Клетка

Женщина смеется мне в лицо, а я только сейчас осознаю, что навалился на нее сверху. Тело реагирует опять мгновенно, только теперь голодом и острым возбуждением. Ее концентрированный аромат обжигает легкие, ее тело в моих руках, ее губы, черт бы их побрал, так близко, и они растянуты в манящей улыбке. И плевать мне, что эта улыбка ироничная, высокомерная, мне хочется вгрызться в эти губы, покусать их, наказывая, а потом зализать свои укусы. Ее глаза горят, там такой огонь, что можно подпалить нас в мгновение. Сглатываю, чувствуя волну жара по телу.

– Это Егор, – насмешливо поясняет мне Нелли, не отталкивая. Смотрит мне в глаза, не отрываясь, и говорит почти в губы. – Местный сумасшедший. Он принес мне конфеты. Он всегда их приносит, а я ему взамен деньги. Он часто здесь меня ждёт.

Я слышу всё, что она говорит, всё понимаю, но смотрю на ее губы и думаю только об одном. О том, о чем нельзя думать. Мои глаза медленно опускаются ниже, к ложбинке между грудей…

За то, что я прикасаюсь к этой женщине, меня могут пристрелить. Но мне кажется, за такую женщину можно сдохнуть, не задумываясь.

Ее ладони упираются мне в грудь. И это так чувствительно. Уверен, она ощущает, как барабанит моё сердце, отбивая грудную клетку. Женщина толкает меня, призывая отпустить. И я поддаюсь. Мне приходится отпустить и отступить. Хотя мое тело категорически с этим не согласно.

Если Нелли захочет, я прямо сейчас вылечу на хрен из охраны, и это в лучшем случае.

Женщина поднимается и подходит к мужику, принимая от него пару карамелек.

– Спасибо, Егор, – улыбается, вынимает из сумочки пару купюр, протягивает местному дурачку, тот что-то неразборчиво говорит, кланяется. – Поехали, – велит Нелли, снова садясь в машину. Сажусь за руль, выезжаю на трассу.

– Куда?

– Ресторан «Оливия».

Киваю. Еду, а сам до сих пор ощущаю ее тело в своих руках.

– Что ж ты такой нервный, Денис? – интересуется она. – Какая угроза в Егоре? Он как ребенок.

– Был у нас случай, когда такой же вот мужичок не от мира сего просил милостыню у церкви. А охраняемый объект – жалостливый мужчина, решил подать ему. Так вот безобидный попрошайка нанес ему два ножевых. Не спасли мужика. Иногда самые безобидные люди могут быть опаснее профессиональных киллеров, – поясняю я, посматривая в зеркало заднего вида.

Нелли задумывается.

– Объект… Меня ты тоже называешь объектом? – в голосе яд.

– Я обозначил так мужчину, потому что не могу назвать имя или должность.

– Красиво выкрутился, Денис, – усмехается. – Кстати, у тебя необычный парфюм. Не подскажешь название?

– Ничего особенного, обычный дезодорант.

– Иногда обычные вещи гораздо ценнее… – выдыхает она. Замолкает, отворачиваясь к окну. Меняется в лице, словно переключается по щелчку, выпадая из реальности.

Дальше у меня даже получается отстраниться. Выключить в себе это зудящее, навязчивое желание рассматривать ее и улавливать каждый жест.

Нелли обедает с матерью, посещает спа-салон и едет домой. Выдыхаю, когда она наконец выходит из машины и скрывается дома.

Хотя бы до завтра смогу не видеть ее и быть вменяемым.

Всё это неправильно с моей стороны, даже отвратительно, я бы сказал. Возникает чувство вины перед Анютой. На ней я так не зависал. Понравилась девочка, красивая, милая, пригласил на свидание, всё закрутилось и привело к свадьбе. Я люблю ее, но чтобы вот так одержимо, как псих, дышать ей и улавливать каждый жест, засматриваться на каждую родинку… Нет такого и не было.

Это вообще нормально?

И вроде ничего себе не позволял и не собираюсь, я по-прежнему верен невесте, но ощущение ментальной измены не покидает. Не по себе.

Перекусываю в столовой для персонала, общаясь с сослуживцем, треплемся ни о чем.

– Ден, ты сейчас заменяешь Серого в сопровождении. Литвин с супругой едут ужинать, – сообщает мне Довлатов.

– А что с Серым?

– Хреново ему, скрутило, в больницу уехал.

– Ясно.

Поднимаюсь с места, выходим вместе с Довлатовым на улицу. Курим.

– Ну как невеста? – интересуется он. – Не передумала еще выходить за тебя? – усмехается.

– Обижается, конечно. Но, надеюсь, не передумала, – ухмыляюсь невесело.

– Но ты не задерживайся на нашем поприще. Не повторяй мой путь, Ден, – качает головой.

– По-моему, отличный путь.

– Да, Денис, карьера головокружительная. А личной жизни нет. Полное дно. Мне тридцать пять, за плечами развод. И женат я теперь на работе, видимо, пожизненно. Завязался так, что выйти нельзя. А ты еще можешь соскочить. Подумай об этом, Ден. Денег на свадьбу заработаешь и вали в другую сферу. У тебя мозги есть, ты не пропадешь, – дает мне совет.

– Я подумаю. Спасибо за совет, Седой.

Седой – позывной Довлатова. Потому что на правом виске у него седой кусок. Такой вот изъян, не связанный со старением.

Он разрешает так себя называть единицам. Потому что времена прозвищ прошли. Все серьезные люди обрели имена-отчества. Но я вхожу в тесный круг Довлатова, потому что очень уважаю этого мужика и заслужил его доверие, что для меня ценно.

Тушу сигарету в пепельнице, поскольку из главного входа выходит Литвин с Нелли и направляется к подготовленной машине.

В сопровождении у Литвина всегда два человека. Водитель и охранник. Я сейчас заменяю водителя. Но даже водилы у Литвина профессионально подготовленные.

Иду к машине и одновременно зависаю на образе Нелли.

Это что-то нереальное.

Нельзя быть такой манящей, сексуальной и одновременно недосягаемой. Она разносит и размазывает меня одним своим видом. Это самая сложная работа в моей жизни. Приходится контролировать взгляд, эмоции, тело, дыхание и сердце, которое барабанит от каждого ее взгляда.

На Нелли серое платье в пол: широкая юбка касается земли, длинные рукава, высокий поднятый воротник. Она закрыта наглухо, но, мать ее… Красный широкий пояс подчеркивает стройную талию, акцентируя внимание на фигуре. Шикарные волосы собраны в тугой высокий хвост, отчего ее глаза становятся кошачьими. Она как пантера, красивая, грациозная, но хищная. Длинные серьги-нити покачиваются от каждого ее шага, касаясь грациозной шеи.

Это не просто сопровождение для меня. Это какое-то испытание на выдержку.

Литвин открывает для Нелли дверь, помогая расположиться, и садится рядом. Я – за руль, Миха – рядом на переднее сиденье. Выдвигаемся. Стараюсь вообще не смотреть в зеркало заднего вида, от греха подальше. Не дай бог Литвин заметит, как я западаю на его супругу. Я за себя теперь не отвечаю.

Глава 7

Денис

Всю дорогу до ресторана супруги молчат. Нет, Литвин много говорит, но по телефону. Нелли отстранённая, как всегда, безучастно смотрит в окно, а я стараюсь не смотреть на неё. Хотя это невозможно. Я вдруг осознаю, что меня накрыл такой пи*дец, что в моём случае надо сразу увольняться и бежать очень далеко. Но, к сожалению, так нельзя.

В ресторан супруги заходят в сопровождении Михи, но через пять минут он возвращается ко мне. Молча курим, наблюдая за входной группой.

Миха садится в машину подремать, а я остаюсь на улице. Через полчаса мы поменяемся. Надеваю гарнитуру, набираю Анну, не сводя взгляда с фасада ресторана.

– Привет, – сонно отвечает моя невеста.

Невеста…

Раньше мне нравилась эта мысль. Есть что-то чистое, романтичное в этом слове. Нежнее, чем «супруга» или «жена». А сейчас я в полном раздрае.

– Малыш, ты спишь, что ли? – смягчаю голос, пытаюсь поймать то чувство, что испытывал к ней еще недавно. Уловить его, зацепиться и утвердиться, что вот она – моя женщина. А Нелли – чужая жена.

– Да, задремала. Нога болит, ходить сложно. Я с дивана не встаю. Растолстею к свадьбе, в платье не влезу. Буду некрасивая, с огромными щеками, – усмехается.

– Прекрати, мне всё равно. Ничего не имею против форм.

– Так! – повышает голос. – Не нужны мне дополнительные формы.

– Всё, тихо. Ты будешь самой прекрасной невестой.

– Ден… – вздыхает.

– Да, малыш.

– Я скучаю.

Надо сказать «я тоже». Но язык почему-то не поворачивается. Не могу выдать правильные и уместные слова. Еще пару дней назад мог. А сейчас не могу.

– Скоро у меня выходной… – отвечаю я. – Проведём его вместе.

– Быстрее бы. Я тут платье выбрала. Но не покажу. Плохая примета.

Плохая примета – не платье. А то, что я, говоря с невестой, смотрю на окна ресторана и пытаюсь увидеть там Нелли.

– Хорошо… – невпопад отвечаю. – Воспринимай это как отпуск. Готовься к свадьбе. Помнишь, ты жаловалась на нехватку времени?

– Да, времени теперь достаточно, – усмехается Аня.

Молчим. Надо что-то говорить. И обычно я говорю много всего, нам никогда не было скучно. А теперь молчим… И это мой барьер.

Я загоняюсь?

Определённо, да.

Ну, с кем не бывает. Засмотрелся на красивую женщину, пофантазировал. Ничего большего не будет. Скорее всего, это мой предсвадебный мандраж. На подсознательном уровне хочется доказать себе что-то…

– Ладно, Анюта, я работаю, – произношу, когда ко мне выходит Миха. Хотя я мог бы говорить еще в машине.

– Пока, – выдыхает Анна. Нажимаю на гарнитуру, сбрасывая звонок.

Я остыл?

Сажусь в тачку за руль, откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза, пытаясь дышать ровно. Медитирую на своем ощущении. Пытаюсь обрести равновесие.

Где, блядь, моя хваленая выдержка?

Кто разрешал этой ведьме врываться в мою голову?

Через пару часов из ресторана выходит Нелли. Почему-то одна. Спешно садится в машину на заднее сиденье. Переглядываемся с Михой, ни хрена не понимая. Сажусь за руль, Миха остаётся на улице.

Нелли откинулась, прикрыла глаза, словно спит. Дышит глубоко, отчего его грудь вздымается. Сглатываю, переводя взгляд в лобовое стекло.

Хочется спросить, всё ли с ней в порядке. Но я стискиваю челюсть, не позволяя себе этого. Нет ничего критичного, если поинтересуюсь. Я охранник, вдруг ей нужна помощь. Но я намеренно молчу. Потому что перехожу границы, и это надо как-то останавливать.

Минут через двадцать из ресторана выходит Литвин, разговаривая по телефону. Миха открывает ему дверь.

Едем домой, Нелли не меняет позы и не открывает глаз. Литвин продолжает говорить по телефону.

– А ты что, сука такая, мне устроила?! – взрывается Литвин.

Сначала мне кажется, что он продолжает телефонный разговор. Но нет, это он Нелли. Я не должен вмешиваться в семейный конфликт. Я здесь никто. Но тело напрягается. Смотрю в зеркало. Нелли не отвечает, словно не слышит Литвина.

– Сколько ты выпила? – также яростно спрашивает он у нее. Ответа нет. Литвин качает головой и сжимает переносицу, словно очень устал. Немного выдыхаю, думая, что конфликт исчерпан.

Но нет, ровно через несколько минут я чувствую резкое движение позади. Перевожу взгляд в зеркало. Литвин хватает Нелли за шею и дергает на себя. На автомате жму на педаль газа. Нелли не реагирует. То есть не сопротивляется, ехидно усмехается в лицо Литвину. А тот в ярости.

– Сколько бокалов я разрешал тебе выпить? – рычит ей в лицо. А меня накрывает агрессией. Нельзя такую женщину так хватать, нельзя с ней так разговаривать. Стискиваю руль, пытаясь не сорваться.

Это, блядь, не мое дело!

Повторяю себе. Но моя установка не работает.

– Я тебе не собака, чтобы выполнять команды, – ухмыляется ему в лицо.

– Что ты, мать твою, устроила? Что, сука, нес твой рот? – встряхивает ее, как куклу.

– Не нравится? – снова расплывается в улыбке, словно провоцирует мужа. – Так не терпи.

– Ты, сучка, намерено всё это? Да?! – уже кричит ей в лицо. И я на инстинктах и адреналине резко виляю машиной в сторону, так, что их качает на заднем сидении.

Это косяк, но я добиваюсь своего, Литвин отпускает Нелли.

– Это что, мать вашу, сейчас было? – переключается на нас.

– Собака резко выскочила на дорогу, – лгу я.

Миха в ах*е, переводит на меня взгляд, прекрасно понимая, что никакой собаки не было. Но молчит.

– Так давил бы ее на хрен! – срывается Литвин. Стискиваю челюсть до хруста зубов.

Литвин успокаивается, тоже откидывается на сиденье, прикрывая глаза. Нелли смотрит в окно, потирая шею. А я ловлю себя на мысли, что мне хочется сломать руки, которые посмели причинить ей вред.

Доезжаем до особняка в полной тишине. Пытаюсь дышать ровно. Отключиться вообще от реальности. Только механические отлаженные действия. Всё. Но моя установка снова не срабатывает.

Потому что, как только машина тормозит во дворе усадьбы, Нелли вылетает из салона и идет не к дому, а в сторону рощи, там нет освещения. На дворе ночь, небо затянуто тучами. Там кромешная тьма.

– Стой! – вылетает за ней Литвин. Но Нелли не реагирует, скидывает туфли и ускоряет шаг. – Как же, сука, ты зае*ала! – рычит Литвин. – Придушу, тварь!

На шум выходит Довлатов.

Литвин срывается за супругой. И я на автомате, не думая, срываюсь за ними. Если он позволил себе душить ее и так разговаривать при охране, что он может сделать с ней наедине?

Тело горит. Действую неосознанно, на инстинктах. Защитить женщину.

– Тормози, Ден! – за мной срывается Довлатов.

Не реагирую. Я сейчас невменяемый. Дергаюсь назад, когда Довлатов меня догоняет и с силой разворачивает к себе. Я теряю Нелли и Литвина из виду. И мне это не нравится. Дергаюсь, пытаясь вырваться.

– Ден, мать твою! – рявкает на меня Довлатов. – Приди в себя!

Скручивает меня силой и затаскивает в комнату охраны. Я могу вырваться и положить его. Хотя бы попытаться, но я подчиняюсь. Хотя всё клокочет внутри.

– В мой кабинет! – холодно велит Седой, пока поднимаемся. Беру себя в руки. Точнее, надеваю маску отстраненности. – Это что сейчас было? – с подозрением спрашивает Довлатов, разворачиваясь ко мне, когда мы входим в кабинет. Стискиваю челюсть. – Ты что творишь? Запал уже на нее? – всматривается мне в глаза.

Да, он выкупил меня с потрохами.

Я запал.

– Нет. Просто инстинкты сработали. Не могу смотреть, когда обижают женщину. Отец безбожно бил мать. С тех пор триггерит в такие моменты.

– Точно? – не верит мне Седой.

Правильно делает, что не верит, дело не в моих детских травмах.

– Точно. Всё, я в норме, – расправляю плечи.

– Ладно, поверю в первый раз на слово, – выдыхает Довлатов.

Подходит к импровизированному бару, наливает в два стакана виски. Протягивает мне бокал.

Выпиваю залпом.

– Не вмешивайся больше. Даже чтобы мысли не возникало. Это семейные дела. И Нелли действительно немного не в себе. На нее иногда находят такие вот неадекваты.

– А почему? То есть она всегда была такой?

– Нет, не всегда. Но это не наши дела. Включи голову. Если бы Литвин сейчас заметил твою реакцию… – качает головой, не договаривает.

Да всё я понимаю. И свой неадекват тоже.

– Такого больше не повторится.

– Я очень надеюсь, Ден. Не подставляй больше ни себя, ни меня.

Киваю.

– Всё, иди отдыхай.

Разворачиваюсь, выхожу.

На дворе тишина. Никого нет. Прикуриваю сигарету, поднимаю голову на горящие окна особняка. В голове только одна мысль – пойти проверить, всё ли в порядке с Нелли. Мысль, которую я не могу себе позволить.

Медленно прогуливаюсь вдоль тропинки в сторону рощи. Туфли Нелли так и валяются на дорожке. Поднимаю их.

Что я творю?

Глава 8

Нелли

– Привет, – заглядывает ко мне Лиза. – Ты идешь завтракать? – садится за мой туалетный столик, рассматривая украшения, надевает себе на палец массивное кольцо с черным камнем. – Папочка не в духе, с утра орет на горничную. Я не хочу завтракать с ним одна, – кривит губами Лиза.

Сегодня на ней черная туника с принтом волка и кожаные штаны. Агрессивные черные стрелки на глазах, милые розовые губы и две французские косы по плечам. Такой вот образ, где сочетаются нежность и агрессия. Лизе идет. В ее возрасте тем более. Мне нравится ее самовыражение, в отличие от Олега.

– Да, сейчас пойдем, – отвечаю я, надевая белый длинный кардиган поверх черного шелкового комбинезона.

Мне сегодня холодно. Несмотря на то, что погода за окном отвратительно хорошая. Краситься не хочется, но я наношу на губы помаду, натягивая улыбку. Моя вчерашняя очередная истерика высосала из меня все силы. Это я намеренно, да. Олег прав. Осознаю всё, что творю. Хоть он и считает меня сумасшедшей. Уже и сама не понимаю, здорова ли я. Когда вам изо дня в день твердят, что вы не в себе, невольно начинаешь верить. Пусть так. Я делаю всё, чтобы испортить жизнь своему супругу. Однажды ему надоест, и он либо меня отпустит, либо придушит. И то, и другое – свобода.

А сейчас я в клетке. Как и Лиза. И в ее случае лучше принять волю отца и научиться жить в этой реальности. Тогда всё будет у нее хорошо. Я же дефектная и не могу этого принять. Как мать, как многие другие женщины нашего круга. Моя психика бунтует. Хотя психика матери тоже не справляется, только она не готова это принять и предпочитает обманываться всю жизнь. Жаль. Но это ее выбор.

– Нравится кольцо? – интересуюсь у Лизы.

– Да, – улыбается. – Подходит под мой сегодняшний лук.

– Дарю.

– Да? Класс. Спасибо. Это что за камень?

– Чёрный сапфир и белое золото.

Лиза крутит кольцо, рассматривая. Переводит на меня взгляд и прекращает улыбаться.

– Вы вчера опять поссорились? Я слышала. Он снова тебя ударил? – прищуривает глаза.

К сожалению, однажды Лиза стала невольной свидетельницей рукоприкладства ее отца. Ничего ужасающего, если можно вообще так расценить. Олег дал мне пощечину в ответ на мои многочисленные пощечины, от которых я отбила ладонь.

– Нет, тот раз это было… В общем, твой отец не поднимал больше на меня руку, не думай об этом. Я не жертва насилия.

Я жертва обстоятельств, которые от меня не зависят. Но Лизе пока не понять. Да и не нужно это знать девочке в шестнадцать лет. Я надеюсь, судьба и воля отца будут к ней благосклонны. И лучше Лизе сразу обрести броню и стать расчетливой, алчной сукой, так будет проще. Но, к сожалению, я пока не вижу в ней таких задатков.

– Нель, – мнется Лиза, кусая губы, она всегда так делает, когда волнуется. Перевожу на нее взгляд. – А очень плохо, если девушка влюбилась в мужчину старше нее на двадцать лет?

– Ммм, – задумываюсь, рассматривая ее и пытаясь понять, в кого она могла втрескаться. – Не знаю, Лиза, не в возрасте дело.

– А в чем? – рассматривает себя в зеркало, капризно надувая губы.

– Если инициатива идет от мужчины, то надо понять его мотивы. Что он хочет от малолетней девушки? Попахивает противозаконными наклонностями.

– Да не исходит от него никакой инициативы! – фыркает она. – Он вообще не в курсе.

– Тогда это нормально. Все маленькие девочки в твоем возрасте бунтуют и пытаются повзрослеть таким способом. Это временная блажь, если хочешь. Пройдет, когда встретишь подходящего парня своего возраста. А восхищаться взрослым мужчиной никто не запрещает. Ну и кто он?

– Да откуда я знаю. Это не я влюбилась, а Дашка, – сваливает все на свою подругу.

Усмехаюсь. Молодость. Завидую ее возрасту, наивности и непосредственности. Когда в голове еще нет понимания обреченности и того, что выбора нет.

Одновременно оглядывается на дверь, когда в нее стучат.

– Да! – разрешаю войти.

– Нелли Константиновна, – заглядывает к нам горничная. – Олег Сергеевич очень настойчиво просит вас с Лизой спуститься к завтраку, – сообщает она. Что в переводе означает, что Литвин нервничает.

– Мы идем, – отсылаю горничную.

Олег ждет за столом, не начиная завтракать без нас.

Раньше меня восхищал эти его педантизм и церемонии. Сейчас все больше раздражают. Садимся с Лизой за стол молча.

– Доброе утро, – холодно произносит Олег. Как всегда, идеален, в белоснежной рубашке. Уверена, воротник его рубашки хрустит от свежести.

Мы не виделись сегодня, ибо спим в разных спальнях. Это была моя инициатива. Олега сей факт тоже бесит, что меня не может не радовать.

– Ага, – кивает Лиза. Я молча принимаю от горничной чай и сырники со свежими ягодами.

– Не «ага», а «доброе утро, папа» – поправляет ее Олег. – Брось этот лексикон. Язык быдла! Ты девушка, моя дочь. Я плачу за твое образование не для того, чтобы ты забыла нормальный язык, – отчитывает девочку.

– Не начинай, – закатывает глаза Лиза. – Я нормально разговариваю с людьми вне дома.

– А я, по-твоему, не человек и не достоин уважения? – злится. Не в духе сегодня. И нет, он не на Лизу злится. Дочь Олег по-своему любит. Нельзя обвинить его в том, что он плохой отец. Строгий, требовательный – да.

– Она дома. И должна чувствовать здесь себя комфортно, без церемоний, – вмешиваюсь я.

– Она должна меня уважать! – отрезает Олег. Хочется сказать, что подобным способом он не добьется уважения. Лиза в таком возрасте, что с ней надо дружить, чтобы понять, но я сжимаю губы. Не могу вмешиваться в их отношения и принижать Олега в присутствии дочери. Я еще парадоксально забочусь о чувствах Олега. Он о моих давно уже нет. С момента, как перестала жить по его правилам и заглядывать ему в рот.

Дальше Олег не успокаивается, продолжая отчитывать дочь за недочеты в учебе. Я чувствую себя виноватой перед Лизой. Ибо злится Олег на меня, а срывается сейчас на ребенке.

Завтрак заканчивается. Я спешу покинуть столовую вместе с Лизой. Важных дел у меня, к сожалению, нет. Но и сидеть в этом доме я не могу. Несмотря на огромную территорию, этот дом меня давно душит.

– Нелли, зайди ко мне в кабинет, – довольно сдержанно просит Олег.

Я не хочу, но все равно иду. Если сейчас снова покажу характер, то опять случится конфликт. А я сегодня без сил. Фаза бунта во мне затухла, на смену ей пришел период безразличия. Когда совершенно все равно и пусто ко всему. Я чувствую, как меня медленно накрывает этой фазой моего сумасшествия.

Сажусь в кресло, затягиваюсь электронной сигаретой, выпуская ягодный дым в потолок. Смотрю в панорамное окно на двор.

– Нелли, – выдыхает Олег, прохаживаясь по кабинету. – Давай как-то договариваться? Иначе я буду вынужден… – не договаривает.

– Что? Закроешь меня в психушке?

– Не утрируй. Я этого не хочу. Но ты меня пугаешь. Меня даже где-то заводит твоя шиза, – усмехается. – Но давай ты будешь скрывать ее от окружающих.

Садится рядом со мной, опуская руку на спинку дивана позади меня. Очень близко. Его парфюм начинает душить. Олег дышит мне в затылок, прикасаясь к волосам. Прикрываю глаза. Мне давно неприятны его касания.

– Не трогай меня! – веду плечами.

– С чего это? Я твой законный муж. Имею право.

Усмехаюсь, глубоко затягиваясь.

– Когда мы последний раз трахались, дорогая моя?

– Когда ты меня насиловал, – напоминаю ему инцидент, когда я сказала «нет», но он все равно меня взял.

На жесткое насилие этот акт, конечно, не тянул. Я сказала «нет», но Олега это только завело еще больше. Я пыталась вырваться, но он скрутил меня. А дальше он вбивался в меня, хрипя, как животное, а я равнодушно смотрела в стену. Но я цепляюсь за любую возможность напомнить Олегу о том, что мы давно не счастливая пара.

– Не преувеличивай! – психует Литвин. – Что ты хочешь от меня? Прекрати себя вести неадекватно. Прекрати позорить меня перед партнерами. Надень белое пальто приличной женщины. Достойной супруги. Хотя бы в обществе. А дома можешь устраивать свой шабаш, – смеется. – И тогда меня не будет срывать, как вчера. Я, сука, тоже не железный! Развода не будет. Ты это знаешь. Давай найдем равновесие. Прекрати будить во мне зверя! – говорит, а сам тянет мой кардиган с плеч, за ним оттягивает комбинезон и целует в плечо, отчего меня передёргивает.

– Тебя перестали удовлетворять твои шлюхи? – резко натягиваю кардиган на плечи, не позволяя меня трогать.

– А кого я должен трахать, позволь спросить, когда жена не дает? – рычит, начиная заводиться. Он тоже сумасшедший. С ним часто случаются приступы ярости. Не могу сказать, что я не виновата. Отчасти да.

Так просто. Дайте мне свободу, и всё встанет на свои места, но нет. В этом мире сильных мужчин так не бывает.

– А когда я тебе в рот заглядывала, ты трахал других, потому что… Что? По статусу положено? Или как там ты еще говорил?

– Нелли… – втягивает воздух, резко поднимаясь с места. Идет к бару, наливая себе коньяка. – А может, дело не во мне? – с подозрением спрашивает он. – Может, ты, дорогая моя, тоже нашла себе кого-то для утешения? От этого все твои бунты? Кто тебя там имеет? Кто удовлетворяет? Со мной фригидна, а с кем-то другим отжигаешь? Да?

Всё. Понесло великого и могущественного Литвина. Сорвало планку. Надо уходить, сил на скандал нет.

– Ах, если бы, Олег. Если бы… – всё равно не удерживаюсь, начиная бить его в ответ. – Но ты контролируешь каждый мой шаг. Приставил цербера. Уверена, он отчитывается о каждом моем шаге.