скачать книгу бесплатно
Я был настолько истомлён ожиданием, что понял – случись неудача, не
перенесу более, лучше завершу всё сразу. Вежливо откланяюсь и принесу извинения за причинённые волнения и беспокойства.
Более двух месяцев прошло уже со дня первой нашей встречи, а всё ещё ничего, абсолютно ничего не решилось. А ведь на вопрос: «моя ли?», ответила «да!», но так и не стала моей. Надо было искать повод для встречи. И тут как раз один приятель пригласил меня на свадьбу. Кстати заметил, что у невесты его много подруг, и время проведу более чем весело. Но я сказал, что приду не один.
…Мы опаздывали, и никак не могли найти цветы.
– Боже мой, я ведь все цветочные точки в метро знаю, – машинально сказал я и тут же услышал глухое, обиженное:
– Иди один, я никуда не пойду.
– Почему?
– Очень много дарил цветов. Мне это не нужно…
Ревность! Боже мой, ревность прорвалась-таки сквозь завесу туч, как долгожданный лучик, обнажила ЕЁ отношение ко мне. Ревность бывает всякой. Иногда она очень приятна, да и ничего в ней страшного нет, если всё в меру. Я поспешил уверить, что цветочные точки знаю не потому, что много дарил цветов… Успокоил…Наконец, мы нашли хороший букет.
В тот вечер что-то незримо продвинулось дальше в наших отношениях. Мы много танцевали – и только друг с другом. Когда обстановка стала вольной, ОНА прижалась ко мне как-то очень по-свойски и очень доверительно. По пути домой не спешили в метро. Прошли одну остановку по улице. Через каждые пять-шесть шагов останавливались и целовались.
Я снова попросил о встрече. Хоть и неловко было звать в ту же квартиру, но я хотел всё довести до логического завершения. Боялся отказа, но отказа не последовало. Была пятница. Выходные отпадали. Встречу назначили на понедельник. Я запомнил эту дату – 28 января!
Я решил твёрдо – если между нами ничего не произойдёт, поставлю точку. Далее надеяться на что-то было просто нелепо. Может быть, чего-то недопонимал, может быть, торопил события? ОНА говорила «зачем это?», «почему нельзя без этого?». Это что же? ОНА за дружеские отношения? Но могут ли быть таковые? Да ОНИ уже и не таковые по определению. Дружеские – значит, без горячих и нежных поцелуев, без весьма откровенных ласок. Дружеские отношения не могут быть на фоне тех пронзительных объятий, которые доводили до трепета, до страсти… Нет, наши отношения уже не были дружескими, но и не стали близкими… Незаконченность, недоговоренность, незавершённость!
С утра был в волнении. Всё боялся, что сорвётся встреча – помешает какой-то пустяк или не пустяк. Решил твёрдо. Не сломлю стойкость – извинюсь за причинённые беспокойства, за свою назойливость, подам пальто, провожу до метро, чинно щёлкну каблуками и откланяюсь навсегда….
И вот опять всё началось по старому сценарию…
Шампанское, объятия, поцелуи… Снова увлёк ЕЁ в комнату, уже в третий раз. И неловко было. Неловкость не проходила, была какая-то дрожь. Я положил её на диван, но она снова не давала даже снять обувь. Полулежала. Конечно, ОНА могла не только сегодня, но уже давно грубо прервать мои попытки – тогда бы я отступил безропотно. Но ОНА ничего не прерывала. Правда, теперь, на третий раз, это уже не вселяло больших надежд.
Я подумал, что это, вероятно, потому, что не хочет обидеть. Ведь ничего дурного-то я ей не сделал. Ухаживал, стараясь ухаживать красиво, устраивал для НЕЁ всякие встречи, вечера. Наверное, был интересным собеседником.
Сомнения были: прав ли? Не переборщил ли со своей настойчивостью? С другой стороны – если ОНА не готова со мною ни на что, если ОНА ничего не хочет, на что же мне надеяться?
– Ну, зачем же обязательно «это»? Неужели без «этого» нельзя? – повторяла ОНА неоднократно прежде, повторила и теперь.
Я в ответ молчал, не зная, что сказать.
– Я думала: мы будем друзьями. Я хочу, чтобы мы были друзьями.
И тут я вспомнил тот мгновенный лучик свет, что пробился сквозь тучи в виде ревности. Я решил сыграть, причём сыграть безобидно, но, как мне представлялось, действенно.
– Ах, друзьями?! Друзьями быть хорошо, – сказал я, словно бы увидев
выход. – С друзьями можно поделиться, рассказать об увлечениях, о романах, попросить совета. Ты хочешь? Изволь. Вот однажды…
– Нет! – испуганно воскликнула ОНА и закрыла мне рот своей ладошкой.
– Почему же? Ведь сама сказала, что мы друзья…
Ответа не дожидался. Стал целовать ЕЁ, ставшую несколько более податливой. Моя рука скользнула по ЕЁ ноге вверх… И тут снова резкое торможение.
– Не надо, не надо. Я же сказала, что не надо. Ничего не хочу…
Я взял себя в руки, у меня сам собой изменился голос. Вот тот печальный миг, вот тот момент, когда я должен сыграть так, как решил, и гордо щелкнуть каблуками.
– Извини. Если не хочешь, это другое дело. Но, признайся, что тебе мешает? Может быть, последствия летнего романа?
ОНА как-то мельком сказала, что летом отдыхала на море у родственников или знакомых в Гаграх. Правда, никаких намёков на роман в ЕЁ рассказах не было. Но женщины – есть женщины. В этом они едины – спросишь заведомую глупость, да ещё с этакой вольностью – получишь ответный удар. И я его получил:
– Да…
– Ну, что же. Я привык уважать чувства. Если они не перегорели, мне делать нечего.
Встал, вышел в прихожую, взял с вешалки ЕЁ пальто и сказал:
– Пойдём, провожу тебя до метро… Потом вернусь, наведу здесь порядок.
ОНА решительно встала. Ещё несколько мгновений длилось что-то вроде раздражения. Подошла к зеркалу, стала надевать шапку, заправляя под неё непокорные кудряшки, так полюбившиеся мне. Было нестерпимо больно расставаться с ними, со всей ЕЁ ладной и стройной фигурой, с теми первыми признаками близости, с надеждами, с мыслями о НЕЙ. И так хотелось стиснуть ЕЁ в объятиях! Но зачем? Всё напрасно, всё напрасно…
Я не изменил выражения лица. ОНА только теперь начала понимать, что не шучу. Сначала хмурилась, пытаясь справиться с шапкой и умышленно не справляясь с ней. А потом я увидел в зеркале её глаза. Они смеялись. ОНА игриво закусила нижнюю губку и показала мне кончик язычка. Хорошая разрядка после столь сильного напряжения. Я бросил пальто и подхватил её на руки. Прямо в шапке отнёс на диван, положил, быстро снял с НЕЁ сапоги, и ОНА распласталась на диване. Я поцеловал ЕЁ и уже решительно двинул руку к заветному месту. Там, где заканчивались колготки, рука нащупала ЕЁ трепещущее тело, и опять прильнул губами к ЕЁ губам.
Мы были одеты, что создавало неудобства. Но я боялся останавливаться, боялся сдать уже захваченные позиции. Осторожно запустил руку со спины подо все столь приятно осязаемые преграды, провёл дальше, сдвигая их вниз. ОНА почти лежала на моей ладони. Я едва справлялся с волнением. Ещё не верилось в то, что вот сейчас, в следующий миг не разразится буря.
– Подожди, подожди… Слышишь? Я хочу сказать, – говорила ОНА, – Ну, подожди…
Рука моя на миг замерла, но я снова закрыл губы поцелуем… ОНА была такою близкою уже, но и такою ещё далёкою.
И сейчас у меня замирает сердце, когда пишу эти строки, и сейчас волнуюсь – а вдруг… Словно переживаю все эти удивительные и неповторимые моменты. Мне нужно было отдышаться, унять нервную дрожь, чтобы двинуться дальше. Нервозность не лучший помощник. Я боялся перегореть до времени – прежде подобных напряжений – и нравственных и физических – испытывать не приходилось.
И вот перед глазами мелькнула частичка тела, чуть смуглого, завораживающего. От одного прикосновения к НЕЙ я уже горел, а сейчас пылал вдвойне, втройне…
ОНА всё ещё повторяла своё «подожди», а, я, напротив, спешил, опасаясь, что снова будет вспышка. Я неловко расстегнул и полуснял свои брюки, одновременно ниже опустив и все её преграды. Они были уже у колен. Ноги чуть разведены – я готов был задохнуться от невероятного напряжения. Я не решался раздеть до конца ни ЕЁ, ни себя. Опасался, что в какой-то момент ОНА вырвется и наговорит резкостей. Я видел её глаза, её губы, я снова сжал их поцелуем, прильнул к ним и, наконец, почувствовал то важнейшее соприкосновение с НЕЮ, ради которого всё делал. ОНА вцепилась в меня, подаваясь вперед и полностью прекращая сопротивление. ОНА сразу стала другой, послушной в моих руках, податливой, и пронзительная близость соединила нас в едином порыве.
После столь длительной и изнурительной подготовки, всё продолжалось недолго. ЕЁ полураскрытые губы, ЕЁ руки, обнимающие меня, ЕЁ великолепные смуглые ноги, оттенённые чёрным атласом колготок – всё мгновенно впечаталось в моё сознание и осталось в памяти, будоража меня. Всё, всё, до мельчайших мгновений.
И прикосновение моих ног к её ногам, и пушок под моими пальцами, и под этим пушком нежная и влажная плоть, которая – я отчётливо ощущал это – трепетала, и мой рывок вперёд… Скорее, скорее… И волшебное прикосновение к этой плоти, пронзившее всё моё существо. И ощущение, что я уже там, в ней, весь в ней, весь без остатка. Никогда, ни у одного литератора не хватало слов, чтобы описать этот момент, да и может ли их хватить, даже если отбросить всякую ложную стыдливость. Иногда кажется, что если отбросить стыдливость, останется пошлость. И я ищу, ищу ту грань и пока не могу найти.
Трудно поддаётся описанию этот волшебный момент, но тем сильнее хочется попробовать его описать, не натурализуя, а скорее идеализируя его.
Потом, когда прошло время, и между нами установилась особая доверительность, когда мы могли поделиться тем, что чувствовали в тот миг, ОНА мне сказала, что до самого последнего момента хотела сохранить отношения без близости, но наступил момент, когда сама, в какой-то степени потеряла контроль над собой. В те минуты лезли к НЕЙ в голову бестолковые мысли: «Интересно, что же он всегда занимается «этим», не снимая брюк?»
А потом прибавила, что «главное» моё прикосновение показалось ей таким нежным, тёплым и волшебным, коего она не испытывала в своей жизни.
Ещё весь с НЕЙ и весь в НЕЙ, затихший и истомлённый, я замер, прильнув губами к телу повыше кофточки. Я почувствовал, что все силы покинули меня. Не хотелось даже шевелиться. А в виске стучало, ещё полностью не овладев сознанием: «Моя! Моя! Моя!»
Я с неохотой выпустил ЕЁ из своих объятий, и ОНА упорхнула «чистить пёрышки». Быть может, надо было теперь раздеться и повторить всё уже более цивилизованно. Но… Не то, чтобы не было сил – силы бы скоро восстановились. Я был настолько эмоционально переполнен случившимся, что не представлял, как начинать всё сызнова.
Пока ОНА отсутствовала, я тоже привёл себя в порядок. ОНА села рядышком. Я обнял ЕЁ ещё более осторожно, чем прежде, поцеловал ещё более робко, чем прежде, заботясь лишь о том, чтобы не расплескать те чудные мгновения, которые уже стали нашим общим достоянием и которые теперь хотелось сберечь и сберечь навсегда.
Всё во мне ликовало. Но это не было ликованием, вызванным очередной победой. Нет… Это не было победой… Это было вторжением во что-то столь необыкновенно прекрасное и яркое, чего ранее я не понимал и, возможно, не ощущал с такою силой.
«ОНА моя, ОНА моя, ОНА моя!…», – снова и снова повторял я, глядя не НЕЁ с восторгом.
Теперь бы вот только закрепить достигнутое, теперь бы вот только ещё одну подобную встречу, чтобы понять и ощутить ЕЁ всю…
Не помню, как провожал ЕЁ в тот день, не помню, о чём говорили. Слишком переполнен был случившимся, оказавшимся столь невероятным по ощущениям.
Отношения продолжались.
Снова было много интересного, много такого, о чём хотелось бы рассказать, да не сейчас.
Сейчас о том, о чём пишется. И пока есть надежда, пока настрой, пока не лопнула натянутая струна… Ведь о том, что пишу сейчас, потом уже не напишу. Я думал снова и снова о том, что свершилось, что ОНА моя…. Но как же мне теперь хотелось видеть ЕЁ ещё, ещё и ещё, видеть обнажённой, любоваться всеми прелестями, подарить ласки, на которые только был способен.
И новая встреча состоялась. Теперь и ОНА знала, зачем и куда идёт. И шла, к великому моему счастью.
К этому дню я подготовился особо…
Я даже заранее застелил постель, чего раньше не мог сделать – уж слишком бы нарочито выглядело.
ОНА немного стеснялась, пока я медленно обнажал ЕЁ прелести, уже и близкие мне, но и незнакомые одновременно. Чарующая, захватывающая близость ожидала меня, и я предчувствовал, что эта встреча будет шагом к ещё более сильному очарованию. Мы сливались в объятиях, мы катались по этому нашему не слишком удобному ложу. ОНА трепетала, я чувствовал ЕЁ всю, прижимая к себя, ощущая пронзительную прелесть ЕЁ бёдер, ЕЁ вздорных холмиков. ОНА страстно целовала меня в губы… всё у нас с ней было впервые и – горячие поцелуи и первые импровизации…
Я опустился между ЕЁ разведёнными ногами, касаясь бедер, дрожащих мелкой дрожью. Левая рука моя, опираясь на локоть, обвила ЕЁ шею, правая скользнула вверх по ноге, нащупала пушок, а под ним влажную, встрепенувшуюся от моего прикосновения плоть. Я провёл пальцами по этой дрожащей плоти – нет, не плоти – это была огненная плазма вулкана, готового к извержению – она дышала, она реагировала на каждое моё прикосновение. На миг я сжал ЕЁ крепко и услышал слабый томный вздох.
Всё ещё боясь, что не успею, рванулся вперёд своим главным органом, более чем я сам ожидающим встречи с новым, неизведанным, желанным. Я освободил пальцами дорогу ему, и, казалось не он, а весь я окунулся в обвораживающую, тепло обволакивающую и нежно вздрагивающую плазму.
Я весь прижался к НЕЙ, будто хотел всем существом окунуться в эту плазму… Я по-прежнему, зачем-то спешил, боясь, что отнимут у меня это невероятное сокровище… ЕЁ дыхание, чуть учащённое, ЕЁ руки, крепко меня обнимающие, ЕЁ тело – живой огонь!!! ОНА извивалась в моих объятиях, подаваясь навстречу каждому моему движению. ОНА стонала от страсти, а мне хотелось кричать от восторга… Последняя конвульсия, последний всплеск восторга, и я приник губами к ЕЁ плечу.
Я просунул руку под ЕЁ колени и прижал к щеке ЕЁ ногу, ещё сильнее вжимаясь в НЕЁ. Я ухитрился поднести к губам ЕЁ стопу, стал целовать пальчики ног, слегка покусывая их. Стон вырвался из ЕЁ уст, стон восторга. Ещё мгновение, ещё и… мне показалось, что я весь вливаюсь в НЕЁ и растворяюсь в НЕЙ.
…Мы лежали молча, отдыхали, целовались нежно, вяло, истомлённо, но очень ласково. Я осторожно гладил ЕЁ животик, ЕЁ ноги, ЕЁ грудь. Стоило коснуться вершины, и ОНА вся вздрагивала. И вдруг я с шутливой весёлостью вспомнил, как теребил пальцами «камешек», а это была большая, тёмная родинка чуть повыше левой груди. Я тогда ещё удивлялся, почему нашёл, что искал, очень высоко.
Я сказал ей об этом, ОНА прикрыла мне рот рукой.
Отдых не мог быть долгим. Едва я оглядел ЕЁ всю, лежавшую на спине, вытянувшуюся расслабленно, как почувствовал в себе тот радостный задор, то бешеное возбуждение, которое не может оставлять в покое ту главную часть тела, на которую в такие минуты работает всё – и зрение, и осязание, и обоняние… Да, да и обоняние, ибо чарующий аромат ЕЁ тела я ощутил и полюбил с первых встреч.
Я коснулся кончиком носа ЕЁ плеча, вдыхая будоражащий аромат, и снова прильнул к НЕЙ всем своим существом, чувствуя, как медленно расходятся ЕЁ ноги, подрагивающие мелкой дрожью, как ОНА вся подаётся навстречу мне. Я опёрся на локти, обнимая ЕЁ и растягивая удовольствие. Я не торопился, медленно укладываясь между ЕЁ ног. И вдруг почувствовал там, внизу, под собою лёгкое прикосновение ЕЁ пальцев. Так мягко и нежно коснулись они, что у меня закружилась голова. Другой рукой ОНА обняла меня и притянула к себе…
Дрожь в ЕЁ горячем, мягком и податливом теле усилилась. Ещё мгновение, и всё изменилось – мышцы ЕЁ напряглись, животик стал твёрдым, холмик, покрытый пушком, на раздвоении ЕЁ ног подался вперёд, и я погрузил чуть ниже его то, что ОНА столь нежно привлекала к себе…
И опять были ласки до исступления, ласки опять до темноты в глазах. Я ласкал ЕЁ ноги, прижимая к щекам своим ЕЁ колени, я целовал их все от основания до кончиков пальцев, ухитряясь при этом с неистовством продолжать то, что плоть в плоть соединяло нас. И снова стон вырвался из ЕЁ уст, а ноги ЕЁ обняли меня, соединяясь на спине моей.
– Любимая моя, родная, – зашептал я горячо и нежно. – Ты счастье моё, ты радость моя единственная.
Я сам не ожидал, что могу говорить такие слова, да ещё в подобные мгновения.
А поток красноречия не иссякал:
– Красавица моя, волшебница моя…
Я говорил, говорил. ОНА же только постанывала и крутила головой, слегка прикусывая нижнюю губу. На высшей точке нашего слияния ОНА задрожала вся, и когда я тяжело рухнул рядом, всё тело ещё продолжало дрожать мелкой дрожью. Я смотрел на эту дрожь с немым восторгом…
В те первые встречи нам было мало одного, двух, даже трёх таких волшебных моментов. Я снова и снова прижимался к НЕЙ, я снова и снова искал что-то новое, необычное, что могло доставить ЕЙ ещё большее удовольствие, вызвать ещё больший восторг.
Я брал ЕЁ на руки, вставал с нею, обвивающей меня руками и ногами.
– Не урони! – воскликнула ОНА.
Я ответил невнятно, и ОНА, чуть не вырвавшись из рук, переспросила в гневе:
– Никого не ронял!?
– Ты не поняла, – едва оправдался я, а затем осторожно положил ЕЁ на краешек дивана и опустился на колени, стараясь проникнуть на всю глубину ЕЁ неиссякаемого плазменного кратера…
Что-то было необыкновенно притягательное в ЕЁ теле. Мне хотелось ласкать и ласкать его. ЕЁ нежные руки тоже не знали покоя. Стоило мне хоть на миг оторваться от НЕЁ, и они снова звали, увлекали назад, в пламень, в плазму, в кратер незатухающего вулкана. Я ощущал обволакивающую нежность и снова испытывал высшую точку напряжения, а затем полное расслабление.
Притяжение ЕЁ было столь сильным, что вызывало неизъяснимую тоску то, как ОНА одевалась, как скрывались под сеткой колготок ноги, как вытянув вверх руки, ОНА надевала юбку, как застёгивала кофточку.
Казалось, куда уж больше, а мне всё было мало, мало, мало. Хотелось заполучить ЕЁ не на какие-то два-три часа, а на ночь, на сутки, на два-три дня. Тогда ЕЁ ещё не раздражало моё желание быть постоянно с НЕЮ. Тогда ещё за нами никто не шпионил, и ОНА была спокойна.
Как-то товарищ мой, книгу которого я издал, пригласил нас с НЕЙ в ресторан. Приглашены были мы и ещё одна молодая женщина – редактор издательства «Молодая гвардия». Ресторан, как ресторан. Мы пили за вышедшую и будущие книги. Но вот заиграла музыка. Первый наш танец! Моя рука на ЕЁ гибкой талии. Я вёл ЕЁ легко и чувствовал, как послушна ОНА, как грациозна в танце. Мы не топтались на месте, а выбирали свободное пространство, и я водил ЕЁ по залу. Скоро заметил, что наша пара привлекает внимание. Я видел перед собою ЕЁ счастливые глаза. Всё ново и всё так хорошо.
Потом, когда уже возвращались домой, ОНА вскользь заметила:
– Сегодня годовщина моей свадьбы, – и невесело вздохнула.
Я промолчал, но понял, что в семье у НЕЁ всё не очень просто. Да, собственно, потому, наверное, мы в такой день вместе с НЕЙ… Потому ещё, что не только у НЕЁ, но и у меня дома не всё просто.
