скачать книгу бесплатно
– Знаешь, что, Пехота? Пошёл ты на х*р со своими джунглями! Так у нас не принято. Разведка своих не бросает. Если тебя замесят, то я тачку разверну и на полном ходу в толпу въеду. В ихнюю, конечно. А там посмотрим, кто кого. Усёк? Или ты меня бросишь? Если карта не так ляжет? Да и в одиночку далеко в горах не уйти.
Пашка серьёзно посмотрел в глаза друга:
– Дело говоришь. Будем бодаться. Только давай так. Если вместо меня или тебя в кабину запрыгнет кто-то другой, ну… например, казах… тогда однозначно надо рвать и не оборачиваться. Главное – до гор добраться.
Фрол даже зашёлся от негодования:
– Ты о**л? Получается, что по любому, кто-то из нас должен на остальных болт положить? Как хочешь, но я не согласный.
Коробов не смог сдержать улыбки:
– «Не согласен».
– Чего?
– Того. Правильно будет «не согласен». – Посерьезнев, продолжил, стараясь объяснить свою мысль. – Успокойся, дружище! Тут ещё вот в чём загвоздка. Кто-то из нас обязан выбраться к нашим, чтобы рассказать и о лагере, и о зинданах, и о Толяне с Валерой. И о твоих пацанах. Нельзя, чтобы нас за предателей держали. Мы никого не предавали. И даже не думай спорить. Закон джунглей, он ведь, братишка, не только в Африке закон. Такие вот дела…
В каморке повисла тишина. Друзья, словно позабыв о времени, думали о своём. Наконец Фрол, вздохнув, заговорил, не отрывая глаз от своих кулаков:
– Как ты думаешь, Пехота? Выгорит у нас или нет? И что будет, если все наши к барбухайке кинутся? А если у тебя не получится ствол захватить? В горах без оружия делать нечего.
Пашка даже поворачиваться не стал. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел, как на потолке появляются робкие отблески пробуждающегося рассвета. Выждав пару секунд, негромко, как бы про себя, ответил:
– Здесь столько можно вопросов придумать, что башню сорвёт. Только я сомневаюсь, что всем нашим удастся до машины добраться. Кому-то повезёт, а кому-то нет. Если получится, то все влезут. Уместимся. Нам момент упускать нельзя. Скоро нас во двор поведут. Значит, мулла приедет. Без него в истинную веру не примут. Машин во дворе прибавится. Существуют ведь какие-нибудь правила или традиции? Это, наверное, как в комсомол вступить. Обязательно комсорг должен присутствовать. Обряды веками складывались. Я уверен на все сто процентов, что бардак непременно возникнет. Куда ж без него? Вот этим и воспользуемся. Мы просто должны уяснить для себя раз и навсегда, что другого шанса у нас не будет. Если упустим, то у нас два пути. Или соглашаться, или в отказ идти. Отсюда и плясать надо…
Фрол хмыкнул:
– Тоже мне, танцор нашёлся.
Снаружи раздались шаги, а затем негромко звякнула щеколда…
***
Кабир, вождь племени, стараясь не выказывать своего интереса, мельком взглянул на сидящего рядом с Джалалудином чужестранца. Ему впервые приходилось принимать у себя заокеанского гостя. Из рассказов сведущих людей, он знал, что американцы просты в общении, как несмышлёные дети. Этакие простачки, не признающие условностей. Но эта простота зачастую противоречит многовековым обычаям и традициям мусульманского Востока. Прибывший за несколько часов до этого посланник доктора Бурхануддина осторожно, но довольно твёрдо порекомендовал старейшине не обращать внимания на возможную бестактность кяфира. «Американцы считают себя вершителями судеб мира. – Говорил эмиссар, старательно пряча глаза. – Эти неверные ошибаются, думая, что их не постигнет кара Всевышнего. Но сегодня они наши союзники в борьбе против оккупантов. И от их помощи зависит очень многое. Наш руководитель просил на словах передать, чтобы вы были терпимы к невежеству англосакса. Высокомерие, эта печать Иблиса, на его лице. Он называет себя журналистом. Но это не так. Он часто меняет свои прозвища и просит, чтобы сегодня его называли Алжирцем. Будьте снисходительны к глупцу, не знающему света истинной веры. Господин Бурхануддин рассчитывает на вас. А он умеет быть благодарным». Слушая посланника, старейшина с трудом сдерживал свой гнев, но ничего не мог поделать. Так уж вышло, что некоторые пути караванов Раббани пролегли через земли племени, и это обстоятельство делало его зависимым от расположения потомка скотовладельцев. С самого начала Кабир противился желанию доктора и даже намеревался сформировать отряд самообороны, чтобы в бою доказать простую истину: землёй пуштунов может распоряжаться только пуштун. А не таджик или белудж. Но в дело вмешался сам Хекматияр, прислав короткую записку: «Противоречия между нашими народами должны быть забыты перед лицом великой беды. Я рассчитываю на ваше благоразумие и прошу оказывать посильную помощь нашему общему другу». Это письмо передал вождю Заки, который некоторое время спустя стал его правой рукой и главным советником. Однако порою старейшина не мог отказать себе в удовольствии продемонстрировать свою независимость от кого бы то ни было. Вот и сегодня он не вышел встречать гостей, поручив это дело приближённым. Кабир знал, что Джалалудин непременно отреагирует на скрытое пренебрежение, но не боялся гнева полевого командира. Напротив, старейшина рассчитывал своим поступком спровоцировать гостя на разговор и высказать своё неудовольствие по поводу отсрочки платежа за участие его людей в боевой акции. Клятву надо держать. Ведь тот начал её со слов «Клянусь Аллахом!», а это значит, что данные договорённости не терпят пересмотра.
Закончив с воспоминаниями, хозяин оглядел гостей. Он был несколько смущён поведением американца, выделявшегося высоким ростом, светлой кожей и мощными плечами. Вопреки предупреждениям эмиссара и сведущих людей, чужеземец вел себя довольно скромно и в тоже время с достоинством. Кабир вдруг поймал себя на мысли, что испытывает невольную симпатию к этому весьма молодому человеку. Остановив свой взгляд на Джалалудине, хозяин заговорил. Негромко и неспешно, как и полагается вождю:
– Мы искренне рады видеть вас в нашем доме. Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Гость является проводником в Райские сады». И несмотря на скудость наших полей, вызванную засухой, мы постарались подготовить достойную встречу. – Хозяин намеренно пренебрёг обычаем и упомянул про неурожай. Ему хотелось дать понять надменному боевику, что не собирается забывать про обещанное вознаграждение. Заметив насмешку в глазах полевого командира, продолжил, сделав вид, что не понял безмолвной, но язвительной иронии. – Я вижу, что вы, многоуважаемый Джалалудин, не привели с собой переводчика. Может мне стоит позвать своего? Чтобы наш заокеанский гость не чувствовал себя немым и глухим?
В разговор внезапно вмешался американец. Бросив, скорее предупреждающий, а не вопрошающий взгляд на смутившегося боевика, начал чуть нараспев:
– Не беспокойтесь, многоуважаемый Кабир! Я знаю благородный язык вашего народа и с удовольствием общаюсь на нём. Прошу простить, если нарушил обычай. Поверьте, я сделал это без злого умысла и только лишь для того, чтобы избежать кривотолков и недоверия.
Увидев мимолётное замешательство Джалалудина, старейшина с трудом сдержал удовлетворённую улыбку. Благосклонно кивнув чужестранцу, ответил подчёркнуто дружелюбно:
– Вам не стоит извиняться, уважаемый…, – Кабир умолк, как бы разрешая гостю представиться самостоятельно.
– Зовите меня «Алжирец». Я журналист, но в силу известных вам обстоятельств, моя миссия является нежелательной для Советов. Я намерен давать правдивую информацию о борьбе афганцев за свободу и независимость. И только поэтому вынужден пользоваться псевдонимами.
Старейшина слегка прикрыл веки в знак понимания. Выдержав короткую паузу, вежливо спросил:
– Какая нужда привела вас, уважаемый Алжирец, в наши земли? Мы готовы оказать вам любую помощь и поддержку. Не стану скрывать, ваша миссия полна опасностей и лишений. Мы готовы выслушать.
Американец благодарно улыбнулся и, расстегнув брезентовую сумку, извлёк из него небольшой кожаный кейс на молнии. Положив пухлый баульчик на ковёр, взглянул на вождя:
– Это документы пленных шурави, которые находятся на вашем попечении, уважаемый Кабир. Мне их передал господин Джалалудин, предварительно заручившись согласием высокочтимого Доктора. Я хочу взять интервью у ваших, так сказать, непрошенных гостей. Особенно меня интересуют два человека. Когда вы позволите мне встретиться с ними?
Хозяин не сдержал улыбки. Ему понравилось, что Алжирец, пусть и бесцеремонно, отвёл высокомерному полевому командиру незавидную роль безмолвного свидетеля. Он даже не счёл нужным сообщить иностранцу, что пленники являются собственностью Джалалудина. Бросив мимолётный взгляд на кейс с документами, ответил, быть может, с некоторой поспешностью:
– Завтра эти люди будут в полном вашем распоряжении, уважаемый Алжирец. Сегодня им предстоит сделать нелёгкий выбор между светом и мраком невежества и безбожия. Те, кто примет правильное решение, будут готовы ответить на все ваши вопросы. Мы искренне заинтересованы в правдивом освещении событий в нашей многострадальной стране. – Оглядев дастархан с яствами, гостеприимно развёл руками. – А теперь, дорогие гости, угощайтесь. Вам надо набираться сил после долгой дороги. Начнём же трапезу с именем Аллаха!
Внезапно где-то невдалеке раздалась длинная автоматная очередь. Мужчины одновременно взглянули на хозяина…
***
Фрол, усмехнувшись, прокомментировал:
– Тоже мне, танцор нашёлся…
Договорить он не успел. Снаружи раздались шаги, а затем негромко звякнула щеколда и на пороге появился Таджик. Опасливо оглядев лежащих на циновках парней, он зачем-то неуклюже поклонился и лишь за тем поставил на пол глиняную миску с кусками лепёшки. Рыжий громко хохотнул:
– Ты где так классно кланяться научился? В школе прапорщиков, что ли? Я слыхал, что там другому учили. – Приподнявшись на локтях, ехидно добавил. – Гляди-ка Пехота! Нашего старшого в бабайскую одёжу нарядили. Теперь он точно… Вылитый басмач!
Тот, пропустив мимо ушей колкость Фролова, наклонился к Коробову:
– Слышь, Паха? Мне вчера Мамун шепнул, что сегодня мулла сюда приедет. В ислам записывать нас будут.
Пашка жестом остановив готового снова взбрыкнуть разведчика, сразу перешёл к делу:
– Не торопись, Тадж. У нас вопросы к тебе есть. Как-никак ты у нас единственный источник.
– Какие? Только давай быстрее.
– Сколько человек в охране сегодня?
Прапорщик с неохотой на лице опустился на корточки:
– Восемь. Вместе с начальником охраны. – Немного помолчав, добавил для солидности. – Его Парвизом зовут.
– Чем вооружены?
Таджик огрызнулся:
– Я что, на допросе? Ты сам не видел?
Фрол не выдержал:
– Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! – От напряжения и гнева его голос сорвался на визг. Спохватившись, рыжий перешёл на шёпот. – Урою, падла!
Почти щенячий взвизг Фролова не напугал, а лишь прибавил прапорщику смелости. Поднявшись в полный рост, он с ненавистью взглянул на парня:
– А ты меня не «сучь», сявка писклявая. Сам ты падла! – Сплюнув и демонстративно растерев плевок резиновой подошвой, перевёл взгляд на Коробова. – Бежать решили? Не советую. До полуденного намаза сюда приедет Заки. Муллу контролировать будет. С ним не меньше четырёх человек… Машин во дворе пока нет. У домика охраны мопед Парвиза стоит. Заки на джипе ездит, а охрана на пикапе. Не обижайся, сержант, но я не с вами. Я жить хочу. Ну… Я пошёл? Минут через десять ведро воды принесу. Умойтесь. Не пейте только. Хотя и без моего совета не получится. Водичка из «солёного» колодца.
Пашку вдруг осенило. Он даже придержал Таджика за подол длинной рубахи:
– Постой, тёзка! А разве здесь два колодца? Я только один видел.
Тот развернулся и резким движением вырвал подол из пашкиных пальцев:
– Чего тебе ещё надо? Два, конечно. У хозяйского дома колодец с пресной водой. Её сейчас там мало. Едва на питьё и готовку хватает. А за вашей хибарой второй. Он с солёной водой. Пить её невозможно, но для умывания сойдёт. В нём цельная река текёт. Течение сильное. Сам видел, когда набирал.
Не поднимая глаз на парней, Таджик поправил одежду и молча вышел из каморки.
– Как ты думаешь, Пехота? Сдаст или нет? – По лицу Фрола было видно, что ему стыдно и за срыв, и за повизгивание. Парню просто хотелось поскорее прикрыть этот эпизод пустыми, по сути, вопросами.
Пашка отмахнулся:
– Забей. Не должен прапор нас сдать. Да и не верит он, что мы решимся рвануть. Не в нём дело…
– А в чём? Не тяни, Паша. Времени по ходу не так много.
Коробов вплотную придвинулся к товарищу:
– Дело в том, что под нами действительно «цельная река текёт»! Это – система подземных каналов. Кяризы по-ихнему. Её веками копали, чтобы поля поливать. Мне пацаны рассказывали, что туннели на сотни километров тянутся.
Глаза разведчика вспыхнули надеждой. Он даже кулаком по лбу себя пристукнул:
– Точно! Как я мог забыть? Я ведь пару раз оттудова духов выкуривал! – Опомнившись, помрачнел. – Только не для нас эта хрень. Да и откуда здесь солёная вода? Не море всё-таки. И не океан.
Пашка уже и не пытался сдерживать азарт:
– Говорю же, Командир, забей! Наверное, пласты почвы разного состава под нами. Вот и получается, что в этой точке потоки встречаются или расходятся. Пересекаются вроде… А может и нет… Кишлак потому и заброшен, что пресной воды мало, а солёной, ни к чему не пригодной, хоть завались.
– И чо? – Фролов явно потерял интерес. – Какая, блин, разница почему люди кишлак бросили?
Коробов покачал головой:
– Никакой. Только если мы пролетим с машиной, то сможем под землёй уйти. Соображаешь? Так даже проще. Нам пять секунд потребуется, чтобы в колодец сигануть. Сечёшь? Это верняк!
Рыжий с сочувствием посмотрел на товарища:
– Ты не заболел, братишка? Мы летом по кяризам шарили. И то через пять секунд писюн только на ноготь мизинца тянул. Там такая холодрыга, что мы с тобой больше получаса не протянем. Отвечаю. Темень, хоть глаза выколи. Без фонарей, на ощупь? Нет, Паха! Парень ты головастый, но здесь не по теме завернул. Они все выходы знают. Им и делать-то ничего не надо будет. Только посты у ближайших колодцев выставят и всё. Зуб даю, что мы до первого колодца доберёмся и сами будем просить, чтобы дяденьки нас наверх вытащили. У человека от холода соображалку напрочь отрубает.
Пашка попытался возразить, но больше по инерции. Он понимал, что разведчик безоговорочно прав:
– Х*р мы им сдадимся! Лучше под землёй подохнем.
– Эх ты, салажонок…, – Коробов отчётливо услышал в голосе друга отеческие нотки. Фрол приобнял его за плечи. – Знаешь, Паша? По мне лучше в бою пулю словить, чем в кяризах загнуться. Помирать, так с музоном! – Развернув товарища лицом к себе, ласково-насмешливо заглянул в глаза, – ну что, Пехота? Дадим душарам концерт?
Пашка не стал смахивать непрошенную слезинку. Просто тихо ответил:
– Дадим Разведка…
Через пятнадцать минут дверь распахнулась настежь, и вооружённый охранник знаком приказал им выйти. Коробов почувствовал озноб. Страх почти сковал его волю. В голове мелькнула предательская мыслишка: «Может принять их веру? А потом рассказать, что у меня отец большой партийный начальник? Обменяют. Как пить дать обменяют!». Пашка поднял глаза на Фролова и увидел его спокойное лицо. Разведчик был готов к действиям. Его шаги были тверды, а походка уверенной и пружинистой. «Чего это я? – Коробову по-настоящему стало стыдно, – хорошо ещё, что взглядами не встретились. Рыжий наверняка бы всё понял и тогда… Даже думать не хочется». На выходе их ожидали три товарища, которые сидели в соседней комнатушке. Чуть в стороне с унылым видом стоял Таджик. Фролов приподнял руку в приветствии и даже хотел что-то сказать, но его опередил казах. Улыбнувшись, какой-то отрешённой улыбкой, парень тихо проговорил, явно обращаясь ко всем сразу:
– Держись, братва! Всё будет как положено…
Он не успел закончить. Начальник охраны громко скомандовал, и охранники, не грубо, но довольно решительно стали подталкивать пленников к центру площадки. Пашка, оправившись от неожиданных и непонятных по смыслу слов казаха, окинул взглядом двор. Он увидел Заки, стоящего рядом с муллой в окружении четырёх охранников и обе машины, припаркованные в метрах пятнадцати от выезда. «Их четверо. – Мозг заработал чётко, как будто не было приступа безволия и страха. – Стоят, как клоуны. Расслабились ребята… Калаши свои как палки держат. Заки вообще без оружия. Получается, что он не в счёт. Священник вроде бы с переводчиком. Тот пацан пацаном. Лет шестнадцать на вид. Откуда он язык-то знает? Хрен с ним… Надо же? Водилы сидят между тачек на коврике и чаи гоняют! Местные охранники вообще нюх потеряли. Шастают туда-сюда с тупыми харями… Только этот, Парвиз, с оружием наизготовку. Рядом стоит… Сволочь. Муллу наверное ждёт». Коробов покосился на друга. Рыжий, очевидно почувствовав взгляд, еле слышно шепнул:
– Щас, Паха… Не мельтеши. Щас мулла с пацанчиком к нам подойдёт, тогда я к…
Фрол умолк, заметив подозрительный взгляд начальника охраны. Пашка прикоснулся к его руке. Дескать, понятно всё. Парвиз, ещё раз косо взглянув на пленников, закинул автомат на плечо и быстро зашагал к начальству. Разведчик, вздохнув с облегчением, закончил прерванную фразу:
– Если вместях подойдут, я бородатого на тебя и рву к пикапу.
Коробов не ответил. Он внимательно следил за начальником охраны, Заки, муллой и водителями. Ему показалось, что время притормозило. Даже шаги Парвиза стали тягучими, как в замедленной съёмке. Парень энергично потряс головой. Помогло.
Между тем, старший охраны, выслушав Заки, отступил в сторону и почтительно склонил голову, пропуская вперёд священнослужителя с переводчиком. Пашка услышал взволнованный шёпот друга:
– Ты тока попа ихнего не трогай… И мальчонку. Не нужны они…
Коробов снова промолчал. Он видел, как Парвиз, идущий следом за муллой, снял автомат с плеча. «Всё. Если сложится, то бородатый не успеет среагировать на толчок. Мне только надо попасть ему в горло и перехватить ствол…». Мысль замерла. В воздухе повисла тишина. Мулла уже начал приподнимать раскрытую ладонь вверх, как вдруг безмолвно стоящий до сих пор казах решительно шагнул вперёд и, глядя на начальника охраны, спокойно заговорил:
– Я мусульманин. И мне не надо дважды свидетельствовать, что нет истинного бога, кроме Аллаха! Дайте мне свой автомат, и я на деле докажу, как надо поступать с неверными…
Коробов ошеломлённо смотрел, как Парвиз, будто находясь под гипнозом, безропотно выпускает из рук оружие: «Неужели нас расстреляет Сабыржан? Бред какой-то! Парвиз ведь не знает русского языка. Почему он отдаёт свой автомат?».
– Ну ты и сволочь! – Это Фрол, видимо осознав происходящее, успел обратиться к бывшему сокамернику…
А дальше началось невероятное. Сабыржан принял от безвольного начальника охраны автомат и на глазах онемевших от неожиданности афганцев без суеты дослал патрон в патронник. Оглянувшись на растерянных товарищей, вдруг заорал. Бесшабашно и весело:
– Атас, пацаны! – Дав короткую очередь в сторону боевиков Заки, добавил уже сорвавшимся голосом. – Щас я их приложу…
Первым, как ни странно, опомнился Таджик. По-бабьи всплеснув руками, он рухнул на землю и прикрыл голову ладонями. Пашка быстро взглянул на Парвиза. «У меня только одна секунда» – успел подумать парень, нанося удар в горло старшему охраннику. Он видел, как враз обмякшее тело душмана валится под ноги, и как пришедший в себя Фрол огромными скачками несётся к водителям, по дуге огибая присевших на корточки Заки и его телохранителей. «Ствол! Мне нужен автомат! Духи все попрятались» – мысли смешались, но Коробов смог собраться. Схватив, поливающего короткими очередями окна и двери хибар казаха, крикнул:
– Хорош, Сабыр! Давай к машине. На бегу стреляй…
Воздух заполнился автоматными очередями. Это подчинённые Парвиза пришли в себя и открыли огонь из укрытий. Коробов оглянулся. Два других пленника, имена которых он так и не успел узнать, корчились в судорогах на грунте. Пашка застыл на мгновенье, но в это время услышал сдавленно-хриплый голос казаха:
– Помоги, братан! Зацепило меня малость…
Подхватив подмышки товарища, Пашка зачем-то взглянул в сторону Заки. Тот лежал за телом раненного моджахеда и пустыми глазами смотрел в его сторону.
– Щас, братишка… Щас наш рыжий подскочит…
Он инстинктивно пригнулся ещё ниже в ту же секунду рядом заскрипели тормоза. В небо поднялась пыльная завеса.
– Сигай сюдой, Пехота! – Фрол кричал, почти распластавшись на переднем сиденье.
