скачать книгу бесплатно
8.55
Бодуненц взялся за карандаш. Носки на чайнике почти подсохли. Скрипнула дверь. Вбежал коллега-физик. Савелий еле успел сбросить их в верхний ящик стола.
– Что за ядреный запах, Савик? Чай что ли заваривал? – пискнул физик и схватил чайник.
– И минут через пяток получите кипяток, – пропел он. – Точно, горячий.
Плеснул себе в чашку.
– Че за чай? «Цейлонский»? «Ахмад»? С бергамотом? Запах – очуметь!
Как ему объяснить, что носки сушил – не поймет еще.
Тут к Бодуненцу снова входят мастера – по второму кругу. Рыскают, но ничего с градусом нет.
– А! Мы тут уже были.
– Насморк замучал – совсем не чую запах спирта, – пожаловался Проктер. – А ты, Глеб?
– Я тоже. Простудился где-тось. В вентиляторной, кажись, продуло.
– Плохо. Надо ноздри прочистить. Чем-нибудь сухим.
– Есть у тебя тряпка чистая от насморка – струей льет? – озабоченно спросили мастера, открывая ящички стола Савелия. Всё перерыли и в самом верхнем обнаружили почти высушенные на чайнике носки. Понюхали. Вроде, чистые.
– Ты в нос их. Буравчиком, – сказал Гембл. – Тебе один носок. Мне – второй. «Нос носком вышибают».
Вкрутили в обе ноздри по носку и ушли. Надолго ли?
* * *
Ребята засели под грибком. Пока детей еще на улице не было: кто в садике, кто в школе, кто просто спит.
Далее события развивались по стандартному сценарию.
После двух бутылок начался обычный пьяный треп.
– Ты видел на солдатских погонах символы «РА»?
– Ну да.
– А что обозначают, знаешь?
– «Российская армия».
– Не-а! «Рома Абрамович». Видать, скупил нашу армию на корню, а до того «Челси», – икнул Арнольд.
– А я слышал, в Одессе Дерибасовскую улицу переименовали в Дерипасковскую.
– Значит, много отбашлял одесситам.
– Ага, за юмор.
– Сей товар дорогого стоит.
Тема про олигархов была особенно популярна в компании Люлипупенко.
– И было у Билла три сына, – громогласно заявил Люлипупенко, имея в виду наследников Билла Гейтса.
– За что пить будемо, россияне?
– За наследство.
– В ответ на мемуары Гитлера «Майн кампф» Билл Клинтон написал свои остросюжетно эротические «Май кайф». Соавтор – Моника Левински…
Братва допила остальное и отключилась по домам. Ненадолго. Кроме Люлипупенко. Тот пошел отдыхать на свое привычное место – стол для пинг-понга.
* * *
– Мама! – завопила Лика Вермилина в лифте.
К ней тут же дуэтом в терцию присоединилась Лара Жихина. Вот она – страсть к сладкой жизни. Нет, чтобы со второго этажа пройтись пешочком до выхода из подъезда. Так забежали снова в лифт – комфорта захотелось. Ветерка. Вот сейчас сиди-бди, когда включат. Только в первый раз застряли минут на пять. Намотать бы на ус. Думали, в одну и ту же воронку два раза снаряд не падает. Ошиблись. Падает и всегда маслом вниз. Ну, теперь не жди от доцента Моповой ничего хорошего за опоздание.
* * *
Перенесемся с осеннего утренника на полгода ранее.
Только что закончились выборы. Бывший завсегдатай грибка, а ныне депутат Кремов (живет он сейчас в элитном поселке в Курье, в собственном четырехэтажном коттедже среди вековых сосен на берегу Камы) не зазнался, как это обычно бывает с другими депутатами, а заехал к своим вчерашним дружкам. Совесть депутата подсказала – депутатский значок надо обмыть. В кругу электората.
– Давай, Рома, клади его в стакан…
…Дальше Рома ничего не помнит. А там, то ли проглотил он свой значок, то ли выронил на землю…
Только назавтра Люлипупенко гордо прохаживался по двору в депутатском значке. Мол, выбрали – не ошиблись. Сбылась мечта трудового народа. Жить станет веселее.
– Какие будут наказы?
– А-а-а? Откуда?..
– Наказы платные.
– Упоняли.
– С вас – по сто рублей. С пенсионеров – по тридцать. Ветеранам-защитникам Бастилии бесплатно.
* * *
Шура слегка припозднился на первую пару: дотопывал до университета пешком. Кроме того, нужно было почистить костюм, запачканный рыбой в трамвае.
Отмывать пришлось спиртом в лаборантской на кафедре. Тут душа не выдержала:
– Дайте лучше ацетон или бензин какой-нибудь. Не могу я на это безобразие смотреть. Чтобы ценный продукт переводить.
– У нас из растворителей только спирт, – пожимали плечами лаборантки.
Глава 8
9.45
В девять сорок пять у Бодуненца было важное мероприятие. Показательная ежегодная лекция по начертательной геометрии для подтверждения своего статуса преподавателя лицея.
Проводила аттестацию представительная методическая комиссия. Она разместилась рядом с кафедрой.
Возглавлял методкомиссию старый матерый преп Кофейня Иван Поликарпович, махровый зубрище, патриарх. Наверное, еще заводчиков Демидовых лично знал. Во всяком случае у них начинал. На царя полжизни ишачил. Восьмидесяти, а то и всех ста восьмидесяти лет от роду. Слегка (да где уж там слегка – совсем) глуховат и слеповат. Но то, что Данилу-мастера из «Хозяйки медной горы» Бажов с него списывал, не подлежит всякому сомнению.
Рядом с Кофейней сидела Аделаида Викторовна, старший методист – вместо переводчика. И еще человек семь разных сотрудников лицея.
Кофейня то и дело наклонял к методисту красное мохнато-седое ухо. И периодически ковырял в нем большим пальцем, как будто выковыривал застрявшие там слова и предложения. Затем записывал что-то в тетрадь и делал пометки в своем неизменном блокноте.
– Сегодня, ребята, – бодро начал Бодуненц, – тема нашего урока: «Метод Монжа».
– А? Что? Говорите громче! – раздался рядом с Бодуненцом голос Кофейни. – Уж, если мне не слышно, что говорить об лицеистах на последних партах!!
– Метод Монжа! Тема!
– Вместо моржа? В темя?
Пришлось Савелию наклониться к волосатому уху Кофейни и рявкнуть что есть сил.
– Да слышу я, слышу всё прекрасно, – прогнусавил мэтр и обвел испытующим взглядом аудиторию: «Ну и кто этому не верит?» Затем он достал морской бинокль (похоже, с крейсера «Очаков») и уставился на доску.
Бодуненц возобновил лекцию.
– Преобразование ортогональных конструкций…
– Каких-каких инструкций? – от возмущения у Кофейни перехватило дыхание.
Пришлось Аделаиде Викторовне долго и доходчиво объяснять Ивану Поликарповичу смысл сказанного.
Между тем Бодуненц увлеченно рассказывал, уже не замечая возгласов старпрепа:
– Здесь никаких проекций не может быть…
– Каких-каких эрекций? – переспросил Кофейня.
Стало быть, опять что-то не то почудилось.
– …биссектриса.
– Актриса на бис? Это Истомина? Или?.. Бисек?.. Ну не слышно! – опять загундосил мэтр. – Мямлит и мямлит себе под нос! Я сижу рядом – большую половину слов не разбираю. Представляю, каково ребятам усваивать новый материал.
– Угол раздела, говорю! – раскатом грома прогремел Бодуненц, так что задребезжали фужеры на фуршетном столике Их Величества этажом выше.
– Как меня угораздило? К главарю?
– Не обращайте внимания, продолжайте, – проартикулировала Савелию губами Аделаида Викторовна.
– Тангенс угла наклона.
– Танки с углем на склонах? При чем тут военная тематика?!
– Как видно, гипотенуза…
– Ноги потеют? В Санузел?
– …можно вполне на катет.
– А то на этой волне он мне накатит?
– …это же восемь градусов.
– Живой и радуйся? Снова мне?
– Многоугольник…
– Ногой в свекольник?
– …Полноте, ребята, вы должны знать. Быстрее. Как называется?.. Вспомним? Трапеция!
– Полный трупец я?!
– …ромб и овал содержат…
– Не фига себе!! Чтобы тромб оторвался прежде?!
В конце лекции в класс ввалились Проктер энд Гембл.
– Пардоньте. Немного задержались.
Лицо Кофейни становилось всё багровее и багровее.
– Всё! Баста! Хватит! – рявкнул он громогласно. – Пора и честь знать!
После чего звучно просморкался и прокашлялся.
– Перейдем к анализу урока, – зычно объявил Кофейня. – Разбор полетов…
– «Моржовый метод» – это хорошо, – начал издали старпреп, имея в виду метод Монжа. – Это мне нравится. Но ваши некорректные замечания в мой адрес, как председателя методической комиссии, особенно про то, чтобы я «ногой в свекольник» или чтоб у меня поскорее «тромб оторвался», и что «полный трупец я», и, главное, «никаких эрекций» не выдерживает цензурных слов. Это уж, знаете, слишком. Мое мнение негативное. Так и передам Александру Леонхардовичу.