За речку

– За речкой говорят: «Между первой и второй, промежуток небольшой». Верно, братан?

Лёха согласно кивнул, мол, твоя правда. Майор тут же подмигнул лейтенанту:

– Чего сидишь? Такими темпами мы до утра здесь засидимся. Наливай! Проводы должны быть короткими. Начпо долго с вами прощался? – Взглянул он на меня. – Или рукопожатием ограничился? Кстати, как с квартирой? Порешал?

– Вроде того. – Нехотя ответил я. – Начальник политотдела большой души человек. Всё по полочкам разложил. Может, лучше выпьем?

Захидов взял початую бутылку «андроповки» и на слух наполнил посуду.

– Молодец! – Похвалил Юра. – Далеко пойдёшь. – Зачем-то понюхав водку, взглянул на комбата. – В том-то и проблема, Сергей Викторович, что ледяной морс на жаре через минуту потом на рубашке выступает. Чем больше пьёшь, тем сильнее потеешь.

– Очкастый правду говорит? – Вопросительно взглянул на лейтенанта Глушаков.

Лицо молодого узбека зарделось, глаза засветились гордостью. На несколько секунд в канцелярии воцарилась тишина: все внимательно смотрели на Вахида, как будто от его ответа зависело что-то очень важное.

– У нас говорят: «Чай не пьёшь, откуда силы берёшь?» – Изрёк Захидов с видом восточного мудреца. – Морс для приезжих. Чужих, короче. Наш народ от жары холодным зелёным чаем спасается…

Комбат поперхнулся от неожиданности. Прокашлявшись, он строго посмотрел на парня:

– Ты, это… лейтенант! Заканчивай, мне. У нас один народ, советский.

Обстановку разрядил Будник. Он сам наполнил кружки и, поднявшись из-за стола, тихо и торжественно произнёс:

– Третий, мужики. Молча и не чокаясь. Помянем ребят …

Проводы действительно получились короткими. Где-то через час комбат взглянул на часы и поднялся из-за стола.

– Посидели и хватит. Ты вот что, капитан. – Посмотрел майор на меня. – Солдат своих береги. Их жизни дороже всех революций. Помни, что каждого мать ждёт.

Глава 3. Попутчики

Сославшись на поздний рейс и дороговизну такси, я настоял, чтобы Саша не ехала в Калининград, а проводила только до автостанции. Впрочем, настоящая причина крылась в другом: жена по-прежнему не была готова к долгому расставанию, то и дело срывалась на плач, так что ожидание обернулось для меня самой настоящей пыткой. Наверное, мне следовало набраться терпения и пройти неожиданное испытание до конца, но происходящее настолько давило на нервы, что я не выдержал и выехал в областной центр на два часа раньше оговорённого времени.

«Комбат на отвальной правильно сказал: проводы должны быть короткими. – Думал я, выходя из автобуса. – Даже представить не мог, что Саша так отреагирует. За пять лет нам нередко приходилось расставаться, могла бы привыкнуть. Понятно, что Афган – не Кяхта с Наушками. Может, предчувствие? Тогда почему я ничего не чувствую, кроме желания поскорее добраться до места? Или мужику не дано? Что-то меня не в ту сторону понесло. До вылета ещё больше трёх часов. Надо подумать, чем себя занять, иначе не успокоюсь. Главное, понимаю, что поступил правильно, а на душе всё равно погано. Как будто сбежал. Впрочем, зачем себя обманывать? По сути, так оно и есть».

Заметив в дальнем углу зала газетный киоск, я несколько воспрянул духом и не спеша направился к нему.

– Добрый вечер. «Огонёк» есть?

– Откуда? – Почему-то обиделась киоскёр. – Раз в неделю утром привозят три экземпляра. Я ещё в накладной не расписалась, а аэропортовское начальство уже тут как тут. Дефицит.

– Понятно. «Комсомольская правда»?

– Нет. Сегодня вообще не завозили.

– Может, «Советский спорт» или «Футбол-Хоккей»? Еженедельник такой.

– Знаю. – Отрезала женщина. – Не первый год в «Союзпечати» работаю. Что-нибудь полегче спроси. Есть «Калининградская правда», журнал «Юный натуралист» и один экземпляр «Советской Литвы». Всё перед вами. Брать будете?

– Буду. Дайте «Юный натуралист».

В ожидании главное – найти, чем себя занять, тогда оно не будет тянуться мучительно медленно. Журнал для любознательных школьников оказался интереснее, чем предполагалось, однако на три часа его не хватило: я уже повторно дошёл до середины, и только тогда пассажиров рейса Калининград – Ташкент пригласили на регистрацию.

«Народу немного. Едва три четверти наберётся. – На глаз прикинул я количество попутчиков, устраиваясь в кресле зала-накопителя. – Может, повезёт и ко мне никого не подсадят? Всё-таки шесть часов с двумя посадками лететь».

– Фууу! Душно… – Выдохнул полный лысый мужчина, присаживаясь рядом. – Могли бы и кондиционером оборудовать. В Европе в каждой деревне кондиционеры имеются, а у нас всё на людях экономят, твою мать! Терминал свежий, всего лет шесть-семь назад в эксплуатацию ввели, а из удобств только кресла. А вдруг мне в туалет захочется? Что тогда? Под себя ходить?

– Может, просто забыли включить или сломалось что-нибудь? – Из вежливости поддержал я разговор. – Кстати, туалет, по-моему, здесь есть …

– Как же, сломалось! – По-настоящему рассвирепел мужчина. – Небось, в депутатском зале всё как положено, а для народа и так сойдёт. Впрочем, нам сейчас грех жаловаться. Вот приземлимся в Форт-Шевченко, посмотрим, как вы запоёте. Я в конце мая тоже этим рейсом в Ташкент летал. В командировку. Представляешь? Ночью трёх пассажиров прямо в зале ожидания тепловым ударом звездануло. Ночью! А что про день говорить? Это же Мангышлак, пустыня сплошная. Хочешь не хочешь, а задумаешься, вдруг при аэропорте морг предусмотрен?

– Так я не жалуюсь…

– Первый раз на самолёте летишь? – Перешёл на «ты» попутчик, одарив меня покровительственным взглядом.

– Ага. – С простодушным видом соврал я и, не удержавшись, добавил. – Так-то больше на дирижабле или на воздушном шаре летать приходилось.

Мужчина нахмурился, пожевал губами, видимо, собираясь с ответом, но вдруг поднялся и, не оглядываясь, ушёл в глубь зала.

***

Ту-134, или, как его любовно называют в гражданской авиации, «маленькая тушка», гостеприимно распахнул двери: стюардесса, сияя доброжелательной улыбкой, пропустила нас в прохладный, пахнувший искусственной свежестью салон. «Хорошо, что лысый соседом не оказался. – Подумал я, опускаясь в кресло. – Какой-то он чересчур злой. Настроение и так не фонтан, а с ним вообще хоть вешайся. Ладно. Забыли. Хорошо, что пассажиров не полный комплект. Вдруг соседнее место свободным окажется? Можно будет поудобнее устроиться, а то тесновато».

– Простите, пожалуйста. – Раздался над головой слабый женский голос. – Вы не пропустите? Моё место около окошка.

«Не всё коту масленица. – Усмехнулся я про себя, помогая с вещами, а заодно украдкой присматриваясь к попутчице. – На взгляд за тридцать пять. Пожалуй, ближе к сорока. Кольцо на пальце. Значит, замужем. Выглядит неважно, как будто устала. Короче, нормальная тётка. Ещё б молчала всю дорогу. Но это уже совсем из области фантастики».

К моему удивлению, за весь полёт до Форт-Шевченко мы обменялись с соседкой лишь парой-тройкой ничего незначащих фраз. И только когда стюардесса попросила пассажиров выйти из салона, женщина взглянула на меня и попросила всё тем же слабым голосом:

– Простите, вы не могли бы купить мне холодной «Фанты» или «Кока-Колы»? Ужасно хочется. Сейчас я дам вам …

– Денег не надо. – Отмахнулся я. – Вопросы в том, разрешат ли вам остаться в самолёте и есть ли в продаже напитки.

– Не стоит беспокоиться. Со старшим бортпроводником я уже договорилась, а напитки мы с мужем всегда покупаем именно здесь.

– Тогда вопросов нет.

Тёмная южная ночь буквально окатила меня жарой. «Пожалуй, лысый прав. – Подумалось мне. – Впрочем, ничего удивительного. Пустыня есть пустыня. Ничего, внутри должно быть прохладно. Странно только, что там темно».

В небольшом зале местного аэропорта царили невыносимая духота и какая-то сумеречная темнота: лишь на прилавках киосков горели допотопные керосиновые лампы. «Вот это номер!» – усмехнулся я и тут же услышал знакомый сердитый голос.

– Ну что я говорил? – Тяжело дыша, обратился ко мне лысый попутчик. – Никому до нас нет дела, твою мать! Зажрались старые пердуны. Только нахваливают друг-дружку и орденами обвешиваются. Ну ничего. Новый генсек наведёт порядок, разгонит болото. Нечего здесь делать, товарищ капитан. Пошли лучше на свежий воздух. Хотя назвать его «свежим» язык не поворачивается.

– Я сейчас. Только газировки куплю. Соседка попросила.

Пассажиры, не вытерпев испытания духотой, столпились у трапа задолго до начала посадки.

– Ты только помоги мне подняться, капитан. – С трудом шепнул лысый. – Сердце расшалилось. Видать, давление зашкаливает.

– Может, вам скорую вызвать? На вас лица нет.

– Думаешь, в этом «кишлаке» есть нормальная больница? Нет уж. Лучше я в самолёте коньки отброшу. Там, по крайней мере, прохладно.

***

– Простите, не смог купить вам «Колы». – Виновато признался я. – Авария на линии. Свет только в диспетчерской. Даже если бы продавщица согласилась продать, то пить газировку всё равно невозможно. Кипяток.

– Меня Надеждой зовут. – Невпопад представилась женщина и вдруг чихнула, не успев прикрыть рот платком. – Извините, с утра что-то нездоровится. Еле до аэропорта добралась. Не купили и не надо. Стюардесса обещала у себя в заначке поискать. Ничего не поделаешь, кругом блат. А как вас зовут? Если не секрет.

Я назвался. Надежда машинально кивнула и продолжила:

– В Ташкент за сыном лечу. Мы его на лето к дедушке с бабушкой отправили. Мой папа – генерал. Вышел на пенсию и остался в Ташкенте. У родителей квартира хорошая в центре и дача недалеко от города. Все условия для ребёнка. А вы, наверное, в командировку? Или переводом?

– В командировку. – Ответил я и замолчал, не понимая, стоит ли продолжать.

Попутчицу совершенно не интересовали мои ответы. Вероятно, она была из тех людей, которым нужны только слушатели. Порывшись в сумочке, Надежда достала фотографию и, взглянув, протянула мне:

– Вот, мой сынок. Ему только восемь. Мы поздно его родили. Муж не хотел сейчас забирать, ведь ещё половина лета впереди, но я настояла. Видите ли, маму на операцию кладут, а папа не может разорваться. – Она снова чихнула, прикрывшись на этот раз платочком, и не к месту добавила. – Мой муж – майор, в штабе армии служит. Он не смог полететь. Понимаете? В штабе распределяют земельные участки под дачи. Виктору пришлось остаться, чтобы держать руку на пульсе. Четвёртый год на очереди. Что-то мне совсем нехорошо.

Подробности личной жизни генеральской дочки начали меня раздражать, однако последняя фраза не могла не вызвать сочувствия. Я внимательно посмотрел на соседку. Её глаза лихорадочно блестели, а на лбу выступили капельки пота.

– Послушайте, Надежда, а вы не взяли с собой в дорогу каких-нибудь таблеток? У вас, по-моему, высокая температура.

– Не взяла. – С сожалением призналась попутчица. – Я в принципе не болею. Думала, что просто устала, да и билет достался с таким трудом. Даже папу пришлось подключать. Ну как мне было не лететь?

– Вы посидите. – Произнёс я, поднимаясь с места. – Я сейчас товарища своего проведаю и вернусь. Ему тоже нездоровится.

«Ну и попутчики мне достались! – Раздумывал я, направляясь к отсеку бортпроводников. – Один как бы борец с привилегиями, а другая … как это поточнее? Наверное, потомок потребителя привилегий. Можно сказать, живут на разных полюсах, а заболели в один день. Почти как в том дурацком пожелании жениху и невесте. Какая чушь в голову лезет! Скажу бригадиру, чтоб в диспетчерскую сообщил».

Глава 4. Здравствуй, Ташкент!

Перелёт от Форт-Шевченко до Ташкента порядком вымотал меня. Надежде стало хуже, её измучила жажда, а мне было неудобно постоянно вызывать стюардессу, поэтому я постоянно наведывался в служебный отсек то за очередной порцией холодного напитка, то за горячим чаем. По пути я иногда навещал лысого попутчика, который оказался Василием Васильевичем, а заодно очень стойким человеком. Он старался не показывать вида, что сердце по-прежнему «шалит», и упрямо оказывался от предложения вызвать к самолёту скорую помощь. Бригадир по непонятной мне причине принял отказ Василия Васильевича с видимым удовлетворением, и мне пришлось прибегнуть к недвусмысленным угрозам, чтобы он всё-таки соизволил сообщить командиру о том, что на борту находится не один больной, а «целых» два. Казалось бы, какое дело старшему стюарду, сколько больных пассажиров передавать докторам? Его дело десятое. Но нет, упёрся. Видимо, и на этот случай инструкция прописана.

Как бы там ни было, но спускался я по трапу с гудящей головой и чувством выполненного долга. Тепло попрощавшись с присмиревшим Василием Васильевичем и пожелав скорейшего выздоровления измученной попутчице, я направился к стоянке такси. Мне оставалось сделать буквально несколько шагов до «Волги», как вдруг я почувствовал на своём плече чью-то руку. Оглянувшись, увидел запыхавшегося старшего лейтенанта с лётными эмблемами на погонах.

– Что случилось? – Осмотрев наглеца с ног до головы, сердито поинтересовался я. – С вами всё в порядке? Или перепутали с кем-нибудь?

– От самого аэровокзала бежал. – Светло улыбнувшись, невпопад ответил парень. – Может, на «ты» перейдём? Устанем ведь друг с другом по уставу общаться. Не на службе, в конце концов.

Не знаю почему, но лётчик мне как-то сразу понравился. Бывают люди, которые с первых секунд знакомства вызывают симпатию. Видимо, незнакомец принадлежал к их числу. «Хоть с этим попутчиком повезло, – подумалось мне, – летуну точно помощь не потребуется. Не зря говорят, что оптимисты редко болеют. А из него оптимизм так и прёт».

– Ну и жара! Давай на «ты», я не против. Чего бежал-то?

– Меня Евгением зовут. Для тебя просто Женя. За речку, капитан? Куда? Лично я в Баграм лечу.

Я представился и, достав из примятой пачки сигарету, ответил небрежным тоном:

– Ну да, за речку. Откомандирован в состав контингента. А ты почему не на самолёте? Лётчик как никак.