скачать книгу бесплатно
Я была похожа на мокрую мышь, а он смотрел так, словно никого красивее нет, внаглую рассматривая мои ноги, грудь, губы. Так пошло и откровенно, как никто и никогда не смотрел. Наверное, я влюбилась в него именно в этот день. Он нагло прикасался ко мне, то поправляя волосы или слетевшую бретельку платья, то убирая соринку с лица, задерживаясь, лаская. Я плавилась от каждого его прикосновения. Мне было и стыдно, и страшно, и очень волнительно, остро, сладко.
Я не выносила запаха сигарет, меня от него тошнило. Мой отчим курил самые вонючие из дешевых, крепкие сигареты. Тошнотворный запах, которым была пропитана вся наша квартира. От Аверина тоже пахло табаком, ментолом и древесной туалетной водой, и я вдыхала этот запах, наслаждаясь. Мне нравилось, как он курил. Завораживающее зрелище, эротичное и возбуждающее. Я была помешана на нем.
Он поцеловал меня в тот же день, прежде чем отпустить домой. Просто неожиданно притянул к себе, грубо впечатывая в сильное тело, и впился в губы, лишая дыхания, и я поплыла. Я тогда и целоваться толком не умела, но с ним этого не нужно. Он жадно отбирал все сам. В моей памяти навсегда останется вкус нашего первого поцелуя. Вкус мяты, сигарет и чего-то очень сладкого, воняющего, будоражащего как наркотик. Вкус эйфории, любви, страсти и полета. Он нагло меня лапал, а у меня кожа горела от каждого его прикосновения. Между нами искрило так, что, казалось, закоротит. От его поцелуев всегда припухали и болели губы.
***
Мне снился этот поцелуй. Просыпаюсь с колотящимся сердцем, чувствуя этот чертов вкус на губах. Эмоции зашкаливают и трудно дышать, словно все было наяву. Переворачиваюсь на живот, утыкаюсь лицом в подушку и зажмуриваюсь, чтобы прогнать чертов сон. Хочется застонать от бессилия. Давно со мной такого не было. Ненавижу ЕГО. Зачем он вернулся? Я ведь почти забыла…
Есть вещи, которые никогда не забываются: первый поцелуй, первая любовь, первый секс. Но со временем это воспринимается не так остро, просто как часть прошлого. Иногда даже кажется смешным и нелепым. Вот и я хотела, чтобы ОН остался в истории, в мимолетных воспоминаниях. Стал не совсем удачным опытом и ошибками молодости.
И у меня почти получилось, пока он опять нагло не ворвался в мою жизнь, сметая все барьеры. Сейчас между нами стоит стена отчуждения, но она пошатнулась и уже не такая крепкая. Не хочу! Аверин – как наркотик, сначала сладко и вкусно, а потом больно и смертельно. Я уже умерла один раз…
– Ты чего так рано проснулась? – сонно спрашивает Захар и медленно стягивает с меня одеяло. – Выходной, можно поваляться, – уже игриво шепчет и целует в плечо. Его поцелуи не обжигают, но и не оставляют болезненных ожогов и шрамов.
– Сон плохой приснился, – и я не лгу. Аверин – мой кошмар из прошлого. Мой триггер.
– Плохие эмоции нужно перекрывать яркими вспышками, – усмехается Захар и окончательно избавляет меня от одеяла. По коже прокатывается волна мурашек, но это от прохладного воздуха. Я в одной тонкой комбинации, которая задралась, оголяя бедра. Захар ведет пальцами по моим плечам, скидывая бретели. – Что тебе снилось? – хрипло спрашивает он и целует в шею, ведет теплыми губами по ключицам.
– Так, что-то абстрактное, – лгу я. Пытаюсь перевернуться, но Захар тормозит меня, надавливая на поясницу.
– Лежи так, Таня, – накрывает рукой мое бедро и немного сжимает, цепляя пальцами резинку трусиков.
Раньше я отзывалась на его ласки, мне было приятно. Захар умеет любить женское тело. Обжигающей страсти и эмоций между нами никогда не было. Все правильно, размеренно и по четкому алгоритму. Но лучше плыть по заданному направлению, чем биться об скалы.
Он тянет резинку трусиков вниз по ногам, а я сжимаюсь. Нет, я никогда не сопротивляюсь ему. Мне приятно, но не более. Иногда я притворяюсь, изображая оргазмы, но Захар не виноват. Четыре года назад во мне умерла та часть, которая отвечает за жгучее, дикое возбуждение.
А сейчас четко понимаю, что не хочу секса. Захару нравится делать это утром и брать меня сонную. Вечерами он уставший и вымотанный, а вот с утра всегда бодрый и возбужденный. Он откидывает мои трусики на пол и нависает сверху, вжимаясь возбужденным членом в попку. Убирает с моей шеи волосы и целует слегка, всасывая кожу. А на меня накатывает паника, как в наш первый раз. Истерично ищу причину остановить его. Мне почему-то кажется, что я изменяю. Но самое ужасное, что теперь непонятно, кому я изменяю.
Чертов Аверин!
Ненавижу!
Злюсь, стискивая одеяло, и вскрикиваю, когда Захар резко тянет меня за бедра, вынуждая выставить попу.
– Захар! – и не знаю, что хочу сказать. Муж поглаживает нижние губы, немного раздвигает и вдавливает внутрь палец.
– Такая сухая, что случилось? – хрипло спрашивает он, нащупывая клитор.
– Я… у меня…
Твою мать! Что придумать? Слышу, как по коридору бежит Нюська и выдыхаю. Быстро переворачиваюсь, одергивая комбинацию, и накрываюсь одеялом. Захар стискивает челюсть, натягивает боксеры, падает рядом и тоже накрывается. Чувствую себя гадко. Хочется убить Аверина! Он рушит то, что я выстраивала годами. Дочь распахивает дверь и забегает к нам в спальню.
– Нужно замок поставить, – ворчит Захар. – Что я тебе говорил? Нельзя врываться к нам в спальню без стука, – строго обращается он к ней, а Настя сводит брови, останавливаясь возле кровати.
– Я забыла, – надувая губы, отвечает она.
– Запоминай, – уже мягче произносит Захар.
– Иди ко мне, – улыбаюсь я дочери и хлопаю по кровати. Помогаю ей забраться и кладу между мной и Захаром.
– И чем обусловлен ваш ранний визит, Анастасия? – спрашивает ее Захар, прекращая злиться. Дочь хмурит брови, не понимая его, а Захар усмехается. – Я говорю, почему не спишь?
– Не хочу, – мотает она головой, ерзая на нашей кровати. Лежать ей совсем не хочется. И я знаю, чего хочется Насте, и почему она так рано проснулась. Я обещала ей детский городок в выходные. Она вчера вечером все уши нам прожужжала. – Мы идем гулять? – спрашивает Нюся, садится и забавно складывает ладони вместе, словно молится.
– Пойдете с мамой, – отвечает Захар и поднимается с кровати. Дочь хлопает в ладоши, а я вопросительно смотрю на мужа.
– Ты обещал с нами.
– Не могу. Мне сегодня в СИЗО.
– А это не подождёт?
– Нет, сынок Анипченко, будь он не ладен, вчера сбил на перекрёстке мужика. Мне нужно его вытащить.
– Может, и не стоит… – цокаю я. Анипченко – местный депутат, а сыночек у него зажравшийся мажор. Творит, что хочет.
– Таня, это мои клиенты и моя репутация. Пусть он хоть маньяком станет, моя обязанность его защищать. Адвокат – это тот человек, который может украсть больше, чем сотня парней с оружием, – усмехается Захар.
Ненавижу его циничную работу. Ненавижу его непобедимый статус и список выигранных дел. Последние годы ему приходится защищать самых отъявленных ублюдков.
– Я приготовлю вам завтрак, – говорит Захар и уходит в ванную. А мы с Нюськой валяемся в кровати.
Начинаю играть с дочерью, щекоча ее, а она заливается смехом, пытаясь от меня увернуться. На тумбе вибрирует мой телефон, мигая входящим сообщением. Беру его и, не глядя, открываю.
«Доброе утро, Тата. Раньше ты просыпалась в хорошем настроении, если я целовал твои сонные припухшие губы. Как ты справляешься с плохим настроением сейчас?»
Это просто буквы, сложенные в слова, но я слышу голос Аверина с огромной претензией, с дикой равновесной агрессией. Так дерзко и эмоционально, как может только он. Я проснулась сегодня именно от его поцелуя, который мне снился. Господи! Падаю на подушки, перевожу взгляд на Нюську, глядя, как она играет с пальчиками, что-то считая, сгибая их; и хочется плакать. Он не оставит меня просто так в покое.
Глава 8
Антон
Настроение с утра паршивое, как и погода за окном. Холодно, моросит противный дождь, и бушует ветер, гоняя жухлую листву. Голова раскалывается, оттого что не спал полночи. Одолевают хреновые мысли о том, что я рушу чужое счастье. Так, наверное, нельзя и стоит уйти с дороги, там все-таки ребенок. Но я не могу, меня корежит от больной одержимости. Я уже давал себе время, которое ни хрена не вылечило. Эгоистично пытался убежать, а на самом деле сделал все, чтобы отдалить ее от себя. И вот Таня рядом, а трогать нельзя, потому что чужая. И дело даже не в принадлежности другому мужчине, она вырыла между нами огромную пропасть, бездну. Уже ничего не исправить, нам нужно только шагнуть в нее и полететь на дно вместе, для того чтобы разбиться.
Поднимаю ворот куртки, облокачиваюсь на тачку и медленно курю, глядя на главный вход бизнес-центра. Я жду Таню на стоянке, не хочу лишний раз попадаться на глаза хищнице Анжеле, которая вышла на охоту. Можно, конечно, без намеков, грубо отшить, но тогда надо сразу увольняться, а мне пока это невыгодно. Да и настроения нет отбиваться от пираньи. Анжела стала наглее, и я не хочу, чтобы это почувствовала Тата.
Таня выходит из здания и останавливается. Сегодня она особенно красива. Волосы собраны в высокий хвост, из-под пальто выглядывает кружевной ворот блузки, высокие сапоги, подчеркивающие ее стройные ножки. Она ищет меня глазами, замечает, замирает, вздыхает, но не спешит. А я просто смотрю на нее. Выдыхаю табачный дым и наблюдаю, как порхают ее ресницы. Мы застываем в этом мгновении. Ну, давай, иди ко мне, почувствуй, как я тоскую. Мне сейчас это необходимо.
Мимо проходят две девушки, на секунды разрывая наш контакт; одна из них оглядывается и улыбается, что-то шепчет подружке, а та смеется, тоже меня осматривая. Таня провожает девушек взглядом, срывается с места и уходит в противоположную сторону. Убегая. Тру переносицу и срываюсь за ней. Засовываю руки в карманы и просто преследую. Она оборачивается, замечает меня и ускоряет шаг. Останавливается на остановке, достает телефон и куда-то звонит. Встаю рядом, очень близко, и глубоко вдыхаю ее запах, пока она вызывает такси.
– Таня, – зову ее я.
– Аверин, даже не начинай.
– Давай, просто работать, – предлагаю. – Не трону тебя больше, слово лишнего не скажу. Только по работе, – я безбожно лгу. Ну а как с ней по-другому?
– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – разворачивается и заглядывает в мои бесстыжие глаза. Киваю ей, улыбаясь, и сжимаю в карманах кулаки. Руки тянутся убрать с ее лица выпавшую ресничку, но я сдерживаюсь.
– Давай хотя бы попробуем. Не получится – уволюсь.
– Я не могу тебе верить, – выдыхает она.
– А ты пробуй. Тань, хочешь правду? – она молчит, но я все равно продолжаю. – Я не могу без тебя, – тут я искренен, и ее это цепляет – по глазам вижу. – Понимаю, что поздно, но… Черт, – тру лицо руками, запрокидывая голову к мрачному небу. – Дай мне просто быть рядом, какое-то время. Мне добить тебя нужно. То есть понять, что у меня нет шансов… Или понять, что они есть.
– Их нет! – слишком эмоционально заявляет она.
– Пусть так, дай мне это прочувствовать, – смотрю на ее губы и облизываю свои.
Это форма мазохизма – быть рядом, но не трогать. И ведь я могу силой притянуть ее к себе и поцеловать. Но не хочу силой, я хочу, чтобы позволила, тем самым капитулировала. А над этим надо работать.
– Я даю повод думать обратное? – уже спокойно и даже обреченно спрашивает она и тоже переводит взгляд на мои губы.
Да, родная, даешь! Вот прямо сейчас даешь. Я знаю этот взгляд.
Качаю головой, молча разворачиваюсь и иду за машиной. Забираю тачку со стоянки, подъезжаю к остановке, открываю пассажирскую дверь, приглашая ее сесть. Сомневается, оглядывается, словно ищет помощи, но потом все равно садится. Да! Это моя маленькая победа.
– Можешь не радоваться, Аверин! Одно неровное движение с твоей стороны – и я уволюсь, – строго сообщает Таня.
– Это шантаж? – ухмыляюсь, а она упрямо вздергивает подбородок и называет мне адрес.
– Ты куда? – недовольно спрашивает она, когда я останавливаюсь возле кафетерия.
– Кофе хочу, я не завтракал. Тебе взять?
– Нет, я не хочу кофе.
Киваю, выхожу из машины и прохожу в кафетерий. Заказываю двойной эспрессо и капучино. Беру два стаканчика и возвращаюсь назад.
– Надеюсь, твои вкусы не поменялись? – протягиваю ей капучино.
– Аверин, что из «я не хочу кофе» ты не понял? – опять злится.
– Не люблю пить кофе в одиночестве, – впихиваю ей в руки стакан, отпиваю свой и завожу двигатель.
***
Сегодня я провел с ней почти весь день. И кайфанул. Она рядом, я дышу ей, напитываясь энергией, и сжираю взглядом, пока Таня не видит. Она показала пару квартир в центре, побывала на встрече с клиентами у нотариуса. И вот мы едем назад в офис. Я сдержал слово, не сказав и слова о личном, будто мы, и вправду, коллеги. Но это трудно дается, особенно когда я понимаю, что, возможно, ее рабочий день подойдет к концу, а меня снова тормознет Анжела.
Ближе к офису Таня отвечает на звонок, хмуря брови.
– Да, Ирина Николаевна. Что?! – вскрикивает так, что у меня сердце замирает. – Как это произошло?! – ее голос срывается, она бледнеет у меня на глазах, начиная хватать воздух. – Боже! Вы вызвали скорую? Как нет?! Почему у медика! – кричит она в трубку. – Я сейчас приеду! – Меня самого накрывает паникой. Торможу на стоянке, не успеваю открыть рот, как Таня набирает еще чей-то номер, долго ждет, когда ей ответят, и нервно скидывает звонок.
– Тань? – у самого начинается мандраж, потому что вижу, как ее трясет.
– Аверин, поехали быстрее в детский сад, – просит она, и я вижу, как ее глазки наливаются слезами.
– Конечно, Тата. Адрес? – она сбивчиво называет адрес, и я срываюсь с места. – Что случилось?
– Нюся упала и разбила голову, – всхлипывает она и вновь куда-то звонит.
