скачать книгу бесплатно
– Тебе привет и поклон от одного святоши, – огорошили гости.
– Где он? Что с ним? – накинулся на них Мартин.
– С отцом Митрием всё порядке, он в добром здравии, чего и тебе желает, – церемонно ответили незнакомцы. – Просил передать, что теперь он служит попом в Пензенском уезде, в селе Александровке, Блиновка тож[17 - Cело Блиновка, Александровка тож – населённый пункт в Шукшинском стане Пензенского уезда (ныне Каменский район Пензенской области). Основан в 1710 году на землях генерала от инфантерии Автонома Михайловича Головина, который был пленён шведами под Нарвой в 1700-м и сумел вернуться домой только через 18 лет. В 1720-м, после смерти генерала, вотчина отошла его племяннику – будущему адмиралу Александру Ивановичу Головину. Тот переселил часть крестьян из Блиновки в построенную поблизости на целебных источниках деревню Кувака. Кувакская вода сейчас – один из брендов Пензенского края.]. Мы сами оттуда. А здесь у нас сородственники. Сами мы бывшие солотчинские крестьяне. Только братия лет семь назад продала нас помещику Александру Ивановичу Головину. С тех пор мы в Блиновке. И не жалуемся: церкву вот построили, и отца Митрия, значит, туда назначили.
– Что ж, добрые люди, передавайте батюшке поклон и от меня, – подхватил торжественный тон юноша. – Скажите, что я живой, имею кров и еду, хотя мать моя Васса теперь на небесах. И остался я один на свете сиротой – без братьев и сестёр.
Мартин был уверен, что посланцы в курсе предыдущих подвигов отца Митрия –сородственники им точно пересказали все сплетни. Но напрямую говорить он не решался. А весть о гибели нерождённого ребенка передать требовалось обязательно. За этим монах (теперь уже бывший) и отправил к нему оказию.
Весь тот разговор забылся из-за переживаний вокруг Синь-камня. Но теперь юноша подумал: «Раз Митрий отныне служит в церкви, почему бы не исповедаться именно ему?». До Блиновки, как сказали гости, три-четыре дня пешего пути. Выбраться туда непросто, но ради того, чтобы не открываться попу Савве, Мартин был готов доползти хоть до Сибири. Да, отец Митрий был вором и предателем. Но оставался опытным и разумным человеком. И юноша, несмотря ни на что, надеялся получить от него не только донос в епархию, но и ценный совет – как излечиться от древней нечисти, проклятия Синь-камня.
Через пару дней план Мартина неожиданно стал претворятся в жизнь. Началось с того, что Геля впервые в жизни сама подошла к юноше, и отведя его в сторону, спросила:
– Ну как, Мартин, сходил на исповедь?
– Нет, не сходил. Но схожу. Только не в нашу церкву. Я ведь не обещал тебе исповедоваться именно у Саввы.
– Ты что-то темнишь. Ну ладно, сейчас не об этом. Мартин, ты же колдун и можешь лечить, так?
– Ну я не знаю…
– Я думаю, что можешь. И поэтому ты должен вылечить для меня ещё одну девочку.
– Какую ещё девочку?
– Это пока секрет. Скажи, ты только грудные болезни изводишь или гнойные тоже?
– А что случилось-то? И почему твою девочку не лечат наши знахари?
– Лечат. Её даже к настоящему дохтору в Шацк возили.
– И что дохтор?
– Устроил кровопускание. Но дурь всё это, не помогло. А мне её жалко. Мартин, помоги!
«Одной девочкой» оказалась дочь старосты Ася. Её считали первой деревенской красавицей, но Мартину она не нравилась. В первую очередь тем, что девушку звали также, как его покойную мать. Ася обладала очень необычной внешностью – у неё были белые волосы, белые брови, белые зубы. И всё остальное наверняка тоже было белым. Сельские парни не могли отвести от неё восхищённых взоров, но ухаживать опасались. Асю тоже готовили непростому жениху. Даже договорённости были – то ли с каким-то военным, то ли с судейским. Хотя со свадьбой не торопились.
На всех воскресных службах в храме без году видная невеста стояла в первых рядах. А во время визитов в село разного рода начальников – прислуживала им за столом. Ходили слухи, что неприступность Аси сильно преувеличена, и в тихом белом омуте водятся озорные бесята. Но гадости сельские сплетники придумывали о каждом (и в огромном количестве) – в том числе о Мартине.
Восторгов вокруг дочери старосты сирота не разделял – толстая коса и ямочки на щеках были не в его вкусе. Но, если Ася больна, её и вправду было жалко. И он собирался вылечить красавицу. Другое дело – как?
* * *
Через пару дней Геля спровадила из дома родителей с сёстрами, и привела подругу в кузню к Мартину. После приветствий Ася поставила ногу на табурет и так многозначительно приподняла юбку, что юношу прошиб холодный пот. На ноге красовался большой черный веред, уже вскрытый и увешанный противными комьями. Наверное, кто-то пытался лечить рану глиной или сырой землёй, или ещё какой-то ерундой, рискуя довести дело до антонова огня[18 - Огонь Святого Антония – старое название гангрены. В основном имелась в виду её форма, вызванная заразной спорыньей. Но также «антоновым огнём» могла именоваться любая инфекционная гангрена, в том числе от ран, ссадин и прыщей, которые лечили и грязью, и сушеными человеческими экскрементами, и прочей гадостью.].
Мартин не считал себя лекарем, но всяческих ссадин, порезов и ожогов у него с раннего детства было множество. В болезненных отметинах на теле парень разбирался очень хорошо. И в гнойнике на ноге девушки не видел ничего смертельного. Сначала Мартин даже подумал, что его разыгрывают. Но с другой стороны – к чему Асе светить перед ним своими белыми ножками без серьёзных на то оснований? Надо лечить, если взялся.
Первым делом Мартин отмыл веред, вторым – прижёг рану тряпкой, смоченной в кипятке, не обращая внимания на недовольное пыхтение Аси. А потом покрыл гнойное место мазью из чистотела, льняного масла и пчелиного клея. Его рецепт юноша вычитал в книге отца Митрия, и теперь использовал от волдырей, которые постоянно получал в кузне. Болезной он велел покрывать этой мазью ногу два раза в день. Проделав всё это, помощник кузнеца заметил в глазах девушек разочарование. Он действовал как обычный знахарь, а от Мартина ждали чего-то этакого, мистического.
И тогда он решил подыграть: провёл одной ладонью около раны, а второй – со стороны икры, не касаясь кожи. И строго спросил Асю:
– Чувствуешь тепло?
– Да. Мне вроде бы даже жарко, – удивлённо отозвалась девушка.
– Ну всё, теперь должно быстро зажить, – пообещал Мартин, хотя совсем не был уверен в успехе.
В отличие от недавнего случая с приступом кашля у Гели, кровь в нём не бурлила. Ну, может только слегка пузырилась – да и то не от целительского ража, а от вида голой девичьей ноги. «Только бы ей хуже не стало», – подумал Мартин и перекрестился. Меж тем, дочь старосты одёрнула юбку и выжидательно спросила:
– И чего ты хочешь за свою ворожбу?
Было видно, что она ждёт просьбы о поцелуе или какой-нибудь другой наглой выходки. Но Мартин поразил всех:
– Ася, мне нужна подорожная в Блиновку. Ты можешь уговорить своего отца?
– Какая ещё Блиновка? И зачем тебе подорожная? – девушка была обижена в лучших чувствах, ведь ей не дали возможности отказать Мартину в наглой выходке.
– Мне надо к отцу Митрию, он теперь там, – спокойно продолжал мнимый колдун. – А без подорожной меня арестует первый же разъезд.
– Ладно, я попробую. Но что у тяти на уме, мне не ведомо. Поэтому и обещать не стану, – Ася бросила на Мартина томный взгляд, махнула рукой Геле и ушла.
– Ты ничего не заметил? – спросила Геля, когда дверь за подругой закрылась.
– Веред у неё запущенный. Какие-то коновалы лечили, а не лекари, – пустился в объяснения юноша. – Как это вообще получилось? Староста – человек небедный, и травников у нас – полное село. Почему так запустили?
– Да я не об этом, – поморщилась Геля. – Ты видел её глаза?
– Нет.
– Она давно сохнет по тебе, дубина ты стоеросовая. Небось и самому она тоже нравится…
Мартин громко помолчал:
– Мне ты нравишься…
Геля тоже помолчала, но всё-таки собралась с мыслями:
– Мартин, ты очень хороший. И если бы я могла приказать своему сердцу, то приказала бы ему полюбить именно тебя.
– Но сердцу не прикажешь?
– Да. Прости, что я так к тебе холодна. Это для того, чтобы не плодить напрасных надежд. Ты же знаешь, что отец ищет мне знатного и богатого жениха. А перечить отцу я не смею.
– Можно подумать, что Асин отец никого не ищет, – разозлился Мартин. – Почему ей можно любить меня, а тебе – нет?
Геля снова замолчала, но потом нашлась:
– Ася – девка смелая и даже отчаянная. Я это наверняка знаю, мы подруги с пяти лет. Для неё любовь и замужество – разные вещи. Приглядись к ней – она только с виду уверенная в себе и гордая. А внутри – несчастная и одинокая.
– А ты, значит, не уверенная и не одинокая?
– Я страшная трусиха. И хватит обо мне. Со мной давно решено, и с этим ничего не поделаешь. Так нравится тебе Ася или нет?
* * *
Вскоре дочь старосты поймала Мартина у калитки, когда он проходил мимо их дома. Ася явно ждала здесь не один час, а может и не один день.
– Нога уже почти прошла, – сообщила она юноше. – Ты просто волшебник. Поэтому я расстаралась, и добыла подорожную. Идём, я тебе её отдам.
Красавица завела парня за угол сарая, быстро огляделась по сторонам, и повисла у него на шее.
– Мартин, любимый, я тебя так долго ждала, – зашептала девушка ему в ухо. – Помнишь, три года назад я помогла вам с матерью отбиться от ватаги хулиганов? Там был ещё ваш отшельник. Помнишь?
Мартин помнил тот разговор на улице с отцом Митрием, но вот участие в нём дочки старосты – очень смутно.
– Ну, мы тогда были совсем детьми, – ляпнул он ради того, чтобы хоть что-то сказать в тот момент, когда у него на шее висела самая желанная девушка села, и было совсем не до воспоминаний.
– Мы и сейчас дети, – призналась Ася, и совсем не по-детски впилась в его губы.
От неё пахло зеленью, пряной и очень острой. Запах Мартину не понравился, но целоваться было приятно.
– Знаешь, где в Солчино живет солдат Яков Макаров? Ну вдовец такой старенький, – продолжала шептать девушка. – Приходи туда завтра как стемнеет на посиделки. Ты же не прямо завтра убегаешь в свою Блиновку?
– Я пока не знаю. Мне ещё надо отпроситься у Назара.
– Приходи, я буду тебя ждать.
Мартин подумал, какие опасные першпективы открывает перед ним это приглашение. Но решил, что терять ему нечего, и сжал ягодицы девушки:
– Приду.
* * *
Весь следующий день Мартин выспрашивал у мужиков, заходивших в кузню, что за такие посиделки проходят в избе Якова долгими декабрьскими вечерами. В ответ мужики весело смеялись:
– Мал ты ещё для таких дел, парень. Вырастешь – узнаешь.
Единственное, что удалось выведать, так это название посиделок: бесстыжие. Это тоже не предвещало хорошего, но Мартин уже находился в том состоянии тупой отваги, в какое обычно вгоняют неопытных парней раскованные девушки.
Яков Макаров был ветераном Ругодеевского похода[19 - Ругодеевский поход – попытка русских войск взять занятую шведами Нарву в 1700 году, с которого фактически началась Северная война. Поход завершился жестоким поражением нашей армии от значительно уступающих в численности войск Карла XII. Считается, что именно этот разгром заставил Петра I активизировать военную реформу.] и отправился в отставку из-за контузии головы. Жена ждала отставного солдата десять лет, а умерла спустя всего пару месяцев после его возвращения. Говорили, что от мужнего любовного пыла. Овдовев, Яков не стал снова жениться, но с удовольствием пускал в свой дом весёлые компании молодежи. Ночи в декабре – длинные. Всё тёмное время суток проспать невозможно. Вот и развлекались крестьяне, кто как мог.
Солчино находилось почти за околицей Преображенского – только ручей по мосткам перейти. Но выяснилось, что на бесстыжие посиделки обычно собирались ребята и девчата постарше. И Мартина точно прогнали бы взашей, если бы он не пришёл в солдатский дом с дочкой старосты. Это было совсем другое дело!
Посиделки начались при свечах и лучинах – их принесли с собой парни. С каких-то песен (их Мартин не знал) и с танцев (танцевать он не умел и смысла движений не понимал). Потом играли в «колечко», Ася положила Мартину в ладони камушек, он вырвался от других парней, и победители под общий хохот поцеловались при всех. Следом ведьмин сын подарил камушек незнакомой чернобровой девке – наверное, из солчинских. И поцеловал её, поймав на себе недовольный взгляд Аси.
Дальше была игра в «соседа» – Ася с Мартином после её завершения снова оказались рядом, и опять должны были прилюдно облобызаться. А потом в избе погасили свечи, и стало совершенно темно. Девушки и ребята сидели парами в разных углах, не видя друг друга. Это, вероятно, и было то, ради чего собирались посиделки.
Ася наощупь провела своими губами по губам Мартина, а потом сунула руку ему в штаны. Парень продержался не долго – штаны стали мокрыми и липкими. Девушка захихикала, а юноша в панике вырвался из объятий подруги. Мартин и не подозревал, что его тело может источать такие жидкости. Он, конечно, подсматривал за старшими в их взрослых делах, как все сельские мальчишки, но что бывает вот так…
Юноша выскочил во двор, вдохнул холодного воздуха и растёр лицо снегом. Надо было либо идти домой, либо возвращаться на посиделки. Вернётся – староста его потом прибьёт, не вернется – засмеёт Ася. А может ещё и Геле расскажет про неумелого любовника…
Если войти в незнакомую избу в темноте, наверняка свернёшь себе шею. Поэтому Мартин сначала подобрался к одному из окон и растворил ставни. В избу полился тихий звёздный свет. Юноша пробрался в горницу и принялся искать лавку, на которой оставил Асю.
Когда глаза привыкли к сумраку, в отблесках света он увидел её подергивающуюся белую косу, и с ужасом понял, что коса прыгает не просто так. Девушка лежала на спине и постанывала, а на ней скакал какой-то чужой парень. Присмотревшись, Мартин поразился ещё больше. Потому что это был не парень, а отставной солдат Яков Макаров. Происходящее выглядело так мерзко… Большого отвращения юноша испытать просто не мог. Ну если бы только увидел прыгающим на своей подруге попа Савву.
Мысли спутались, кровь застонала. Мартин бросился в сени, чтобы найти свой зипун и бежать без оглядки. Но по пути его перехватила чья-то рука. Вынырнув из сумрака, она потянула юношу… Потянула в отчаянье раздвинутых женских ног.
Через день ошалевший от всех этих событий Мартин с огромным облегчением отправился в Блиновку.
Глава шестая. Полюшка
Декабря 4 дня 1726 года, село Блиновка Пензенского уезда Казанской губернии
Преимущество зимней дороги в том, что не надо искать броды, паромы, мосты. Не надо платить за них. Как только реки вставали, тракт существенно спрямлялся. А ещё мороз со снегом избавляли от луж и рытвин. Зимой у пешего было больше шансов подсесть к кому-то в качестве попутчика. Извозчики понимали, чем путнику грозит ночёвка под открытым небом, и сильно добрели. Хотя, конечно, не все. Но трудностей во время перемещений по заиндевелой стране всё равно хватало. Короткий световой день, непогода… Но Мартин, глупый и не знавший жизни мальчишка, преград не боялся.
Геля ссудила ему в дорогу немного денег и как-то нехорошо покосилась. Наверное, что-то знала о бесстыжих посиделках. Деньги требовались для того, чтобы пересечь границу между губерниями. На каждой большой дороге стояли заставы, бравшие плату не только за проезд, но и за проход. Вообще-то, солдатам и казакам в кордонах приказывали извести лесных воров. А также проверять, нет ли при обозах контрабанды, а среди шественников – беглых людей. Но пока в столицах делили наследство покойного емператора, на местах действовали свои законы, зависевшие только от жадности и трусливости мздоимцев.
Когда Мартин дотопал до границы губернии, выяснилось, что плата за пропуск с недавних пор выросла, и денег ему не хватает. Причём кордонщики были не дураки, и расположились так, чтобы усложнить жизнь желающим обойти их другими дорогами и лесами. На солдат, занимавшихся поборами, юноша зла не держал. В конце концов, какая разница кто тебя грабит – разбойники или осударевы люди. Всем нужно как-то жить. Но возвращаться домой ни с чем очень не хотелось. Мартин только начал открывать для себя большой взрослый мир, и этот мир приятно мозолил все органы чувств.
В задумчивости Мартин вернулся на ближайший хутор, и там выяснилось, что он – не единственная жертва новых проездных поборов. На хуторе куковали с десяток мужиков и парней, не имевших денег на продолжение пути. Все они пытались договориться с купцом, направлявшим свой товар на санном обозе в нужную сторону. Торговец был дородным дядькой, постоянно снимавшим огромную шапку и обтиравшим лысину. Кипучий ум не давал ей остыть.
– Полгривенника с носа, меньше не приму, – кричал купец.
– Чего же так не по-божески, – обижались мужики.
– По-божески тебе на паперти подадут. А здесь солдаты по гривеннику берут. И если что, меня – на расправу, – лысина огорчённо сверкнула, подымилась на морозе, и снова исчезла под шапкой.
Полгривенника действительно были большими деньгами, за них батраку надо было трудиться день или два (или год, если руки не из того места). Но торгаш не желал рисковать задёшево, и упирался до последнего. Сошлись на трёх копейках, и Мартин присоединился к этой авантюрной затее. В крайне случае – солдаты накостыляют ему по шее. Более серьёзных последствий неопытный путник не ждал.
План состоял в том, чтобы завалить мужиков мешками с купеческим барахлом и надеяться, что солдатам станет лень разбирать поклажу на кордоне. В санях Мартин долго лежал и мёрз, ничегошеньки не видя, и чувствуя лишь ровное движение. Обоз остановился, заскрипел снег. Мешок, под которым лежал юноша, чуть приподнялся. В образовавшемся проёме показалось усатое лицо. А далее – на том же месте очутился карман. Мартин порылся за пазухой и бросил солдату последнюю оставшуюся у него монету. Усищи вернулись, лицо скорчило невольную гримасу, но ничего не сказало. Вскоре проём снова завалили, и движение возобновилось.
Когда Мартина откопали, у него уже не попадал зуб на зуб. Юноша схватил суму и двинул было своей дорогой. Но дородный купец поманил его к себе. По наивности юноша думал, что сейчас ему вернут копеечку, исчезнувшую в солдатском кармане. Но как бы ни так. После ритуального промокания лысины, купец велел называть его Юдой Трофимовым, придирчиво осмотрел юношу и принялся задавать бесконечные вопросы:
– Любезный, у тебя очень знакомое лицо. Признавайся, где я тебя раньше видел?
– Уважаемый, я из своего села раньше никогда не выезжал. Если вы когда-нибудь были на ярмарке в Преображенском, могли меня там приметить. А больше – негде.
– Значит, Преображенское, – на лице торговца отобразилось такое глубокое раздумье, что он даже престал беспокоиться о своей лысине. – А это же село солотчинской братии, ведь так?
– Так точно, – Мартин так закоченел в санях, что больше стоять на морозе был не в силах. – Только можно я уже пойду. Холод просто ужасный!
– Давай пройдёмся, я тоже замёрз, – Юда Трофимов схватил юношу под руку и повёл к началу обоза.
На тракте было солнечно и ветрено. Санный след заметала позёмка. Сосны бомбардировали сугробы иголками. Стаю вермирей сдуло с ветвей. Стволы от вихря закрутились в спираль.
Купец снова полез к протирке, но потом передумал, и в волнении нахлобучил шапку обратно:
– Видишь ли, мальчик, я, кажется, знал твоего отца. Тебе сколько лет? Пятнадцать? Шестнадцать?
