Последняя Капля Дождя

Ещё секунда и она бы выстрелила, но услышала голос дочери.

– Мама? Ты где? Мы с Егоркой пришли! – крикнула Кира с террасы.

Дарья обернулась и посмотрела на дверь, тут Иван и выхватил из её руки пистолет. Расслабившись, Дарья упала ему на грудь и зарыдала.

– Ну всё, всё… успокойся, всё кончено. Дарья, перестань, ты детей напугаешь, лучше надень другой халат или платье, иди, милая,– обняв её, просил Иван.

– Оружие отдай, – протянув руку, сказал Страшнов.

– Вали отсюда! Оружие я отнесу в отделение городской прокуратуры, вместе с заявлением на тебя, а теперь убирайся из этого дома! Ребёнку спасибо скажи, что мать отвлекла, иначе, тут лежал бы твой труп! – громко ответил Иван, выпуская Дарью из объятий.

Она тут же схватила со спинки стула платье и ушла в комнату тётки Марии, запахивая на груди рваный халат. Быстро сняв его с себя, она надела платье и выбежала на террасу, где сидя на полу возле дивана, игрались Егорка и Кира.

– Мама, мне Егорка свою машинку дал! – повернувшись к Дарье, радостно воскликнула Кира.

– Здрасьте, тётя Дарья, – поздоровался Егорка, посмотрев на неё.

– Здравствуй, Егорка, молодцы, дети, играйтесь тут, – растерянно ответила Дарья, машинально заплетая волосы, так как заколку она потеряла, когда боролась с капитаном.

– Послушай, Иван… отдай пистолет, я обещаю… ты ж тоже мужик, ну не удержался я, понимаешь? Поверь мне в последний раз, этого больше не повторится, обещаю! Я же не знал, что ты… это, ну, вы поженились, не знал. Подумал, что одинокой бабе тоже ласки хочется… у меня же семья… кто их кормить будет, если ты и Дарья… Мне в тюрьму никак нельзя, отдай пистолет, Богом прошу! – готовый кинуться на Ивана, почти требовал Страшнов.

– Богом? Для тебя ничего святого нет! Думал бы о детях, сюда бы не пришёл! Пошёл вон! Пистолет утром будет у прокурора на столе! Вали, я сказал! – крикнул Иван и видя, что капитан готов вновь на него наброситься, вытянул руку с оружием, направляя на него пистолет.

Страшнов тут же остановился.

– Ну и гнида же ты, Иван! Не думал, что ты терпила! – стараясь больнее уколоть Ивана, бросил капитан ему в лицо.

– Гнида – это ты, капитан, гнида и насильник, правда, никогда не понимал и не пойму, какое удовольствие от насилия. А я и не собираюсь писать заяву на тебя, много чести! Это Дарья сделает, я лишь рядом с ней буду. Вам, ментам, веры нет! Все вы одним миром мазаны! Но не в отделении заява лежать будет, прокурор города это будет знать, понял? А теперь вали и чтобы духу твоего в этом доме не было, иначе, сдохнешь, как Олег! – воскликнул Иван, указывая пистолетом и кивком головы на выход.

Страшнов понял, в этот раз он влип по полной, лихорадочно думая, кто ему сможет помочь отвертеться от наказания и медленно вышел из комнаты. А когда он проходил через террасу, то увидел Дарью. Сидя на диване, она с ненавистью смотрела на него.

– Шлюха, дала бы раз, с тебя бы не убыло, сука! Олегу ведь давала! – бросил он ей и быстро вышел во двор, увидев в дверях Ивана, который машинально сунул пистолет на антресоль стенки и вышел следом за ним, не зная, что можно от него ожидать.

– Всё, успокойся, родная, он сюда больше ни ногой. Утром пойдёшь в городскую прокуратуру, отнесёшь и пистолет, напишешь заявление на этого гада, только постарайся зайти к самому прокурору, хорошо? Я бы пошёл, но мне с раннего утра на работу выходить, рейс у меня, за город поеду, – сев рядом с Дарьей и обняв её за плечи, сказал Иван.

Дарья положила голову ему на грудь.

– Я очень устала, Иван, просто хочу спокойной жизни, вот и всё. Ну что им всем от меня нужно, а? Сначала Олег, теперь этот… он ведь ушёл, – подняв голову и взглянув в окно, во двор, спросила она.

– Ушёл, завтра я постараюсь пораньше вернуться с рейса, в ЗАГС поедем, заявление напишем, как раз месяц пройдёт и мы с тобой поженимся, – сказал Иван, целуя Дарью в лоб.

В аэропорту Домодедово, Дмитрия встретили, как и сказал Шакал. Дмитрию издалека помахали рукой, подойдя к иномарке, он увидел человека Шакала.

– Хмырь? Что случилось? Мне же месяц давали на отдых, – открыв заднюю дверцу, бросив на сидение две сумки и садясь в машину, рядом с Хмырём, спросил Дмитрий.

– Не знаю, завтра сам у него спросишь. А отдых тебе на пользу пошёл, стал таким… красавцем! А баб много там, где ты был? – спросил Хмырь, сев за руль и не скрывая своего восхищения, разглядывая Дмитрия.

– Ты что, голубой, мне комплименты делаешь? Баб везде хватает, но лучше наших всё равно нет. Куда едем? Шакал сказал, у меня новая квартира? Неужто на моё имя купил? – спросил Дмитрий.

– Да не знаю я, я не при делах, это их базар, вроде пока снял, слышал, как он разговаривал с Горелым, он же у него правая рука. Так вот, я слышал, как он ему говорил, что ты лучший профи в своём деле и если исполнишь то, что он скажет… квартира будет твоей. В центре Москвы, хоромы! О такой можно только мечтать, знаешь, скока она ща стоит? – восторженно говорил Хмырь.

– Для тебя и однушка хоромы, ты ж вроде в подвалах кантовался, да? – с усмешкой спросил Дмитрий.

– Ну и что? Ну да, в подвалах жил, а что? И там жить можно, если жрать есть что. Родители мои… пили шибко, отец мать до смерти бил, однажды, не встала она… Его посадили, меня в детский дом сунули, как щенка, я и сбёг, чего я там не видел? Потом по малолетке попался, мы с дружками квартиру грабанули, пять лет на нарах куковал. Когда откинулся, куда идти? Опять в подвал, опять воровать… жрать-то хочется, – рассказывал Хмырь, словно старался разжалобить Дмитрия.

– Может работать нужно было? – зачем-то спросил Дмитрий.

– Аха, я ж делать ничего не умел. Да и кто бы взял? Мне восемнадцати не было, да после нар… неееет, работа не по мне. Я у Шакала седьмой год кантуюсь, ничего так, сладко ем, мягко сплю, баб имею, жить можно, – повеселев, ответил Хмырь.

– Ну да, кому что… далеко ещё? – спросил Дмитрий, глядя в окно, где мелькали высотные здания и вдалеке виднелся шпиль здания университета имени Ломоносова.

– Уже скоро, пару километров. Завтра в полдень заеду за тобой, тебе надо к Шакалу поехать, – сказал Хмырь.

– Не знаешь, значит, по какому делу он меня вызвал? – опять спросил Дмитрий, пытаясь разговорить Хмыря, зная, что он чрезмерно болтлив.

Хмырь посмотрел на него, не понимая, почему Шатун у него об этом спрашивает.

– Послушай, Шатун, ты мне о своих делах не болтаешь, вот и Шакал меня не посвящает, откуда мне знать? Завтра у него и спросишь, хотя он сам всё тебе скажет, затем и вызывает, – нахмурившись, ответил Хмырь.

– Тут ключи от квартиры и твой новый паспорт, тот мне верни, Шакал просил лишний раз не светиться, – взяв из бардачка ключи от новой квартиры и паспорт, протягивая их Дмитрию, сказал Хмырь.

Дмитрий молча вытащил паспорт и передал Хмырю.

– Ну вот… этот дом, второй подъезд, последний этаж, квартира справа от лифта, ну, я поехал, бывай, Шатун, – уезжая, сказал Хмырь.

Дмитрий поднял голову и посмотрел на дом. Это был дом старой постройки, в шестнадцать этажей. Дмитрий зашёл в подъезд, на который указал Хмырь и сев в лифт, поднялся на последний этаж. Квартира и правда, была огромная, в пять комнат, с большим балконом с видом на город, обставлено всё со вкусом. Видно было, что тут недавно был ремонт и завезли всё новое, мебель, портьеры, современные люстры, даже на кухне было всё необходимое.

– Ничего себе! Значит, ценит меня Шакал, значит, важное поручение даст, интересно… – присвистнув, произнёс Дмитрий, бросая сумки на кожаный диван белого цвета. Квартира была светлой, всё тут было в светлых тонах. В большом зале, стены нежно-кремового цвета, только в спальне обои были бордового цвета и портьеры под цвет обоев, вторая спальня была синего цвета. Дмитрий обошёл всю квартиру, прошёл на кухню, в светло-зелёных тонах, заглянул в холодильник и присвистнул от удовольствия – он был полон продуктами и напитками. Дмитрий, конечно, был восхищён, но понимал, что это временное жилье, таким образом, Шакал хотел его купить, это Дмитрий тоже понимал. Ведь Шакал часто говорил, что у каждого есть своя цена и у всего есть цена.

– Ладно… посмотрим… хотя, я хочу завязать, жизнь нужно устраивать заново… Может Дарья согласится выйти за меня замуж? – ложась поверх покрывала на огромную кровать, произнёс Дмитрий, закрывая глаза и представляя Дарью, такую красивую и соблазнительную.

Дарья покормила детей и уложила спать, Егорку в зале, Киру в своей комнате, что отвела им тётка Мария. Сама она тоже легла, Иван ждал её в комнате Дмитрия, очень волновался, настроился на то, что ночью будет с Дарьей, но она всё не шла. Дарья же просто не смогла сама пойти к нему, считала, что он первым должен прийти, просить… так, в ожидании, лёжа вместе с дочерью, думала она. Дверь предательски скрипнула, Дарья закрыла глаза, притворилась, что спит. Иван присел на корточки и припал к её губам, крепко целуя её. Она обняла его за шею, он приподнялся с корточек и взяв её на руки, вынес из комнаты.

– Что ж ты сама ко мне не пришла? – шепнул Иван в ушко девушки.

– Я тебя ждала, – прошептала Дарья, ложась на кровать поверх покрывала.

– Я до безумия тебя хочу, очень тебя люблю, милая, – возбуждаясь, взволнованно прошептал Иван, расстёгивая пуговицы её халата.

Он медленно снял с неё халат, затем расстегнул бюстгальтер, Дарья тут же прикрылась руками. Иван стоя перед ней, снял с себя футболку, затем и джинсы. Он смотрел на неё, нагнувшись убрал её руки и лёг рядом с ней, тут же крепко обняв за талию и прижимаясь к ней всем телом. Дарья закрыла глаза и расслабилась, позволив Ивану ласкать себя. Ей нравилось, как он целует её тело, ласково гладит плечи и бёдра, нежно сжимает грудь, припав к ней губами. От сильного возбуждения, Дарья застонала, закрыв глаза и изгибаясь всем телом. Иван же, напротив, смотрел на неё, ему нравилось видеть, что он доставляет женщине такое наслаждение, получая его и сам. Поэтому он не торопился, чтобы растянуть удовольствие и это охватившее их наслаждение.

Глава 17

Вскоре, они уснули в объятиях друг друга, но ранним утром, Дарья проснулась, чтобы одеться, ведь Кира могла зайти, а ей не следовало видеть их нагими. Потом, подумав, она прошла в комнату и легла рядом с Кирой.

Ранним утром, Иван уехал на работу, сам вскипятил чай, поел и вышел из дома. Но перед этим, он взял запасные ключи от калитки и уходя, закрыл её, подумав, мало ли что…

Утром, Дарья была в хорошем настроении, она тихо пела и готовила детям оладушки, вскипятив молоко, которое вечером принёс из дома Иван. Она вспоминала прошедшую ночь, подумав, что так хорошо ей не было ни с мужем, ни с Олегом. Первый был более сдержан в постели, другой грубоват. Иван же был ласковым и нежным, он прежде думал о ней, потом уже о себе, с ним она не стесняясь, расслаблялась. Так Иван сказал, что в близости, чтобы получить максимальное удовольствие, не должно быть стеснения и она это почувствовала, чего не было ни с Семёном, ни с Олегом, их она стеснялась и была напряжена.

– Это именно тот мужчина, который мне нужен. И чего не хватало Нине? Непонятно… красивый, ласковый, зарабатывает хорошо, эх, Нина! Была бы сейчас жива, живи ты по совести с мужем, – подумала Дарья.

Ведь сама она даже в мыслях не помышляла, что можно изменить мужу, когда жила с ним, а ведь он часто уезжал и довольно надолго. Да и в деревне парни не прочь были переспать с ней и намёки были, которые она на корню пресекала. Для неё изменить мужу, было равно преступлению. Но его внезапно не стало, в один день, для Дарьи рухнула жизнь, спокойная, сытная, мирная. Потом её просто выгнали, не подумав, куда она пойдёт с дочерью их сына, на что жить будет… От этих мыслей, Дарья прослезилась, от пережитого унижения, ей стало до боли обидно.

Часа в три приехал Иван, быстро зашёл на кухню и на ходу поев, попросил Дарью одеться понаряднее.

– В ЗАГС поедем, заявление напишем. А ну-ка, дети, поехали с нами, свидетелями будете, – весело сказал Иван.

Дарья молча убежала в комнату и вскоре вышла в красивом платье, надела босоножки и взяв за руку Киру, увела и её в комнату. Там она надела дочери нарядную кофточку и коротенькую, пышную юбочку.

– Мы готовы! – торжественно сказала Дарья, выйдя с дочерью на кухню.

– Ты на матрёшку похожа, – высказался Егорка, глядя на Киру.

Девочка опустила голову и вырвала руку из руки матери.

– Я никуда не пойду! Идите сами! – отворачиваясь, бросила Кира.

– Хорошо, тогда и Егорка останется, – сказал Иван, с укором посмотрев на сына.

– А чё я такого сказал? – возмутился Егорка, со злостью взглянув на Киру.

– Пошли, переоденешься, – взяв дочь за руку и снова уводя её в комнату, сказала Дарья.

Через несколько минут, они вышли назад. Кира была в белых укороченных брючках и в красочной, красного цвета майке. Смотрелась она потрясающе, с распущенными, светлыми волосами и синими глазами. Егорка прикусил губу, даже он был восхищён девочкой.

– Вот это да! – невольно воскликнул мальчик.

Кира снисходительно улыбнулась и вышла во двор, держась с ним за руку.

Дарья вместе с Иваном вышли следом за детьми. Они приехали к зданию ЗАГСа, там стояли пары, были и такие, которые в этот день женились и ждали, когда их распишут. Заявление Иван и Дарья смогли написать аж в половине шестого. Им сказали, чтобы они подумали и если решение их не изменится, пришли через месяц.

– Ну что, нужно отметить это дело, а? Приглашаю всех в кафе, на ужин с десертом! – объявил Иван, выйдя из здания и спустившись по парадной лестнице.

– Ура! И мороженое будет? – радостно воскликнула Кира.

– Что душа пожелает! – ответил Иван, уводя всех к машине, в кабину которой все и сели.

В кафе они вкусно ужинали, весело болтали, строили планы на будущее. Дети, сами по себе болтая, смеялись, поднялись они в девятом часу вечера и поехали домой.

В одиннадцать часов, за Дмитрием приехал Хмырь и позвонил в дверь квартиры, откуда Дмитрий не выходил с вечера. Открыв дверь, он пропустил парня в квартиру.

– Рано же ещё, ты сказал, Шакал ждёт меня в полдень? – повернувшись к Хмырю, спросил Дмитрий.

– На дорогах пробки, нам далеко ехать, вот я и решил приехать на час раньше. Ты ведь знаешь, Шакал не любит, когда к нему опаздывают, – ответил Хмырь.

– Всё-то ты знаешь… ладно, подожди, я оденусь, – стоя перед Хмырём в одних трусах, ответил Дмитрий, уходя в спальню, где шифоньер был пуст, а вещи он сложил на стул, освободив одну сумку, во второй лежали подарки для Киры и Дарьи.

Хмырь смотрел на его красивый торс, крепкие, накаченные мышцы плеч, крепкие ноги и шею. Потом зачем-то пощупал свои руки и вздохнул.

– Ты не Шатун, ты Красавчик, – прошептал Хмырь, глядя вслед Дмитрию.

Надев всё белое, Дмитрий вышел к нему. Рукава футболки облегали его мышцы рук, выглядел он, конечно, впечатляюще.

– Ну что, пошли. Эй, Хмырь, чего стоишь? Пошли! – видя, что тот смотрит на его руки и грудь, воскликнул Дмитрий.

– Ты где так мускулы накачал, Шатун? Отведи и меня туда, я бы тоже такие хотел, наверное и дерёшься хорошо, а? – спросил Хмырь, выходя из квартиры и нажимая на кнопку лифта.

– Тебе туда не доехать, Хмырь. В Москве тоже полно спортивных секций, но тебя не возьмут, – ответил Дмитрий.

– Это почему? Я что, рылом не вышел? Или я ни при делах? – спросил Хмырь, входя в лифт.

– Там здоровый образ жизни нужен, а у тебя его нет, – ответил Дмитрий, войдя в лифт следом за Хмырём.

– Как это? Что это значит? – спросил Хмырь.

– Ты наркотики употребляешь, которыми промышляет твой босс, понял? – ответил Дмитрий.

– А ты значит нет, да? Это ж такой кайф, тебе бы тоже попробовать, Шатун, – сказал Хмырь.

– Шагай, – ответил Дмитрий, толкая Хмыря в плечо, выходя из лифта следом за ним.

Сев в иномарку, они поехали в сторону кольцевой дороги. Дмитрию было интересно, что скажет ему Шакал, хотя догадывался, он попросит убрать Гогу, но Хмырь его ошарашил.

– Гога погиб неделю назад в автомобильной катастрофе, на шоссе, на обводной дороге, врезался в КамАЗ, – сказал он, когда они ехали по дороге в сторону выезда из Москвы.

– Наверняка, аварию подстроил Шакал, без его участия не обошлось. Тогда зачем я ему? – подумал Дмитрий.

Дом Шакала находился в семи километрах от Москвы, где природа была изумительная, речка, лесок, дальше поле и… тишина, хотя рядом и возвышались дома новых русских, как говорили тогда. Подъехав к дому Шакала, Хмырь остановился возле ворот, кажется, его ждали, ворота автоматически тут же открылись и Хмырь въехал во двор.

Во дворе стояли двое парней, они, конечно, были при оружии, с пистолетами за спиной, но без автоматов, Шакал любил страховаться, на случай визита милиции. У этого человека всё везде было схвачено, документы на подставных лиц, бизнес записан на жену, правда, жила она в центре города, в элитном доме с охраной, вместе с сыном-подростком. Сколько лет было Шакалу, трудно было сказать, он очень любил себя, посещал салоны и тренажёрные залы, вечно подтянутый, модно одетый, чисто выбритый.

Дмитрий зашёл в дом вместе с Хмырём, почему Шакал ему доверял, было непонятно, но как-то Шакал сказал, что Хмырь из тех, кто будет предан своему хозяину, как собака. Так же, он знал, что Дмитрий не ходит под ним, а лишь исполняет заказы и не только от него, Шакала. Знал непоколебимый и твёрдый характер Дмитрия, он мог запросто отказаться от огромных денег, если дело ему не нравилось. И на поводке его было не удержать, Шакал и это знал, не знал лишь, как заставить Дмитрия, беспрекословно ему подчиняться, ведь он был лучший в своём деле, профи.

– Как отдохнул, Шатун? Загорел, вижу, воды Эгейского моря пошли тебе на пользу. Хмырь, достань шампанское, а ты присаживайся, Шатун, присаживайся, в ногах правды нет, как тебе известно. Хотя… правды и вовсе нет… – сказал Шакал, произнеся последнюю фразу тише.

Он стоял в огромном холле, обстановка которого была более чем дорогой и со вкусом подобранной до мелочей. По углам стояли консоли, на них бронзовые, довольно большие статуэтки, кожаные диваны и стол с изогнутыми ножками, большие кресла, мраморный пол с огромным, пушистым, персидским ковром, огромное зеркало в дорогой, позолоченной оправе, напротив – картина с пейзажем. Парадная лестница, с перилами из кованого железа ручной работы с причудливым рисунком, вела на второй этаж. Всё было очень богато и со вкусом, ничего лишнего, правда, в белых тонах и много позолоты и лепнины. Под цвет были подобраны и портьеры с нежным тюлем на огромных окнах в английском стиле, с небольшими рамами. Всё блестело чистотой.

Хмырь достал из бара бутылку шампанского и вместе с фужерами поставил на стол.

– Здравствуйте, Иннокентий Спиридонович, Вы же знаете, я не пью алкоголь, – подходя к столу, ответил Дмитрий.

– Знаю, одобряю. В твоём деле, лучше иметь холодную, чистую от всего голову. В общем, давай перейдём к делу… садись, – и сам садясь в кресло, сказал Шакал.

Дмитрий молча выжидал, соображая, что же он скажет, если Гога мёртв.

– Дело в том, что Гога погиб, произошла авария, видимо, он не только мне мешал. Поверь, это не я его… в смысле, не моя работа. Но остались его жена и наследник, правда, он ещё несовершеннолетний и вот оказия, Гога переписал на этого заморыша свой бизнес, но он принадлежит мне, понимаешь? Это долго рассказывать, но бизнес мой и ты должен убрать и жену и этого сморчка. Видел бы ты его… ну какой он бизнесмен… хренов, – со злостью произнёс Шакал.

– Иннокентий Спиридонович… Вы ведь знаете, я женщин и детей не убиваю, это моё главное условие. Я говорю нет и меня не интересует, сколько Вы платите за эту работу, – твёрдо ответил Дмитрий.

Наступило молчание, словно Шакал ждал, что Дмитрий передумает.

– Я подумал… за квартиру, в которой ты вчера остановился и… если пожелаешь, иномарку, джип, например, или Мерседес последней марки, ты не откажешься? Понимаешь, чисто и быстро, это можешь сделать только ты, – нагнувшись через стол к Дмитрию, тихо сказал Шакал.

Хмырь в напряжении ждал ответ Дмитрия, вертя в руках маленький пакетик с кокаином. Он бы прямо сейчас растёр порошок между зубами и с удовольствием понюхал, но знал, что Шакал не выносит своих людей под кайфом. Парень нервно сунул пакетик в карман и посмотрел на Дмитрия.

– Иннокентий Спиридонович, я не меняю своих принципов и решений тоже. Я всё сказал, ключи от квартиры я передам Хмырю, только заберу свои вещи… – поднимаясь из-за стола, сказал Дмитрий.

Шакал знал, его не переубедить и не уговорить.

– Что ж… моё дело предложить… а плачу я за это дело огромные деньги. Но ты, кажется, в них не нуждаешься, верно? – встав следом за Дмитрием, сказал Шакал.

– Не всё в этом мире можно решить за деньги, всего доброго, Иннокентий Спиридонович, – ответил Дмитрий и быстро вышел из холла на крыльцо, хотя крыльцом назвать парадный вход в дом, было нельзя. Огромные колонны поддерживали балкон второго этажа, обрамлённого коваными перилами, круглые, мраморные ступени шли от двери вниз, где проходила брусчатая дорожка до ворот, с фонарями, на коротких ножках, а по сторонам были декоративные кусты и цветы. Было заметно, что над двором работал искусный ландшафтный дизайнер, было очень красиво.

Шакал остался возле дома, кивнув Хмырю, тот кивнул в ответ, давая понять, что понял его. Приехав вместе с Хмырём на квартиру, Дмитрий попросил его подождать в машине, а сам поднялся наверх, взял свои вещи, побросав в сумку и быстро вышел, закрыв дверь на ключ. Спустившись вниз, он нагнулся к окошку и бросил ключи на сидение.

– Я завязываю, так что… не кашляй, пока! – сказал Дмитрий и быстро ушёл по направлению к остановке.

Хмырь, дождавшись, когда Дмитрий скроется из вида, вышел из машины прошёл к телефону-автомату и позвонил, набрав номер дома Шакала.

– Он оставил ключи и сказал, что завязывает, прикажете начинать? – спросил Хмырь, когда трубку подняли.

– Действуй, – коротко ответил Шакал.

Дмитрий решил поехать домой, он тосковал, как это ни странно звучит и по дому, и по тем, кто там жил. А ведь раньше он и по матери не тосковал, считая, что ничего не изменится, мать есть мать и она всегда там, в их с ним доме. Дмитрий поехал на вокзал, не заходя на свою старую квартиру, где под диваном лежала винтовка с прицелом и два пистолета, там его могли поджидать сотрудники органов, а встречаться с ними, ему вовсе не хотелось.

Но Дмитрий ошибался, в милиции о нём забыли, на него ничего не было, не смогли ничего ни найти, ни доказать, потом он уехал. В милиции и без Дмитрия дел хватало. В Москве творилось невообразимое, разборки группировок, убийства и разбои, на кольцевых дорогах орудовала банда, нападали на фуры, грабили и жестоко убивали, не оставляя свидетелей, так что милиции было не до него.

Но Дмитрий и не предполагал, что его ждёт в Рязани, что его ждёт дома. Ему бы просто в голову не пришло то, на что решится Шакал, чтобы заставить его подчиниться ему.

Шли дни, время летит быстро и за суетой жизни, часто не замечаешь, как день, едва начавшись, идёт к закату и наступает ночь. Правда, ночи стали беспокойные, что в больших городах, что в небольших.

Пока Дмитрий отдыхал в Греции, пока вернулся, то да сё… прошло более трёх недель. В конце августа, Дарья и Иван расписались, конечно, свадьбу, в широком понимании этого слова, они играть не собирались, но в семейном кругу посидеть, отпраздновать, всё же решили. И когда они пришли к Симе и сказали об этом, ей пришлось принять их решение.

– Значит всё-таки поженились… что ж, дай Бог во благо. Ладно, жить, наверное, у нас будете? А свадьбу-то играть надо или как? – спросила она, когда Дарья с Иваном, расписавшись приехали домой, чтобы сообщить об этом его родителям.

Григорий был рад, ему Дарья нравилась, он ведь и сам был из деревенских, правда, давно приехал в город, но откуда он, никогда не забывал.

– Мам, я говорил тебе, что люблю Дарью и говорил, что мы хотим пожениться, говорил, что заявление подали, забыла? А свадьба… ну какая свадьба? Так, сами посидим, хочешь, подруг соседок позови, батя пусть Игоря Матвеевича с женой позовёт, на работе я никому не говорил. Тихо-мирно и посидим, – ответил Иван, обняв за плечи Дарью.

За это время, Дарья успела сдать экзамены, но не в текстильный, а в педагогический институт, сказав Ивану, что хочет работать в детском саду, воспитательницей.

– Что ж, тоже хорошо, может и учительницей сможешь, главное, поступить и выучиться, – ответил Иван.

И Дарья поступила, хотя была уверена, что у неё не получится. Но в школе она училась хорошо, видимо, знания и помогли ей успешно сдать все четыре экзамена и поступить на очное отделение. Так что, работать она бы не смогла, да и Иван сказал, что это необязательно.

– Я достаточно зарабатываю, чтобы жить безбедно, отец с матерью пенсию получают, помогать им буду, ничего… проживем, не хуже других, – сказал он, когда узнал, что жена его теперь студентка педагогического института.