Кровная связь

– То, чем мы занимаемся здесь, опасно, – сказала Терри. – Мы действуем против правительственных структур, тайных убийц, охотников на вампиров, которые были бы счастливы истребить их всех.

– Не говоря, – добавила Джинджер, – о самих вампирах. Иногда они догадываются, что мы знаем о них и следим за ними. Они принимают нас за еще одну угрозу своему существованию. Не всегда удается объяснить им все вовремя.

Серена медленно закрыла глаза.

– Это… слишком сложно.

– Мы знаем, – кивнула Джинджер. – Но пока это вся информация, которую я хотела сообщить тебе. Если ты примешь решение присоединиться к нам, ты узнаешь больше. Намного больше. Но ты не должна решать это прямо сейчас. Останься с нами на несколько дней. Восстанови силы. А мы начнем разыскивать твоего ребенка. Возможно, именно он приведет нас к остальным пропавшим Избранным.

– Да, – поддержала Терри. – Будь нашей гостьей и отдыхай. Если ты захочешь вернуться к своей прошлой жизни, мы не будет тебе препятствовать. Мы доверяем тебе хранить нашу тайну. Мы верим тебе, потому что мы – твоя единственная надежда найти дочь.

Серена кивнула:

– Вы правы. Я не выдам вашего секрета. И мне не нужно несколько дней на раздумье.

– Осторожнее, Серена, – предостерегла Джинджер. – Это очень серьезное решение. Если ты согласишься, ты уже не сможешь никогда вернуться к прежней жизни.

– У меня нет никакой прежней жизни. Мой ребенок – это все, что у меня было. И я посвящу свою жизнь тому, чтобы найти его и заставить тех, кто забрал его у меня, заплатить за это. Чтобы они больше не могли отнимать детей у матерей.

Джинджер посмотрела на Терри, и та пожала плечами.

– Я уверена, – твердо произнесла Серена, переводя взгляд с одной женщины на другую. – Я хочу присоединиться к Сестрам Афины.

Джинджер кивнула:

– Пусть будет так. Я буду готовить церемонию посвящения. Но тебе все равно потребуется несколько дней, чтобы прийти в себя. Ты будешь участвовать в занятиях, медитациях. Но это все подождет до завтра. – Она повернулась к Терри: – Почему бы тебе не показать нашей новой сестре ее комнату?

Настоящее время

Этан распахнул заднюю дверь конюшни, и за ней открылся вид на зеленый луг, залитый лунным светом. Луг был окружен деревянным забором, повторявшим изгибы грунта и поэтому неровным. Маленький ручей разделял луг на две части и обеспечивал запас питьевой воды. За лугом росли отдельные деревья, постепенно образовывавшие настоящий лес, который уходил к горам, видневшимся вдали.

Этан вернулся внутрь, открыл одно стойло, затем другое. Его друзья без слов поняли, что пришло им время порезвиться.

Этан наблюдал за тем, как они двигались. Выйдя на улицу, лошади встряхнули гривами, заржали от радости и пустились галопом в ночь.

Никто не любит быть взаперти. Быть пленником. Даже зная, что их выпускают каждую ночь, лошади всегда реагировали так, будто их держали взаперти долгие годы и это был их первый глоток свободы.

Лошади чувствовали то же, подумал Этан, что и он, когда сбежал с Фермы.

Этан взял вилы и лопату, пошел к первому стойлу и приступил к ежедневной чистке.

Он ни на что не променял бы свою свободу. Никогда не стал бы рисковать ею. Даже ради Лилит. О, как он хотел, чтобы его брат был сейчас рядом и посоветовал ему, что с ней делать. Ведь она могла только притворяться, что ничего не помнит. Возможно, ее послали, чтобы убить его. Они должны были послать кого-то рано или поздно. Даже если у нее не было такой цели, за ней могла быть слежка.

Лилит была угрозой его свободе. Почему же тогда он не отослал ее?

Он опустил голову и вдруг понял почему. Это не принесло бы пользы. Если он прогонит ее, она расскажет остальным, где он находится. Единственный способ предотвратить это – оставить ее здесь. Или убить.

Этан прекратил работу, оперся на длинную рукоятку лопаты и закрыл глаза. Он прекрасно знал, что не сможет ее убить. Он причинил ей зло. И его мучила совесть с того момента, когда он был вынужден оставить ее. Он хотел вернуться за ней, но не сделал этого.

Потому что тогда у него не было бы шанса выжить. Потому что он даже не знал, была ли она жива. Потому что он надеялся сначала найти своего брата, и тогда вдвоем они попытались бы спасти ее. И главное – он понимал, что она откажется покинуть это место, оставив хотя бы одного узника в заточении.

Он не вернулся за ней. И он хорошо знал, почему не рассказывает ей всю правду об их знакомстве – тогда он должен будет признаться в том, что он сделал. Что он спасся сам, но бросил ее и что с тех пор его душа болела из-за этого каждую секунду.

Он закончил уборку в рекордное время – Этан боялся оставлять Лилит одну, – убрал все инструменты на место, закрыл заднюю дверь, вышел и пошел по тропинке к дому.

В окне он увидел ее силуэт, освещенный пламенем камина, и остановился. Она была прекрасна.

Долгие годы на Ферме Этан наблюдал за ней издали. Он боялся за нее. Почти каждую неделю ее наказывали за то, что она отказывалась подчиняться правилам, посещать занятия и повиноваться ОПР. В последнее время у нее были проблемы из-за того, что она призывала остальных к бунту. Они практически не разговаривали. Но однажды Лилит заметила, как он смотрит на нее. ОПР держал мужчин и женщин отдельно. Все они хорошо охранялись, а их день был расписан по минутам: многочисленные занятия, тренировки, короткий отдых. Им говорили, когда они должны идти в бараки спать, когда должны вставать. Даже посещение ванны и душа проходило согласно строгому расписанию. Времени для общения или просто разговоров не было.

Этан всегда обращал на Лилит внимание, когда она шла вместе с другими девушками из бараков на занятия. Он же вместе с другими молодыми мужчинами шел в противоположном направлении, возвращаясь с боевой подготовки.

Когда она замечала его, она оборачивалась. И не сводила с него глаз. Таково было их единственное общение день за днем. До последней ночи, той ночи, когда ему удалось бежать.

Тогда ему удалось проникнуть в ее барак через окно, надеясь вопреки всему, что найдется какой-то способ взять ее с собой, обмануть патруль. Пока все остальные спали, он шел по рядам коек, вглядываясь в темноте в каждое лицо, чтобы найти ее.

Лилит лежала без сна, с открытыми, но ничего не видящими глазами. Последнюю неделю ее держали отдельно от остальных, ей вкалывали лекарства, наказывая за постоянное непослушание.

Этан поймал на себе ее несфокусированный взгляд. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но он приставил к ее губам палец.

Он подошел ближе и встал на колени перед ее койкой. Она повернулась на бок, не в силах подняться.

Не говоря ни слова, он взял ее лицо в свои руки, наклонился и прижал свои губы к ее губам. Он почувствовал, как ее губы дрожат и раскрываются, почувствовал ее горячее дыхание. Ее руки обвились вокруг него, и он почувствовал, словно горит. Этан поцеловал ее еще раз, и Лилит ответила ему с желанием, которое привело его в глубокое волнение. Они целовались, пока в соседней комнате не послышался какой-то звук, и тогда они отпрянули друг от друга.

Лилит тяжело дышала. Как и он, слишком возбужденный, чтобы остановиться. До этой ночи он никогда не целовал женщину. И он был уверен, что и она была настолько же невинна.

Наклонясь ближе, он прошептал ей на ухо:

– Прости.

И, призвав на помощь всю свою силу воли, поднялся. Он ощущал почти физическую боль, отворачиваясь от этих огромных глаз, в которых горел тусклый огонь желания. Этан поднялся, выбрался через окно и привел в исполнение свой план побега.

И за это, хотя он поступил так ради собственного избавления, он не простит себя никогда.

Я открыла каждый ящик, пролистала каждую книгу на полках Этана, проверила содержимое шкатулки и просмотрела все, что попадалось мне в руки, но не нашла ни одной вещи, которая могла бы рассказать о его прошлом. Или моем.

Что, если я просто выдумала то, что мы были знакомы? Возможно, все это ничего не значило. Возможно…

Я почувствовала, что Этан находится близко, повернула голову и увидела, что он стоит всего в нескольких ярдах от дома и смотрит на меня. Я не смогла сдержать улыбку при виде его, так рада была тому, что он вернулся. И несмотря на свой страх показаться смешной или глупой, я поспешила к двери и открыла ее настежь.

Этан остановился только на одну секунду, но, как только наши глаза встретились, я опять почувствовала, что он мне до боли знаком и что мы уже когда-то смотрели так друг на друга. Я задрожала от неизвестного предчувствия, когда он шагнул навстречу мне.

Я отошла в сторону только тогда, когда он достиг двери. Как только он перешагнул через порог, его руки обвились вокруг моей талии, и он прижал меня к себе. Он наклонил голову и поцеловал меня с такой силой и страстью, которые выдавали его желание. Я почувствовала то же, что и он, и ответила на его поцелуй.

И тут же поняла, что этот поцелуй… был мне знаком.

Когда Этан наконец поднял голову, я открыла глаза и с удивлением заметила, что его глаза ярко светились, как будто внутренний огонь, который, я чувствовала, горел в нем, отразился в этих глазах.

Я не могла оторвать от него взгляд.

– Мои глаза тоже блестят? – спросила я.

Он кивнул.

Вдруг меня накрыла волна усталости. Мои колени подогнулись, но я сделала усилие, чтобы удержаться на ногах.

– Ты целовал меня раньше, Этан, – сказала я ему. – Я знаю.

Он снова кивнул.

– Ты должен рассказать мне. Пожалуйста, Этан, я должна это знать. Я хочу это знать так же сильно, как… как я хочу тебя.

Он почти улыбнулся. Уголки его губ поднялись на секунду, и полуулыбка тут же растаяла. В его потускневших глазах читалось беспокойство, которое я не могла понять. Наконец он кивнул:

– Я расскажу тебе. Я расскажу тебе все. Но история эта длинная, а у нас мало времени.

– Мало времени? – Я нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Мои веки стали опускаться, а голова вдруг показалась такой тяжелой.

– Ты чувствуешь это. Я вижу. Скоро взойдет солнце, Лилит. Нам нужно отдохнуть. Как жаль, что у нас нет выбора. – Сказав это, он повернулся, держа меня одной рукой за талию, запер дверь и повел меня к лестнице. Моя голова упала на его плечо, и мое тело обмякло. Тогда Этан подхватил меня на руки. Я обвила его шею своими руками и заснула прежде, чем он дошел до спальни.

Глава 6

Настоящее время

Джинджер Уолтерс, глава Аппалачского регионального отделения Сестринства Афины, нахмурилась, когда услышала телефонный звонок.

Серена подняла на нее взгляд, но в нем не было любопытства. Она жила с сестрами более двадцати лет и была знакома со всеми внутренними правилами. Сестры знали то, что им нужно было знать, но не больше. Кроме нее самой, Терри, которая привела ее сюда, Джинджер и нескольких других женщин, никто во всей организации не предполагал, что она является матерью одного из Избранных, тех немногих людей, которые могут превратиться в вампиров. Тех, за кем они наблюдали. Джинджер сказала, что «они» никогда не допустили бы ее в организацию, если бы знали. «Они», то есть люди, стоявшие во главе организации. Сказать, что они были строги, значило ничего не сказать. Проведя здесь некоторое время, Серена поняла то, что никогда не произносилось вслух: если женщина присоединялась к Сестринству, она не имела права уйти.

Никогда.

Когда сестры становились старше, их переводили в другие отделения, где они занимались исследованиями, ведением учета и подобными вещами, а новые рекруты занимали их места.

Возможно, утверждение, что никто не мог покинуть Сестринство, было преувеличением. Но Серена понимала, что подобные меры были необходимы. Организация существовала в строжайшей секретности. Серена сама стала такой же верной и преданной этому делу сотрудницей, как и другие.

Сестры как раз возвращались с лужайки, где проходили ежедневно их утренние и вечерние тренировки. Лужайка располагалась на заднем дворе и была огорожена высоким непроницаемым забором. Сестры занимались там цигун и кун-фу. Все они направлялись в свои комнаты, чтобы принять душ.

Сестры проходили в дом через заднюю дверь, а телефонный звонок застал Джинджер на кухне. Она сняла трубку.

– Джинджер Уолтерс слушает. Кто это?

Неуловимые нотки в ее тоне заставили Серену насторожиться. Когда она увидела лицо женщины, то сразу поняла, что случилось что-то необычное.

Джинджер посмотрела Серене в глаза:

– Позови Терри и закрой дверь. Быстрее.

Серена кивнула и выбежала из комнаты. Сестры уже начали расходиться по комнатам, но Терри немедленно откликнулась на ее зов.

Вместе с Терри они поспешно вернулись в кухню. Серена закрыла за ними дверь, и Джинджер сказала:

– Хорошо, Каллиста, продолжай. – Она нажала кнопку громкой связи и положила трубку.

– Каллиста? – прошептала Серена с недоверием, бросив удивленный взгляд на Терри. Прошло уже двадцать восемь месяцев с тех пор, как она выходила на связь последний раз. Каллиста завязала роман с предполагаемым сотрудником ОПР, притворяясь, что она ничего не знает о его работе. В конце концов она завоевала его доверие, и он помог ей получить работу охранницы в каком-то таинственном месте, называемом Фермой.

Каллиста планировала, работая там, тайно посылать Сестрам информацию о местонахождении Фермы, выяснить, связано ли это место с пропавшими детьми, в том числе с дочерью Серены, которой должно было исполниться двадцать один год. Но Каллиста внезапно пропала. Никакие, даже самые тщательные, поиски не давали результата.

Все это ураганом промелькнуло в голове Серены за долю секунды.

– Продолжай, Каллиста. Где ты находишься?

– На Ферме. – Она говорила шепотом.

Джинджер прибавила звук.

– Я находилась здесь все это время, но не могла связаться с вами, потому что нельзя иметь никакого контакта с внешним миром. Не разрешается покидать Ферму, пока не закончится контракт, и даже тогда…

– Как же тебе удалось связаться с нами?

– Меня убьют, если узнают. Я украла мобильный телефон у охранника, который тайно пронес его сюда. Если он заявит о пропаже, его расстреляют, так что, возможно, все обойдется. И я обязана была связаться с вами.

– Почему?

– Дочь Серены…

– Она там? – Серена метнулась к телефону, как будто надеялась увидеть в нем своего ребенка.

– Она была там, – сказала Каллиста. – Узницей, одной из многих. Но ей удалось бежать. Но я уверена, что сначала она… она перевоплотилась.

Серена почувствовала, что ее тело словно окаменело. Она не могла пошевелиться. Она ничего не чувствовала. Ее сердце остановилось.

– Она… Она стала… – Серена не могла даже произнести это.

– Я так думаю, Серена. Ее зовут Лилит. Но после предыдущего побега охранники установили новую программу, которая позволяет оставлять метки на узниках. Всем имплантировали устройство, с помощью которого их можно будет обнаружить. Оно приводится в действие дистанционно. Узники Фермы ничего не знают об этом. Ее быстро обнаружат, а когда доставят обратно, она будет казнена. Вы должны найти ее первыми. Вот почему я обязана была рискнуть и позвонить вам.

Серена молча кивнула. Терри обняла ее за плечи, чтобы успокоить, облегчить ее боль. Но она ничего не чувствовала. Глаза ее были сухими. Она потеряла свою дочь. Она потеряла ее. Лилит даже не была человеком.

– Каллиста, ты можешь выбраться оттуда? – спросила Джинджер.

– Я не могла сделать этого и раньше, а сейчас, в связи с побегом Лилит, охрана усилилась в несколько раз. Я буду пытаться, но вряд ли мне это удастся сейчас, а контракт кончается через восемь месяцев.

– И они отпустят тебя? – спросила Джинджер. – Они верят, что люди будут молчать?

– Любой, кто проболтается, будет убит. Нам это очень понятно объяснили.

Джинджер кивнула.

– Тогда расскажи все, что можешь, сейчас, пока это безопасно.

– Я не могу рассказать все. Но возможно, у меня не будет другого шанса. Я не знаю, где находится Ферма. Когда нас привозят сюда, всем завязывают глаза. Никто не покидает территорию до окончания контракта. Но я знаю, что это место находится в двух часах пути от Дома Афины, может, меньше. Я предполагаю, что меня возили кругами, чтобы я потеряла ориентацию на местности.

– Хорошо. Что ты еще выяснила, Каллиста? Что там происходит?

– Они программируют детей. «Промывают» им мозги. Учат их… убивать по приказу. Подчиняться, не задавая вопросов. Они забирают всех детей с антигеном, которых только могут найти. Когда дети вырастают, их перевоплощают и увозят в какое-то другое место. Они… они создают армию вампиров, верных самой секретной организации США, которые, не задумываясь, пойдут на смерть.

Глаза Джинджер расширились от ужаса, который она испытала, услышав эти слова. Она посмотрела на женщин. Серена почувствовала, что ее сердце разорвалось.

– Они не смогли сломать твою дочь, Серена, – продолжала Каллиста. – Ты должна знать это. Она была сильной. Она была бунтаркой до мозга костей.

Серена затаила дыхание.

– Она удивительная женщина, – продолжала Каллиста. – Вампир или человек – все равно. Я любила ее. И ты ее полюбишь. Если вы успеете найти ее. – Она помолчала и добавила: – Я пошлю вам с этого телефона ее фотографию. Она поможет вам в поиске.

Джинджер медленно кивнула, а потом стала ходить взад-вперед.

– Полагаю, ты не знаешь, куда она могла отправиться?

– У меня есть одна догадка, – сказала Каллиста. – Спустя месяц после того, как я приехала туда, был еще один побег. Молодой человек по имени Этан. Фамилию его я не знаю. Я… помогла ему, но тогда у меня не было выбора.

– Мы знаем вампира по имени Этан! – воскликнула Терри. – Он живет недалеко от Месины. Мы наблюдаем за ним уже почти год.

– Здесь он – легенда. И Лилит тоже станет ею. Но… она рассказывала мне о нем. И в ее глазах и голосе было что-то такое… Нет, думаю, я не выдумала это. И я знаю, что у него были чувства к ней. Вполне может быть, что…

– Отличная работа, Каллиста.

– Спасибо тебе, спасибо большое, – сказала Серена. – Пожалуйста, береги себя.

– Постараюсь. Мне так хочется поскорее убраться из этого… Мне пора.

На этом разговор прервался.

Джинджер выключила телефон и повернулась к Серене и Терри:

– Пришло время заявить о себе власть имущим. Потребуются усилия не только нас троих, чтобы защитить Лилит и спасти Каллисту.

– Нам понадобится помощь всех Сестер, и даже ее может оказаться недостаточно, – сказала Терри.

Серена кивнула.

– Если у них есть армия вампиров, то единственный способ победить их – создать свою такую же армию.

– Ни в коем случае. – Джинджер покачала головой. – Мы никак не взаимодействуем с ними. Мы пытаемся скрыть от вампиров само свое существование. Такова наша политика, и я полностью ее поддерживаю: от нее зависит наша оперативность. Даже не думайте о том, чтобы изменить ее. Это понятно?

Серена кивнула и склонила голову.

– Хорошо. Мы отправимся на ранчо к тому вампиру, о котором говорила Каллиста, вечером, после захода солнца, возможно, мы найдем там и твою дочь. Если нет, мы постараемся, по крайней мере, предупредить ее.

Серена подняла голову.

– О боже, – прошептала она. – Возможно, я увижу свою дочь… сегодня вечером.

– Ты можешь увидеть ее сейчас, – сказала Джинджер, улыбаясь.

Она провела Серену через кухню и просторную столовую в библиотеку. Закрыла дверь, подошла к компьютеру и, даже не присаживаясь, стала печатать. Через несколько секунд она отошла от монитора и улыбнулась:

– Она так похожа на тебя.

Сердце Серены бешено колотилось, она подошла к столу и смахнула слезы, мешавшие ей видеть. На экране монитора была фотография красивой молодой женщины с рыжими волосами и яркими зелеными глазами.

Терри, стоявшая рядом с Сереной, сказала:

– Она прекрасна.

Серена кивнула, но не смогла ничего ответить, настолько ее переполняли эмоции. Она подняла дрожащую руку и провела пальцами по щеке дочери, а по ее собственным щекам текли слезы.

Этан проснулся на закате, Лилит по-прежнему лежала в его объятиях, так же как когда он засыпал. Возможно, ему не следовало делать это, но он уложил ее в своей комнате. Сам он переоделся, но не стал трогать Лилит, на которой по-прежнему была только его рубашка. Он лег и обнял ее, радуясь тому, что она вне опасности, и удивляясь ее мужеству.

Засыпая, он вспомнил свою последнюю ночь в заключении…

В ту ночь он поцеловал ее, и ему снова хотелось ощутить ее близость, а душа его болела от того, что он должен был сделать – покинуть это место, покинуть ее…

– Ты должен. Пора, Этан.

Он кивнул, услышав шепот за окном. Это была Каллиста, одна из охранниц, но настолько отличавшаяся от остальных, что он часто задумывался о том, кто она такая на самом деле.

Этан стоял у окна барака, но не мог сдвинуться с места. Он был прикован к этому месту, потому что был уверен, что видит Лилит в последний раз.

– Этан, ты должен сделать это и ради нее.

Юноша покачал головой, каким-то неимоверным усилием оторвал взгляд от Лилит и бесшумно выбрался наружу.

Каллиста стояла рядом с ним. Была теплая осенняя ночь, первая ночь его новой жизни. Почему все должно было случиться именно так?

Каллиста отвела его в самую отдаленную часть лагеря, где между хозяйственными строениями и забором располагались небольшие заросли кустарника и несколько деревьев. Было заметно, что она чрезвычайно нервничает.

Наконец Каллиста указала на одеяло, расстеленное на траве:

– Ложись.

Этан посмотрел на нее с недоверием:

– Я думал, ты поможешь мне бежать.

– Так и есть. Единственный способ бежать – это перепрыгнуть забор, а перепрыгнуть забор ты можешь только в одном случае – если станешь вампиром. Я помогу тебе перевоплотиться. Ложись.

Он застыл на месте и внезапно ощутил усталость.

– Это какая-то уловка, Каллиста? Ты испытываешь меня? А через несколько минут здесь будут охранники и набросятся на меня? Это то испытание, о котором ты мне рассказывала? Ты еще сказала, что я не смогу его пройти.

– Нет, Этан. – Она встала на колени перед одеялом, открыла сумку и начала вытаскивать оттуда пакеты с кровью и трубки. – То испытание, о котором я тебе рассказывала, показало бы им, можно ли тебе будет доверять, после того как ты перевоплотишься.

Этан сел на землю, но не стал ложиться, как она ему говорила. Над его головой ярко сияли звезды, словно мотыльки на бархатном покрывале. Вдали кричала ночная птица.

– А если я не пройду тест, они не дадут мне перевоплотиться, и тогда я останусь таким, какой я есть. По мне, это очень неплохая перспектива.

– Если ты обманешь их ожидания, тебя ждет нечто более страшное, чем смерть.

– Что может быть хуже смерти? – спросил он с надменными нотками в голосе. Но когда Каллиста посмотрела ему в глаза, его кровь похолодела от ее взгляда.

– Они все равно перевоплотят тебя. Но они не будут тебя кормить и накачают лекарствами, чтобы ты был слаб, и будут брать у тебя кровь каждый раз, когда им понадобится новый вампир. Ты превратишься в машину, вырабатывающую кровь, и до смерти будешь находиться в маленькой каморке, без света, без тепла, без людей.

Этан сомкнул веки и тряхнул головой:

– Вот как… они это делают? Они держат где-то вампира?

– Ммм, да, – сказала она, кивнув. – Но ему осталось жить недолго. Им нужна… свежая кровь.

К горлу Этана подступила тошнота, его взгляд был прикован к пакетам с кровью.

– Это от него?

– И с его благословением, – сказала она. – Он хочет, чтобы ты выбрался отсюда, так же сильно, как и я.

Этан облизнул губы и отвернулся от нее.

– Я не могу. Я не могу оставить ее здесь.

– Я уже объясняла тебе: она слишком слаба сегодня.

– Тогда я пройду этот тест и добьюсь их расположения.

– В любом случае они отошлют тебя отсюда, но ты превратишься в их раба и больше никогда не будешь свободным. Но тебе не пройти испытание, Этан. Никогда.

– Почему ты так уверена?

Каллиста посмотрела ему в глаза и одновременно надавила на грудь, заставив лечь. Этан стал сопротивляться, и она прошептала:

– Они прикажут тебе убить Лилит. Они тщательно продумывают эти задания. И они знают, что ты испытываешь к ней глубокие чувства. Нет лучшего способа проверить твою верность им.

Этан почувствовал, что силы покидают его и ему не хватает воздуха. Каллиста уложила его на спину и, прежде чем он мог опомниться, закатала его рукав и воткнула в руку иголку. К игле была присоединена трубка, один конец которой выходил в небольшую яму, вырытую в земле. Его кровь начала сочиться по трубке и стекать в эту яму глубиной два фута.

– Если ты откажешься убить ее, они сделают это сами. Она погибнет в любом случае, а ты либо будешь машиной для выполнения их приказов, либо останешься в заключении до самой смерти. Выбирай, Этан. Я перевоплощу тебя, и ты сбежишь отсюда.