скачать книгу бесплатно
Вместе с несколькими суфиями я плыл на корабле по морю, как вдруг наш корабль потерпел крушение, и мне с несколькими товарищами удалось выбраться на безлюдный берег.
Мы не знали, где находимся, к тому же у нас не было еды. Похоже было, что все мы погибнем, потому что дни проходили за днями, не подавая надежды на спасение.
Мы обсудили свое положение и решили, что каждый из нас даст обет совершить что-либо доброе или впредь воздерживаться от чего-то злого, что отдаляет от Господа. Таким образом, думали мы, практика искренности поможет нам выбраться из нашего беспомощного положения.
Каждый произнес свою клятву: один поклялся, что с сегодняшнего дня он будет постоянно поститься, другой обещал столько-то раз в день молиться, третий поклялся пешком совершить паломничество по святым местам. Каждый дал клятву либо отказаться от тех или иных удовольствий, либо отныне совершать поступки, освященные религией.
Наступила моя очередь произнести клятву, и меня попросили высказаться. Я собрался было дать какой-то обет, как вдруг безо всякого размышления и рассуждения мне пришло в голову сказать:
– Я никогда не стану есть слоновьего мяса!
Тут все как закричат на меня:
– Сейчас не время для шуток! Мы находимся на грани жизни и смерти!
Я же отвечал:
– Клянусь Богом, я вовсе не имел в виду ничего такого. Пока вы давали свои обещания, я обдумывал все то хорошее, что могу сделать, и то плохое, от чего мог бы отказаться, но что-то не позволило мне выбрать ни то, ни другое. Я сказал первое, что пришло мне на ум просто так, без раздумий. Возможно, какая-то божественная Мудрость внушила мне эту идею и вдохновила меня сказать это.
Затем наша группа решила исследовать местность, в которую нас забросило, чтобы найти какую-нибудь пищу. Назначив место встречи и договорившись, что все съедобное будет разделено поровну, все отправились на поиски.
Мои товарищи, отойдя совсем недалеко, заметили молодого слона и решили, что его мяса вполне хватит, чтобы не умереть с голода.
Слоненка убили, а мясо приготовили на костре. Хотя мне предлагали присоединиться к трапезе, я не мог этого сделать и сказал:
– Все вы были свидетелями, что я поклялся воздерживаться именно от этого, как же я могу нарушить свою клятву? Возможно даже, сам Бог, желая моей погибели, вдохновил меня принести именно эту клятву. в любом случае нарушить клятву для меня совершенно невозможно.
И вот, когда после еды все улеглись спать, мы были разбужены трубным гласом разъяренного слона, бежавшего к нам. От его топота сотрясалась земля, и всех обуял страх. Предвкушая неминуемую смерть, мы лишились всякой надежды на спасение и стали шепотом повторять Шакаду (Символ Веры), как принято перед лицом смерти.
Подбежав к нам, слон вытянул хобот и принялся обнюхивать всех по очереди. При этом он насмерть затоптал моих спутников, одного за другим, учуяв исходящий от них запах жареного слоновьего мяса. Наконец он добрался до меня.
В смертельном ужасе я лежал на земле, повторяя Символ Веры. Слон обнюхивал меня еще и еще, но не так торопливо, как моих спутников. Затем он обхватил меня хоботом, и я подумал, что он собирается разделаться со мной каким-то особенным образом. Но он посадил меня к себе на спину и тронулся прочь, то медленным шагом, то переходя на бег, и так шел очень долго.
Сидеть на спине у слона было жестко и неудобно, но все же появилась надежда, что мне как-нибудь удастся сбежать.
Наступил рассвет, когда слон снял меня со спины и, опустив на землю, побежал назад, туда, откуда мы пришли. Я находился в полном недоумении относительно причин его действий, к тому же по-прежнему был полон страха. Между тем слон, наконец, исчез за горизонтом.
В благодарность за спасение я вознес хвалы и молитвы Господу. Когда стал ощутим полуденный зной, я огляделся и обнаружил, что нахожусь на обочине широкой дороги.
Я пошел по ней, и в скором времени она привела меня в многолюдный город. Тамошние люди, услышав мою историю, были немало удивлены, так как место, где мы потерпели кораблекрушение, находилось в нескольких днях пути от их города.
Проведя какое-то время в этом городе и восстановив силы, я смог вернуться в свою страну целым и невредимым.
Щедрость
Как повествует великий учитель Сахл из Тустара, Бог сказал Моисею, что истинное самопожертвование во имя других составляет основу величайшей способности восприятия божественного: такое исключительное самопожертвование было дано Мухаммеду и его последователям.
Имам Газали в третьей книге своего «Возрождения Религиозных Наук» повествует, как человек, прослывший щедрым, узнал, что такое подлинная щедрость.
Черный раб и собака
Абдуллах Ибн Джафар, имевший фруктовый сад, отправился однажды в свои владения. Проходя мимо виноградника, он увидел сидящего на земле черного раба. Перед ним лежал хлеб, а поблизости стояла собака.
Абдуллах стал наблюдать за ним и увидел, что раб отломил кусок хлеба и бросил собаке, которая тут же проглотила его. Затем раб кинул собаке еще кусок и еще.
Абдуллах спросил:
– Сколько хлеба дают тебе на день?
– Столько, сколько съела собака, – ответил раб.
– Почему же ты отдаешь хлеб собаке, а не заботишься прежде о собственных нуждах? – спросил Абдуллах.
– В этих местах собаки не водятся, эта же пришла издалека и очень голодна. Поэтому мне расхотелось есть свой хлеб.
– Но сам-то ты что будешь есть сегодня? – спросил щедрый Абдуллах.
– Я перетерплю голод! – ответил негр.
Абдуллах подумал: «Я пользуюсь репутацией щедрого человека, но этот раб превзошел меня в щедрости!»
Абдуллах купил виноградник и подарил рабу, выкупив его также из рабства и сделав свободным.
Принцип группирования
Некий король, придя к мудрецу Бахауддину Накшбанду, Мастеру Узора, присутствовал на собрании его учеников.
По окончании, когда все принялись за трапезу, он спросил мудреца:
– О, Учитель Века! Во время беседы твои ученики сидят полукругом несколькими рядами, что очень напоминает заседание моего придворного совета. Есть ли в этом порядке какой-то смысл?
Бахауддин ответил:
– О, Повелитель Мира, скажи мне, по какому принципу рассаживаются твои придворные, чтобы я мог объяснить тебе, в каком порядке, согласно своему рангу, располагаются Искатели.
– В первом ряду, – сказал король, – сидят те, к кому я особенно благоволю, и потому они ближе всех ко мне. Второй полукруг образуют наиболее важные и могущественные люди в государстве, а также иностранные послы. Третий ряд составляют менее значительные лица.
– В таком случае, – сказал Шах, – мы рассаживаем людей с совершенно другим намерением, чем то, которым руководствуешься ты. Те, кто сидит ближе ко мне – туговаты на ухо, так они могут лучше слышать. Средняя группа состоит из невежественных, чтобы они могли сосредоточить свое внимание на Учении. Дальше всех находятся Просветленные, для которых близость такого рода не имеет значения.
Запах и реальность
Однажды вечером после ужина Мастер Бахауддин сидел в окружении большого количества новоприбывших, старых и молодых, всех жаждущих учиться.
Воцарилась тишина, и Мастер поинтересовался, есть ли у кого-нибудь вопросы.
Кто-то спросил:
– Какова самая большая трудность в изучении и обучении Пути?
Мастер ответил:
– Людей привлекают внешние аспекты. Их привлекают проповеди, слухи, рассказы и вообще все, что возбуждает их, подобно тому, как на пчел действует запах цветов.
– Но как же иначе, – спросил человек, – люди могут приблизиться к мудрости, а пчелы – к цветам?
Мастер ответил:
– Всевозможные сообщения и шум проповеди, чтения и возбуждения приближают человеческое существо к мудрости. Но, даже приблизившись к ней, человек продолжает требовать все больше и больше того же самого, что их привело к мудрости, а не того, что может дать мудрость, ради чего она, собственно, и присутствует в том или ином месте.
Пчелы находят цветы по запаху, но, оказавшись возле цветка, они не требуют все больше и больше запаха. Они припадают к источнику нектара, который должны собрать. Нектар можно уподобить Реальности, содержащейся в мудрости, а рассказы и фантазии о ней подобны запаху.
Поэтому «подлинных пчел» среди людей очень мало. Почти все пчелы, будучи приспособлены к собиранию нектара, и в самом деле являются пчелами, тогда как далеко не все человеческие существа являются пока людьми в смысле своей настроенности на восприятие того, ради чего они были сотворены.
Затем Мастер сказал:
– Пусть встанут те, кто пришел сюда, в Каср аль-Арифин, в результате чтения.
Многие поднялись.
– Теперь встаньте те, кто пришел сюда, потому что услышал о нас, – продолжал Мастер.
Встало еще больше людей.
– Оставшиеся сидеть, – продолжал он, – это те, кто пришли сюда потому, что восприняли наше присутствие и нашу подлинность каким-то иным, тонким образом.
Среди стоящих здесь – и старых, и молодых – многие просто хотят, чтобы их чувства снова и снова будоражили, они жаждут возбуждения или умиротворения. Но прежде чем эти люди смогут обучаться тому, чего больше нигде не испытаешь, они должны требовать знания, а не того, что их привлекло.
Затем Бахауддин сказал:
– Есть люди, которых привлекает авторитет учителя, и они пускаются в путь, чтобы посетить его и пережить те же самые ощущения, только более сильно. Когда учитель умирает, они по той же причине посещают его могилу.
До тех пор, пока их стремления не будут преобразованы, как в алхимии, они не найдут Истину.
И еще он сказал:
– Есть люди, приходящие к учителю не потому, что слышали о нем как о величайшем из живущих наставников, не потому, что хотят посетить его могилу, а потому, что они познали его внутреннюю Реальность. Когда-нибудь все люди будут владеть этим даром.
И еще Бахауддин, Мастер Узора, сказал так:
– Работа, которая, в конечном счете, будет выполнена за многие поколения, должна пока свершиться в одном и том же индивидууме. Чтобы стать Моисеем, тебе придется превзойти своего Фараона. Человек, которого привлекала репутация учителя, должен стать другим человеком. Он должен стать тем, кто находится рядом с мудростью, потому что ощутил ее внутреннюю Реальность.
Прежде чем человек сможет учиться, он должен знать цель этой Работы. Пока он не научится этому, он – всего лишь дервиш. Дервиш желает, суфий – воспринимает.
Еретик
Рассказывают, что однажды имама аль-Газали пригласили в собрание законоведов, и председатель обратился к нему:
– Ты – ученый человек, мы тоже из числа ученых. к тебе, как к ученому, за толкованиями Шариата, Священного Закона, приходит простой народ. Нам сообщили, что некоторым из этих людей ты советуешь не соблюдать пост в священный месяц Рамадан. Говорят, будто ты заявил, что некоторым не нужно совершать паломничества в Мекку. Есть также сведения, что ты сделал выговор людям за то, что они произносили «Нет бога, кроме Аллаха». Такие вредные высказывания, если они подтвердятся, будут для нас свидетельством твоего безбожия. До сих пор тебе удавалось избежать казни за отступничество только благодаря твоей репутации. Люди имеют право на то, чтобы их защищали от таких, как ты.
Газали вздохнул и ответил:
– Священный Закон Ислама гласит, что люди, не вполне понимающие Закон и его значение, не подвластны действию Закона и осуждению по статьям Закона. к ним относятся дети и слабоумные, но сюда следует отнести также и тех, кто лишен понимания. Если человек не воспринимает внутренней реальности поста или пускается в паломничество ради того только, чтобы пострадать, или, не имея веры, произносит Символ Веры, то это значит, что он лишен понимания, и надо не поощрять такое поведение, но нужно привести этого человека на путь понимания. Говоря твоими же словами, люди имеют право на защиту от таких, как вы, ибо вы награждаете их за то, в чем нет заслуги, и наказываете за то, в чем нет преступления.
Если человек сломал ноги и не может ходить, неужели вы прикажете ему ходить или дадите ему костыль? Может быть, вы все же будете лечить его?
Именно предсказывая появление таких, как вы, Пророк сказал: «Ислам пришел как чужой, чужим и уйдет». Понимание смысла вещей лежит за пределами ваших намерений, вашего обучения и ваших способностей. Вот почему вам не остается ничего другого, кроме запугивания людей смертью за отступничество. И все же отступники – не я, а вы.
Сосед
Имам Абу Ханифа, один из великих суфиев, считается основателем Ханифитской школы Закона. Он был настолько независим, что никогда не появлялся при дворе, несмотря на все старания султана привлечь внимание самого прославленного мудреца того времени.
Сосед Абу Ханифы был сапожником и изрядным выпивохой. Каждый вечер буйные крики пьяницы нарушали медитации имама, но имам не жаловался.
Однажды ночью привычные крики не доносились из комнаты сапожника, и имам, придя справиться о здоровье соседа, узнал, что стражники султана арестовали его. Он тут же поспешил во дворец к халифу Мансуру.
При виде имама охрана взяла на караул, офицеры и придворные склонились в поклоне, а эмиры поднялись со своих мест. Сам халиф подошел к дверям тронного зала, дабы встретить Абу Ханифу: он подвел его к трону и усадил на свое место.
– Могу ли я осведомиться о причинах чести, оказанной нам этим визитом? – спросил халиф.
– Сапожника, живущего со мной по соседству, арестовали, и я пришел просить о его освобождении, – сказал имам.
– Но этот человек безбожный пьяница, – сказал капитан гвардии.
– У этого человека нет друзей, – ответил имам, – к тому же он мой сосед.
И сказал халиф:
– О, славный имам! Ваше духовное благородство должно получить надлежащую оценку. Вы просите за одного заключенного. Наше великодушие не уступает вашему, и посему я приказываю немедленно освободить всех узников до единого во всей Исламской империи.
Учение
По пути в Багдад на караван, с которым путешествовал суфийский мудрец Саади из Шираза, напали разбойники.
Когда разбойники велели Саади отдать им его имущество, он протянул атаману стопку книг и несколько золотых монет.
– Это мой дар тебе, – сказал он, – поэтому не считай, что ты это украл, но воспользуйся этим во благо.
Разбойники покатились со смеху, а атаман ухмыльнулся:
– Уж не собираешься ли ты учить нас добру?
– Нет, – ответил Саади, – не думаю, что могу научить чему-то вас. Я только надеюсь, передавая вам эти вещи – книги и деньги – по собственной воле, получить кое-что от вас.
– И что же это?
– Найдите мудрого человека, отдайте ему эти книги и оплатите его содержание. Пусть он научит хотя бы ваших детей тому, какое зло проистекает из воровства, чтобы им не пришлось повторять ваших ошибок.
Четыре типа
