта клана.

Как осознать, что вы во власти эффекта клана?

Эффекту клана присущи три основные черты: враждебность, чувство собственной непогрешимости и ограниченность мышления{45}.

1. Враждебность. Эффект клана побуждает рассматривать отношения с другой стороной через призму враждебности, преувеличивая различия между нами и преуменьшая сходства{46}. Даже если мы чувствуем близость к другому, эффект клана провоцирует что-то вроде амнезии, когда мы забываем обо всем хорошем и помним только плохое из истории наших отношений. В Давосе, например, лидеры начали тренинг коллегами, которых многое объединяет, но быстро стали врагами и застряли в состоянии раскола. Философ Мартин Бубер описывает такие отношения как переход от «Я – Ты» к «Я – Оно»: мы перестаем видеть в другом человека и начинаем смотреть на него как на некое безличное «оно».

2. Чувство собственной непогрешимости. Эффект клана порождает своекорыстную убежденность в том, что наше видение не только верное, но и превосходящее в моральном плане точку зрения другой стороны. Правда на нашей стороне, и мы готовим логическое обоснование для ее защиты{47}. Даже если совершаются самые дикие преступления против человечности, такие как массовое убийство людей членами военных группировок, «убийцы, как правило, действуют в ясном сознании и крайне удивляются, что их называют преступниками»{48}. Похожую картину я часто наблюдаю на тренинге «Кланы», когда каждая группа спешит с презрением возложить вину на других: «Как вы можете предпочесть интересы своего клана спасению мира?» Кланы редко признают, что сами также сыграли решающую роль в кончине мира. Когда другие испытывают чувство собственной непогрешимости, нам это бросается в глаза, но в нашем собственном поведении его не так-то легко распознать.

3. Ограниченность мышления. Эффект клана словно укладывает нашу идентичность в раз и навсегда застывшую форму. В этой замкнутой системе мы начинаем видеть себя и другую сторону как неспособных меняться. Вместо того чтобы выслушать оппонентов и узнать, что именно их беспокоит, мы обрушиваемся с критикой на их точку зрения и обливаем презрением их личность. Критиковать собственное видение нам не хватает отваги: мешает страх изменить нашей собственной идентичности{49}.

Что запускает эффект клана?

Когда нам кажется, что наша идентичность под угрозой, мы склонны реагировать жестко закрепленным набором действий – в нейронауке это называется реакцией на угрозу{50}. Реакция на угрозу может быть простой (например, мы инстинктивно отступаем назад при виде змеи, ползущей под ногами) или более сложной, как тот самый эффект клана. Его цель – защитить не только наше тело, но также разум и душу{51}.

Эффект клана запускается, когда мы ощущаем, что в опасности существенная часть нашей идентичности. Это означает, что даже небольшое на первый взгляд расхождение во мнениях может вызвать сильную эмоциональную реакцию – Фрейд определил ее как «нарциссизм малых различий»{52}. Чем больше сходства между людьми, составляющими группу, идет ли речь о братьях (сестрах), соседях или членах религиозной общины, тем чаще мы склонны сравнивать себя друг с другом и чувствовать угрозу из-за малейших различий{53}. Скажем, в Давосе делегаты-переговорщики никак не могли договориться о том, что является основополагающей ценностью – человеколюбие или сострадание. Хотя со стороны это различие кажется несущественным, участники спора воспринимали его как угрожающее самой их жизни. Отступить, присоединившись к другому клану, значило для каждого из них унизить достоинство их собственного клана.

По той же причине супруги вечно раздражаются из-за мелких различий, а братья занимают противоположные позиции и рвут отношения во время гражданской войны. Множество общих черт, объединяющих человеческий род, меркнет в сравнении с единственным различием, которому придается преувеличенное значение{54}. Короче говоря, пустяк может вырасти до масштабов совсем не пустяковой проблемы.

Если угроза идентичности порождает эффект клана, то проявление уважения к идентичности закладывает основу для гармоничных отношений{55}. Мы свободно проявляем себя такими, какими хотим быть, и наслаждаемся эмоциональной близостью с другими людьми. Но стоит задеть нашу потребность в автономии или принадлежности к группе, как защитный вихрь эмоций внезапно налетает и подхватывает нас, и самозащита получает преимущество перед сотрудничеством{56}.

Как обойти пять ловушек кланового мышления