скачать книгу бесплатно
– Что он сделал с Велибором? – перебили его советники.
– Некромант заявляет, – продолжил Добронег, – что Велибор пока жив, однако сие может поменяться, ибо если мы не выполним его условия, он предаст Велибора мучительной казни, или же, что еще хуже, обратит его.
– Быть такого не может! – Зарычал Сбын. – Мы не допустим этого, правда ведь, Добронег?
– Именно это мы и должны сейчас обсудить, – отвечал терпеливо Добронег, – Некромант уверяет нас, что вернет нам Велибора живым и невредимым, если мы отдадим ему во владение наши южные горы со всеми приисками. Он также пишет, что если мы отдадим их по-добру, он все равно их захватит в ближайшие дни. Будто бы у нас нет выбора.
– Другими словами, мы все равно потеряем эти земли, однако у нас есть возможность спасти Велибора? – переспросил Ружик.
– Кому вы верите, – встрял Сбын, – Чернокнижнику? Некроманту? Его слово ничего не стоит! Отдадим ему земли, а он все равно обратит Велибора. Нет, это его очередная хитрость. Вспомните, что он провернул еще два дня назад? Обманом заставил наши рати пойти прямо в руки чуди.
– Ты предлагаешь не оставить Велибору возможности выжить? – спросили другие советники.
– Я ничего не предлагаю. Однако идти на поводу у чернокнижника – не тот путь, который бы выбрал Велибор, будь он здесь.
– Мы могли бы собрать новую рать и отправить ее на Темный Замок, чтобы вызволить Велибора. – Сказал задумчиво Ружик
– Да где же ты соберешь эту рать? На севере нас разгромили, нам туда нужно силы бросать, иначе не будет больше Радии.
– Но Некромант все равно намерен захватить наши южные земли, так почему не отдать их ему сейчас в обмен на жизнь нашего правителя? – не унимался Ружик.
Добронег все это время печально смотрел, как спорят советники, стараясь не вмешиваться.
– Как же он их захватит? – засмеялся Сбын, – у него, что собраны войска? И где он их мог собрать? Он преднамеренно запугивает нас, пытается даром заполучить наши ценные земли. Я говорю, нельзя ему отдавать их, нельзя ему верить.
– Если все так считают, что же тогда, у Велибора нет ни единой надежды на спасение? – спросил укоризненно Ружик.
Все в ответ потупили взоры.
Добронег уныло побрел в свои покои после совета; после всего ему казалось, что он еще никогда не чувствовал себя столь разбитым, а ведь ему столько пришлось увидеть на своем долгом веку. В переходе он столкнулся лицом к лицу с Зорицей, матерью Велибора. Это была полноватая круглая женщина, и раньше выглядевшая много старше своих лет, а сейчас совсем подурневшая.
– Есть ли какие-то вести о моем сыне? – с надеждой в голосе заговорила она, – прошу, не томи меня.
– Матушка, пройдем скорее ко мне, ни к чему обсуждать это здесь, где нас услышат.
Когда они оказались в его покоях, Зорица ринулась к Добронегу и чуть было не вцепилась в его бороду:
– Говори! Говори! – вскричала она отчаянно.
– Матушка, его схватили в плен, и требуют непомерный выкуп. Мы не сможем ничего сделать.
– Что за выкуп такой, что мы не можем его собрать? – вопросила Зорица, – я заставлю весь наш род отдать все, что у нас есть, мы соберем любую сумму. Ради Велибора никто не поскупится.
– Если бы дело было только в деньгах, – печально вздохнул Добронег, – но враг просит отдать ему наши самые богатые земли. Велибор бы никогда не пошел на это. Боюсь, ничего нельзя сделать.
– Что же будет с моим сыном? Он будет гнить в темнице?
– Хуже. Или, быть может, лучше. Ему уготована казнь.
Теперь женщина не вскрикнула, и даже не потеряла сознание. Ум ее не мог постигнуть неотвратимость такого исхода. Она не могла двинуться с места, ей казалось, что сейчас Добронег непременно скажет что-то еще, что полностью опровергнет его же предыдущие слова, и все наладится, а Велибора вызволят из плена. Но он молчал.
– Ведь это мой второй сын. Я не могу потерять второго сына. – Промолвила наконец она.
– Я знаю, знаю… – отвечал советник, опуская глаза, – Но мы не можем вести переговоры с врагом, ему веры нет. Он наверняка обманет нас, и все будет впустую. Да и мы сейчас в таком положении, что не можем разбрасываться владениями. На севере наши земли грабят чудские захватчики, наша главная цель сейчас дать им отпор, нельзя разорвать наши земли на куски, иначе от Радии ничего не останется.
Когда Зорица ушла, Добронег упал в кресло и закрыл глаза. У него духу не хватило сказать ей главного: казнь была лучшим из того, что Некромант мог сделать с Велибором.
Через два часа Сейвина и Духовлад уже были в доме старшего советника правителя Хотена и его невероятно стройной и легкой супруги Нежаны, которые встречали гостей у входа, по традиции, на лестнице, ведущей внутрь. Они праздновали годовщину своего брачного союза. Платье Нежаны было словно соткано из воздуха: настолько невесомым казался подол и лиф из тончайшего шелка. Хотен, и без того непривлекательный, с закрытым взглядом и сжатыми чертами лица, на фоне прекрасной жены совсем терялся.
В Баллии большинство со временем рано или поздно находили свою родственную душу и заключали брачные союзы: мало кто готов был встретить вечность в одиночестве. Дети редко рождались и быстро вырастали, потому родители вновь оставались одни – такой уклад жизни был типичен для баллинов. Здесь на праздновании тоже были только пары, особенно в начале праздника это бросалось в глаза: по прошествии времени пары разбились, и женщины стали болтать без умолку друг с другом, поделившись на группы, равно как и мужчины, которые также что-то оживленно обсуждали друг с другом. Сейвина быстро передвигалась от группы к группе, со всеми обмениваясь любезностями, сама же на деле старалась не пропустить ничего любопытного в разговорах женщин. Однако тему войны никто не поднимал; она, разумеется, понимала, что это было бы странно, ведь все, что касалось людских дел, никогда не обсуждалось в Баллии, во всяком случае, открыто, однако надеялась, что у самых легкомысленных язык все-таки развяжется.
Как раз тогда, когда Сейвина заметила на себе пристальный взгляд Духовлада, следившего за ней издалека, до ее локтя кто-то дотронулся. Обернувшись, она увидела Велеса, своего старинного друга. Он ничуть не изменился с момента их последней встречи, подумала она. Невысокий, но крепкий, он выглядел все так же потрепанным силами природы: кожа его была загорелой до красноты, оттого казалась сухой и морщинистой, а сам он выглядел постаревшим, словно он давно был человеком. В противовес всем этим неухоженным чертам глаза его были необыкновенными, с чуть раскосым разрезом, такого теплого зеленого оттенка; они грели; от них невозможно было отвести взор.
– Дорогой, милый Велес! – воскликнула она, и они обнялись как брат и сестра, в тот же миг рука его незаметно скользнула в карман, спрятанный в складках ее платья, и карман сильно отяжелел от попавшего в него предмета.
– Привет от Скритека. Я выполнил твою просьбу, какой бы дикой она ни была, – сказал он, широко улыбаясь, чтобы никто вокруг ничего не заподозрил. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Поверь мне, мои умыслы не столь коварны. – Отвечала она легко.
– Хотел бы я в это верить. Сейвина, я не могу понять, почему в последнее время ты стала столь ветреной и легкомысленной. Ужели это та Сейвина, которую я знал когда-то: какими взвешенными были твои решения во время нашей первой и последней войны. Тогда бы ты не стала рисковать ничьими жизнями ради неизвестного.
– Ты вспоминаешь о временах, с которыми нас разделила вечность. – Прохладно отвечала Сейвина. Выражение лица ее против воли постепенно менялось с радостного на унылое.
Они шли по залу рука об руку, когда Велес сказал:
– Есть вещи, которые время изменить не в силах. Помни, что гласит одна старая поговорка: не буди лихо, пока спит тихо.
В этот момент Сейвина нахмурила брови, повернулась лицом к нему и немного раздраженно спросила его:
– А спит ли лихо, если оно тихо?
– Что? – переспросил Велес, недопонявший ее вопрос. Как раз в это мгновение над ними нависла мощная фигура Духовлада.
– Старый добрый друг, – промолвил он, усмехаясь, – кто бы мог подумать, что ты оставишь свою лесную свободу ради наших домов-темниц. Надолго ли к нам? – спросил тот, пристально разглядывая Велеса.
– Как и всегда до этого, совсем не надолго. – Он отвечал ровно, словно не слышал издевки в словах Духовлада, – хотелось повидаться с городскими жителями. Уже завтра отправляюсь обратно.
– Что же, жаль, баллинам ты уделяешь времени намного меньше, чем зверям. – Затем он обратился к Сейвине, – сейчас заиграет музыка, а я очень давно не танцевал. – Это было приглашение на танец.
– Дай мне одно мгновение, чтобы выслушать друга, и я сразу же иду танцевать с тобой. – Отвечала она как можно ласковее.
Духовлад кивнул головой и ушел в другую часть комнаты, откуда продолжал следить за каждым ее шагом. Сейвина же быстро зашептала Велесу в ухо, неожиданно немного раздраженно и даже сердито:
– Ты отговариваешь меня лишь потому, что считаешь, что должен быть кто-то, кто предупредит меня в решительный момент, чтобы потом, случись что, и ты не виноват, ты ведь предупреждал. А на самом деле в душе ты больше всего желаешь, чтобы я совершила что-нибудь эдакое, как ты говоришь, «легкомысленное и ветреное». Потому что ни ты, ни все остальные на это не способны, но все хотите, да чужими руками. Ты сейчас просто лицемер, Велес, вот и все.
Сказав это, Сейвина сразу направилась к Духовладу, не дав старому другу возможности возразить. Во время танца она старалась не смотреть ни на кого, чтобы случайно не увидеть в толпе задумчивое лицо Велеса, будто именно так можно было избежать чувство стыда перед ним за все сказанное давеча. Когда танцы закончились, и все уселись за огромный праздничный стол с яствами, она все-таки окинула гостей взглядом: ее дорогого одинокого Велеса уже не было среди них. Противное тоскливое ощущение в животе напомнило Сейвине о ее же обидных словах; она сама не знала, рада она была или нет, что Велес ушел с празднования.
Когда гости уже изрядно выпили, внимание многих рассеялось, и уже сложно было разобрать, кто о чем говорил, нить беседы терялась каждые несколько минут. Однако Сейвина выдерживала часы бессвязных речей, всем улыбаясь, при том внимательно наблюдая за основными баллинами. Внимание ее привлекла Нежана, прошептавшая что-то своей близкой подруге Милодане, а затем вышедшая из залы. Милодана, в свою очередь, подмигнула Томиле, и они незаметно последовали за супругой Хотена. Духовлад уже был в другой части стола, оживленно беседуя со своими советниками. Убедившись, что он не следит за ней, Сейвина тоже вышла из залы.
Она шла по темному неосвещенному коридору дома, вслушиваясь в тишину комнат.
– Расскажи же, что тебе удалось узнать? – донеслись до Сейвины звуки голоса Томилы. – Она нашла комнату, в которой спрятались три подруги и замерла рядом с приоткрытой дверью.
– Что же случилось с правителем Радии? – вторила Нежана, от любопытства кусая губы, – Хотен проронил только, что он исчез прямо во время битвы, и что его рати были разбиты чудью. Но куда он исчез?
– Я расскажу вам, но вы должны поклясться, что никому не пророните ни слова об этом, иначе ни мне, ни моему благоверному несдобровать, – сказала томно Милодана, от выпитого не знавшая, как сдержать себя.
Две подруги не задумываясь поклялись.
– Велибор со своими ратями пошел через тайные пути в горах, чтобы напасть на чудские рати прямо там в горах, но попал в западню. Чудь уже поджидала их там. Тогда же Велибор, якобы отдавший приказ ступать через горы, оказался не более чем видением.
– Ах! – воскликнули все хором.
– Этого не может быть, – одумавшись, сказала Нежана, – у чуди отродясь не было таких мощных заклинаний.
– Я точно говорю! Велибора похитил старик-чернокнижник. Он и наложил на него заклинание видения.
– Как же он мог его похитить, сама подумай, – Нежана, видно, одна сохранила трезвость ума, не веря ни единому слову подруги, – он что, его – в мешок и на плечо, и поскакал мимо его же воинов? – Нежана и Томила переглянулись и засмеялись.
– Роздег сказал только, что чернокнижник умеет перемещаться и перемещать людей из одного места в другое. Велибор сейчас в Темном замке. Его скоро казнят или обратят в своих же.
– Не может быть! – воскликнула Томила.
Нежана нахмурилась.
– Мне кажется, твой Роздег подшутил над тобой. Все, что ты сейчас поведала, похоже на небылицу. Откуда у чернокнижника заклинание еще и перемещения? На людской земле ничего подобного вовек не бывало. Их колдовство слабое и бесполезное. – Нежана распалялась все больше, раздосадованная мыслью, что вместо захватывающих вестей она получила плохо прикрытую ложь.
– Зачем же ему так шутить надо мной? – Милодана отвечала с раздражением, – он никогда еще не обманывал меня, да и потом, уж я-то знаю, как выведать у него все, что хочу. Уметь надо, милые мои. Вам-то ведь мало что доверяют ваши мужья.
Тут закадычные подруги стали спорить, а вскоре и браниться, вспоминая друг другу каждую малозначимую обиду, словно до этого они не дружили и не общались на самом деле, а только и занимались тем, что записывали на пергамент все неприятное, что им когда-либо кто-то делал, дабы при первой же возможности использовать записи друг против друга. Сейвина, и так задержавшаяся здесь подозрительно долго, тихо прокралась обратно в залу. Духовлад, к ее облегчению, казалось, и не заметил ее отсутствия за столом.
Дорогой домой Духовлад, однако молчал, и взгляд его был невеселым, будто что-то гнело его. Сейвина предчувствовала, что ей не сойдет с рук давешнее любопытство, и она все ждала, когда же гнев супруга обрушится на нее. Лишь в их покоях, где никто не мог их слышать, Духовлад наконец заговорил. Сейвина в этот миг переоделась и расчесывала длинные темные волосы.
– Что же ты выведала, когда пошла за Нежаной и ее подругами?
Сейвина не отвечала, она стала так рьяно расчесывать волосы, как будто прячась за ними.
– Я спрашиваю еще раз, что ты замышляешь?
– Ничего, – медленно произнесла она. А затем вдруг добавила, не таясь, – Я ведь действительно много чего подслушала давеча. Ответь, откуда у чернокнижника наши заклинания?
Духовлад тяжело вздохнул.
– Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Твое любопытство к судьбе людей не только неправильно, оно смешно, нелепо, вредно.
– Он грабил гробницы знатных людей, там находил руны заговоров. – Говорила, словно не слыша Духовлада, Сейвина, – И якобы среди этих рун он нашел заклинание перемещения и видения? И все же откуда в гробницах знатных людей наши руны? Кто их туда подбросил?
– Это не твои руны и не твои заклинания, уже много сотен лет. Ты отдала их все мне и, повторюсь, дала слово, что не будешь вмешиваться в мои дела с людьми. А сейчас ты пытаешься встрять.
– Я ничего не пытаюсь, я просто задала вопрос. Что может быть вредного и неправильного в том, что я хочу помочь кому-то из людей. Кто этот чернокнижник и откуда он взялся? Разве справедливо теперь, что он обратит или казнит славного Велибора? Почему ты не можешь остановить грядущую резню? Ведь все это в твоей власти.
– Забавно, что ты так сопереживаешь людям, которых совершенно не знаешь.
– А ты бы хотел, чтобы я очерствела за годы нашего союза, как и ты?
– Очерствела! – презрительно фыркнул Духовлад, – не от душевной мягкости и не из сострадания ты пытаешься встрять в мои дела сейчас, а от скуки. Ты хандришь, и уже давно, оттого пытаешься найти себе какие-то занятия, мнимые цели, которые оправдали бы суть твоего значения, твоего существования. Однако, если пустить тебя к людям, дабы нести добро и мир, ты вскоре убедишься, что все это надуманные цели, невыполнимые и бессмысленные, и еще раз уверишься в том, что нет никакой сути твоего значения, да никогда и не было.
– Вот этого ты хотел бы! – засмеялась Сейвина, – ты давно уже пытаешься убедить меня в моей ничтожности, отобрав магию, отобрав способности.
– Дело не в ничтожности, а совсем в другом, – раздраженно отвечал Духовлад, – как ты переигрываешь мои слова! Вы, духи, все время пытаетесь подчеркнуть свою значимость, свое превосходство над всеми, хотя вы и проиграли в первой и последней войне. Вот и сейчас ты бы взмахнула рукой, освободила Велибора, а потом много дней упивалась бы своим добросердечным поступком, смаковала бы его, с удовольствием бы выслушивала похвалу других. Ведь только ради этого ты и стремишься туда. В этом и заключается суть вашего лицемерия, да и вообще лживость всех благих дел.
В такие мгновения Духовладу очень хорошо получалось сбить Сейвину с толку; она начинала копаться в себе, пытаясь понять, что же на самом деле двигало ею. И ей начинало казаться, что он, возможно, прав, и даже в большей степени, чем сам думает.
– То есть лучше, как ты, смириться с тем, что благие поступки невозможны, и жить дальше, лишь для себя? Какое блестящее оправдание для того, чтобы избавить свою душу от сострадания и стремления помочь кому-то еще.
– Да, именно так! – распалялся Духовлад все больше, он уже быстро ходил по комнате, размахивая руками и крича: – И что из того, что я не обманываю себя, не внушаю себе мнимых ценностей и целей? Когда же ты поймешь, что не тебе решать, что хорошо, а что плохо для других? За одними и теми же словами могут стоять совершенно разные значения. То, что ты называешь жестоким, я называю милосердным, и наоборот. И ты не можешь доказать мне, что ты права, а я нет. Не существует никаких ценностей и принципов, их придумали и навязали себе вы сами. И я не собираюсь жить по этим выдумкам, по вашему указу. Так скажи же мне, Сейвина, – он остановился и посмотрел на нее, – что ты замышляешь?
«Правильно, – задумалась Сейвина, – все остальные должны жить по твоему указу, так тебе нравится намного больше».
– Что ты затеяла? – вновь закричал Духовлад так грозно, что Сейвина вздрогнула и отпрянула от него.
– Ничего не затеяла, – ответила она как можно более ровным голосом. – Мне было просто интересно узнать о последних вестях…
Потеряв терпение, Духовлад невидимыми руками стиснул ее за плечи и бросил в стоявшее позади нее кресло со всей силы. А далее вжал ее в стенки кресла, обездвижив. Сейвина чуть не потеряла сознание от столь мощного проявления гнева мужа. Таким она его почти не знала; однако память быстро начала рисовать мгновения из далекого прошлого, до заключения их брачного союза. Именно таким он и был когда-то, не для нее. Внутри ее скрутило от неподвластного ей приступа страха перед сильнейшим из баллинов.
– Зачем ты интересовалась всем этим, когда я запретил тебе даже думать о людях и их войне? – спросил он так жестко, что Сейвина почувствовала себя самой большой нарушительницей на свете.
– Я надеялась упросить тебя помочь Велибору, заступиться за его землю.
– В последний раз тебе говорю: никаких людей! Чтобы я не слышал о них больше! Ты отдала бразды правления мне, и назад их просить спустя столько сотен совершенно глупо. Не стой у меня на пути!
Сейвина выдавила из себя заверения в отказе от вмешательства в его дела, а также дальнейших попыток влиять на него. Казалось, Духовлад немного утихомирился. Сейвина же, засыпая, видела перед глазами прежнего Духовлада, еще не поменявшегося ради нее. Каким же отталкивающим он тогда был. А еще она думала о том, что если бы не эта уродливая сцена, и если бы Духовлад не потерял самообладание сейчас, она бы скорее всего оставила свой замысел. А теперь ей не терпелось дождаться того мгновения, когда утром он уйдет из дома, чтобы нарушить свое слово.
На следующее утро Сейвина проснулась непривычно рано, когда Духовлад еще только одевался. Но она притворилась спящей, ведь она всегда вставала, когда мужа уже давно не было дома. Она лежала и внимательно вслушивалась в звуки дома. Лишь только входная дверь захлопнулась, она вскочила с кровати и подошла к окну. Сейвина проводила Духовлада взглядом, прячась за шторой так, чтобы он ее не заметил.
Чуть позже она уже была в подземелье дворца, куда Духовлад перенес древние артефакты баллинов. Он спрятал их за магическим замком, к которому ни один кузнец не мог изготовить нового ключа. Ни один, кроме самого главного кузнеца. Это уже была вторая попытка укрыть их от глаз не только других баллинов, но и самой Сейвины. Раньше он прятал их в комнате без дверей. Однако однажды его жене удалось проследить за ним и понять, что он бывает в каком-то тайном месте. Подслушав заклинания, она проникла в ту комнату, и там, скрываясь от всех, изучала баллийские артефакты. Там же она нашла палантир, и в одну из таких вылазок она увидела в палантире Деяну, с которой и были связаны теперь все ее надежды. Она должна была вновь поговорить с ней. Магический ключ Скритека, который Велес отдал ей во время празднования, сначала, казалось, не должен был подойти к замку, потому как оказался совсем другого размера, однако после второй попытки он магическим образом отворил массивную скрипучую дверь. Сейвина прошла в центр залы и разместила в ней факел, осветивший древние сокровища баллинов. Здесь было великое множество артефактов, не только баллийских, но и тех, что баллины захватили у духов во время первой и последней войны. Какие-то из них были ей очень знакомы, какие-то до сих пор представляли загадку. Все они теперь лежали под большим слоем пыли, забытые и ненужные их владельцу. Лишь только несколько из них были не забыты: на круглом деревянном столе, чистом, без следа пыли, лежал столь желанный палантир и несколько других магических предметов. Видно было, что для Духовлада эти предметы представляли особую ценность. Сейвина взяла в руки палантир, и он загорелся клубами густого дыма, пронизанного, словно сеточкой, тончайшими нитками света. А затем в этих клубах дыма она увидела Деяну. Немолодая и далеко не глупая настоятельница древнего людского монастыря смотрела на нее своими мудрыми и смиренными глазами. Она позвала ее на землю.
– Людской род опять в опасности, – поспешно сказала Деяна, – и намного большей опасности, чем когда-либо. Без помощи духов сия война станет последней для людей. Вы должны помочь. Ты обязана прийти.
– Я хочу, но не знаю, как.
– Разве у тебя нет заклинания перемещения? А артефакт? Духовлад его спрятал?
– Заклинание я помню, а артефакт должен быть где-то здесь. Дело не в этом! Духовлад приходит в бешенстве при одном упоминании о вмешательстве в его дела. Боюсь, если я отправлюсь к вам без ведома Духовлада, его гнев обрушится не только на меня. Быть может, его безмерная ярость и сделает эту войну последней. У меня плохое предчувствие. – Сейчас, когда нужно было решиться на самую большую дерзость за последнюю тысячу лет, Сейвине действительно начало казаться, будто ее замысел приведет к погибели не только ее, но и всех. Страх теперь управлял ее мыслями.
– Ничего не бойся. Я говорила совсем о другом источнике зла, и имя ему не Духовлад. Я сокрою тебя от глаз твоего благоверного. Где бы ты ни была, он не будет видеть тебя, не будет чувствовать тебя. Он ничего не сделает, пока ты сама не откроешься ему.
– Разве ты способна сделать это?
