скачать книгу бесплатно
– Погоди! Чего ради мне вообще идти по центральному пути? Огребать, возрождаться, и снова огребать?
– Центральные протекционные вышки стоят на двух концах моста. На мосту, как и в западном и восточном направлении, сходятся в битве войска трутней двух команд. Вы принимаете в этом сражении непосредственное участие. Согласно статистическим данным, количество славы, полученное в сражении на мосту, превышает количество славы, полученное прочими активными действиями. Внимание – если по западному и восточному направлению Вы можете передвигаться свободно, имея возможность скрыться в лесу, то на мосту Вы всегда открыты и не сможете свернуть со своего пути, если только не вернетесь обратно к базе. Пожалуйста, ознакомьтесь с картой поля боя, – в воздухе передо мной появилось схематическое изображение локации. Все, как и говорила Ангил до этого: три пути, соединяющие северную и южную точки. Базы. На карте были отмечены не только упомянутые башни, но и зона их обзора. Все так – шесть точек, очерченных радиусом поражения слева, четыре – справа, две по средней линии. Мост перекинут через схематические горные пики, которые ограждали и его окраины. Очевидно, именно они служили барьером к свободному перемещению.
– Пройти по трем слабым башням всей командой, вломиться к ним на базу и нассать в их святой источник. Хитрый план, а? – схема победы показалась мне достаточно очевидной.
– Внимание – возможность взаимодействия с источником команды-оппонента полностью исключена. По мере приближения к источнику, каждую секунду Вы будете получать все больше повреждений. Цель сражения – разрушить форт соперника. В форте соперника установлена магическое оборонительное укрепление, которое наносит самые серьезные повреждения в игре. Эта магическая пушка атакует все цели, нанося дополнительное повреждение по площади. Таким образом, успешная атака возможна только в активном взаимодействии с командой и только на поздних этапах игры. Начинайте наступление на форт только после предварительного усиления своих характеристик. Внимание – согласно статистическим данным, после нейтрализации башен по одному из направлений, полученной славы недостаточно для улучшения характеристик и покупки снаряжения, позволяющего уничтожить форт противника. Наиболее популярная стратегия противостояния – нападение по всем фронтам с дальнейшим объединением усилий для уничтожения пушки форта.
– Какой тогда смысл этих трех путей, если в итоге нужно уничтожить все башни на карте?
– Участники боя могут развиваться неравномерно. Чем сложнее путь сражения, тем больше Вы получаете славы за победу над противниками и башнями. Внимание – согласно статистическим данным, не совершая активных действий, Вы отстанете в развитии и не сможете противостоять команде соперника. Однако в исключительных случаях успешный бой команды строится за счет одного наиболее активного ее участника, – Ангил опять молча уставилась на меня. – Вы готовы начать игру?
Пасторальный лесной пейзаж, шум ветра, шелест листвы, журчанье источника… всему этому предстояло смениться грохотом сражения и превратиться в настоящее поле боя? Череда смертей и неизвестное количество времени в Виртосе все еще не входили в мои планы.
– Погоди, если этот вектор такой весь из себя важный, почему за него не дают больше таймов? – я тянул не столько время, сколько последнюю возможную информацию из Ангил.
– За тренировочный матч и сражения начального уровня служащим компании «Виртек» начисляются таймы с единичным множителем. Если Вы зарекомендуете себя, как профессиональный игрок, Вам будет открыт доступ к старшим лигам Противостояния. В них коэффициенты таймов колеблются от двукратного до пятикратного в зависимости от уровня лиги. Вы готовы начать игру?
– Так почему бы нашей команде не отсидеться в кустах, пока пользователи не разнесут нашу базу? – не сдавался я. – И волки сыты, и трутни целы. Или договориться просто с этими вашими игроками. И вообще, как нашей команде координировать свои действия, если ты советуешь нам выступать на разных флангах? Кричать друг другу через лес?
– Отказ от участия или пассивное участие в матче не позволит системе классифицировать Вас, как профессионального игрока…
– Зато мне позволят классифицировать себя, как живого. Всяко лучше, чем боль терпеть.
– …Кроме того, подобный игровой процесс может привести к различным штрафным санкциям, наложенным на служащего компании «Виртек». Возможность договориться с пользователями полностью исключена: Ваша речь, как и речь игроков, шифруется. Вы не можете общаться друг с другом ни в одном векторе Виртоса, – получил я объяснение неразборчивой околесицы из уст водителя прошлого вектора. – Общение между членами одной команды в Противостоянии осуществляется посредством коммуникационных модулей устройства подключения. Вы будете слышать напарников на любом расстоянии. Вы готовы начать игру?
В голове все еще перебирались варианты, как я мог обойти систему. Взять пользователя в плен, подстерегать проклятых игроков в кустах, отсиживаться на базе у источника… Но неумолимость игровой среды, ориентированная на радость поганых юзеров, отметала одну идею за другой.
– Да черт его разберет, что еще мне знать о вашем Противостоянии. Как мне обратиться к тебе по ходу игры, если что?
– Все Ваши усилия должны быть направлены на обеспечение качественного игрового процесса для пользователей. Во время игры Ваш информационный канал будет закрыт, и Вы не сможете обратиться к базе данных Виртоса. Вы готовы…
– Юзеры, да, – во внеочередной раз перебил я Ангил, – все для юзеров, ага. Им ваше чудо-кресло виртосовское задницу не подтирает?
– Система физиологического контроля предусмотрена лишь для служащих компании «Виртек», которые погружены в изоляционные камеры сенсорной депривации, – ответила летающая доска объявлений. Не могли, что ли, создатели Ангил прикрутить ей понимание сарказма? Порхающая собеседница, тем временем, продолжила мой измор:
– Вы готовы начать игру?
Я буду скучать по тебе, мой милый цифровой автоответчик. Как бы то ни было, Ангил могла бы собой гордиться, ведь со своей задачей она справилась: предупрежден, значит, вооружен. Какой-никакой, но обучающий разговор с роботом оказался куда приятнее пули в череп в условиях полного непонимания ситуации. Хотел бы я узнать у нее больше, но эта дура все равно ничего, кроме своей поганой базы данных не знала. Я снова посмотрел на безмятежные просторы этого мира. И почему бы не создать вектор, в котором нужно просто блуждать по траве, наслаждаясь свежим воздухом? Ангил не спускала с меня своих виртуальных черных глаз-пуговиц. По всему было похоже, что она очень надеялась получить от меня утвердительный ответ.
3.3.
– Поехали, – прозвучал мой неуверенный голос после длительного молчания.
Мне решительно не нравилась идея дробить группу сразу же после начала игры. Хотя мне вообще мало что нравилось в этом чертовом Виртосе. Поганый главный вектор… зачем устраивать командное состязание, если оно в итоге и не командное вовсе?
– От лица компании «Виртек» позвольте пожелать Вам приятной игры. Мы уверены… – мне до смерти надоело слушать треп Ангил. Я наклонился, выдернул из виртуальной земли клок травы с корнями и швырнул в светящуюся фигуру. Результат был предсказуем – снаряд просто пролетел сквозь парящее виртуальное тело. – …и Вы еще не раз вернетесь в вектор «Противостояние»! Пожалуйста, ожидайте загрузки игрового контента.
Закончив свою пламенную речь, Ангил преподнесла мне приятный подарок – растворилась в воздухе. Одиночество оказалось недолгим: геометрические фигуры, на которые рассыпался виртуальный призрак, даже не успев исчезнуть, начали собираться в два образа примерно моего размера. Напарники.
Вокруг формирующихся фигур бушевал неистовый фейерверк из квадратов и линий. Сгущаясь, куски цифровой материи обрисовывали будущую базу: громоздкие арки над каждой тропой; стены, такие же высокие, как деревья; и огромный столп, основание которого располагалось уже за оградой. Не инчае та магическая пушка, о которой говорила Ангил. Будем надеяться, что кроме выдающихся размеров у нее есть и другие достоинства.
– Мы будем играть, жить-умирать. Да, да. Тише! Мне не нравится твой тон. Ты ведь принцесса нужного замка! – тихий взволнованный голос, бормочущий бессвязную скороговорку, быстро набирал силу. Словно стремительно катящаяся и тарахтящая тележка с хламом, которую столкнули на тебя с горы. – Учить? Нет, я не могу учить. Учат лишь те, кто не умеет сам…
Фигуры напарников превратились в мелких тварей светло-коричневого окраса. Три пальца, мохнатые ноги, вместо лиц – не то кабаньи, не то черепашьи морды… А я уже начал было комплексовать по поводу своей внешности. Над неспокойным компаньоном, который, глядя прямо перед собой, продолжал бормотать, периодически разражаясь истеричным безумным хихиканьем, появилась надпись – Стэн Грей. Мой взгляд в его сторону не остался незамеченным. Стэн начал приближаться короткими нервными шажками.
– Аарон? Аарон, мой мальчик. Ты не должен стесняться того, что ты круг! – Стэн подошел вплотную и уставился мне прямо в лицо. Меня точно парализовало. Взор безумца словно выглядывал из какой-то черной бездны. – Это они пусть стесняются. Ты же просто мышка, маленькая мышка… Нет-нет, ты выбираешь! Всегда. Выбираешь все, что хочешь. Охотник и жертва. Черное и белое…
Стэн зашелся захлебывающимся кряхтящим смехом. Я хотел оттолкнуть его подальше, но горящий взгляд буквально гипнотизировал меня, как удав кролика. Несвязные слова лишь вторили беспорядочной манере речи: карлик то принимался медленно и с расстановкой что-то декламировать; то тараторил нечленораздельную бессмыслицу; то громко верещал; то срывался на хриплый шепот. Наконец я нашел силы отшатнуться от невменяемого. Уже знакомая мысль – что безумие Виртоса все же может быть заразным – отрезвила меня, и я отскочил от Стэна, словно от костра, пышущего жаром сумасшествия. По сравнению с этим жутким ублюдком Руди был просто образцом здравомыслия. Второй компаньон оглядывался по сторонам, словно не замечая нас. Имя над головой – Камерон Белл. Отступив еще на несколько шагов, я тоже окинул взор – вокруг нас заканчивала формироваться огромная крепость. Центральная башня была увенчана красной сферой, которая, словно насмехаясь над нами, сверкала высоко в небе. Над родником появился яркий источник света.
– Все, что приходит и уходит – не ты! – Взвизгнул Стэн. Его свиное рыло скривилось в гримасе ярости и боли, уголки слюнявой пасти поползли вверх. Мгновением спустя он снова зашелся в визгливом, истеричном смехе. – Не ты! Ты не умираешь, потому что не рождаешься. Кап, кап, кап. Ты убиваешь! Так ты рождаешься. И так ты умираешь. Я знаю, уж я-то знаю! – заверещал он, подскочив ко второму напарнику. – Просто еда для черной бездны! Я не хочу такого себя. Меня есть множества! Закрыть глаза – не бездна. Просто билет. Я покажу. Да, я покажу. Узри в меня!
Закрыв глаза, он наконец заткнулся. Камерон посмотрел на меня, быстро отодвигаясь от нашего полоумного компаньона. Стэн представлял собой зрелище куда более страшное, чем самая жестокая смерть. Потеря рассудка. Было жутко просто находиться с ним рядом. Даже когда он молча бездвижно стоял, точно вкопанный в землю.
Понимание пришло, словно укол: вот какое будущее уготовано мне, если я не завяжу с видеоиграми как можно скорее. Пугала одна лишь мысль об этом.
– И что, это от него моя жизнь зависит? Нет, нет, я не хочу так! – женский голос Камерон сумел бы меня удивить, не будь мое внимание приковано к непредсказуемому напарнику по команде.
Мелкие квадраты и линии сгустились у его руки, превратившись в короткий нож. Стэн открыл глаза и одарил меня неожиданно осмысленным взором. Попятившись назад, я едва устоял на ногах.
– Ты. Ведь ты же не хочешь всего этого? – псих начал заикаться, медленно двигаясь в мою сторону.
– Эй, ты. Стэн. Успокойся, – мой голос дрожал сильнее, чем его.
– Боль – дверь. Выбор – зверь. Боль – дверь… – псих говорил ровно и уверенно. – Аарон. Ведь я знаю тебя.
– Да, да. Ты знаешь. Ты все знаешь, – у съехавшего в руках был нож, а я слишком хорошо помнил все прелести смерти в Виртосе, – ну давай тогда, Стэн, расскажи мне, что ты знаешь? Расскажи, – я продолжал осторожно пятиться назад. Остолбеневшая Камерон зачарованно наблюдала за жуткой сценой.
– Как? Ты не знаешь о себе?! – рявкнул Стэн, махнув ножом. – Ты брат мессии! Спаситель народа! Больше, чем мы! Ты подарил нам рай! Ты спас меня! Ты спас меня! – не отводя от меня горящего взгляда, он воткнул нож себе в шею, широко улыбнулся и дрожащей рукой провел им по горлу. Пузырящаяся кровь обильной струей залила землю. Распадаясь на геометрические фигуры, безумец захрипел, в последний раз пытаясь рассмеяться. Даже разваливаясь на виртуальные молекулы, он не отводил от меня свой горящий взгляд. Больше не проронив ни звука, его губы пошевелились так, словно произнесли «Спасибо».
Не знаю, верил ли я в бога и рай, но у меня не было ни малейших причин сомневаться в существовании ада. Потому как прямо сейчас я в нем находился.
3.4.
«Противостояние восстанавливается после экстренного удаления серьезной ошибки. Пожалуйста, дождитесь загрузки нового члена команды», – я вздрогнул из-за прозвучавшего в голове голоса Ангил.
– Ты тоже это слышал? – спросила Камерон голосом, в котором слышались капризные нотки.
– Так вот как выглядят «финальные титры», – произнес я сам себе. Проклятый Стэн никак не из головы.
Очередной сгусток эфемерных квадратов и линий начал собираться в новый образ.
– Боже, боже, боже, что я здесь делаю? Почему я не слушала… господи, выпустите меня, я все поняла, я не смогу, я не хочу! – истерично причитала моя напарница.
– Нужно убираться отсюда, – не отвечая на истерику Камерон, продолжал я собственный монолог.
– Четыре вектора, – прозвучал голос почти сформировавшегося персонажа, над которым уже появились слова «Ганс Брайт», – три смерти. Все, чтобы попасть в Противостояние. Хотите помочь себе – тогда помогите мне. Делайте, что я скажу, и у вас будет шанс выбраться.
– Да. Да, конечно, что я должна делать? – с готовностью закивала уродливой виртуальной башкой единственная девушка нашего трио.
Подневольная в подневольной? Как если бы сосед по палате в психушке, объявив себя Наполеоном, принялся отдавать приказы. Но если был шанс. Хоть один шанс…
– Что ты предлагаешь? – сухо отрезал я.
– Вы вообще сами кто, и как сюда попали? – деловито осведомился Ганс.
– Я здесь случайно, я не должна здесь быть! Мой папа – управляющий сектора! Меня мой… Мой бывший парень позвал меня на эту демонстрацию против Виртека. И еще там были реагенты, они нас арестовали, и куда-то везли, а потом… – затараторила Камерон, словно пытаясь вытолкнуть из себя все, что только могла.
Ганс посмотрел на меня. Вот так просто довериться непонятно кому, после того, как какой-то полоумный из моей же команды разгуливал передо мной с ножиком?
– Аарон? Кто ты? – вот уж всем вопросам вопрос.
Я оглянулся на девушку, заключенную в тело свинорылого карлика. Казалось, она ждала моего ответа больше, чем Ганс.
– Аарон Вудс. Меня зовут Аарон Вудс. Это все, что тебе нужно знать. Рассказывай, как нам свалить отсюда. Если тебе есть, что сказать.
Воцарилось молчание. Ганс переводил взгляд с меня на Камерон. Затем снова пристально уставился мне в глаза. Покровительственный взгляд раздражал – я мог выиграть этот конкурс гляделок, огромными пальцами выдавив этому парню его поросячьи глазки…
Усилием воли я взял себя в руки.
– Я не знаю, кто я. Не помню, – процедил я сквозь зубы, сверля Ганса взглядом.
– Или говоришь, что не помнишь. Какого хрена нулю делать в Противостоянии?
– Того же хрена, что и тебе, – брякнул я, напрягая мышцы и готовясь как следует приложить этого любопытного свиномордого выскочку. – Люблю, знаешь ли, погулять по Виртосу, – один мой тон уже был вызовом, – но если ты настаиваешь, я сочиню для тебя слезливую историю из прошлой жизни.
– А ты сможешь, нуль? Что ты знаешь о реальном мире, кроме своего имени? Работа? Семья? Друзья? – он делал выразительную паузу после каждого вопроса. – Что творится за пределами Виртоса? Сучье вымя, ты хотя бы название своей планеты помнишь? Название нашей самой лучшей в мире страны?
Сжав кулак, я шагнул вперед и замахнулся, чтобы врезать ему по его кабанье-черепашьей морде, но внезапная мысль пронзила сознание, словно пуля.
– Мегалополис, – сорвалось с моих уст.
ПОДКЛЮЧАЯСЬ К СИСТЕМЕ, ВЫ СМОЖЕТЕ МАНИПУЛИРОВАТЬ СЕТЕВЫМ АВАТАРОМ
Мегалополис… Проклятая клоака сгнивших человеческих судеб. Самая развитая страна в мире живет за счет того, что половина ее населения уткнулась рылами в корыта и жрет очередные медиа-отбросы, что выливает на них Виртек, а вторая половина – и есть эти отбросы. Правительство не решает вопрос, потому что Виртек и есть правительство. Глава совета директоров управляет всем гребанным континентом. Расскажи кому такое лет сто назад, не поверили бы, отмахнусь, как от мыслей о собственной жизни. Весь мир радостно следит за политическим и коммерческим успехом Мегалополиса и старательно подражает, распихивая все свое дерьмо по банкам Виртоса, экспоненциально развивая систему. Да и само это дерьмо радо запрыгнуть в камеру сенсорной депривации, лишь бы избавиться от ответственности за собственную жизнь. И тем, кто сдох в своем хрустальном гробу, можно позавидовать. Остальное отработавшее быдло сходит с ума без родного контейнера, а то и подыхает сразу после выхода – настолько привыкли умирать в векторах.
Но на это в нашем счастливом обществе не принято обращать внимание. Они ни черта не видят – им мешают высокие бортики корыта с отбросами, куда после работы спешит зарыться каждый обыватель. Стадо с радостью нацепило на себя рабские ошейники и просит добавки, так что миру нашему хана. С чего я только взял, что я смогу это изменить? С чего я решил, что, когда начнется…
– …Начнется матч, хрен беспамятный, – отрезвил меня Ганс. Хватаясь за обрывки воспоминаний, я из последних сил пытался извлечь хотя бы еще что-нибудь из своего прошлого. Тщетно. Зыбкий туман осмысленности растворялся у меня на глазах.
– …Так что наша главная задача – не умирать, – продолжал инструктаж Ганс, поглядывая в мою сторону. – Меняйте славу на броню и повышение стойкости, берите артефакты на блок урона, на уклонение. Делайте все, чтобы вас не поджарил вражеский столп. Нам надо загнать их на базу и держать там, сколько сможем. Чем ближе и чем дольше мы к источнику юзеров, тем лучше.
Слова Ганса звучали как заклинание. Он, наконец, умолк, и начал искать понимание на наших лицах.
– Ты думаешь, мы поторчим у них на базе, и все – чертова банка с победной музыкой откроется, и все мы, счастливые ублюдки, пойдем домой, держась за руки? – мой раздраженный монолог был оборван оглушительным сигналом, словно в тысячу гонгов ударили одновременно.
– Слушай сюда, нуль. У меня столько же причин доверять тебе, сколько у тебя – мне. Черта с два я выложу тебе все детали, просто делай, что я говорю. Или играй тут в игрушки и дальше в свое удовольствие. Тебя это тоже касается, – раздраженный напарник повернулся к Камерон.
– Да, да, я все сделаю как ты скажешь, только вытащи меня отсюда. У меня есть деньги, я заплачу тебе, – послушно пролепетала девушка.
Что он мне предлагает? Играть по правилам, чтобы не играть по правилам? Нарушить ход игры, не нарушая его? Последнее, что мне хотелось – идти навстречу юзерам и сражению. Но какого черта? Я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться. Хуже уже все равно не будет.
– Пойдем все вместе, – прежде чем Ганс разинул пасть, чтобы возразить, я продолжил: – Я не собираюсь отдуваться за всех. Если подыхать, то всей командой.
Как я и ожидал, эти слова не привели в восторг новоиспеченного командира. Но мой далеко не самый учтивый тон был категоричен: либо так, либо никак.
– Ладно, пойдем по простому пути, – морда Ганса сморщилась в кислой гримасе.
3.5.
Капитан-свиномордие замер, закрыв глаза, после чего на его лапах появились металлические перчатки с шипами. Что это за фокусы? Все вокруг вдруг стали гребанными волшебниками. Камерон последовала его примеру, и мгновение спустя разжилась нагрудным доспехом. Только сейчас я поймал себя на мысли, что я ни разу не закрывал глаза в Виртосе. Да и с чего мне это делать? У настоящего меня они наверняка и не открываются, пока я находился в виртуальной среде. Я сомкнул веки, и вместо ожидаемой черной пелены увидел знакомые панели – такие же штуки на стеклянной крышке банки предлагали мне выбрать вектор. С той лишь разницей, что сейчас на этих панелях были нарисованы различные значки – стилизованные щиты, оружие, доспехи – все с соответствующими ценниками напротив. Список был просто огромным, но перематывать его страницы не требовалось, я «видел» сразу все. Панель слева предлагала улучшить характеристики: сила, стойкость, ловкость, количество… духа? Да чтоб вы сдохли все, твари, со своим духом. Какой еще дух? Вверху сверкала цифра 500 и пустая шкала, напротив которой надпись – 0/100%. На свои пятьсот монет я мог прикупить… Маленький ножик, с которым я уже имел шансы свести близкое знакомство не так давно; перчатки, ботинки или самый невзрачный нагрудный доспех. Защитить торс и спину было бы лучшим решением. Но лишь я об этом подумал, цифра 500 превратилась в 125, на которую уже ничего не купишь.
– Какого черта… – я открыл глаза. К моему удивлению, на груди уже был надет желаемый доспех.
– Чего ты разорался, нуль? Долго тебя еще ждать? – Ганс и Камерон уже стояли возле западной арки.
Пропустив вопрос мимо ушей, я подошел к ним. Открывшаяся за стенами базы тропа была обрамлена густым лесом. Недалеко впереди, метрах в двухстах от нас, виднелась башня – наша первая защитная вышка. Для наших соперников же она была последней. Каменное сооружение возвышалось над шумящими кронами деревьев, которые еще совсем недавно казались мне настоящими исполинами. Несмотря на ничтожные размеры, передвигались мы достаточно резво.
Напарники все время держались рядом со мной. Из листвы кустов справа и слева на нашем пути то и дело выходили обещанные Ангил войска – такие же свиномордые коротышки, как и мы, отличавшиеся лишь зеленоватым окрасом шкур. Я обратил внимание на поравнявшегося со мной солдата – вместо шерсти на его спине и ногах росли листья. Когда мы миновали первую колонну, с нами бежало уже с десяток этих тварей.
– Говорил защиту поднимать, а сам перчатки взял, – проронил я уже после того, как мы прошли нашу первую башню.
– Это и есть защита, умник. Могу и шипами по морде кое-кому съездить, – бросил Ганс, даже не поворачиваясь в мою сторону.
– Для человека, который первый раз попал в Противостояние, ты слишком хорошо тут ориентируешься, – мои слова были далеко не комплиментом.
– Соревнования постоянно крутят на всех плазменных панелях Мегалополиса. Человеку, который этого не помнит, можно только позавидовать. Тебя это не касается, но у меня имеется… куда более глубокая степень осведомленности в делах Виртоса.
– Послушай, Ганс. Если ты не заметил, я не твоя покорная марионетка. Мы в одной лодке, так что выкладывай все начистоту, или я сейчас свалю на базу, и будешь сам здесь геройствовать, – представил я свой ультиматум.
– Ты что, совсем болван? Сгнить в своей чертовой банке ты и без меня успеешь. Что ж ты не заткнешься никак? Ты хоть можешь себе представить, во что превращается человек через год беготни по векторам?
Очень даже могу. Совсем недавно имел удовольствие общения с подобными кадрами. Мне хотелось возразить, хотелось спорить, хотелось дать этому заносчивому ублюдку по шее, но я промолчал и начал пережевывать свой язык, словно он был отборнейшим стейком из дорогого ресторана. Интересно, а нашей богатенькой напарнице вообще есть что сказать?
– Эй, Виртос вызывает Камерон! Чего ты молчишь? Тебе что, плевать, куда нас тащит этот герой?
– Делай, как он говорит. Я просто хочу уйти отсюда. Я уже все поняла, я сильно заблуждалась! Я сделаю все, что нужно будет для этого, – голос загнанной, трясущейся мышки, которой так хочется вернуться в родную норку. Что ж, я это понимаю и даже завидую. Эта девочка хотя бы помнит, что ей есть куда возвращаться. Милый славный Мегалополис – город, где есть справедливость для всех и каждого. Факт того, что я ничего о нем не помню, в конце концов может быть не так уж и плох.
Едва мы миновали третью нашу вышку, на дороге впереди появилась группа существ противника – такая же, как и у нас, только другого цвета: вражеские бойцы были окрашены в бледно-серые тона. На их фоне черная как смоль фигура юзера выделялась, как прыщ на заднице. Едва завидев наше трио, пользователь спешно ретировался с поля боя, припустив по дороге к своей башне. Беги, беги. Расстояние между отрядами сокращалось, и я сумел детально разглядеть врагов. Если наши трутни были какими-то добряками-лесниками, то против них выступали их мертвые собратья. Такие же мелкие твари, но с трупными пятнами, пустыми глазницами и оторванными от тела кусками плоти. Вместо листьев или шерсти из их рук и плеч, прокалывая кожу, выпирали заостренные обломки костей.
– Мерзость какая, против нас сражаются трупы! – мне была противна сама мысль о том, что своими лапами я прикоснусь к мертвечине.
– Пока еще не трупы! – проорал Ганс и с размаха заехал кулаком по морде одного из солдат-упырей.
Пытаясь побороть брезгливость, я, крепко сжав три пальца в кулак, обрушил на челюсть свинорылой умертвии не просто удар, а всю копившуюся во мне ненависть к Виртосу. Челюсть врага отправилась в свободный полет, оставив вместо себя зияющую дыру, из которой вывалился язык. Картина малоприятная, но меня это уже мало волновало: словно изживающий хозяина гость, ярость вытесняла мое сознание. Я даже не понимал, на кого злюсь: на Виртос, на его создателя, на инертное общество, или на себя, кретина, который даже не помнит, какого черта он вообще здесь делает.
Один за другим, словно град с неба, на супостатов сыпались мои увесистые оплеухи. Камерон и Ганс не отставали. Даже эта пугливая мышка демонстрировала, что-то она может. Враги пытались сопротивляться, но явно уступали нашему командному натиску. Падая после нескольких ударов на землю, они не распадались на голографические фигуры. Вместо этого земля впитывала их в себя словно зыбкая трясина. Не успели мы разобраться с первой группой, к месту сражения приближалась следующая. Мы не сбавляли темпа – трупы разлетались в стороны, разбрасывая по округе оторванные конечности и разлетающиеся потроха.
Очередным ударом я пробил грудную клетку вражескому трутню. Тот рухнул навзничь, съедаемый пучиной земли. После расправы над очередным врагом я осознал, что на голову возвышался над трутнями. Но испытать увеличившееся в размерах тело мне не удалось: вражеская группа была разбита, а наши войска продолжили свой автоматический завоевательный поход.
