Рожденный умирать. Легенды бесконечности

Вода мощным напором падала из душа, приятно охлаждая кожу. Олдман стоял под ней несколько минут, наслаждаясь этим моментом, пока, наконец, не начал мыться. Сделав воду по горячее, Генри принялся тщательно скоблить себя мочалкой, избавляясь от пота и грязи.

Искупавшись, он вышел из душа, вытерся, и, обмотав полотенце вокруг бедер, взялся за бритье. Подойдя к раковине, Олдман провел рукой по запотевшему зеркалу, откуда на него взглянул совершенно другой человек. Генри даже не сразу понял, что на него смотрит его отражение. Это был высокий, загорелый мужчина, на вид которому было около тридцати. Русые волосы свисали мокрыми космами. Серые, как утренний туман глаза с удивлением уставились на Олдмана. Под двухнедельной щетиной прятались крепкие, высокие скулы. Подбородок остро выпирал вперед. При каждом движении мышцы на руках перекатывались сытыми удавами, перевитыми тугими жилами. Новое тело Олдмана находилось в прекрасной физической форме.

Генри побрился, и зашел обратно в спальную часть палаты, где его уже ожидала Николь. Она сидела на краю кровати, и смотрела на Генри влюбленными глазами.

– Николь… я хотел бы переодеться.

– Что? Ах, да, я забыла, что мы знакомимся заново. Я подожду тебя снаружи.

Она вышла, оставив Генри одного. Олдман извлек из сумки комплект вещей, который принесла ему Николь. Это оказалась белая футболка с логотипом «быков» джинсы, и кеды. Переодевшись, Генри почувствовал себя гораздо лучше, как будто поставив точку на своем пребывании в больнице. Впереди его ждала масса возможностей, и он не за что не собирался их пропускать.

Глава 6

Генри и Николь вышли на улицу, где их уже ожидала машина такси. Олдман услужливо открыл заднюю дверь желтого форда, пропуская Николь, а сам обошел машину и сел с другой стороны.

Водитель оказался грузным арабом, от которого пахло табаком и пряностями. У него были густые, черные, как уголь курчавые волосы, а на смуглом лице виднелась небольшая, закрученная борода. Он был одет в свободный зеленый халат, расписанный восточным орнаментом.

– Салам алейкум! – Добродушно поприветствовал таксист своих пассажиров, говоря с заметным акцентом. – Куда может отвести вас Джафаар ибн Калмыр?

– Здравствуйте! – Звонким голосом отозвалась Николь. Гринвич-стрит 125, пожалуйста.

Водитель провернул ключ в замке зажигания, и послышалось приглушенное рычание двигателя.

– Долетим в мгновение ока! – Весело воскликнул Джафаар. – не возражаете ли вы, дорогие друзья, если я включу музыку?

– С удовольствием послушаем, правда, Алекс? – Николь посмотрела на Генри с яркой улыбкой.

– Конечно. – Ответил Генри.

Джафаар включил старенькую магнитолу «JVC», и из динамиков послышался бодрый голос какого-то хип-хоп исполнителя.

Некоторое время они ехали молча. Слышны были только музыка и комментарии таксиста по поводу всех, кто ехал по дороге. То и дело он давил на сигнал, высовывался в окно, и, грозя кулаком какой-нибудь машине, выкрикивал ругательства с доброй примесью арабских словечек.

Наконец, Генри заговорил.

– Никогда не понимал, что такого интересного в этих штуках, которые люди держат в ладонях?

– О чем ты? – Николь присмотрелась к пешеходам, мелькавшим за окном. – Ааа… ты про смартфоны? Они сейчас у каждого есть в Нью-Йорке, кроме меня, наверное. – Николь звонко рассмеялась.

– Да. – Горько проговорил Генри. А ведь мимо них проходит жизнь. Но, вместо того, что бы наслаждаться ей, все они пялятся в металлические коробочки с экраном.

– Добро пожаловать в 21 век, Алекс. – С улыбкой проговорила Николь, сама не понимая, Что приветствует чуждого этой эпохе человека.

Снова в машине ненадолго наступила тишина, но на этот раз первой завела разговор Николь.

– Я помню, как мы познакомились с тобой. Это было десять лет назад, а кажется, что всего пара дней прошла с того момента.

Олдман выжидающе посмотрел на нее.

– Я сидела на скамейке в национальном парке, и смотрела, как солнце садится за верхушки деревьев, как вдруг подошел ты и сел рядом. Потом ты спросил меня, знаю ли я, что я похожа на этот закат, которым сейчас любуюсь?

– И что же ты ответила?

– Я сказала, что не знаю. Но мне стало любопытно, и я спросила: «Так чем же я похожа на этот закат?» – Она мечтательно улыбнулась, переживая в воспоминаниях тот вечер. – Ты ответил мне: «Я прихожу сюда каждый вечер, и вижу, как вы встречаете закат, провожая солнце. Но, как неповторим каждый закат, так и неповторимы вы, хотя и вы, и солнце встречаетесь каждый день здесь, на этой скамейке».

Олдман рассеянно улыбнулся.

– Видимо, это была любовь с первого взгляда.

– Да, именно так это и было. Потом мы гуляли до поздней ночи, бродя по темным улицам.

– Как жаль, что я не помню этого.

– Ничего, дорогой. Придет время, и ты вспомнишь. Доктор прописал тебе таблетки для стимуляции восстановления памяти. Он не уверен, помогут ли они тебе, но что нам остается?

– Николь. Даже если память не вернется ко мне, это отличный второй шанс на новую жизнь, правда?

– Будем надеяться на лучшее. – Николь тепло улыбнулась Генри, и под ее взглядом он нерешительно улыбнулся в ответ.

Остаток пути они смеялись, и разговаривали обо всем, что придет им в голову. Наконец, Джафаар остановился у высокого здания.

– Вот мы и приехали. – Сказал он, разворачиваясь на пол корпуса к пассажирам.

Николь достала кошелек, отсчитала несколько купюр, и протянула водителю.

– Оооо! Спасибо, милая леди – Радуясь хорошим чаевым, сказал Джафаар. Пусть Аллах освятит ваш путь!

Генри и Николь вышли из такси, и форд, набирая скорость, уехал, растворившись в потоке машин. Пока они ехали сюда, город окутало сумерками.

Олдман рассматривал здание, которое появилось здесь совсем недавно, вспоминая, как однажды полетал мимо этого места, после начала стройки. Правда, когда Генри посещал этот район в последний раз, детая духом, был построен только первый этаж, а сейчас здание величественно нависало над невысокими постройками Гринвича.

– Ты чего? Так и будешь тут стоять? – Сделав притворно-удивленный взгляд, спросила Николь. – Пойдем скорее внутрь! – Она взяла Генри за локоть и потянула к входной двери.

Николь приложила магнитный ключ к сенсору возле входа, и дверь услужливо поддалась, впуская их внутрь.

Вдоль длинного коридора, слева и справа виднелись одинаковые двери квартир. Посреди просторного Холла был расположен лифт, с обеих сторон от которого росли большие цветы в горшках, названия которых Олдман не знал. В здании было чисто и убрано.

Николь нажала на кнопку вызова, и, улыбаясь, смотрела на Генри.

– Ну как, Алекс, ты готов?

– Готов к чему? – Генри чувствовал себя неловко, в новой обстановке.

– Попасть домой, конечно же! Мне так не терпится тебе все показать, хочется, что бы ты быстрее все вспомнил…

– Чувствую себя не в своей тарелке. – Без утайки ответил Генри.

Взгляд Николь стал печальным, и она ответила.

– Возможно, будет тяжело, Алекс. Но, я готова пережить это с тобой, ведь я люблю тебя. А вместе мы справимся.

Раздался звуковой сигнал лифта, и двери открылись. Услышав его, Олдман вздрогнул, вспоминая тот самый вечер восемьдесят четвертого года.

Зайдя в лифт, Николь нажала на клавишу, на которой светилось число «23», и лифт неспешно отправился вверх. По прибытии на нужный этаж, лифт так же издал звон, оповещающий об остановке, и двери раздвинулись, выпуская пассажиров.

Николь сразу отправилась по длинному коридору, маня за собой Олдмана.

Остановившись перед квартирой с номером «154 б», она остановилась, и позвонила в дверной звонок, который протяжным, дребезжавшим звоном оповестил о прибытии гостей. Прошло несколько секунд, и за дверью послышался детский голос:

– Кто там?

– Том, милый это я. – Отозвалась Николь.

Томас, не открывая двери, спросил:

– Ты одна?

Николь покраснела, кинула скользящий взгляд на Генри и ответила:

– Нет, Том, я пришла вместе с папой.

– Мама! Зачем ты его привела!? – Прокричал из-за двери Томас.

– Что значит зачем!? Том! Немедленно открой дверь!

До слуха Олдмана донеслись всхлипы, и звук отпирающегося замка. Когда они вошли, Том стоял, со свежими дорожками слез на лице.

– Мам! Неужели ты не видишь!? Это же не папа!

Николь вошла в квартиру, вслед за ней зашел Генри.

– Томас Миддл! Немедленно прекрати истерику! Твой отец жив, и, слава Богу, здоров! Перестань фантазировать, и строить из себя жертву! Иди к себе в комнату, и подумай хорошенько о своем поведении!

Губы Томаса задрожали, и, еще не просохшие глаза снова выпустили наружу слезы. С всхлипами, он убежал в дальнюю комнату.

Когда послышался звук хлопнувшей двери, Николь не выдержала. Ее губы задрожали, и слезы в глазах прорвали запруды, освобождено хлынув по щекам. Генри схватил ее в объятия.

– Тише, тише, я рядом. – Прошептал ей на ухо Олдман.

Николь прижалась к Генри всем телом, уткнувшись головой ему в грудь. Они так и стояли некоторое время, пока Николь не заговорила прерывающимся от всхлипов голосом.

– Алекс… ну почему? Почему все… так?

– Просто… дай ему время привыкнуть. Многое случилось, и ты сама говорила, что это серьезный стресс для него. А я думаю – для всех нас.

– Да, ты прав – прошептала в ответ Николь.

Она отстранилась от него, упершись кулачками в грудь. Николь мигом взяла себя в руки, и бледная улыбка снова заиграла на ее лице.

– Раздевайся, и чувствуй себя как дома, Алекс Миддл.

Генри разулся, и решил осмотреть место, где ему суждено было жить. Николь, переоделась в домашний халат, и сразу пошла на кухню, готовить ужин.

Квартира, в которой жила семья Миддла была свежей и уютной. Гостиная была просторной, с темным, цвета венге полом, посреди которого лежала шкура белого медведя. На одной стене, слева от входа, висел монитор, такой же, как Генри видел в больнице, только больше. Другую стену, напротив двери, занимали панорамные окна, смотрящие в окутанный смогом город. За шкурой, напротив монитора, висящего на стене, стоял роскошный кожаный диван черного цвета. Стены были выкрашены в белый цвет, и на них виднелось множество фотографий.

Осмотрев гостиную, Олдман вышел в коридор, и, повернув налево, пошел дальше, попав в спальню.

Спальня была совершенно не похожа на общую комнату. Пол был тепло-коричневого оттенка, на стенах были белые обои, с золотистыми, витиеватыми узорами. Напротив большой, двуспальной кровати, на стене тоже висел большой монитор. В правом углу, возле входа стоял большой платяной шкаф. Слева от входа у стены стоял комод, с разложенной на нем косметикой. Напротив двери было большое окно, по бокам которого свисали шторы.

Дальше по коридору, с левой стороны была комната Томаса, затем, коридор поворачивал, ведя на кухню, и не доходя до нее, справа виднелись двери ванной комнаты и туалета.

Олдман тихо вошел в кухню, которая оказалась светлой и просторной: у стены напротив входа располагались духовка, посудомоечная машина и раковина, встроенные в столешницу, над которой висели ярко-красные шкафчики для посуды и кухонных принадлежностей. Посреди кухни располагалась барная стойка и пара высоких стульев с круглыми сидениями. Николь стояла возле раковины и резала овощи. Олдман подошел к ней, и обнял ее сзади за талию. Николь на секунду замерла, затем улыбнулась и развернулась к нему. Немного подавшись вперед, Генри отыскал ее губы своими, и они слились в страстном поцелуе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

офисный сотрудник.

2

Игрок в бейсболе, который подает мяч.

3

Иннинг – период игры в бейсболе, поделенный на две части. Команда, играющая в первой половине иннинга в защите, во второй переходит в нападение, и наоборот.

4

Сложная подача, при которой мяч летит прямо, но в последний момент резко начинает падать вниз.