скачать книгу бесплатно
Сергей Воронцов оказался неважным коммерсантом – он гнался за только лишь дешевизной и в этом преуспел, но не учел такие важные факторы как внешний вид издания и конъюнктуру.
Вскоре его вежливо попросили вывезти со склада медленно гнившие там нераспроданные двести девяносто семь тысяч экземпляров.
Домой Воронцов допер только двадцать пачек, остальное пустили под нож – это было дешевле, чем платить за хранение.
И на несколько десятилетий семья Воронцовых, а также их соседи были обеспечены бумагой для разнообразных хозяйственных нужд.
Следующим соблазном оказались выборы.
Стать депутатом тогда было проще простого – во всяком случае, поначалу так казалось.
Знакомые на заводе зуборезных станков предложили Вороцнову, зная его неуемную энергию и демократические симпатии, выдвинуться в местные советы.
Первая встреча с избирателями прошла на ура, а второй не состоялось.
Нашлась более приемлемая кандидатура в профкоме того же завода, и Воронцову вежливо отказали.
Потом… если вкратце и по порядку, то потом были кролиководство, экстрасенсорика, компьютерная верстка, скупка ваучеров, реферирование, челночный бизнес и прозаические опыты.
Когда любовный роман под названием «Возвращенная девственность» был отвергнут пятью издательствами, Воронцов смирился.
Наступил период затишья после очередной неудачи, длившийся обычно месяц-другой.
Последний день своего пребывания в Тарасове Воронцов лежал на диване, – Лилия кивнула на кушетку в углу гостиной, – и меланхолично листал телефонный справочник.
И вот, неделю назад – исчез, не оставив даже краткой записки.
Воронцова ткнула белый тлеющий фильтр «Голуаза» в круглое донце хрустальной пепельницы и с силой затушила сигарету.
Я внимательно выслушал ее историю, копирнул основные моменты в свою память. Но, надо признаться, большого энтузиазма она у меня не вызвала.
– Давайте сразу определимся, – предложил я, поправив чуть сползшие на нос очки.
Мне, собственно говоря, следовало произнести такую фразу:
«Мне влом заниматься такой ерундой, а тебе, голубушка, это не по карману. Скажи спасибо, что выслушал, и – желаю удачи».
Но это, разумеется, было бы с моей стороны невежливо, и поэтому я перекодировал ее на более цивилизованный язык, оставив смысл в неприкосновенности:
– Ваша история вызывает у меня сочувствие, но, по правде говоря, не кажется перспективной. Я ведь не фирма добрых услуг, а частный детектив. Мне приходится зарабатывать на хлеб с маслом, подчас рискуя жизнью. И мои клиенты должным образом оценивают мой труд. Вы имеете представление о существующих расценках?
– Более-менее, – неуверенно ответила Лилия. – Но насчет денег вы можете не беспокоиться.
Я удивленно поднял брови.
– То есть?
– У меня есть друг, близкий друг, который… обеспечивает существование нашей семьи, – пояснила Лилия без тени смущения. – Жить-то на что-то надо, а от моего супруга толка – что от козла молока.
И тут же поправилась:
– В финансовом смысле, разумеется.
Честно говоря, я никак не мог решиться отказать Воронцовой, хотя здравый смысл подсказывал мне, что не стоит ерзать на этой работе.
Однако я уже упустил решающий момент для того, чтобы встать и, извинившись, покинуть квартиру. Словно мне было выброшено диалоговое окно и я отказался выходить из программы. Так что Лилия восприняла мое молчание как согласие сохранить сформированный ее рассказом файл, вместо того, чтобы благоразумно выйти, не сохраняясь.
Что здесь сыграло свою роль – ее загадочные глаза, излучающие мольбу о помощи, или противоречащая жалобному взгляду холодная рассчетливость, сквозившая в ее речи, – не могу сказать с уверенностью.
– В этой истории есть очень странный момент, – продолжала Лилия. – Дело в том, что Сергея видели в другом городе на второй день после его исчезновения.
Стоп-стоп! Кнопка «пауза».
Это что же получается?
Он жив, здоров и известно его местопребывание?
Тогда что я тут делаю целых сорок минут?
Мои положительные эмоции как рукой смело.
– Но позвольте, – начал я, хмыкнув, пытаясь скрыть возмущение, – зачем же тогда…
Воронцова остановила меня долгим, пронизывающим до глубин моего сознания взглядом. Мне на секунду показалось, что я тону в черном вечереющем небе, застланном тыжелыми грозовыми тучами.
– Я еще не закончила, – произнесла она со значением. – Давайте вы не будете делать скоропалительных выводов и постараетесь дослушать меня до конца. Договоримся так: если моя история не придется вам по душе и вы, все-таки, откажетесь от работы, я оплачу вам визит и компенсирую потерянное время.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в предыдущую версию сохранения – сесть, закинув ногу на ногу в старом кресле возле занавешенного плотными шторами окна с семейством кактусов на белом подоконнике.
– Рита Попова, моя однокурсница по психфаку, была на семинаре в Тамбове, она туда часто наезжает в командировки. И вдруг увидела там моего мужа, – рассказывала Воронцова, широко раскрыв глаза, так что ресницы доставали до бровей. – Сергей, по ее словам, выглядел как сумасшедший. Сидел возле памятника на Октябрьской площади в очень странной компании.
– Женщины легкого поведения? – спросил я игриво. – С мужчинами это случается, не огорчайтесь так, Лиля. Вдруг все бросают, срываются с места, покуролесят недельку-другую, поменяют данные в сетапе – и возвращаются домой с повинной.
– Я не совсем вас поняла, – Лиля удивленно заморгала, – но это совсем не то, что вы думаете. И, кстати, Сережа всегда был очень… домашним.
– Ручным, что ли? – усмехнулся я.
Но Воронцова отрицательно покачала головой.
Это плавное движение было настолько завораживающим, -Лиля удачно продемонстрировала мне свой профиль и снова уставилась мне в глаза, – что я решил оставить свою иронию при себе, настолько неуместными казались шутки в присутствии такой женщины.
– В Тамбове его видели дважды, – продолжала она. -Как я уже сказала, сначала у памятника воинам-тамбовцам возле Краеведческого музея. Сергей сидел прямо на земле, подстелив газетку, и играл в карты на доллары с каким-то безногим оборванцем и еще одной сопливой малолеткой.
– Ничего себе компашка подобралась! – искренне удивился я.
– Рита тоже была очень изумлена и сказала, – Воронцова лишь развела руками, – что ей было необычайно странно наблюдать эту дикую картину, и что это вызывало у нее оторопь пополам со страхом.
– А второй раз? – начал я проявлять интерес.
– Он попался на глаза Рите возле стадиона «Динамо», рядом с гостиницей. Сергей шел по улице, словно пьяный, размахивая руками и разговаривая сам с собой, – поведала мне Лиля. – И знаете, что он говорил?
Мне даже не пришлось изображать любопытство, оно и так было написано на моем лице.
Лилия собралась с силами и произнесла то, что я меньше всего ожидал услышать:
– «Как же мне ее убить? Нож или пистолет? А может, связаться с местной братвой?» И когда Рита окликнула Сережу, он ничуть не смешался, быстро поздоровался с ней, спросил, как дела и, не дожидаясь ответа, быстро побрел дальше, куда-то к набережной. Что вы на это скажете?
Воронцова откинулась в кресле и прикурила очередную сигарету.
– Словом, я не знаю, что происходит. Я не знаю, откуда у него деньги, я не знаю, что это за шваль, которая играет с моим мужем в карты, я не знаю, наконец, о каком убийстве он говорил, – заключила она. – И я хочу, чтобы вы это выяснили, причем, как можно скорее.
Последняя фраза заставила меня насторожиться.
– Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду? – попросил я.
Но Воронцова ушла от прямого ответа.
– Три, максимум пять дней, – загнула она соответствующее количество пальцев на своей левой ладони, оставив сигарету торчать во рту. – Если вы выходите за пределы этого срока, я оплачиваю только накладные расходы и суточные. В случае же удачного исхода – вы получаете полный гонорар. Это мои условия.
– Ваши или вашего спонсора? – спросил я на всякий случай.
– Это неважно, – отмахнулась Лиля. – Итак?
И я сказал «да».
Сумма гонорара была определена в четыре тысячи доларов, суточные я назначил в размере ста пятидесяти баксов.
Воронцова, ни слова не говоря, согласилась.
– Определимся так, – предложил я. – За трое суток вы выплачиваете сейчас, в случае, если мне понадобится еще два дня, я появлюсь снова.
– Без вопросов, – откликнулась Лиля. – Только для этого вам понадобится встретиться с моим другом. Его зовут Лев Охотников, сейчас я дам вам номер его домашнего телефона, а заодно и Риты.
Воронцова подошла к столику, на котором стоял солидный «панасоник» с определителем номера, перелистала свою записную книжку и, взяв со стола какую-то бумажку, записала на ней черными чернилами гелевой ручки две строчки цифр.
Я сгреб листок себе в карман, потребовал вручить мне фотографию потерявшегося супруга и немедленно приступил к работе.
Допросу, который я учинил Лиле, мог бы позавидовать любой следователь, разве что в данном случае мы были по одну сторону баррикад, вроде играющих в сети против общего врага. Но я-то знал, что рано или поздно иногда возникает соблазн немного повоевать друг против друга…
Через два с небольшим часа я уже владел солидной информацией о Сергее Воронцове.
Мой блокнот был исписан почти до последней странички, и все же, меня не оставляло чувство, что я упустил какую-то важную деталь. Казалось, что где-то зияет крохотная дырочка, которая пока не имеет большого значения, но не исключено, что именно этот прогал даст решающий сбой программы в самый ответственный момент.
Перечитав несколько раз длинные корявые строки своих записей, я решил не насиловать свои мозги и сел за работу.
После систематизации информации – превращения множества длиных строк в несколько коротких – получился следующий портрет:
Воронцов Сергей Константинович был типичным безобидным авантюристом.
Его действия не имели никакого отношения к криминалу, за исключением, разве что, работы с «черным налом». Но суммы были столь безобидными, что это можно было бы не принимать во внимание. Тем паче, что ни одна его финансовая операция не закончилась успешно.
Займись Сергей Константинович какой-нибудь работой под хорошим руководством – не исключено, что из него мог бы получиться неплохой менеджер.
Но господин Воронцов был настроен резко отрицательно к работе на кого бы то ни было, кроме себя. А это требует высокой ответственности и умения семь раз продумать, а потом уже браться за ножницы.
Но Воронцов руководствовался в своих действиях методом, который можно было бы назвать ленинским – ввяжемся, а там посмотрим.
В результате, к своим неполным сорока, он еще зависал между небом и землей и будущее рисовалось семейству Воронцовых весьма неопределенным.
Муж Лили был равнодушен к алкоголю, никогда не употреблял наркотики, не заводил романов на стороне. На связь же своей супруги с Левой смотрел сквозь пальцы.
Короче, ничего, буквально ничего не могло заставить его ни с того ни с сего внезапно бросить жену и уехать в соседнюю область.
И уж совсем загадочными выглядели его действия в городе Тамбове.
Вот, собственно, и все.
Выжав из своих записей лишнюю воду и суммировав данные, я так и не понял, что же меня беспокоило.
И сейчас, дома, перед компьютером, я совершенно отчетливо понял, что в моей информации, которую я сообщаю Приятелю, отсутствует нечто очень существенное.
Но что именно – это ускользало от моего сознания, словно прыткая ящерка в летний полдень от неловких рук разомлевшего ловца.
«Неправильно осуществляешь ввод и хранение информации, Хакер, – укорил я себя. – Поучись у Приятеля».
И правда, было чему поучиться.
Господин Pentium-Pro, который сейчас сосредоточенно воспринимал мою речь, впитывая в себя каждое слово, словно примерный студент на лекции обожаемого профессора, был почти совершенным устройством.
Не скрою, я уже привык себя чувствовать чем-то вроде придатка к своей персоналке.
Но искренняя благодарность и дружеские чувства к Приятелю не давали развиться во мне комплексу неполноценности. Не такой я человек.
Вот, к примеру, парадокс: если ты не можешь победить машину в шахматной, скажем, партии, не говоря уже про компьютерные игры, то всегда есть простой выход – разнести к чертовой матери системный блок какой-нибудь подвернувшейся под руку железякой.
Или еще один: Приятель был изначально сконструирован, как и его многочисленные предки, – до пятого колена – по образу и подобию моему.
А если конкретнее – по образу и подобию моего мозга.
Только работал он, в отличие от нас, грешных, куда более эффективно, и хранил в своей башке такое количество данных, что нам и не снилось.
Нет, разумеется, в наши – человечьи – черепные коробки можно поместить невероятное количество самой разнообразной информации, объем которой даже и подсчитать-то затруднительно.
Но вот сделать так, чтобы в любой момент необходимые сведения могли оказаться под рукой – это уж, извините, под силу не каждому.
А вернее – почти никому.
Можно, конечно, винить в этом несовершенство нашего усваивающего аппарата, развивать человеческие способности и так далее.
