Черногурочка

Готовый отразить внезапную атаку, Доброми́р вдруг увидел, что искал. Несмотря на то, что вокруг него было достаточно воды и синие участки земли также выглядели влажными, в том месте, где прорастал Затенётник, по сухому мху повсюду тянулись тенёта. Паутина была не настолько плотной и Доброми́р смог разглядеть болотный цветок. Именно из его бутона выбиралась паутина, покрывая растение белесым плащом. Доброми́р разрезал паутину мечом и наклонился, аккуратно срывая необходимый ему сорняк.

В глубине, среди болотных водорослей, глядя из-под воды на молодого воина, довольно улыбнулась, вновь совершенно нагая молодая Люту́нья. Мимо нее проплыли две лягушки.

«Ты больше никогда не увидишь лето и сгинешь в Черносне́жье…» – беззвучно расхохоталась ведьма.

Доброми́р коснулся Затенё́тника и вдруг почувствовал жгучий холод!

– Чего это ты замер? – усмехнулся один из мужиков на санях, запряженных двумя кобылами, глядя, как молодой парень черпает варежкой белый с голубоватым оттенком снег и хлопает глазами.

– Это что?.. – растер рассыпчатый на морозе снег варежкой Доброми́р.

– Вид у тебя такой, будто снег увидел впервые, – рассмеялся второй мужичина, прихлопнув у себя на голове шапку-ушанку.

Дыхание обжигало холодом, ресницы слипались. Густо валил пар изо рта, покрывая бороду с усами инеем. Доброми́р выпрямился с выпученными глазами, вертя головой. Только что он был в пасмурном ле́те на болотах, и вот он стоит по колено в сугробе, окруженный морозной солнечной зимой.

– А лес… Лес где?! – испуганно спросил он с ошарашенным видом у мужиков, которые кутались в длинные, толстые, мехом внутрь одежды, сидя на заваленных сеном широких санях.

Доброми́ра охватывали пустующие заснеженные бесконечные просторы и лишь изредка из-под сверкающего на солнце колючего покрова торчали голые ветки кустарника. Вдалеке чернела полоса горизонта.

– Так он тама, – махнул рукой вперед один из мужиков. – До него еще добраться надоть.

– Лады, паря, залезай в сани, надо ехать, пока Черносне́жье не обратило на нас свой взор… – посерьезнев, сказал другой.

– И чего тебя понесло в это Зато́пье? – вздохнул мужичина, уступая парню место рядом с возницей.

– Нам до деревни засветло добраться нужно! – посуровел возница.

Доброми́р ничего не понимал, и только сейчас обратил внимание, что одет он также, как и мужики: теплая шапка, длинная толстая одежда, на ногах с округлыми носками негнущаяся высокая обувка, а руки в мохнатых варежках, похожие формой на ратные кольчужные.

– Почему – засветло? – растерянно спросил Доброми́р.

Мужики переглянулись, а кобылы уже мчали через снежные пустоши, поднимая белые облака.

– А ты хочешь повстречать Мете́льников – Духов метели?.. – понизив голос, спросил возница.

Доброми́р не знал о ком тот говорит, но по напряженному бородатому лицу было видно, что лучше и не знать.

– Как выглядит эта сушеная трава, где ее там искать? Или мне у местных спросить? – полюбопытствовал Доброми́р немного позже.

– Местные тебе ничего не скажут… – сказал мужик на задах саней и ткнул рукой в лицо Доброми́ру. – Нос варежкой потри, согрей, а то уже побелел.

– Почему не скажут? – не понял Доброми́р, начав тереть замерзший нос.

– Ты собрался туда, а сам даже не узнал ничего. Странный ты, паря, – мотнул головой возница. – Деревня давным-давно погинула.

– А что с ней стало? – тут же спросил Доброми́р и, вынув руку из варежки, стал ею отогревать начавший ломить нос.

– Ведомо что, Старик Проморо́зник сгубил ее. Заморозил в одну ночь всю деревню, – ответил второй мужик.

– Но, думаю, в доме колдуньи ты найдешь эту сушеную траву, ей от мороза ничего не станется, – ободряюще глянул на парня возница.

– Только бы успеть… – прошептал себе в бороду мужик на задках саней и раздосадовано сплюнул. – Сглазил!

По заснеженной равнине потянулась поземка, с каждой секундой наращивая мощь метели. Доброми́р увидел, как второй мужик достал из-под сена два больших топора и один передал вознице.

– Вынимай меч, паря, скоро начнется… – невесело усмехнулся возница, взяв в левую руку топор.

«Левша?» – удивился Доброми́р.

– Может, и успеем, вон уже лес, а у опушки и деревня! – перекрикивая поднявшийся ветер, указал топором вперед возница.

На груди под одеждой стало тепло и Доброми́р завертел головой. Оберег матушки подсказывал, что поблизости опасность.

– Кто-то рядом! – выкрикнул Доброми́р, стараясь пересилить завывающий ветер.

– Вот они! – рявкнул мужик на задках саней и резко махнул топором.

– Кто? – не понял Доброми́р, держа перед собой меч отца.

– Так ты счастливчик, не знаком с Духами метели! – зло веселился возница и тут Доброми́р понял о чем они говорят.

Среди клубившихся вздымающихся снежинок мелькали отдельные изгибы кого-то. Нет, напавшие не были полностью невидимыми, но почти прозрачные тела оказалось сложно разглядеть в завихрениях испортившейся погоды. Доброми́р уловил движение и рубанул, почувствовав сопротивление упругой плоти.

«Духи имеют плоть?» – удивился он и увидел, что на клинке остались серо-серебристые следы, видимо крови Духа.

Очередной Мете́льник схватил Доброми́ра за подол длинной одежды, и острие меча ударило сверху, проткнув напавшего. Возница закричал, и отмахнувшийся от следующей атаки Доброми́р увидел, как полупрозрачные скопления зубов разорвали руку мужика. Кровь широким веером прорисовала дугу на снегу и Доброми́ра свалили сразу два Духа. Он уже не видел, что возницу выдернули из саней и его затухающий в реве ветра крик остался позади. Теперь две кобылы самостоятельно неслись сломя голову в ведомом им направлении.

Доброми́р рыча перерубил двух невидимых врагов и загривком почувствовал позади себя чье-то присутствие там, где недавно сидел возница. Кто-то был так близко, что буквально дыханием холода обжигал закрытую высоким воротником шею. Отбив атаку сразу трех Духов, Доброми́р рубанул назад, резко разворачиваясь…

С белоснежной равнины начинавшимся ветерком, поднимало вьюжные снежинки. Доброми́р стоял один на открытом пространстве. Он обернулся и увидел почти спрятанные сугробами дома деревни. Саней и мужиков-провожатых нигде не было. Даже следов от полозьев саней и копыт лошадей.

«Что происходит?» – вертелся на месте Доброми́р, так и не опустивший меча.

В этот момент со стороны деревни ослепительная белизна с легким голубоватым оттенком чистоты вдруг начала меняться на глубокую черноту. Нет, не небо затягивали тучи, и становилось темно. Именно снег менял цвет с белого на черный.

– Это кто тут убивает моих питомцев?! – послышался озлобленный грубый женский голос со стороны приближающейся к Доброми́ру черноты.

В том месте завьюжило, крутя черные кристаллики снега в лихорадочном вихре.

«Еще одна ведьма…» – подумал Доброми́р.

Вихрь раскрылся, и перед молодым воином рода Добросла́вов возникла дева, плывущая над землей, не касаясь снежного покрова длинным размытым подолом одеяния. С ее появления все, что было за ней, стало черным. Свет словно поглощался этой чернотой.

– И я не ведьма! – повысила голос дева, и вокруг нее разлетелись завихрения.

«Мысли читает…» – обалдел Доброми́р.

– Да, я их вижу! – тут же ответила она.

Черная, развивающаяся в размазанных всполохах одежда, совершенно черная без каких-либо оттенков кожа лица, черные волосы и лишь глаза, не имея зрачков, горели белым холодным огнем. Так выглядела эта дева.

«Вот зараза…» – вновь подумал Доброми́р и пожалел об этом.

Дева вмиг приблизилась и, выставленный перед собой отцовский меч треснул металлом, захрустел, осыпаясь кусочками почерневшего льда.

«Красивая…» – только и успел подумать Доброми́р о пугающей красоте девы.

Дева уставилась в синие глаза чужака, собираясь и его проморозить насквозь, но внезапно замерла, как завороженная. Ее суровое лицо вдруг стало растерянным.

– Откуда ты? Я чувствую, что ты чужак, – послышался мягкий девичий голос из ее уст.

– Я из леса, – ответил Доброми́р.

– Из какого леса? У нас здесь их несколько… осталось…

– Я прошу простить меня за то, что я без спроса вторгся в вашу вотчину, но мне надо в Зато́пье, там трава лечебная, и говорят только она меня спасет, – выдал как на духу Доброми́р.

– На тебе проклятие, снять которое можно только убив того, кто его вплел в твой жизненный путь, – ответила черная дева, ее лицо смягчилось, и она спросила: – Как тебя зовут, чужак?

– Доброми́р, – улыбнулся он и, осмелев, спросил: – А как тебя величают, девица-красавица?

– Я – красавица?! – вырвался у нее гневный грубый женский голос, и ураганный, обжигающий холодом, порыв ветра раскидал вокруг них черный снег.

Доброми́р устоял, не отступил ни на шаг.

– А ты смелый, – вновь послышался мягкий девичий голосок. – Черногу́рочкой меня Старик Проморо́зник кличет.

– Что за старик? – машинально спросил Доброми́р.

Черный снег мгновенно взвился ураганом, подхватив Доброми́ра, и он почувствовал, и увидел, как его тело покрывается черным инеем, промораживая плоть.

– Нет, он мой! – гневный выкрик Черногу́рочки моментально отогрел конечности, и Доброми́р смог вдохнуть обжигающий морозный воздух.

Ураган стих и Доброми́р очутился сидя в черном сугробе. Рядом с Черногу́рочкой завертелся новый вихрь, и из него вышел сгорбленный и такой же черный старец. Он вмиг очутился напротив Доброми́ра, и его глаза вспыхнули похожим, как у девы белым огнем. Тело Доброми́ра вновь начало замерзать.

– Старик, оставь его! – повысила голос Черногу́рочка.

– И штой-то Дева Стужи тут раскомандовалась, ась?! – проскрипел недовольный стариковский голос, после чего он обратился к Доброми́ру: – Давно я никого не морозил… Откель пришел, чужак?

– Из Ле́та, – с трудом проговорил Доброми́р, едва шевеля замерзшими губами.

– Я иду с ним! – твердо сказала Черногу́рочка.

– Ищё чаво?! – притопнул черный старец, обернувшись, борода которого такими же размазанными вихрями, как одежда Девы Стужи, развивалась по сторонам. – А Зиму хто морозить будет?

– Ты, Старик, – высокомерно вздернув носик, ответила Черногу́рочка, и украдкой глянула на Доброми́ра.

– И чаво ты на него так зы́ркаешь? – насупился Старик Проморо́зник, строго глянув на Деву.

– Не твое дело, – отрезала она.

– Я тоже пойду в ваше Лето, – вдруг сказал Старик.

В это время Доброми́р увидел воткнувшуюся в наст рукоять от отцовского меча и вздохнул.

– Не грусти, – улыбнулась Дева Стужи.

Черные снежинки потянулись к рукояти разными потоками, подхватывая осколки клинка, они превращались в зауженную спираль. Доброми́р от удивления открыл рот. Увидев это, Черногу́рочка улыбнулась.

Глава 4

Люту́нья смотрела сквозь толщу болотной воды в серое небо. Она уже давно следила за этим воином и распознала в нем Избранного Богами, но какие бы порчи не насылала на его род, ничего не происходило. И только, когда тот воин начал убивать ее сотворенных «деток», она решила его извести, отправив в скрытый волшбой мир Льда, так как Переход в Черносне́жье находился именно в Зато́пье.

Ведьма довольно улыбнулась от свершения задуманного, и ей показалось, что болотная вода стала прохладной.

«Странно», – подумала она, приближаясь к поверхности.

Вода вдруг стала вязкой и начала сковывать движение. Когда Люту́нья все же поднялась над поверхностью, синева мха мгновенно подернулась серой изморозью. Над болотом замерцал темный сгусток воздуха, и от него повеяло холодом. Чернота цеплялась за воду, покрывая поверхность льдом, но дальше сгустка черный холод не пошел. Вытягиваясь серыми языками изморози, он переходил в белый иней. Из клубящегося сгустка вышла черная дева, придерживая черный подол и ступая по болоту босыми ногами, от которых молниеносно в разные стороны расходились полосы промороженных дорожек. Следом за девой вышел черный старец. Наслаждаясь потехой, он довольно махнул рукой, и скрытые мо́роком кикиморы с лешим вмиг проявились ледяными статуями. Но и Люту́нья уже не могла шевелиться, ее ноги вмерзли в остекленевшую воду, а тело промерзало все выше к ее голове.

За опасной парочкой из сгустка Прохода миров вышел враг ведьмы. Молодой Доброми́р сразу увидел ее и направился к ней, выдернув из ножен зачарованный клинок, по лезвию которого пробежали черные искорки льда.

Доброми́р шагнул в родной лесной мир за Стариком Проморо́зником и тут же увидел Люту́нью, точнее во что она превратилась. Из застывшего болота по колено торчала ледяная статуя с живыми еще изумрудными глазами, и в этих глазах был ужас.

«Не-ет!!!» – мысленно завопила ведьма.

Доброми́р довольно улыбнулся и одним махом снес ей голову. Ледяное тело потрескалось и с хрустом сотней осколков рассыпалось, раскатившись по замерзшей глади болота.

– Ты снял проклятие, Доброми́р, – улыбнулась подошедшая Черногу́рочка.

– Что с тобой случилось? – удивился Доброми́р, глядя на девушку.

– Тебе не нравится? – широко заулыбалась она, и на ее белых щечках проступил румянец.

Дева Стужи завертелась на месте, и белый с голубоватыми разводами подол раскрылся колокольчиком, во все стороны полетели белые снежинки. Черногу́рочка сияла белоснежной кожей, а синие волосы сами заплелись в длинную и толстую косу. В ней не осталось и капли черного цвета. Ярко-голубые глаза лучились радостью.

Доброми́р тут же обернулся на Старика Проморо́зника. Как оказалось, и тот оставил свой черный цвет в мире Черносне́жье, его серебристая длинная борода распыляла ослепительно-белые вихри, промораживая болотные просторы.

Повернувшись к Деве Стужи, Доброми́р улыбнулся и сказал:

– Не похожа ты теперь на Черногу́рочку.

Та возмущенно вскинула синюю бровь.

– Это еще почему?

– Какая из тебя Черногу́рочка? Не осталось в тебе черного цвета, – ответил с улыбкой Доброми́р.

– А как тогда – Белогу́рочка? – рассмеялась звонким смехом она.

Доброми́р собрал снег в ладони, скомкал его.

– Может – Снежок? – предложил он.

– Звучит, как кличка домашнего животного. Тогда уж – Снегурочка, – задумчиво ответила Дева Стужи.

– А мне нравится! – расплылся в широкой улыбке Доброми́р. – Ты мне нравишься…

Снегурочка растерянно посмотрела на него голубыми глазами и ее щеки расцвели еще большим румянцем.

01-02.10.2021 года