скачать книгу бесплатно
– Ага. Как вот так можно беременность ходить? Родится какой-нибудь ненормальный.
– Постучи по дереву. Когда срок?
– Я по голове лучше постучу. В августе или сентябре. Последнее-то письмо в апреле было. Мать вся испереживалась. Вот трудно, что ли, два слова написать?! Я ей в мае звонила, она сказала, что Вовка ушёл с работы, а на другую ещё не устроился. Опять без денег сидят. Так в июне маман ей высылала.
– Да-да, у вас разговор только о Светке! – не могла больше слушать Яна, – мать вся в слезах, любимая дочь уехала. Ах, ах, какое горе. В двадцать – то с лишним лет можно бы и слезть с маменькиной шеи! Всю жизнь всё лучшее – Свете! А когда Света ноги вытирает о мамину голову, мать сразу обо мне вспоминает. Я в шестнадцать лет уехала в Москву с тридцатью рублями и жила на них два с половиной месяца. Лишилась подруги детства из-за этого. Вот когда я была, действительно, худенькая! Мать мне три рубля к Новому году один раз прислала и благополучно забыла, что я – её дочь. Ни звонков, ни денежных переводов. Чёрт!!! Лучше не вспоминать, а то я или Петровича по новой возненавижу или разрыдаюсь.
– Ян, ты не плачь, но мне всё расскажи, я же ничего этого не знаю.
– ВСЁ – немыслимо… – Вытирала внезапные слёзы застарелой обиды и горького сожаления Яна, – А как наши Таша с Сашей?
– Таша с Сашкой хорошо. Уж год не пишут ничего.
– И вам тоже?!
Близнецы Наташа и Александра были удивительно обособленными и самостоятельными девочками. Окончив местный техникум, уехали по распределению в одну из союзных республик и молниеносно забыли о всех ближайших родственниках.
– Да, у этих внуки будут – мы и не узнаем. Да собственно, – всё хорошо, и – хорошо!
Ирка погладила Яну по плечу, чмокнула в щёку и приготовилась внимать рассказу старшей сестры.
Яна покачала головой. Но Ирка, повиснув на руке, требовательно и выразительно посматривала на Яну. Да, расстаться с воспоминаниями не так-то просто.
– Петрович считал, что я мешаю их счастью, постоянно пилил мать из-за меня, устраивал скандал по любому поводу. Странно и смешно, но больше всего его бесило то, что я не ем суп. «Выкобениваюсь», по его словам. И не дай Бог, если мать мне что-то купит. Трагедия! И запой на неделю. Первые новые вещи мама мне купила в кредит, в девятом классе. Ты, возможно, по фотографиям помнишь – зимнее и осеннее пальто. «Носи аккуратно, следующее пальто тебе муж купит», – напутствовала меня мамуля. Она ошиблась – я сама заработала, но не в этом дело. Всё было тихо, пока отчим не увидел осенью на мне новое пальто. Ира, что тут было!!! Он ежедневно до самого отъезда мне высказывал, намекал, что я не заслуживаю, не достойна и … – Яна прерывисто вздохнула, – привык, что я ношу обноски да школьную форму. А Светке никогда ни в чём не отказывали. Конечно, время другое, мода другая и прочее, прочее. Для любимого дитя всегда можно найти оправдание. Светку и сейчас пожалеют и оправдают, вернись она без всего и с ребёнком. Мать будет нянчиться, она ж не знает, что такое младенец. Меня её мама вынянчила, Светку – мать отчима, близняшек – ясли, а тебя – я. А Света «хвост» задерёт и только вы её и видели. Чудесно, если я ошибусь в своём прогнозе. Знаешь, что сделал ваш папенька? Залез в шкаф, когда дома никого не было, и разорвал пальто по швам. Мы обливались слезами с матерью, когда зашивали.
– А мать? Ничего ему не сказала?
– Говорила потом. Он выпучил глаза как рак и твердил одно: «не помню, не помню». А однажды заявил, что это я сама сделала, чтобы их поссорить. Так что я считала не только часы – секунды до окончания школы.
– Так ты сразу уехала?
– На какие шиши?! Я зарабатывала – с матерью в ночные ходила.
– Почему в ночную смену? – хлюпала носом сердобольная Ирка.
– Платили больше. Тебе второй год шёл. Бабушка с тобой отказалась водиться. У неё Света – любимая и единственная внучка, до пяти лет на руках носила. Хотя ты вылитая мать отчима – просто копия. Вот такие пироги с котятами. Ждите, ждите свою любимицу. Подкинет она вам «игрушку».
– Так ей особо-то и не нужен ребёнок. Она расстраивалась, что все её одноклассницы замужем и у всех дети. Вот и ей надо.
– Чтоб всё как у всех, – подытожила Яна, – я тоже в девятнадцать боялась не успеть. Двадцатипятилетние казались стариками: дети, хлопоты, карьера. А вот мне скоро тридцать и жизнь, как страница черновика – одни перечёркивания. Начать бы с нынешним умом с начала…
– Вот, вот, – осуждающе кивала головой Ирка, – а ты-то не собираешься рожать?
– Собиралась «как все», да теперь передумала. Ребёнок не должен быть бегством от проблем. И – это чудовищная ответственность, а вдруг не справлюсь.
Яна не лукавила – она не чувствовала в себе желания быть матерью. Её пугали младенцы, а процесс разрешения от бремени вызывал панику. Ещё больше она опасалась не суметь правильно и нормально воспитать своего ребёнка. А «правильно и нормально» в свете существующих в неоднородном постсоветском обществе многочисленных научных теорий сильно разнились.
Они подошли к мосту. Луна вновь осветила заснувшие улицы и, представшая перед сёстрами панорама, стоила того, чтобы постоять и полюбоваться.
– Смотри, – зачарованно прошептала Яна, перегнувшись через перила моста.
– Страшно? – оттаскивая сестру и, не глядя вниз, вопрошала Иришка.
– Величественно. Не пугайся – я не собираюсь прыгать, – и, обняв Иришку, она подвела её к перилам, – ты смотри на воду, но не вниз, а вдаль, на горизонт.
Лунные блики, прыгая по речным волнам, завораживали и притягивали взгляд. Вода напоминала масло; густая, жирная, тягучая. Справа чёрным бархатом расстилался заливной луг, плавно переходящий в густые заросли ивы козьей. Слева – аккуратным куском мела белела средняя школа, окружённая кустами сирени и акации. Если б не назойливый писк комаров Яна простояла бы всю ночь у любимой речки, впитывая усталым сердцем забытые запахи и звуки. Для многих школа – просто учебное заведение, а для Яны с окончанием школы жизнь потеряла всякий смысл, она физически ощущала образовавшуюся пустоту и ненаполненность своего существования после окончания школы. Как будто повисла на стропах парашюта, зацепившись за ветки дерева. Было сложно найти и вновь почувствовать пульс жизни.
У Иришки же окружающий пейзаж не вызывал ликования: комары, влажный воздух, зачуханная луна, обычный, деревянный мост – ну что тут ИНТЕРЕСНОГО?! Она хотела сказать всё это вслух, но передумала, увидев странный блеск глаз и таинственную полуулыбку сестры.
– Голова кружится, – схитрила Иришка.
– Пойдём на другую сторону, – торопливо потащила Яна сестру, – какой вид! Готовые декорации к самым страшным сказкам
– Эт точно. А мы две ведьмы. О! А вот и Баба Яга летит, – вцепившись в сестру, притворно испугалась Ирка.
И правда, в причудливо изогнувшемся облаке можно было разглядеть ступу, косматую голову и поднятую вверх руку с метлой. Нагромождение облаков, низко парящих по небу, освещённых ущербной луной, давало пищу для бурной фантазии. Сёстры состязались в остроумии, пока яркий свет фар внезапно появившегося грузовика, не рассеял тьму и не спугнул сказку.
– Фу, напылил, – сморщилась Ирка.
– Сейчас пыль уляжется – домой пойдём.
– Спать? – разочарованно протянула Ирка.
– Да нет же! Ты джемпер наденешь, и мы сходим в противоположную сторону. Осмотрим новую школу. Для меня – новую, а для тебя – единственную. Я в этой училась, – Яна кивнула вниз, – а что в ней теперь?
– Дом Пионеров был. В позатом году было страшное наводнение, затопило весь первый этаж. Вроде ремонтировали… что теперь – неизвестно.
– И школу свою не навестишь. Хотелось бы в свой класс зайти… Ладно, идём, пока я не расклеилась.
– Я тебя полечу.
– Чем это?
– Стоит бутылочка, пойдём—ко выпьем, милочка, – дурашливо пропела Ирка.
– Конечно! Что нам ещё делать. Будем всю ночь пьянствовать. У тебя, когда практика начинается?
– Когда захочу!
– Отлично. Раз пошли грибы – будешь со мной в лес ходить. Может, хоть банки две замариную… Идёшь со мной купаться?
– Да сощёхоть! – передёрнулась Ирка.
– Ты на берегу постоишь, а я поплаваю. Малыш, ну согласись…
– Здесь, что ли? – подалась на уговоры Ирка…
– Не, здесь низ-ззя. Во-первых, я без купальника, а во-вторых, место слишком многолюдное.
– Ага. Вон, кстати, какие-то мазурики идут.
Сёстры невольно замедлили шаг, напряжённо вглядываясь в идущих навстречу мужчин. Двое остановились на перекрёстке, закурили под фонарём, пожали друг другу руки, сошли на тротуар и исчезли в кустах.
– Во, как хорошо-то, мы уже и народ распугиваем….
– Да домой они пошли, зачем им к мосту-то.
– А вдруг они нас в кустах поджидают? – прикинулась испуганной Яна.
– Это у вас в Москве придурки по кустам сидят, а у нас нажрались, морды набили друг дружке, и по кроватям.
– Шучу я. Один – ноль в мою пользу. О! Не одни мы не спим.
Их обгонял велосипедист. В длинной домотканой рубахе, простеньких брюках и ослепительно белых кроссовках размеренно жал на педали сухонький старичок. Сёстры не прошли и двух метров, а велосипед уже маячил в начале главной улицы Царёвска. Единственный фонарь последний раз осветил огромную вязку сена, и дед растворился в темноте.
– И как только дедуля не надорвался? – всё ещё удивлялась Яна местной жизни.
– Своя ноша не тянет. А чего это он по ночам сено возит? – скорчила рожицу Ирка.
– Ворует потихоньку…
После развала Союза рухнувшая культура не стала сдерживающим фактором в стремлении россиян коллективно выжить в условиях рыночной экономики. Растащили всё по своим норкам и дворам, всё, что создавали общими усилиями не одно десятилетие. Ломать – не строить.
Но Яна с Ирой не интересовались политикой и социологией, поэтому тему расхищения бывшей социалистической собственности и воровства развивать не стали. Хихикая и неся околесицу, дошли сёстры до дома, и ввалились в «келью» одновременно.
– Отлично проветрилось. Я закрою, – направилась Яна к окну.
– Напрасно. Там Саша внизу ждёт, хочется ему взглянуть, как ты будешь купальник надевать, – кривлялась Ирка.
– Ах ты, язва малолетняя! – швырнула Яна в Ирку подушкой.
– Ты хоть чё делаешь?! – завопила Ирка, вытаскивая подушку из ведра, – теперь сама будешь на ней спать. Да ладно, ладно, я пошутила, воды-то мало, она не намокла. Один – один.
– Что ж – квиты. Полотенце у тебя…
– Для дорогих гостей как хоть не иметь, – весело отозвалась Ирка.
– Я тебя серьёзно спрашиваю.
– А я тебе серьёзно и отвечаю. Вот это подойдёт? – сняла с верёвки рыжее махровое полотенце Ирка.
– Вполне. Вода ночью тёплая, а вот на суше, увы, после купания очень холодно.
– Так ты всё-таки собираешься купаться?!
– И долго, – Яна легонько щёлкнула по носу сестрёнку.
– Тогда выпьем, чтоб ты в реке не замёрзла. Вот тебе огурчик, – ловко орудовала приборами Иришка, – чокаться не будем и так нынче чокнутые.
Хлопнув по маленькой, они вновь переоделись и вышли на улицу. Полотенце цвета ядрёной ржавчины ярким пятнышком осталось висеть на стуле.
Иришка, истосковавшись по доверительному, свободному общению, засыпала Яну вопросами, наивными секретами и детскими анекдотами. Сёстры дошли до новой школы, свернули в какой-то переулок, вышли к парку героев Великой Отечественной Войны, повернули к кладбищу и говорили, говорили, говорили.
Встреча
Они уже понимали друг друга с полуслова и Ирка, вздумавшая было обидеться на едкое замечание сестры, ответила тем же. Обе хохотали до слёз. То ли Иришка была не по возрасту развита, то ли Яна забыла о своих годах, но ближе подруг в этот час не было на всей земле.
Сёстры миновали освещённый вход «Скорой помощи» и чуть не растянулись во весь рост, оступившись в темноте.
– Повключали тут лампочек… беречь надо лепестричество.
– Точно, точно. Вот ведь богатеи нашлись: на улице ни одного фонаря, а у них как на Новый год везде свет горит, – напыщенно изрекала Иришка.
– Ир, секундочку подожди, кажется, мне камешек в туфлю залетел.
– Надо было сапоги надевать…
– Болотные, – прыснула Яна.
Подтрунивая друг над другом, сестры неспешно двигались вдоль больничного забора.
– Ой, а чего это у Соколовых свет горит, – оглядывая светящиеся окна пятистенного дома, всполошилась Иришка.
– А который час?
– А у меня хоть есть часы-то! Спросила у больного здоровье. Тише! – жестом остановила сестру Ира, – из дома кто-то вышел.
Долго гадать Ирке не пришлось, вышедший заговорил сам.
– Девчонки, гуляете что ли?
– А то не видно! Вадька, а чё ты-то не спишь? – узнала парня Иришка.
– А ты кто? – тщетно вглядывался в темноту заинтригованный Вадька.
– Дед Пихто, – не миндальничала Ирка.
– Ну, я сам подойду, раз вы остановились, – сделал пару шагов Вадька.
– Ладно уж, не ходи. Я – Иришка, неужто не узнал?! – чистосердечно призналась Ира.
– А-а-а, Иришка. Привет! Богатой будешь. А это кто с тобой?
– Ишь, любопытный. Скажи лучше скоко время?
– Так уж, чай, первый час. Спать, чай, пора, – рассудительно, слегка окая, по-стариковски отозвался Вадька.
– Вот ты и иди, чё не спишь-то?
